Здравствуйте, Антон.
Я вообще не понимаю ажиотажа с темой прецедентного права. В последнее время уже все высшие лица государства уже высказались на эту тему. Но какое это отношение имеет к нам? Зачем столько внимания институту, который имеет очень узкое в географическом отношении хождение? И уж точно не грозит переносом на нашу почву. Просто, мне кажется, пустил информационную «утку», а остальные слышали звон… Смешали в кучу с судебной практикой, которую никто не отменял ни в СССР, ни в России, ни в ЮКей, ни в остальных странах и носятся как с писанной торбой. Опять же я не «за» и не «против» Case Law, пусть оно себе процветает на Британских островах. Я лишь отдаю должное прагматизму и обстоятельности этой методики.
Относительно близких мне морского и страхового права, думается, что базисом здесь служит единообразие собственно морской и собственно страховой обширной и стабильной практики (не беру историю APH и подобную экзотику типа кредитных и политических рисков). Я не думаю, что прецедентное право что-то помогло упорядочить в каких-нибудь деривативах, индексных инвестициях, вторичных финансовых инструментах, также как и в энергетике, космической деятельности, разработке минеральных ресурсов мирового океана.
Прецедент хорош для разрешения частых локальных споров. А где практика динамичная и нестатистичная, там уже его не хватает. Как думаете?
Право в действии, в моём представлении, — это некая констатация либо состояния, либо изменения состояния определённого материального объекта (одушевленного или неодушевленного). Case Law в этом смысле отличается тем, что коли спор идет о стуле, то судья решает судьбу данного конкретного стула сообразно истории его происхождения, отношения к тяжущимся, их видении его будущего, соотношения частного и публичного интереса и соображений общечеловеческих ценностей. Судьба одного стула у англосаксов не обязательно повторит судьбу другого такого же стула при схожих обстоятельствах.
Наш же судья постарается лишить спорный предмет ценностного содержания для данных конкретных сторон, представить его абстрактной фикцией, лишенной формы, но обладающей формальным смыслом и решить спор строго по формальным основаниям.
При этом, если ответчик принесет справку от участкового, что стул это не стул, а стол, судья с лёгким сердцем откажет в иске за недоказанностью обладания ответчиком искомым стулом.
Это тоже право в действии.
Не поленитесь, попробуйте развить свой тезис.
Я сейчас слушаю курс по практике ЕСПЧ. Больше всего меня поразило, что Суд, имея дело исключительно с абстрактными категориями (свобода, идеи, убеждения и т.п.), стремится всеми силами облечь их в материальную форму. Идея — значит носитель. Свобода — значит пространство, маневр. Убеждение — значит образ жизни. И т.д.
Теперь посмотрите на нашу практику. Совершенно конкретные материальные вещи наша юриспруденция пытается лишить их физического смысла и подменить какой-нибудь надуманной фикцией типа нормативно-планового метода учёта в ЖКХ. То есть мы платим деньги не за то, что получаем, а за то что должны получать по идее, но то что получаем реально даже суд боится противопоставить, тому что посчитано на базе идеи.
Каково!?
Спасибо, Антон, вы ответили на мой вопрос. Очень интересно. Хочу лишь пояснить относительного «слабого места». Я как представитель, скажем так, технического блока интересуюсь как раз технической стороной дела. Я глубоко убежден, любой механизм (система) хорош(а), если работает безотказно. В этом смысле я не считаю целесообразным противопоставлять или сравнивать англо-саксонскую и континентальную системы права, поскольку каждая из них по своему хороша и эффективна в юрисдикциях с устоявшимися институтами. В современной же России — проблемы переходного периода. Я бы не удивился, если бы покойный Борис Николаевич с очередного бодуна и с подачи англосаксонских «советников» «внедрил» бы у нас прецедентное право. Думаю, в масштабе системы вначале проблематика была бы того же порядка, а потом привыкли бы постепенно.
Скажите, пожалуйста, Антон, по каким соображениям, в одних случаях суд разрешает спор, руководствуясь существующим прецедентом, а в других, считает, что есть предпосылки для создания нового прецедента? Как ТЕХНИЧЕСКИ суд соотносит обстоятельства данного конкретного дела с множеством ранее рассмотренных подобных споров (где прецеденты уже созданы) и выбирает именно, тот случай, который, по его мнению, в полной мере соответствует обстоятельствам дела? Либо, не обнаружив ничего подобного (отчеты выглядят весьма увесистыми и прецедентные споры общей тематикой в них как я понимаю не объединены) суд решает, что это нечто новое?
Спасибо за комплимент. Оч. приятно.
К сожалению, не преподаю. Как вы выразились — «на землице». Материи не высокие, зато есть что понаблюдать. Своего рода полевой ботаник: нашел неведомую травину-былину, спрятал в гербарий:-)).
А если серьёзно, то, конечно, удручает отсталость нашей юридической науки, её архаичность. На дворе 21 век, информационные технологи, вычислительные мощности запредельные, все документы в цифре, а мы вместо того, что бы всё это хозяйство структурировать и строить на этой базе математические модели правоотношений, кейсов, и т.д., живём по меркам «прогрессивной» профессуры 19 века и до у**ру спорим: не слишком ли недообъективен наш материализм, да не очень ли недосубъективен ихний идеализм. А к этому еще отовсюду ослиные уши марксистско-ленинского «метода» исследования лезут.
Теперь о прецеденте.
Прецедент как любой другой правовой институт изначально ценен своей прикладной ролью, выполняемой функцией. Отвлечемся от высоких материй, посмотрим, как «употребляют» прецедент англосаксы в повседневной судебной практике. Как банальную шпаргалку.
Не могу пока для себя объяснить этот феномен: толи у них ментальность такая странная — островная, толи просто недоедали в довикториакнскую эпоху, но факт, что с кодифицированным законодательством они работать оказались не неспособны. То есть вместо того, чтобы каждый раз подгонять обстоятельства под нормы и нормы под обстоятельства, они стали схематизировать практику и конструировать типовые решения. Получилось удобно: с определённого момента спор об определённого вида предмете при определённых обстоятельствах должен решаться так, а не иначе. Видоизменился предмет либо нашлись различия в обстоятельствах, стало быть нужно создать новый прецедент. Весь мир сначала устанавливает правила, а потом их соблюдает, а эти придумывают правила по ходу дела. Вот как я понимаю прецедент в чистом виде, произращенный на британской почве.
Применительно к нашей правовой системе мы говорим о прецеденте с некоторой долей условности, подразумевая механизм обеспечения единообразия применения судами норм права. В этом смысле вполне корректно отнести суда практически любые формы, в которых закрепляется практика толкования и применения права, и которые являются авторитетным ориентиром при рассмотрении споров в судах.
Уважаемые коллеги, вы забываете о главном: полномочие вершить правосудие — есть власть, а власть по природе своей божественна, у уже поэтому не нуждается в суетных оправданиях)
Для тех же, кто предпочитает оставаться в границах светсткой доктрины рекомендую посмотреть на базовую мотивацию судьи в контексте принципов арбитражного процесса и антикоррупционных мер, принимаемых в арбитражной системе в последние годы.
Антон, я боюсь, мы с вами используем разные системы мер и весов. Это, знаете, как одно и тоже расстояние мерить в саженях и в ступнях. И так и так правильно, только сравнить нельзя. Поэтому давайте с «дистанции» и начнём)).
Позитивное право начала 30-х — первой половины 50-х годов, на мой взгляд, вообще не было идеологизировано. Право отражало волю господствующего класса и защищало интересы государства. Оно было откровенно жёстким, циничным, негуманным по отношению к индивиду, каким угодно, но не лукавым и не ханжеским, что предполагает идеологизированность. Посмотрите учебники тех лет, например, Вышинский А. Я. — Теория судебных доказательств в советском праве. М.: Юр. изд-во НКЮ СССР, 1941. Всё очень конкретно. Почитайте ради интереса конституцию 36 года. Никаких популистских обещаний, но все что положено народу — отдай. Пресловутые репрессии тоже проводились в рамках легитимной практики. Это были общие правила игры не только в Советах. Кто не спрятался, я не виноват. Кстати, тогда «тройки» действовали легитимно. Сегодня ведь тоже есть режим КТО. Скупость частноправового блока отражала потребности гражданского оборота.
Идеократия, как вы называете это явление, и если я правильно вас понимаю, появилась когда марксизм-ленинизм как официальная идеология был закреплён в Конституции 1977 года. А началось всё с безбашенного авантюриста-кукурузника, которому было просто не удержаться без популизма. ХХ партсъезд, развенчание, и, конечно, новая прогрессивная идейная база международного коммунистического движения, от которой оно всё это движение разбежалось как от чумы.
Я думаю, сам термин «марксизм-ленинизм» появился ближе к 60-м годам. До этого было экономическое учение Маркса и теория политической борьбы Ленина, очень относительно взаимосвязанные.
В общем, говоря проще, как только придворные обществоведы (а за ними и весь научный и псевдонаучный мир) учуяли, что есть запрос на ИДЕЮ, ИДЕЯ начала раздуваться как на дрожжах. И, как я отметил выше, раздулась до конституционного масштаба.
Вот с этого места и стала расти та самая дистанция между правовой системой и её «научной» базой.
Право же, позитивное право, которое действовало в повседневной жизни государства, которым регулировались общественные отношение, по своему содержанию особо не поменялось. Ну, может только в части преамбул или вводных положений, где декларировались какие-то общие места.
Так же и в правоприменительной практике: милиция ловила преступников, суды их сажали, попутно расторгали браки и делили наследства. Прокуратура надзирала.
Главный недостаток законодательства того времени, на мой взгляд, состоял в его лаконичности и обобщенности, поэтому правоприменители испытывали дефицит законоположенных оснований, который отчасти и восполнялся чем-то иным. Считалось нормой, если судья районного суда, не найдя на что опереться, звонил в областной суд, чтобы проконсультироваться, как ему разрешить дело.
Апелляция к ценностям осталась в 20-х годах вместе с «пролетарским правосознанием», которым должны были руководствоваться первые советсткие суды.
Знаете, сейчас подумалось, что даже соцреализм в искусстве был ближе к реальности, чем советская юридическая наука 70-80-х гг (в её идеологической части), к практике.
Продолжу чуть позже.
Иммунитет членов КПСС был весьма относительным. До определённого времени их просто расстреливали, а затем, когда режим смягчился, прежде чем судить, их сначала выгоняли из партии. Если проступок на уголовку не тянул, то, положим, второго секретаря райкома могли реально сослать руководить каким-нибудь загибающимся колхозом. Ощутимая разница, надо признаться.
Абсолютным иммунитетом обладали только члены ЦК КПСС и, конечно, члены и кандидаты в члены Политбюро, а их было не так много, математическая погрешность.
Потом надо ещё учитывать, что и в выборные органы и в партаппарат брали людей проверенных, кадры растили годами, прикармливали. Из криминалитета туда людей не брали, за деньги эти должности не продавались.
В системе другие проблемы были. Однако на персональном уровне наличие партбилета не означало отсутствие совести или непрофессионализм в том числе и в правоохранительной системе. Люди атеистами были, а страх божий в большинстве имели, репутацией дорожили. Думаю, это лучше, чем украсть (помочь украсть, засудить и т.п.) и отправиться за отпущением грехов:-))
Впрочем к качеству собственно правовой системы того времени это отношение не имеет. Так, лирика.
Я бы не стал преувеличивать влияние идеологической составляющей на советскую правовую систему. Не следует слишком доверять авторам-правоведам того времени. На практике и правотворчество, и правоприменение в Советском Союзе находились на огромной дистанции от того, как это истолковывалось юридической наукой. Откройте любой учебник, любой комментарий, научную статью, изданные до 1985 года. Как обязательный атрибут всегда делались ссылки на подходящие случаю высказывания Маркса, Ленина, Брежнева и цитаты из материалов последнего партсъезда. Без этого материал просто не мог попасть в печать.
Смешно, но подобное правило относилось не только к юриспруденции, но и ко всей научной и общественно-политической «белетристике». В трудах классиков марксизма-ленинизма и продолжателя их учения — КПСС находили вдохновение и животноводы, и геологи, и физики-ядерщики, и биотехнологи. Вот насколько «прозорливы» были классики и «эрудирована» партия. Юридической техникой законодатель владел не на высоком уровне, зато это с лихвой компенсировалось: а) ведомственным нормотворчеством, которое было не так уж и плохо, просто несколько технократично и узкоспециально безо всяких общегуманистических «глупостей»; б) судебной практикой высших судебных инстанций куда можно отнести Инструктивные указания Госарбитража при Совете Министров СССР (ИУ).
Что касается самого явления прецедента, я бы предпочёл говорить о нём скорее как об одном из инструментов нормотворческой техники. Не было у англичан какой-то супер-идеологии, открывшей им путь к сокровенному знанию. Это у нас — до основанья, а затем… и так каждый раз. А им Кромвеля хватило. Привыкли к такому порядку за много лет, и хорошо. Консенсус в элитах есть. Зачем менять?
Марксу я бы тоже не слишком доверял. Я не большой знаток его биографии, но он был человек деятельный, не слишком организованный, ещё менее разборчивый в средствах. Последние годы жизни жил в Лондоне, где и почил. Вполне допускаю, что могло и личное что-то примешаться к оценкам.
По-моему, как-то несоразмерно подводить такую мощную идейную базу под заурядный хозяйственный спор. Это первое. Второе, в той части текста, где предполагается якобы ангажированность ВАС, «ВАС» можно заменить на «МКАС». И ничего содержательно не поменяется. А третье, — конечно обидно вот так на пустом месте потерять 10 честно заработанных млрд. руб.
Парковка на тротуарах, газонах, трамвайных путях является свидетельством банальной неспособности и нежеланием власти защитить публичное пространство. С некоторых пор власть всех уровней вдруг решила, что публичный сектор может быть источником благосостояния. Как следствие пространство, уже оплаченное нашими налогами, стало продаваться нам же по второму кругу. Точечные застрой на месте парков, ларьки в узких проходах, платные парковки — это всё звенья одной цепаи. Если с нас не берут деньги напрямую, то нам создают дискомфорт, продавая нашу среду обитания. Как только это явление приобрело с подачи Юрия Михайловича Лужкова повальный характер и распространилось по всей стране. Сфера интересов и акценты органов власти и управления резко поменяли направленность. Задача благоустройства поменялась на задачу эксплуатации. Посему можно штрафы увеличить хоть до небес, просто никому дела как не было так и не будет до инвалидов и мам с колясками. Слугам народа не до таких мелочей, они «куют металл».
Это, конечно, очень поэтично звучит. Я даже представил чуточку свое «маленькое тело, обусловленное духом»:-) Красивый образ. Но если серьезно,
согласитесь, Дмитрий, вполне посильно соседям скинуться по 3-4-5 тыс. рублей и привести в порядок свою лестничную клетку, отремонтировать детскую площадку во дворе… Даже если «элита» еще не подала достойного примера… Пример «элиты» я пока наблюдаю в виде очень дорогих автомобилей, расставленных на газонах, тротуарах и поперек Нового Арбата…
Светлана, это зависит от состояния вашей души. Я одолеть этот бастион с наскока не смог. Из художественной литературы тяжелее шел только Ulysses Джойса. Книга-загадка. Какие-то идеи проникают под корку невербально, через ассоциации. Потом раз и всё открывается как на ладони. Тяжелое, но гениальное произведение. Как награда вам откроется взаимосвязь законов мироздания, музыки и математики.
Для работы в интересах общества само общество должно оторвать ж* и: поменять лампочку на лестничной клетке, подмести мусор в парадном, не выливать помои из окон, не устраивать свалки вдоль дорог, озеленить придомовую территорию, заставить коммунальщиков очистить двор и покрасить заборы или сделать это за свой счет, чтобы просто красиво было, не перепрыгивать через лужи, а позвонить в районную управу и сообщить об этом и т.д. и т.п.
Элита в этом случае может помочь только одним способом: взять палку и по этой ж* дать хорошенько, как это сделали Бисмарк, Рузвельт, Сталин, Пиночет и иже…
Татьяна! Мне лестно ваше внимание.
Однако мой друг Стивен интересен прежде всего уникальной способностью конструировать мысли языком, который скорее «still english» нежели «plain english». Все остальное лишь его рефлексия на Селинджера («Catcher in the Ray», как мы оба понимаем)))
С исключениями… как-то оно вроде все так, если не брать в расчет факт, что в нашей стране по разным оценкам до 90% населения имеет разную степень деформирмации психики. До поры до времени это может носить скрытый характер. Не много ли для исключений?
Я вообще не понимаю ажиотажа с темой прецедентного права. В последнее время уже все высшие лица государства уже высказались на эту тему. Но какое это отношение имеет к нам? Зачем столько внимания институту, который имеет очень узкое в географическом отношении хождение? И уж точно не грозит переносом на нашу почву. Просто, мне кажется, пустил информационную «утку», а остальные слышали звон… Смешали в кучу с судебной практикой, которую никто не отменял ни в СССР, ни в России, ни в ЮКей, ни в остальных странах и носятся как с писанной торбой. Опять же я не «за» и не «против» Case Law, пусть оно себе процветает на Британских островах. Я лишь отдаю должное прагматизму и обстоятельности этой методики.
Относительно близких мне морского и страхового права, думается, что базисом здесь служит единообразие собственно морской и собственно страховой обширной и стабильной практики (не беру историю APH и подобную экзотику типа кредитных и политических рисков). Я не думаю, что прецедентное право что-то помогло упорядочить в каких-нибудь деривативах, индексных инвестициях, вторичных финансовых инструментах, также как и в энергетике, космической деятельности, разработке минеральных ресурсов мирового океана.
Прецедент хорош для разрешения частых локальных споров. А где практика динамичная и нестатистичная, там уже его не хватает. Как думаете?
Наш же судья постарается лишить спорный предмет ценностного содержания для данных конкретных сторон, представить его абстрактной фикцией, лишенной формы, но обладающей формальным смыслом и решить спор строго по формальным основаниям.
При этом, если ответчик принесет справку от участкового, что стул это не стул, а стол, судья с лёгким сердцем откажет в иске за недоказанностью обладания ответчиком искомым стулом.
Это тоже право в действии.
Я сейчас слушаю курс по практике ЕСПЧ. Больше всего меня поразило, что Суд, имея дело исключительно с абстрактными категориями (свобода, идеи, убеждения и т.п.), стремится всеми силами облечь их в материальную форму. Идея — значит носитель. Свобода — значит пространство, маневр. Убеждение — значит образ жизни. И т.д.
Теперь посмотрите на нашу практику. Совершенно конкретные материальные вещи наша юриспруденция пытается лишить их физического смысла и подменить какой-нибудь надуманной фикцией типа нормативно-планового метода учёта в ЖКХ. То есть мы платим деньги не за то, что получаем, а за то что должны получать по идее, но то что получаем реально даже суд боится противопоставить, тому что посчитано на базе идеи.
Каково!?
К сожалению, не преподаю. Как вы выразились — «на землице». Материи не высокие, зато есть что понаблюдать. Своего рода полевой ботаник: нашел неведомую травину-былину, спрятал в гербарий:-)).
А если серьёзно, то, конечно, удручает отсталость нашей юридической науки, её архаичность. На дворе 21 век, информационные технологи, вычислительные мощности запредельные, все документы в цифре, а мы вместо того, что бы всё это хозяйство структурировать и строить на этой базе математические модели правоотношений, кейсов, и т.д., живём по меркам «прогрессивной» профессуры 19 века и до у**ру спорим: не слишком ли недообъективен наш материализм, да не очень ли недосубъективен ихний идеализм. А к этому еще отовсюду ослиные уши марксистско-ленинского «метода» исследования лезут.
Прецедент как любой другой правовой институт изначально ценен своей прикладной ролью, выполняемой функцией. Отвлечемся от высоких материй, посмотрим, как «употребляют» прецедент англосаксы в повседневной судебной практике. Как банальную шпаргалку.
Не могу пока для себя объяснить этот феномен: толи у них ментальность такая странная — островная, толи просто недоедали в довикториакнскую эпоху, но факт, что с кодифицированным законодательством они работать оказались не неспособны. То есть вместо того, чтобы каждый раз подгонять обстоятельства под нормы и нормы под обстоятельства, они стали схематизировать практику и конструировать типовые решения. Получилось удобно: с определённого момента спор об определённого вида предмете при определённых обстоятельствах должен решаться так, а не иначе. Видоизменился предмет либо нашлись различия в обстоятельствах, стало быть нужно создать новый прецедент. Весь мир сначала устанавливает правила, а потом их соблюдает, а эти придумывают правила по ходу дела. Вот как я понимаю прецедент в чистом виде, произращенный на британской почве.
Применительно к нашей правовой системе мы говорим о прецеденте с некоторой долей условности, подразумевая механизм обеспечения единообразия применения судами норм права. В этом смысле вполне корректно отнести суда практически любые формы, в которых закрепляется практика толкования и применения права, и которые являются авторитетным ориентиром при рассмотрении споров в судах.
Для тех же, кто предпочитает оставаться в границах светсткой доктрины рекомендую посмотреть на базовую мотивацию судьи в контексте принципов арбитражного процесса и антикоррупционных мер, принимаемых в арбитражной системе в последние годы.
Позитивное право начала 30-х — первой половины 50-х годов, на мой взгляд, вообще не было идеологизировано. Право отражало волю господствующего класса и защищало интересы государства. Оно было откровенно жёстким, циничным, негуманным по отношению к индивиду, каким угодно, но не лукавым и не ханжеским, что предполагает идеологизированность. Посмотрите учебники тех лет, например, Вышинский А. Я. — Теория судебных доказательств в советском праве. М.: Юр. изд-во НКЮ СССР, 1941. Всё очень конкретно. Почитайте ради интереса конституцию 36 года. Никаких популистских обещаний, но все что положено народу — отдай. Пресловутые репрессии тоже проводились в рамках легитимной практики. Это были общие правила игры не только в Советах. Кто не спрятался, я не виноват. Кстати, тогда «тройки» действовали легитимно. Сегодня ведь тоже есть режим КТО. Скупость частноправового блока отражала потребности гражданского оборота.
Идеократия, как вы называете это явление, и если я правильно вас понимаю, появилась когда марксизм-ленинизм как официальная идеология был закреплён в Конституции 1977 года. А началось всё с безбашенного авантюриста-кукурузника, которому было просто не удержаться без популизма. ХХ партсъезд, развенчание, и, конечно, новая прогрессивная идейная база международного коммунистического движения, от которой оно всё это движение разбежалось как от чумы.
Я думаю, сам термин «марксизм-ленинизм» появился ближе к 60-м годам. До этого было экономическое учение Маркса и теория политической борьбы Ленина, очень относительно взаимосвязанные.
В общем, говоря проще, как только придворные обществоведы (а за ними и весь научный и псевдонаучный мир) учуяли, что есть запрос на ИДЕЮ, ИДЕЯ начала раздуваться как на дрожжах. И, как я отметил выше, раздулась до конституционного масштаба.
Вот с этого места и стала расти та самая дистанция между правовой системой и её «научной» базой.
Право же, позитивное право, которое действовало в повседневной жизни государства, которым регулировались общественные отношение, по своему содержанию особо не поменялось. Ну, может только в части преамбул или вводных положений, где декларировались какие-то общие места.
Так же и в правоприменительной практике: милиция ловила преступников, суды их сажали, попутно расторгали браки и делили наследства. Прокуратура надзирала.
Главный недостаток законодательства того времени, на мой взгляд, состоял в его лаконичности и обобщенности, поэтому правоприменители испытывали дефицит законоположенных оснований, который отчасти и восполнялся чем-то иным. Считалось нормой, если судья районного суда, не найдя на что опереться, звонил в областной суд, чтобы проконсультироваться, как ему разрешить дело.
Апелляция к ценностям осталась в 20-х годах вместе с «пролетарским правосознанием», которым должны были руководствоваться первые советсткие суды.
Знаете, сейчас подумалось, что даже соцреализм в искусстве был ближе к реальности, чем советская юридическая наука 70-80-х гг (в её идеологической части), к практике.
Продолжу чуть позже.
Абсолютным иммунитетом обладали только члены ЦК КПСС и, конечно, члены и кандидаты в члены Политбюро, а их было не так много, математическая погрешность.
Потом надо ещё учитывать, что и в выборные органы и в партаппарат брали людей проверенных, кадры растили годами, прикармливали. Из криминалитета туда людей не брали, за деньги эти должности не продавались.
В системе другие проблемы были. Однако на персональном уровне наличие партбилета не означало отсутствие совести или непрофессионализм в том числе и в правоохранительной системе. Люди атеистами были, а страх божий в большинстве имели, репутацией дорожили. Думаю, это лучше, чем украсть (помочь украсть, засудить и т.п.) и отправиться за отпущением грехов:-))
Впрочем к качеству собственно правовой системы того времени это отношение не имеет. Так, лирика.
Смешно, но подобное правило относилось не только к юриспруденции, но и ко всей научной и общественно-политической «белетристике». В трудах классиков марксизма-ленинизма и продолжателя их учения — КПСС находили вдохновение и животноводы, и геологи, и физики-ядерщики, и биотехнологи. Вот насколько «прозорливы» были классики и «эрудирована» партия. Юридической техникой законодатель владел не на высоком уровне, зато это с лихвой компенсировалось: а) ведомственным нормотворчеством, которое было не так уж и плохо, просто несколько технократично и узкоспециально безо всяких общегуманистических «глупостей»; б) судебной практикой высших судебных инстанций куда можно отнести Инструктивные указания Госарбитража при Совете Министров СССР (ИУ).
Что касается самого явления прецедента, я бы предпочёл говорить о нём скорее как об одном из инструментов нормотворческой техники. Не было у англичан какой-то супер-идеологии, открывшей им путь к сокровенному знанию. Это у нас — до основанья, а затем… и так каждый раз. А им Кромвеля хватило. Привыкли к такому порядку за много лет, и хорошо. Консенсус в элитах есть. Зачем менять?
Марксу я бы тоже не слишком доверял. Я не большой знаток его биографии, но он был человек деятельный, не слишком организованный, ещё менее разборчивый в средствах. Последние годы жизни жил в Лондоне, где и почил. Вполне допускаю, что могло и личное что-то примешаться к оценкам.
согласитесь, Дмитрий, вполне посильно соседям скинуться по 3-4-5 тыс. рублей и привести в порядок свою лестничную клетку, отремонтировать детскую площадку во дворе… Даже если «элита» еще не подала достойного примера… Пример «элиты» я пока наблюдаю в виде очень дорогих автомобилей, расставленных на газонах, тротуарах и поперек Нового Арбата…
Для работы в интересах общества само общество должно оторвать ж* и: поменять лампочку на лестничной клетке, подмести мусор в парадном, не выливать помои из окон, не устраивать свалки вдоль дорог, озеленить придомовую территорию, заставить коммунальщиков очистить двор и покрасить заборы или сделать это за свой счет, чтобы просто красиво было, не перепрыгивать через лужи, а позвонить в районную управу и сообщить об этом и т.д. и т.п.
Элита в этом случае может помочь только одним способом: взять палку и по этой ж* дать хорошенько, как это сделали Бисмарк, Рузвельт, Сталин, Пиночет и иже…
Однако мой друг Стивен интересен прежде всего уникальной способностью конструировать мысли языком, который скорее «still english» нежели «plain english». Все остальное лишь его рефлексия на Селинджера («Catcher in the Ray», как мы оба понимаем)))
С исключениями… как-то оно вроде все так, если не брать в расчет факт, что в нашей стране по разным оценкам до 90% населения имеет разную степень деформирмации психики. До поры до времени это может носить скрытый характер. Не много ли для исключений?