Советская юридическая наука крайне отрицательно относилась к судебному прецеденту – в силу не только политико-идеологических, но и, по-видимому, культурно-исторических причин [1]. Метаморфозы российского общества конца 80-х – начала 90-х годов, отразившиеся и на общественном, и на профессиональном групповом правосознании, привели к тому, что вот уже более декады в российской юридической науке не утихают споры о возможности полного или частичного признания судебного прецедента как источника права, о его функциональной значимости для правовой системы России [2].