Рустам Чернов → О власти. Людологический анализ. Часть 5
Рассмотрим механизм организации управления. В той ли иной степени его чувственное основание есть прерогатива плебеев… Именно поэтому речь всегда идет о создании отдельной временной парадигмы, где ретроспективно качественное представление о бытии в действительности является необходимым для того периода времени, когда оно создается личностью в качестве таковой действительности. Мы можем точно определиться в отношении познания, в отношении властности, ибо личность здесь определяет, что для нее является формой приемлемого поведения, а что так и остается недоступным в области рассуждения и тем более в области проведения в чувственное бытие.
Приказ самое себя строится на точной детализации времени, места субъекта (того каким оно должно быть), соответственно, методов перехода возможности в действительность. Здесь следует отметить, что само по себе бытие в возможности никогда не реализовывается произвольно в отношении первичных элементов властного познания. Оно всегда есть продукт неоднократности усилий в отношении собственности результативности. Поэтому мы не можем говорить о прирожденности властной функции. Но можно точно сказать, что властный момент в его легкости воспроизводства рождается только на основе частых повторений и попыток, которые непрерывно корректируются как по движущей причине, так и по целевой. Какой алгоритм избирает личность в отношении становления в определенных рамках «здесь и сейчас» во многом вопрос среды обитания, неизменным остается одно- личность всегда должна противостоять общественному сознанию в самое себя, если она стремится к объективной абсолютности властности своей функции.
Как только такая функция найдена, как только личностью определен момент, в котором она утверждает, что энтелехия носит именно зеркальный характер, то есть, когда восприятие целевой причины в ее реализации в материальную сформировано в достаточной степени ясно и отчетливо, более того независимо от самого субъекта познания ( так, что он сам чувствует фальшь в отношении того или иного процесса реализации), мы можем говорить о том, что у нас сформирован властный субъект познания, изменения властной функции которого могут теперь носить только количественный характер (число сторонников, масштабы властвования и так далее). Сам данный период является определяющим для власти, он есть квинтэссенция всего и вся в отношении не только самого нашего субъекта, но и продуктов его властвования в определенном периоде, промежутке времени.
Следует отметить, что в данном случае мы не можем говорить о какой – либо необходимости восприятия в себе данности именно зеркальной энтелехии бытия в действительности, но нам необходимо приходится отметить это как первый действительно необходимый этап. Это самый длительный этап, так как в случае его действительного превращения, мы можем расценивать всю предыдущую форму существования только как причину, следствие которой и носит имя личной вариативности властности над самим собою. Это, конечно же, очевидное изменение. И именно поэтому путь к нему лежит через область познания, область познания самое себя. Если для личного познания данный этап сводится к детализации и структурированию движущей причины в отношении целевой, которая и выступает хозяином нашего субъекта, то здесь наоборот, отрицается всякая движущая причина ( при том, что целевая по -прежнему принадлежит общественному БВВ, иначе это был бы личный момент в познании, а не властный субъект), и речь идет только о выборе элемента или конгломерата целевой причины общественного. И именно с этой точки зрения для власти необходимо так же и дерзость взятия этой власти, выбора себя в отношении возможности власти и качественного преобразования тех институтов общественного, которые эту властность обеспечивают. В дальнейшем вопрос сводится в большинстве своем к области техники в отношении того каким образом необходимо составлять алгоритм, что обеспечивает перцепцию самое себя как властного субъекта, для того, чтобы эта перцепция носила массовый характер, была систематизирована во времени повседневности и, наконец, персонифицированна именно с тобой, как с представлением и содержанием бытия в действительности власти. Путь к властности однозначно лежит через взращивание в себе признаков власти, которые до получения власти в обществе являются всегда объектами негативного отношения со стороны объектов власти ( власти подчиненных субъектов «ишь командир нашелся»). Среда проверяет тебя на прочность, она смотрит, можешь ли ты выдержать испытания, силен ли ты для того, чтобы возглавить саму организацию общественного, саму форму организации общества. Точно так же, как познающему не свойственно доказывать истину по пивным, нашему субъекту властвования не свойственно проявлять власть в рамках частных ситуаций «здесь и сейчас»; именно поэтому его почти никогда нельзя увидеть в роли преступника, преступление всегда слишком ничтожно и слишком неопасно в глазах нашего субъекта, он стремится к масштабности, как абсолютной возможности открыть для самое себя возможность изменения и упразднения мира. Он пробует себя в разных ролях и везде находит мелочность и неудовольствие для своего духа. Это объясняется в достаточной степени просто: личный момент, в основе которого и подобен принцип зеркальной энтелехии, что так же как и личный момент абсолютен в отношении содержания самое себя, но не терпит ничего кроме самое себя, для него совершенно все равно, все кроме самое себя… В области бытия в действительности наш субъект сталкивается со множеством парадигм, обслуживаемых именно общественным бытием в возможности, деперсонифицированным в области индивидуального сознания управляемых людей, тех, кто является формой отношения общественного к области «здесь и сейчас», бытие в возможности которое сосредоточено в сознании нашего субъекта, то бытие в возможности, которое требует чистой реализации в действительность, реализации точной и абсолютной, становится формами организации совершенно препятствующими этому- областью компромиссов, догадок подстраховок и прочее. Нашему субъекту необходимо испытание, ему необходим огонь, в котором можно либо сгореть, либо сжечь все вокруг, а он получает слабую возможность повторного участия, повторности и зависимости… Так рождается в нем презрение к тому, кто не жаждет смерти и не может быть открытым любой опасности. Он все больше углубляется в самое себя, все больше оттачивает свое оружие познания приказа самое себя, он открыт и терпит поражения пессимизма, но не признает это поражением, так как знает от кого оно нанесено, он понимает, что это общественное в лице обывателей, и он знает, что за ним время и качественность отношения власти, а за ними только возможность укусить его в данный момент, в данном времени, но не разрушить не сломать. В общем в отношении самого большого периода временим, времени власти, когда каждая секунда твоего бытия являет полноценную качественность жизни миллионов, правда в другое время и в другом месте…
Механизм «песочных часов» срабатывает в достаточной степени верно. Наш субъект просеивает через свое сознание только то, что может ему пригодиться, он забирает от жизни все только самое ценное для самое себя и здесь опять же очень важно то, как он первоначально сформировал себя и каким образом он позволил себе те или иные изменения в области самое себя. Он постепенно приходит к тому, что сила давления песка сверху может быть уменьшена его осторожностью в отношении отваги поиска смерти, и он создает свою негласную систему воспроизводства собственных парадигм словесности, он начинает действовать открыто – первичная форма организации власти, которая в дальнейшем становится публичностью его действий. Он систематизирует отношения, свою власть над самим собой в области каждодневности перцепций, делает ее необходимостью каждого дня, ставит это делом своего существования неограниченного во времени. Но требует для себя боя и, когда находит его постоянно разочаровывается в представителях властных структур, ибо они слабы перед ним. У них только представление, которое в лучшем случае прошло через ощущение удовольствия собственного куска властной территориальности, а для нашего субъекта переубеждать — искусство медленно и мягко ломать самого себя и себе подобных, для него это организация его жизни, то без чего ни минуты не может продержаться его мозг, то без мысли о чем он не засыпает и не может проснуться. Он поглощен, ибо бытие в возможности персонифицирует его, игра его организовывает и несмотря ни на что она не перерастает в область высокой степени алеантности, так как именно он каждый раз находит новые формы реализации своей парадигмы в действительность. Зеркальность данной парадигмы есть его основание для существования, и он это понимает лучше любого другого.
Количественность бытия властности, количественность дней превращаются в нем в качественность познания самое себя, он принимает это новое знание и ищет себе подобных, он ищет встречности девиации и именно здесь для него готовятся самые тяжелые испытания. Первичность испытаний начинается от соблазнов и заканчивается формами прямого насилия, но все это он должен вынести и так становится он воином собственного духа и врагом каждому, кто ищет формы договора на войне.
Война не прекращается для него ни на секунду, он понимает, что в области его бытия, в области его прикосновения нет места половинчатости, и, конечно, же, он выступает заложником представлений о властности прошлого, осколков результативности личного момента власти великих, из тех, кто смог пробиться в пантеон власти над миром. И поэтому путь его легко предсказуем здесь и он очень уязвим. Помня это, ему необходимо создавать панцирь для самое себя. Здесь отражается первичная форма организации общественной власти –возможность приказывать властному началу в самое себя, возможность скрывать собственную власть, возможность моделировать играть с тем, что уже создано тобою в рамках самое себя. Такова природа общественного, общественное не терпит одиночества в области возможности использования объекта массами. Личность создает то, что есть его собственность и именно поэтому приобщается к этой собственности по признаку необходимости приказа самое себя в отношении качественности данного структурного элемента действительности, качественности самое себя. Так создается основа для приказов во времени и пространстве, для создания из самое себя организации властности во времени.
Стремление к власти, если оно имеет общественное основание всегда жалко и неоправданно в отношении самого субъекта. Он выступает заложником тех представлений, которые властвуют над ним, а не он над ними. В итоге мы получаем раба власти, самой возможности власти. В лучшем случае данный властный субъект подменяет общественное бытие в возможности в той или иной парадигме реализации личным бытием в возможности, и мы можем говорить о коррупции, ненадлежащем исполнении обязанностей, или просто служебном несоответствии. Но не рождается той власти, той возможности, функция которой может преобразовывать социум, чему мы обязаны формой сегодняшнего существования. Что эта за форма, что может дать нам ключ к абсолютизации властного начала, к формированию того, что есть полностью тождественность возможности нужного проведения, а, соответственно, и самого бога? Это именно личный момент в познании в его результирующей части. В части полученных выводов и конечных формул общественного развития.
Власть как объект может возникнуть только для того, кто сам по себе есть уже продукт властности своего сознания, и власть возникает для него как необходимость объективирования собственного сознания. При этом может встречаться несовпадение субъекта структурирования, результирующего начала личного момента в познании и властного субъекта, осуществляющего его реализацию в действительность. Речь здесь идет о том, что это целостная парадигма, что есть бытие в возможности, единожды сформированное; оно будет реализовано, и временная парадигма будет выстроена в соответствии с внутренней структурой бытия в возможности для данного бытия в возможности. Сам субъект власти понимает, что то бытие в возможности, которое владеет им является его собственным, ибо оно персонифицирует его как личность, как человека, как субъекта тех или иных отношений. Может происходить и некоторого рода обработка данного бытия в возможности на основе личностных форм восприятия реального, благодаря тому, что набран определенный багаж в области общения с той или иной формой индивидуумов, составляющих объект атаки. Само по себе бытие в возможности от этого не изменяется в отношении длительных циклов реализации. Более того, если властный субъект сознательно его искажает при том, что не преобразовывает его структуру в отношении неопределенного периода времени, а допустим только в отношении неопределенного круга лиц («Маркс- Ленин»), то можно прогнозировать повторную реализацию данного бытия в возможности, но не ранее, чем перестанет существовать чувственный слой перцепций возможной неудачной попытки первичной реализации (автоматизированность и адекватность восприятия).
Соответственно, к вопросу властного момента в отношении постановки и детализации власти как объекта стремлений необходимо подходить весьма взвешенно и продуманно, так как это в свою очередь может сыграть весьма важную роль в дальнейшем ходе событий, как в области стратегии, так и в области тактики.
Одной из самых пагубных форм познания в отношении идеальных объектов является познание в области механики возникновения самой парадигмы бытия. Сумма возможного, отнесенная к необходимости первичных перцепций воспроизводит бытие в действительности (представление), что необходимо приводит к сокрытию основных функций бытия в возможности в отношении бытия в действительности. Власть не исключение. Здесь данность такой формы познания обнаруживает себя применительно к области движущей причины. Но это относительно, так как представление о власти, создаваемое для субъектов не властвующих, необходимо должно быть понятно последним. Представления, которые являются в своей основе формой реализации по самому субъекту организации движущей причины не могут быть объективированы в области неперсонифицированного круга лиц, так как последнее приведет к отрицанию самой возможности властвования и может негативно сказаться на стабильности перехода бытия в возможности в действительность. Соответствующим образом качественность материальной причины парадигмы должна включать в себя только то, что соответствует в области подобия и встречности общим парадигмам и возможности организации реализации, что уже выверено, алгоритмировано и является в своей сути проверенной формой организации. Вне этого можно говорить не о власти, а о попытках структурирования системы властных отношений применительно к области реализации тех или иных парадигм.
Соответственно, при построении властной функции мы уже должны анализировать отработанный материал и можем сказать, что власть в этом отношении является дополнением к тому, что уже наработано в отношении количественного и легко воспроизводимо, а, следовательно, нуждается в том, чтобы быть организованным с целью изменения своей качественности отношений в области регулирования властного начала.
Не может быть признано надлежащим образом властно организованной та парадигма, которая в своей структуре содержит формы и методы, реализация которых сама по себе представляет дестабильный, не оформленный в автоматизацию процесс. Власть всегда целесообразна в отношении внешнего. Она есть всего лишь некоторость инструментария в отношении понимания ее со стороны неперсонифицированного круга лиц, и она же есть самодостаточность в отношении представлений самого властного субъекта. С этой точки зрения нельзя не признать огромной роли власти в отношении трансформации сознания. Власть подобна воде, она заполняет все в сознании властвующего, при этом изменяя качественное содержание данного сознания, делая его носителем определенного бытия в возможности безотносительно к той или иной сфере бытия в действительности. Конечно же, власть является манией и стремлением к недостижимому, ибо не бывает в отношении сложных форм организации такого состояния энтелехии, при котором реализуются абсолютно все положения БВВ, как с объективной стороны, так и с субъективной. Власть всегда балансирует между результативностью общего, и представлениями о властности индивидуального.
Приказ самое себя строится на точной детализации времени, места субъекта (того каким оно должно быть), соответственно, методов перехода возможности в действительность. Здесь следует отметить, что само по себе бытие в возможности никогда не реализовывается произвольно в отношении первичных элементов властного познания. Оно всегда есть продукт неоднократности усилий в отношении собственности результативности. Поэтому мы не можем говорить о прирожденности властной функции. Но можно точно сказать, что властный момент в его легкости воспроизводства рождается только на основе частых повторений и попыток, которые непрерывно корректируются как по движущей причине, так и по целевой. Какой алгоритм избирает личность в отношении становления в определенных рамках «здесь и сейчас» во многом вопрос среды обитания, неизменным остается одно- личность всегда должна противостоять общественному сознанию в самое себя, если она стремится к объективной абсолютности властности своей функции.
Как только такая функция найдена, как только личностью определен момент, в котором она утверждает, что энтелехия носит именно зеркальный характер, то есть, когда восприятие целевой причины в ее реализации в материальную сформировано в достаточной степени ясно и отчетливо, более того независимо от самого субъекта познания ( так, что он сам чувствует фальшь в отношении того или иного процесса реализации), мы можем говорить о том, что у нас сформирован властный субъект познания, изменения властной функции которого могут теперь носить только количественный характер (число сторонников, масштабы властвования и так далее). Сам данный период является определяющим для власти, он есть квинтэссенция всего и вся в отношении не только самого нашего субъекта, но и продуктов его властвования в определенном периоде, промежутке времени.
Следует отметить, что в данном случае мы не можем говорить о какой – либо необходимости восприятия в себе данности именно зеркальной энтелехии бытия в действительности, но нам необходимо приходится отметить это как первый действительно необходимый этап. Это самый длительный этап, так как в случае его действительного превращения, мы можем расценивать всю предыдущую форму существования только как причину, следствие которой и носит имя личной вариативности властности над самим собою. Это, конечно же, очевидное изменение. И именно поэтому путь к нему лежит через область познания, область познания самое себя. Если для личного познания данный этап сводится к детализации и структурированию движущей причины в отношении целевой, которая и выступает хозяином нашего субъекта, то здесь наоборот, отрицается всякая движущая причина ( при том, что целевая по -прежнему принадлежит общественному БВВ, иначе это был бы личный момент в познании, а не властный субъект), и речь идет только о выборе элемента или конгломерата целевой причины общественного. И именно с этой точки зрения для власти необходимо так же и дерзость взятия этой власти, выбора себя в отношении возможности власти и качественного преобразования тех институтов общественного, которые эту властность обеспечивают. В дальнейшем вопрос сводится в большинстве своем к области техники в отношении того каким образом необходимо составлять алгоритм, что обеспечивает перцепцию самое себя как властного субъекта, для того, чтобы эта перцепция носила массовый характер, была систематизирована во времени повседневности и, наконец, персонифицированна именно с тобой, как с представлением и содержанием бытия в действительности власти. Путь к властности однозначно лежит через взращивание в себе признаков власти, которые до получения власти в обществе являются всегда объектами негативного отношения со стороны объектов власти ( власти подчиненных субъектов «ишь командир нашелся»). Среда проверяет тебя на прочность, она смотрит, можешь ли ты выдержать испытания, силен ли ты для того, чтобы возглавить саму организацию общественного, саму форму организации общества. Точно так же, как познающему не свойственно доказывать истину по пивным, нашему субъекту властвования не свойственно проявлять власть в рамках частных ситуаций «здесь и сейчас»; именно поэтому его почти никогда нельзя увидеть в роли преступника, преступление всегда слишком ничтожно и слишком неопасно в глазах нашего субъекта, он стремится к масштабности, как абсолютной возможности открыть для самое себя возможность изменения и упразднения мира. Он пробует себя в разных ролях и везде находит мелочность и неудовольствие для своего духа. Это объясняется в достаточной степени просто: личный момент, в основе которого и подобен принцип зеркальной энтелехии, что так же как и личный момент абсолютен в отношении содержания самое себя, но не терпит ничего кроме самое себя, для него совершенно все равно, все кроме самое себя… В области бытия в действительности наш субъект сталкивается со множеством парадигм, обслуживаемых именно общественным бытием в возможности, деперсонифицированным в области индивидуального сознания управляемых людей, тех, кто является формой отношения общественного к области «здесь и сейчас», бытие в возможности которое сосредоточено в сознании нашего субъекта, то бытие в возможности, которое требует чистой реализации в действительность, реализации точной и абсолютной, становится формами организации совершенно препятствующими этому- областью компромиссов, догадок подстраховок и прочее. Нашему субъекту необходимо испытание, ему необходим огонь, в котором можно либо сгореть, либо сжечь все вокруг, а он получает слабую возможность повторного участия, повторности и зависимости… Так рождается в нем презрение к тому, кто не жаждет смерти и не может быть открытым любой опасности. Он все больше углубляется в самое себя, все больше оттачивает свое оружие познания приказа самое себя, он открыт и терпит поражения пессимизма, но не признает это поражением, так как знает от кого оно нанесено, он понимает, что это общественное в лице обывателей, и он знает, что за ним время и качественность отношения власти, а за ними только возможность укусить его в данный момент, в данном времени, но не разрушить не сломать. В общем в отношении самого большого периода временим, времени власти, когда каждая секунда твоего бытия являет полноценную качественность жизни миллионов, правда в другое время и в другом месте…
Механизм «песочных часов» срабатывает в достаточной степени верно. Наш субъект просеивает через свое сознание только то, что может ему пригодиться, он забирает от жизни все только самое ценное для самое себя и здесь опять же очень важно то, как он первоначально сформировал себя и каким образом он позволил себе те или иные изменения в области самое себя. Он постепенно приходит к тому, что сила давления песка сверху может быть уменьшена его осторожностью в отношении отваги поиска смерти, и он создает свою негласную систему воспроизводства собственных парадигм словесности, он начинает действовать открыто – первичная форма организации власти, которая в дальнейшем становится публичностью его действий. Он систематизирует отношения, свою власть над самим собой в области каждодневности перцепций, делает ее необходимостью каждого дня, ставит это делом своего существования неограниченного во времени. Но требует для себя боя и, когда находит его постоянно разочаровывается в представителях властных структур, ибо они слабы перед ним. У них только представление, которое в лучшем случае прошло через ощущение удовольствия собственного куска властной территориальности, а для нашего субъекта переубеждать — искусство медленно и мягко ломать самого себя и себе подобных, для него это организация его жизни, то без чего ни минуты не может продержаться его мозг, то без мысли о чем он не засыпает и не может проснуться. Он поглощен, ибо бытие в возможности персонифицирует его, игра его организовывает и несмотря ни на что она не перерастает в область высокой степени алеантности, так как именно он каждый раз находит новые формы реализации своей парадигмы в действительность. Зеркальность данной парадигмы есть его основание для существования, и он это понимает лучше любого другого.
Количественность бытия властности, количественность дней превращаются в нем в качественность познания самое себя, он принимает это новое знание и ищет себе подобных, он ищет встречности девиации и именно здесь для него готовятся самые тяжелые испытания. Первичность испытаний начинается от соблазнов и заканчивается формами прямого насилия, но все это он должен вынести и так становится он воином собственного духа и врагом каждому, кто ищет формы договора на войне.
Война не прекращается для него ни на секунду, он понимает, что в области его бытия, в области его прикосновения нет места половинчатости, и, конечно, же, он выступает заложником представлений о властности прошлого, осколков результативности личного момента власти великих, из тех, кто смог пробиться в пантеон власти над миром. И поэтому путь его легко предсказуем здесь и он очень уязвим. Помня это, ему необходимо создавать панцирь для самое себя. Здесь отражается первичная форма организации общественной власти –возможность приказывать властному началу в самое себя, возможность скрывать собственную власть, возможность моделировать играть с тем, что уже создано тобою в рамках самое себя. Такова природа общественного, общественное не терпит одиночества в области возможности использования объекта массами. Личность создает то, что есть его собственность и именно поэтому приобщается к этой собственности по признаку необходимости приказа самое себя в отношении качественности данного структурного элемента действительности, качественности самое себя. Так создается основа для приказов во времени и пространстве, для создания из самое себя организации властности во времени.
Стремление к власти, если оно имеет общественное основание всегда жалко и неоправданно в отношении самого субъекта. Он выступает заложником тех представлений, которые властвуют над ним, а не он над ними. В итоге мы получаем раба власти, самой возможности власти. В лучшем случае данный властный субъект подменяет общественное бытие в возможности в той или иной парадигме реализации личным бытием в возможности, и мы можем говорить о коррупции, ненадлежащем исполнении обязанностей, или просто служебном несоответствии. Но не рождается той власти, той возможности, функция которой может преобразовывать социум, чему мы обязаны формой сегодняшнего существования. Что эта за форма, что может дать нам ключ к абсолютизации властного начала, к формированию того, что есть полностью тождественность возможности нужного проведения, а, соответственно, и самого бога? Это именно личный момент в познании в его результирующей части. В части полученных выводов и конечных формул общественного развития.
Власть как объект может возникнуть только для того, кто сам по себе есть уже продукт властности своего сознания, и власть возникает для него как необходимость объективирования собственного сознания. При этом может встречаться несовпадение субъекта структурирования, результирующего начала личного момента в познании и властного субъекта, осуществляющего его реализацию в действительность. Речь здесь идет о том, что это целостная парадигма, что есть бытие в возможности, единожды сформированное; оно будет реализовано, и временная парадигма будет выстроена в соответствии с внутренней структурой бытия в возможности для данного бытия в возможности. Сам субъект власти понимает, что то бытие в возможности, которое владеет им является его собственным, ибо оно персонифицирует его как личность, как человека, как субъекта тех или иных отношений. Может происходить и некоторого рода обработка данного бытия в возможности на основе личностных форм восприятия реального, благодаря тому, что набран определенный багаж в области общения с той или иной формой индивидуумов, составляющих объект атаки. Само по себе бытие в возможности от этого не изменяется в отношении длительных циклов реализации. Более того, если властный субъект сознательно его искажает при том, что не преобразовывает его структуру в отношении неопределенного периода времени, а допустим только в отношении неопределенного круга лиц («Маркс- Ленин»), то можно прогнозировать повторную реализацию данного бытия в возможности, но не ранее, чем перестанет существовать чувственный слой перцепций возможной неудачной попытки первичной реализации (автоматизированность и адекватность восприятия).
Соответственно, к вопросу властного момента в отношении постановки и детализации власти как объекта стремлений необходимо подходить весьма взвешенно и продуманно, так как это в свою очередь может сыграть весьма важную роль в дальнейшем ходе событий, как в области стратегии, так и в области тактики.
Одной из самых пагубных форм познания в отношении идеальных объектов является познание в области механики возникновения самой парадигмы бытия. Сумма возможного, отнесенная к необходимости первичных перцепций воспроизводит бытие в действительности (представление), что необходимо приводит к сокрытию основных функций бытия в возможности в отношении бытия в действительности. Власть не исключение. Здесь данность такой формы познания обнаруживает себя применительно к области движущей причины. Но это относительно, так как представление о власти, создаваемое для субъектов не властвующих, необходимо должно быть понятно последним. Представления, которые являются в своей основе формой реализации по самому субъекту организации движущей причины не могут быть объективированы в области неперсонифицированного круга лиц, так как последнее приведет к отрицанию самой возможности властвования и может негативно сказаться на стабильности перехода бытия в возможности в действительность. Соответствующим образом качественность материальной причины парадигмы должна включать в себя только то, что соответствует в области подобия и встречности общим парадигмам и возможности организации реализации, что уже выверено, алгоритмировано и является в своей сути проверенной формой организации. Вне этого можно говорить не о власти, а о попытках структурирования системы властных отношений применительно к области реализации тех или иных парадигм.
Соответственно, при построении властной функции мы уже должны анализировать отработанный материал и можем сказать, что власть в этом отношении является дополнением к тому, что уже наработано в отношении количественного и легко воспроизводимо, а, следовательно, нуждается в том, чтобы быть организованным с целью изменения своей качественности отношений в области регулирования властного начала.
Не может быть признано надлежащим образом властно организованной та парадигма, которая в своей структуре содержит формы и методы, реализация которых сама по себе представляет дестабильный, не оформленный в автоматизацию процесс. Власть всегда целесообразна в отношении внешнего. Она есть всего лишь некоторость инструментария в отношении понимания ее со стороны неперсонифицированного круга лиц, и она же есть самодостаточность в отношении представлений самого властного субъекта. С этой точки зрения нельзя не признать огромной роли власти в отношении трансформации сознания. Власть подобна воде, она заполняет все в сознании властвующего, при этом изменяя качественное содержание данного сознания, делая его носителем определенного бытия в возможности безотносительно к той или иной сфере бытия в действительности. Конечно же, власть является манией и стремлением к недостижимому, ибо не бывает в отношении сложных форм организации такого состояния энтелехии, при котором реализуются абсолютно все положения БВВ, как с объективной стороны, так и с субъективной. Власть всегда балансирует между результативностью общего, и представлениями о властности индивидуального.
Нет комментариев