1. Целый ряд достаточно авторитетных источников не определяют пандектистов как последователей исторической школы права. Так, известный культурным цивилистам А.В. Венедиктов в «Государственной социалистической собственности» на С. 169 называет Будея «рядовым пандектистом середины XVIII столетия», что дает основания полагать, что помимо Будея уже за 60 лет до формирования исторической школы права в правоведении существовал целый ряд пандектистов.

1. Господствующее понимание.

Пандектистику как явление правовой культуры традиционно относят к германскому «правовому кругу» (семейству). Пандектистика – явление, неразрывно связанное с процессом рецепции римского права в Германии в конце XV – XIX вв. Соответственно, пандектистами называют немецких юристов гражданско-правовой специализации, а также юристов других стран, входящих в германский правовой круг, на правовую доктрину и юридическую технику которых оказало влияние Гражданское Уложение Германии (далее – ГГУ) и которые предметом своих исследований имели пандектное право.

Информация о пандектистах – даже если попытаться серьезно перешерстить просторы Интернета – весьма и весьма скудная. Любопытно, что о тех же глоссаторах, средневековых юристах XII – XIII вв., трудов которых мы в подавляющем большинстве своем уже и не в состоянии прочесть в оригинале и от которых нас отделяет серьезный исторический период и культурный барьер, написано в разы больше, нежели о пандектистах, которые и жили гораздо позже и писали уже не на латыни, некоторые труды которых переведены на русский язык.

Доктринальная конструкция «аналогия права» была сформирована в отрефлексированном виде Ф.К. Савиньи в «Системе современного гражданского права» и существенно актуализирована в правоведении пандектистами, в числе которых можно назвать Г.Ф. Пухту, Ф. Регельсбергера, Г. Дернбурга. Эти немецкие ученые концептуализировали общее умонастроение академических юристов университетской континентальной правовой традиции, которые постигали право «из книг», будучи убеждены, что за Дигестами Юстиниана незримо присутствует воля единого Бога. Отсюда родилось представление о праве как «писаном разуме», который обладает внутренней целостностью и последовательностью. Без этого доктринального представления невозможна была бы в будущем эпоха национальных кодификаций.