Антон Михайлов → "Юриспруденция понятий": юридическое конструирование, "биология права" и историческая школа юристов
Метод юридической конструкции представляет собой последовательное применение приемов юридического анализа (сведение юридического материала к простым элементам), логической концентрации материала вокруг центрального понятия и систематического расположения материала.
Первоначально вся масса норм определенного правопорядка или отдела права подвергается анализу, цель которого – при помощи разложения комплексных образований на составляющие их элементы определить основные, общие всем объектам, подвергнутым анализу. Юридический анализ подобен разложению слов языка на буквы, в результате чего составляется алфавит права. Тем самым юридический анализ позволяет получить из множества разнообразных правовых положений обозреваемое количество простых тел, из которых вновь могут быть воссозданы отдельные правовые положения.
Как писал В.М. Нечаев: «Результатом такого изучения (анализа источников – А.М.) являются обычно некоторые постоянные группы сочетаний субъектов, объектов и способов установления, прекращения и защиты юридических отношений, которые, в свою очередь, поддаются дальнейшим обобщениям или, во всяком случае, расположению в системе подчиненных, соподчиненных и соотносительных понятий».
После проведения анализа из букв юридической азбуки составляются основные юридические слова – понятия, каждому из которых дается определение при помощи указания его места в системе и отличительных признаков.
Затем юридическим словам дается надлежащая классификация на основе существенных сходств между ними. Родственные понятия объединяются в правовые институты – совокупность правовых явлений, связанных единством определенного правоотношения (брак, наследование, и т.п.). Важнейшие институты соединяются в отделы права, которые, в свою очередь, образуют систему отрасли или правопорядка.
По мнению Р. Йеринга, юридическое конструирование подчиняется системному и когерентному требованиям: «юридическая конструкция подчинена двум требованиям: необходимости покрыть положительное право и необходимости избежать противоречия с ним или с его систематическим единством». По верному замечанию А. Меркеля, «Систематическая обработка права направлена на то, чтобы представить его содержание всестронне и в то же время возможно проще, в виде единого целого связанных логически понятий и правил, расположенных по близости их родства и сообразно их общему или специальному содержанию».
Исходя из данного изложения можно согласиться с обоснованной позицией Н.М. Коркунова и Г.Ф. Шершеневича, что догматическая юриспруденция применяет общие приемы научного исследования: анализ, конструктивный синтез, обобщение и классификацию.
Вместе с тем у Р. Иеринга и других концептуалистов юридическое конструирование является не просто серией логических операций, а «подлинно научной процедурой», позволяющей производить новый правовой материал – ведь «юридические тела» в концептуальной юриспруденции – как и универсалии в средневековом реализме пять веков назад – объективируются и одухотворяются.
Абстрактные юридические понятия, получаемые посредством метода юридического конструирования, для пандектистов имели собственную ценность, были самодостаточны и могли существовать без какой-либо практической востребованности, не обесценивая при этом работу ученого. Считалось, что приведение юридической системы к форме понятий позволяет производить с ними логические операции, что дает возможность праву «прирастать из самого себя», развиваться «изнутри». «Посредством комбинации различных элементов наука может образовывать новые понятия и новые правовые положения: понятия производительны, они совокупляются и производят новые». Юридические тела в концептуальной юриспруденции – не просто рефлексы юридической мысли, логические формы, но реальные существа, которые рождаются, живут, действуют, претерпевают изменения, умирают.
Каждое юридическое тело, по мысли Иеринга, обладает своими особыми свойствами, формой и природой, в силу которых оно способно производить определенные действия; находится в разнообразных отношениях с другими телами, при определенных условиях развивается, соединяется с другими телами и прекращает свою жизнь.
Важно отметить, что основание для такой откровенной натурализации юридических понятий заложил уже Г.Ф. Пухта. В «Энциклопедии права» он весьма натуралистично описал «генеалогию понятий»: «Каждое из этих понятий есть живое существо, не мертвое орудие, способное только развивать далее полученное. Каждое из этих понятий есть индивидуальность, отличная от индивидуальности его производителя, подобно тому как от него происшедшее получает в новом элементе, который можно назвать ради сохранении подобия материнским, собственную свою жизненную силу. Отцом юридических институтов можно назвать принцип права, матерью – содержание, разнообразие людей и вещей…». Вместе с тем производящей причиной, ведущей к необходимости образования права, основанием права как системы Г. Пухта признает «разнообразие людей и вещей», т.е. сохраняет связь с социальной метасистемой. В «юриспруденции понятий» эта связь уже не исследуется, не рассматривается как часть предмета ученой юриспруденции.
По мысли Иеринга, все положительное право представляет собой «совокупность юридических организмов», «живых существ», «служебных духов». Естественно-историческое исследование, отталкиваясь от свойств таких юридических тел, определяет «способ их происхождения, всевозможные их положения и состояния, влияние, производимое на них последними, метаморфозы, к которым они способны, отношение их к другим юридическим величинам, связи и конфликты, в которые они приходят с ними», а затем «на почве этих предварительных исследований выражает в одном понятии, как в логическом фокусе, их природу, юридическую индивидуальность, а затем приводит всю совокупность юридических организмов в одну систему, подобно тому, как естествоиспытатель классифицирует свои естественно-исторические объекты».
Р. Иеринг специально акцентирует то, что материал для «естественно-исторического исследования» юристов дан в положительном праве, но сами юридические тела составляют продукцию юристов, поскольку именно они специфицируют материал – конструируют из него специфически юридические тела. Именно в такой научной «спецификации» ученый видел differentia specifica профессионального метода юристов, «визитную карточку» «высшей» юриспруденции.
Необходимо подчеркнуть, что пандектная школа находилась в рамках общей для 40-70-х гг. XIX столетия идеалистической «картины мира», в которой, как уже указывалось, метафизическая идея лежит в основании позитивных явлений, выражается в их закономерном развитии. Научность юриспруденции виделась концептуалистам в том, что ученые-юристы имеют самостоятельный предмет исследования – закономерно развивающееся положительное право, способны переводить его в доступную для анализа логическую форму и посредством логических и «естественно-исторических» операций производить «из него» новое правовое содержание. Если предположить, что право имеет автономное существование от социальных условий, возникает необходимость объяснить неуклонное, закономерное развитие права. Поскольку право не рассматривается в «юриспруденции понятий» как выражение действительных социальных условий, постольку остается только одно объяснение, исключающее произвольное и принципиально ненаучное развитие учеными права, – определить юридическое развитие как «рост изнутри». Это, в свою очередь, означает, что юридические понятия должны рассматриваться научной юриспруденцией как органические существа со своей собственной жизнью. Соответственно, ученые-юристы должны изучать фундаментальные категории и понятия права в их диалектической последовательности (термин взят Иерингом у Гегеля). В этой системе представлений вывод концептуалистов о внутренней продуктивности понятий видится вполне последовательным.
В догматике Иеринга изучение «юридического тела» начинается с уяснения, что именно оно собой представляет: может ли быть сведено к другим телам или является самостоятельным. Для определения существа тела необходимо установить его понятие, т.е. логическую квинтэссенцию, внутреннее ядро, в котором заключена вся сила тела. После уяснения понятия тела требуется дать правильное его определение, которое должно выражать его внутреннее строение, его аналитические моменты, каковыми у юридических тел, по Иерингу, являются субъект, содержание, действие и иск. Установив понятие (сущность) юридического тела ученый приступает к изучению его свойств (например, делимость либо неделимость, отчуждаемость либо неотчуждаемость, и др.).
Затем исследованию подлежат явления, в которых проявляется жизнь юридических тел – способы их возникновения и уничтожения, возрождение, метаморфозы, а также отношения данного тела к другим телам (совместимость и несовместимость, стечение, коллизия и др.).
Конечным итогом исследования юридических тел с помощью естественно-исторического метода или метода юридической конструкции выступает систематическая классификация, или система юридических тел.
Охарактеризовав юридическое конструирование, Р. Иеринг приступает к изучению его правил (законов). Ученый формулирует три основных закона юридического конструирования: закон покрытия положительного материала, закон систематического единства и закон юридической красоты. Первый из названных заключается в требовании, что юридические понятия должны покрывать и выражать содержание всех норм положительного права, имеющих отношение к определенному предмету. Второй закон юридического конструирования требует, чтобы понятия находились в полной гармонии с другими понятиями и принципами права, не противоречили друг другу. Закон юридической красоты гласит, что из нескольких удовлетворяющих первым двум законам конструкций предпочтение должно отдаваться более простой, наглядной, естественной и понятной.
Оценивая результат применения специального юридического метода конструирования, Иеринг указывал на четыре несомненных преимущества системы юридических понятий перед положительным правом «низшей юриспруденции». Во-первых, система придает материалу наглядную форму, поскольку слагается из отдельных, правильно сгруппированных, обладающих особой индивидуальностью тел. Использование наглядной системы позволяют юристу без труда распознавать юридические тела в разнообразных комбинациях положительного права. Во-вторых, система понятий является наиболее краткой, концентрированной формой выражения юридического материала. В-третьих, она – самая понятная, прозрачная, так как в ней проявляется вся полнота содержания материала, все отношения между его частями, тонкие сходства и различия между ними. В-четвертых, система выступает неиссякаемым источником формирования нового юридического материала: «внутренняя диалектика» юридических тел позволяет юристу-специалисту восполнять пробелы в положительном праве, основываясь как на природе отдельных тел, так и на общих логических аксиомах.
Немецкие пандектисты утверждали, что посредством описания фундаментальных элементов права ученые овладевают инструментами, которые делают возможным научное развитие права – системное, логически последовательное, возвышающееся над исторической изменчивостью норм и неприкосновенностью статей кодекса «низшей юриспруденции». В воззрениях Р. Йеринга и его последователей конструирование с «юридическими телами» имеет логическую природу, что позволяет элиминировать исторический контекст права: история становится лишь посредником, через которого право раскрывает само себя. Как утверждал Р. Йеринг: «Юриспруденция, функционировавшая тысячелетия, открыла фундаментальные элементы или фигуры права, и они содержат в себе все дальнейшее развитие… такая юриспруденция не будет поглощена историей». По справедливому заключению Г.В. Мальцева, в центре правовой теории «юриспруденции понятий» находится неизменная и внеисторическая догматика (аксиоматика) права, формально-догматическая методология, основная цель которой – выработка единообразных правовых понятий.
По сути, в Begriffsjurisprudenz понятия правят миром через ученых-юристов. При этом единственный момент, которым должен быть озадачен юрист-концептуалист, – научная правильность дедукции. По меткому выражению М. Рейманна, в методологии концептуалистов «право перестало быть продуктом истории и становилось продуктом логики, сводясь к игре в индукцию и дедукцию». Так, определяя научную задачу юридической догматики П. Лабанд писал, что она «сводится к конструкции правовых институтов, к сведению отдельных правовых положений к общим понятиям и, с другой стороны, к выведению вытекающих из этих понятий логических следствий. Это есть, если отвлечься от момента исследования норм действующего права, т.е. от полного опознания предназначенного к обработке материала и овладения им, чисто логическая работа мысли. Для выполнения ее нет другого средства, кроме логики». Р. Зом также считал, что истинно научным методом развития права вытупает индуктивный вывод из действующих правовых норм правовых принципов.
Можно видеть, что в юридическом концептуализме Р. Йеринга и К. Гербера ярко выразилось стремление немецкого юридического сообщества рассматривать доктринальную юриспруденцию как самостоятельную науку с собственным предметом изучения, что, на наш взгляд, было вызвано господством философского позитивизма О. Конта с его культом научного знания. Для этой цели ученым-юристам было необходимо выделить юридическое «ядро» из социальной метасистемы, а идея закономерного развития, актуализированная и учением Гегеля, и исторической школой Савиньи и ставшая парадигмальной, привела концептуалистов к убеждению в наличии внутренней производящей силы юридических понятий.
Вместе с тем немецким концептуалистам для цели построения самодостаточной научной юриспруденции идеи исторической школы об объективной встроенности права в жизнь самобытной нации, об органической связи права с иными социальными институтами были не просто индифферентными, но враждебными, указывающими в противоположное направление.
Если в концептуальной юриспруденции – в русле философского идеализма – понятия и конструкции рассматриваются как «юридические тела», фундаментальные элементы, составляющие неизменное логическое «ядро» правовой материи, которое способно возвыситься над историческим временем, то в представлении предтечи исторической школы Г. Гуго и последующей «юриспруденции интересов», напротив, считалось, что юридические понятия являются лишь одной из сторон общественных отношений, которую возможно вычленить из социальной эмпирики лишь аналитически и потому нельзя абсолютизировать, рассматривать как особую «закрытую реальность».
В концептуальной юриспруденции, в отличие от социологического подхода к праву, применимость и полезность юридических норм вообще не рассматриваются как значимые для деятельности юриста моменты: только систематическая или логическая форма определяется в качестве научной основы для формулирования юридических понятий. Поэтому социологические моменты в учении «истористов» подверглись кардинальному изменению в учении «юриспруденции понятий».
Если для Ф. Савиньи системность позитивного права конституируется самобытным народным духом, поскольку право является «прирожденным» атрибутом любой нации, то немецкие концептуалисты помещают источник системы позитивного права внутрь ее самой. «Для Ф. Савиньи система права выступает своего рода онтологией общества, в то время как для Р. Иеринга система – это сумма основных юридических понятий». Основатель исторической школы сохраняет связь с социологическими представлениями в том, что при построении системы права правовые инстититуты конструируются на основе общего для каждого из них правового явления, а не через правовые понятия; Ф.К. Савиньи признавал, что в основе юридической концептуализации лежат социальные факты, а практические потребности являются стимулом развития права.
У Р. Йеринга, напротив, основанием систематизации правового материала выступает выведенный путем анализа позитивно-правового материала алфавит права, затем – логическая концентрация (синтез: выведение принципа из алфавита) и конструирование с юридическими телами. Материал для пополнения положительного права составляют сами юридические тела, их природа и внутренняя диалектика, а также общая теория юридических тел. Иными словами, для «истористов» правообразующий источник носит внешний характер по отношению к доктринальной юриспруденции (экстерналистская установка), а в юриспруденции понятий система позитивного права воспринимается как самодостаточная и самовосполняющаяся посредством логических приемов и операций юридической техники (интерналистская установка).
Так, Ф.К. Савиньи признавал неограниченность различных жизненных обстоятельств, которые делают невозможным создание беспробельной, завершенной кодификации: кодекс неизбежно будет содержать пробелы. По сути, основатель исторической школы признает, что система права всегда существует в рамках социальной метасистемы и не может стать самодостаточной и самовосполнимой. Р. Йеринг, напротив, утверждал, что подлинно научная юриспруденция посредством приемов юридической техники способна создать совершенную систему, которая будет являться неиссякаемым источником нового материала. Иеринг верил, что, усвоив систему «юридических тел», профессиональный юрист способен восполнять «пробелы права, исходя частью из природы и «внутренней диалектики» отдельных тел, частью же из общих логических аксиом».
«Соответствующие правовые «качества» получают свое обоснование из «самих себя», это знание из правовых понятий, представляющих собой лишь индуктивное обобщение материала законодательства и гражданского оборота», – характеризовал «юриспруденцию понятий» С.И. Аскназий. Американский исследователь М. Рейманн так описал учение пандектистов: «В этой интересной механике новые нормы могут быть дедуцированы из имеющихся принципов и даже новые понятия могут создаваться посредством комбинации или разделения уже существующих понятий».
Интерналистская установка пандектистов противопоставляется экстерналистской установке «истористов» и в учении о толковании права. Если «истористы» практически сделали господствующим в сообществе юристов исторический прием толкования, согласно которому цель интерпретации правовых текстов не может быть достигнута без выяснения действительной воли исторического законодателя, принявшего правовой акт (субъективная концепция), то представители концептуальной юриспруденции стали рассматривать закон как самодостаточный объект, содержащий действительный смысл своих положений «внутри себя»: воля исторического законодателя находится для «юриспруденции понятий» вне объекта толкования – уяснение смысла должно осуществляться «по воле закона» (объективная концепция толкования). Уже Г.Ф. Пухта станет утверждать, что «истинная интерпретация не должна давать закону никакого другого значения, кроме того, которое ясно заключается в словах его, а поэтому возможен только один вид интерпретации – изъяснительная интерпретация (declaratorische Interpretation)». В полном соответствии с воззрениями средневековых глоссаторов в «юриспруденции понятий» сформировалось отношение к тексту закона как к безусловной догме. По верному замечанию Г.В. Мальцева, в Begriffsjurisprudenz «закону приписывается высшее бытие, находящееся по ту сторону явлений и событий, происходящих в обществе. Это бытие правовой формы, приоритетное по отношению ко всякому социальному содержанию, бытие должного, приоритетное по отношению к сущему». Отсюда в процессе толкования права «решающим является не то, чего хочет создатель закона, но то, чего хочет закон»; «толкование есть не объяснение смысла, который законодатель фактически связывал с нормой, а смысла, который имманентен закону». Если представители исторической школы не считали закон самодостаточным, не объективировали его, считали, что полноценное толкование невозможно произвести без фигуры исторического законодателя – без интерпретации содержания закона в контексте его принятия, то представители Begriffsjurisprudenz заменили исторического законодателя некой идеальной фигурой. Как справедливо пишет С.В. Липень: «Воля идеального законодателя универсальна (не знает пробелов), лишена противоречий, проникнута логическим единством принципов, его понятия обладают бесконечной логической растяжимостью». Очевидно, что именно такое отношение к закону было характерно для средневековых юристов, для которых за текстом Corpus Iuris Civilis стоит воля Бога: воскресение схоластического сознания здесь налицо. Нужно отдать дань уважения Р. Иерингу, сумевшему впоследствии не только признать схоластическую методологическую установку Begriffsjurisprudenz, но и весьма образно описать ее, используя всем известные предметы схоластических споров средневековой эпохи.
Первоначально вся масса норм определенного правопорядка или отдела права подвергается анализу, цель которого – при помощи разложения комплексных образований на составляющие их элементы определить основные, общие всем объектам, подвергнутым анализу. Юридический анализ подобен разложению слов языка на буквы, в результате чего составляется алфавит права. Тем самым юридический анализ позволяет получить из множества разнообразных правовых положений обозреваемое количество простых тел, из которых вновь могут быть воссозданы отдельные правовые положения.
Как писал В.М. Нечаев: «Результатом такого изучения (анализа источников – А.М.) являются обычно некоторые постоянные группы сочетаний субъектов, объектов и способов установления, прекращения и защиты юридических отношений, которые, в свою очередь, поддаются дальнейшим обобщениям или, во всяком случае, расположению в системе подчиненных, соподчиненных и соотносительных понятий».
После проведения анализа из букв юридической азбуки составляются основные юридические слова – понятия, каждому из которых дается определение при помощи указания его места в системе и отличительных признаков.
Затем юридическим словам дается надлежащая классификация на основе существенных сходств между ними. Родственные понятия объединяются в правовые институты – совокупность правовых явлений, связанных единством определенного правоотношения (брак, наследование, и т.п.). Важнейшие институты соединяются в отделы права, которые, в свою очередь, образуют систему отрасли или правопорядка.
По мнению Р. Йеринга, юридическое конструирование подчиняется системному и когерентному требованиям: «юридическая конструкция подчинена двум требованиям: необходимости покрыть положительное право и необходимости избежать противоречия с ним или с его систематическим единством». По верному замечанию А. Меркеля, «Систематическая обработка права направлена на то, чтобы представить его содержание всестронне и в то же время возможно проще, в виде единого целого связанных логически понятий и правил, расположенных по близости их родства и сообразно их общему или специальному содержанию».
Исходя из данного изложения можно согласиться с обоснованной позицией Н.М. Коркунова и Г.Ф. Шершеневича, что догматическая юриспруденция применяет общие приемы научного исследования: анализ, конструктивный синтез, обобщение и классификацию.
Вместе с тем у Р. Иеринга и других концептуалистов юридическое конструирование является не просто серией логических операций, а «подлинно научной процедурой», позволяющей производить новый правовой материал – ведь «юридические тела» в концептуальной юриспруденции – как и универсалии в средневековом реализме пять веков назад – объективируются и одухотворяются.
Абстрактные юридические понятия, получаемые посредством метода юридического конструирования, для пандектистов имели собственную ценность, были самодостаточны и могли существовать без какой-либо практической востребованности, не обесценивая при этом работу ученого. Считалось, что приведение юридической системы к форме понятий позволяет производить с ними логические операции, что дает возможность праву «прирастать из самого себя», развиваться «изнутри». «Посредством комбинации различных элементов наука может образовывать новые понятия и новые правовые положения: понятия производительны, они совокупляются и производят новые». Юридические тела в концептуальной юриспруденции – не просто рефлексы юридической мысли, логические формы, но реальные существа, которые рождаются, живут, действуют, претерпевают изменения, умирают.
Каждое юридическое тело, по мысли Иеринга, обладает своими особыми свойствами, формой и природой, в силу которых оно способно производить определенные действия; находится в разнообразных отношениях с другими телами, при определенных условиях развивается, соединяется с другими телами и прекращает свою жизнь.
Важно отметить, что основание для такой откровенной натурализации юридических понятий заложил уже Г.Ф. Пухта. В «Энциклопедии права» он весьма натуралистично описал «генеалогию понятий»: «Каждое из этих понятий есть живое существо, не мертвое орудие, способное только развивать далее полученное. Каждое из этих понятий есть индивидуальность, отличная от индивидуальности его производителя, подобно тому как от него происшедшее получает в новом элементе, который можно назвать ради сохранении подобия материнским, собственную свою жизненную силу. Отцом юридических институтов можно назвать принцип права, матерью – содержание, разнообразие людей и вещей…». Вместе с тем производящей причиной, ведущей к необходимости образования права, основанием права как системы Г. Пухта признает «разнообразие людей и вещей», т.е. сохраняет связь с социальной метасистемой. В «юриспруденции понятий» эта связь уже не исследуется, не рассматривается как часть предмета ученой юриспруденции.
По мысли Иеринга, все положительное право представляет собой «совокупность юридических организмов», «живых существ», «служебных духов». Естественно-историческое исследование, отталкиваясь от свойств таких юридических тел, определяет «способ их происхождения, всевозможные их положения и состояния, влияние, производимое на них последними, метаморфозы, к которым они способны, отношение их к другим юридическим величинам, связи и конфликты, в которые они приходят с ними», а затем «на почве этих предварительных исследований выражает в одном понятии, как в логическом фокусе, их природу, юридическую индивидуальность, а затем приводит всю совокупность юридических организмов в одну систему, подобно тому, как естествоиспытатель классифицирует свои естественно-исторические объекты».
Р. Иеринг специально акцентирует то, что материал для «естественно-исторического исследования» юристов дан в положительном праве, но сами юридические тела составляют продукцию юристов, поскольку именно они специфицируют материал – конструируют из него специфически юридические тела. Именно в такой научной «спецификации» ученый видел differentia specifica профессионального метода юристов, «визитную карточку» «высшей» юриспруденции.
Необходимо подчеркнуть, что пандектная школа находилась в рамках общей для 40-70-х гг. XIX столетия идеалистической «картины мира», в которой, как уже указывалось, метафизическая идея лежит в основании позитивных явлений, выражается в их закономерном развитии. Научность юриспруденции виделась концептуалистам в том, что ученые-юристы имеют самостоятельный предмет исследования – закономерно развивающееся положительное право, способны переводить его в доступную для анализа логическую форму и посредством логических и «естественно-исторических» операций производить «из него» новое правовое содержание. Если предположить, что право имеет автономное существование от социальных условий, возникает необходимость объяснить неуклонное, закономерное развитие права. Поскольку право не рассматривается в «юриспруденции понятий» как выражение действительных социальных условий, постольку остается только одно объяснение, исключающее произвольное и принципиально ненаучное развитие учеными права, – определить юридическое развитие как «рост изнутри». Это, в свою очередь, означает, что юридические понятия должны рассматриваться научной юриспруденцией как органические существа со своей собственной жизнью. Соответственно, ученые-юристы должны изучать фундаментальные категории и понятия права в их диалектической последовательности (термин взят Иерингом у Гегеля). В этой системе представлений вывод концептуалистов о внутренней продуктивности понятий видится вполне последовательным.
В догматике Иеринга изучение «юридического тела» начинается с уяснения, что именно оно собой представляет: может ли быть сведено к другим телам или является самостоятельным. Для определения существа тела необходимо установить его понятие, т.е. логическую квинтэссенцию, внутреннее ядро, в котором заключена вся сила тела. После уяснения понятия тела требуется дать правильное его определение, которое должно выражать его внутреннее строение, его аналитические моменты, каковыми у юридических тел, по Иерингу, являются субъект, содержание, действие и иск. Установив понятие (сущность) юридического тела ученый приступает к изучению его свойств (например, делимость либо неделимость, отчуждаемость либо неотчуждаемость, и др.).
Затем исследованию подлежат явления, в которых проявляется жизнь юридических тел – способы их возникновения и уничтожения, возрождение, метаморфозы, а также отношения данного тела к другим телам (совместимость и несовместимость, стечение, коллизия и др.).
Конечным итогом исследования юридических тел с помощью естественно-исторического метода или метода юридической конструкции выступает систематическая классификация, или система юридических тел.
Охарактеризовав юридическое конструирование, Р. Иеринг приступает к изучению его правил (законов). Ученый формулирует три основных закона юридического конструирования: закон покрытия положительного материала, закон систематического единства и закон юридической красоты. Первый из названных заключается в требовании, что юридические понятия должны покрывать и выражать содержание всех норм положительного права, имеющих отношение к определенному предмету. Второй закон юридического конструирования требует, чтобы понятия находились в полной гармонии с другими понятиями и принципами права, не противоречили друг другу. Закон юридической красоты гласит, что из нескольких удовлетворяющих первым двум законам конструкций предпочтение должно отдаваться более простой, наглядной, естественной и понятной.
Оценивая результат применения специального юридического метода конструирования, Иеринг указывал на четыре несомненных преимущества системы юридических понятий перед положительным правом «низшей юриспруденции». Во-первых, система придает материалу наглядную форму, поскольку слагается из отдельных, правильно сгруппированных, обладающих особой индивидуальностью тел. Использование наглядной системы позволяют юристу без труда распознавать юридические тела в разнообразных комбинациях положительного права. Во-вторых, система понятий является наиболее краткой, концентрированной формой выражения юридического материала. В-третьих, она – самая понятная, прозрачная, так как в ней проявляется вся полнота содержания материала, все отношения между его частями, тонкие сходства и различия между ними. В-четвертых, система выступает неиссякаемым источником формирования нового юридического материала: «внутренняя диалектика» юридических тел позволяет юристу-специалисту восполнять пробелы в положительном праве, основываясь как на природе отдельных тел, так и на общих логических аксиомах.
Немецкие пандектисты утверждали, что посредством описания фундаментальных элементов права ученые овладевают инструментами, которые делают возможным научное развитие права – системное, логически последовательное, возвышающееся над исторической изменчивостью норм и неприкосновенностью статей кодекса «низшей юриспруденции». В воззрениях Р. Йеринга и его последователей конструирование с «юридическими телами» имеет логическую природу, что позволяет элиминировать исторический контекст права: история становится лишь посредником, через которого право раскрывает само себя. Как утверждал Р. Йеринг: «Юриспруденция, функционировавшая тысячелетия, открыла фундаментальные элементы или фигуры права, и они содержат в себе все дальнейшее развитие… такая юриспруденция не будет поглощена историей». По справедливому заключению Г.В. Мальцева, в центре правовой теории «юриспруденции понятий» находится неизменная и внеисторическая догматика (аксиоматика) права, формально-догматическая методология, основная цель которой – выработка единообразных правовых понятий.
По сути, в Begriffsjurisprudenz понятия правят миром через ученых-юристов. При этом единственный момент, которым должен быть озадачен юрист-концептуалист, – научная правильность дедукции. По меткому выражению М. Рейманна, в методологии концептуалистов «право перестало быть продуктом истории и становилось продуктом логики, сводясь к игре в индукцию и дедукцию». Так, определяя научную задачу юридической догматики П. Лабанд писал, что она «сводится к конструкции правовых институтов, к сведению отдельных правовых положений к общим понятиям и, с другой стороны, к выведению вытекающих из этих понятий логических следствий. Это есть, если отвлечься от момента исследования норм действующего права, т.е. от полного опознания предназначенного к обработке материала и овладения им, чисто логическая работа мысли. Для выполнения ее нет другого средства, кроме логики». Р. Зом также считал, что истинно научным методом развития права вытупает индуктивный вывод из действующих правовых норм правовых принципов.
Можно видеть, что в юридическом концептуализме Р. Йеринга и К. Гербера ярко выразилось стремление немецкого юридического сообщества рассматривать доктринальную юриспруденцию как самостоятельную науку с собственным предметом изучения, что, на наш взгляд, было вызвано господством философского позитивизма О. Конта с его культом научного знания. Для этой цели ученым-юристам было необходимо выделить юридическое «ядро» из социальной метасистемы, а идея закономерного развития, актуализированная и учением Гегеля, и исторической школой Савиньи и ставшая парадигмальной, привела концептуалистов к убеждению в наличии внутренней производящей силы юридических понятий.
Вместе с тем немецким концептуалистам для цели построения самодостаточной научной юриспруденции идеи исторической школы об объективной встроенности права в жизнь самобытной нации, об органической связи права с иными социальными институтами были не просто индифферентными, но враждебными, указывающими в противоположное направление.
Если в концептуальной юриспруденции – в русле философского идеализма – понятия и конструкции рассматриваются как «юридические тела», фундаментальные элементы, составляющие неизменное логическое «ядро» правовой материи, которое способно возвыситься над историческим временем, то в представлении предтечи исторической школы Г. Гуго и последующей «юриспруденции интересов», напротив, считалось, что юридические понятия являются лишь одной из сторон общественных отношений, которую возможно вычленить из социальной эмпирики лишь аналитически и потому нельзя абсолютизировать, рассматривать как особую «закрытую реальность».
В концептуальной юриспруденции, в отличие от социологического подхода к праву, применимость и полезность юридических норм вообще не рассматриваются как значимые для деятельности юриста моменты: только систематическая или логическая форма определяется в качестве научной основы для формулирования юридических понятий. Поэтому социологические моменты в учении «истористов» подверглись кардинальному изменению в учении «юриспруденции понятий».
Если для Ф. Савиньи системность позитивного права конституируется самобытным народным духом, поскольку право является «прирожденным» атрибутом любой нации, то немецкие концептуалисты помещают источник системы позитивного права внутрь ее самой. «Для Ф. Савиньи система права выступает своего рода онтологией общества, в то время как для Р. Иеринга система – это сумма основных юридических понятий». Основатель исторической школы сохраняет связь с социологическими представлениями в том, что при построении системы права правовые инстититуты конструируются на основе общего для каждого из них правового явления, а не через правовые понятия; Ф.К. Савиньи признавал, что в основе юридической концептуализации лежат социальные факты, а практические потребности являются стимулом развития права.
У Р. Йеринга, напротив, основанием систематизации правового материала выступает выведенный путем анализа позитивно-правового материала алфавит права, затем – логическая концентрация (синтез: выведение принципа из алфавита) и конструирование с юридическими телами. Материал для пополнения положительного права составляют сами юридические тела, их природа и внутренняя диалектика, а также общая теория юридических тел. Иными словами, для «истористов» правообразующий источник носит внешний характер по отношению к доктринальной юриспруденции (экстерналистская установка), а в юриспруденции понятий система позитивного права воспринимается как самодостаточная и самовосполняющаяся посредством логических приемов и операций юридической техники (интерналистская установка).
Так, Ф.К. Савиньи признавал неограниченность различных жизненных обстоятельств, которые делают невозможным создание беспробельной, завершенной кодификации: кодекс неизбежно будет содержать пробелы. По сути, основатель исторической школы признает, что система права всегда существует в рамках социальной метасистемы и не может стать самодостаточной и самовосполнимой. Р. Йеринг, напротив, утверждал, что подлинно научная юриспруденция посредством приемов юридической техники способна создать совершенную систему, которая будет являться неиссякаемым источником нового материала. Иеринг верил, что, усвоив систему «юридических тел», профессиональный юрист способен восполнять «пробелы права, исходя частью из природы и «внутренней диалектики» отдельных тел, частью же из общих логических аксиом».
«Соответствующие правовые «качества» получают свое обоснование из «самих себя», это знание из правовых понятий, представляющих собой лишь индуктивное обобщение материала законодательства и гражданского оборота», – характеризовал «юриспруденцию понятий» С.И. Аскназий. Американский исследователь М. Рейманн так описал учение пандектистов: «В этой интересной механике новые нормы могут быть дедуцированы из имеющихся принципов и даже новые понятия могут создаваться посредством комбинации или разделения уже существующих понятий».
Интерналистская установка пандектистов противопоставляется экстерналистской установке «истористов» и в учении о толковании права. Если «истористы» практически сделали господствующим в сообществе юристов исторический прием толкования, согласно которому цель интерпретации правовых текстов не может быть достигнута без выяснения действительной воли исторического законодателя, принявшего правовой акт (субъективная концепция), то представители концептуальной юриспруденции стали рассматривать закон как самодостаточный объект, содержащий действительный смысл своих положений «внутри себя»: воля исторического законодателя находится для «юриспруденции понятий» вне объекта толкования – уяснение смысла должно осуществляться «по воле закона» (объективная концепция толкования). Уже Г.Ф. Пухта станет утверждать, что «истинная интерпретация не должна давать закону никакого другого значения, кроме того, которое ясно заключается в словах его, а поэтому возможен только один вид интерпретации – изъяснительная интерпретация (declaratorische Interpretation)». В полном соответствии с воззрениями средневековых глоссаторов в «юриспруденции понятий» сформировалось отношение к тексту закона как к безусловной догме. По верному замечанию Г.В. Мальцева, в Begriffsjurisprudenz «закону приписывается высшее бытие, находящееся по ту сторону явлений и событий, происходящих в обществе. Это бытие правовой формы, приоритетное по отношению ко всякому социальному содержанию, бытие должного, приоритетное по отношению к сущему». Отсюда в процессе толкования права «решающим является не то, чего хочет создатель закона, но то, чего хочет закон»; «толкование есть не объяснение смысла, который законодатель фактически связывал с нормой, а смысла, который имманентен закону». Если представители исторической школы не считали закон самодостаточным, не объективировали его, считали, что полноценное толкование невозможно произвести без фигуры исторического законодателя – без интерпретации содержания закона в контексте его принятия, то представители Begriffsjurisprudenz заменили исторического законодателя некой идеальной фигурой. Как справедливо пишет С.В. Липень: «Воля идеального законодателя универсальна (не знает пробелов), лишена противоречий, проникнута логическим единством принципов, его понятия обладают бесконечной логической растяжимостью». Очевидно, что именно такое отношение к закону было характерно для средневековых юристов, для которых за текстом Corpus Iuris Civilis стоит воля Бога: воскресение схоластического сознания здесь налицо. Нужно отдать дань уважения Р. Иерингу, сумевшему впоследствии не только признать схоластическую методологическую установку Begriffsjurisprudenz, но и весьма образно описать ее, используя всем известные предметы схоластических споров средневековой эпохи.
Нет комментариев