Рустам Чернов → О власти. Людологический анализ. Часть 10
Власть как снятие противоречий.
Власть в части возможности представлена монолитом, в организации которого тонут любые возможные формы противоречий как по бытию в возможности, так и по бытию в действительности. В этом отношении власть является сферой однозначности и это необходимо понимать, отринув в сторону разговоры о моральности власти, ее согласии с общественными формами БВВ. Если истина существует в рамках реального времени, то она существует именно в области общественного бытия в возможности, в то время как власть (государственная власть) является квинтэссенцией общественного бытия в возможности и не может быть воспринята как таковая форма организации вне зависимости от того или иного мнения или рассуждения одного лица. Соответственно, применительно к области самоорганизации в отношении структуры самое себя не может быть речи о том, чтобы констатировать противоречия по бытию в возможности. Они могут быть только по бытию в действительности в случаях описанных нами выше, но на это существует целый аппарат снятия противоречий действительности, то, что обычно называется организованным насилием (спецслужбы, суды, тюрьмы). Но само по себе насилие не дает ничего, кроме как физиологии состояний, игра государства в насилие это, прежде всего, опосредование по бытию в возможности, которое необходимо должно быть продуцировано в области бытия в действительности.
Противоречие власти как монолиту, конечно же, составляют те парадигмы, которые подпитываемы нерегулируемыми формами перехода возможности в действительность. Это те формы организации социальной материи, которые еще не являются или не могут являться общественными формами бытия в возможности. Общественное по своему определению является врагом данных парадигм и находится с ними в отношениях противоречиях. Можем ли мы сказать, что данность организации представлена как необходимость? Безусловно. Все те противоречия, которые имеются в данной области социализированны и не могут быть оправданны ни с точки зрения бытия в возможности, ни с точки зрения подобия по бытию в действительности. Соответственно, вопрос в отношении употребления тех или иных форм организации превращается в вопрос реального взаимодействия с общественным в части его полярности по личному и индивидуальному БВВ.
Власти приходится снимать противоречия не только по кругу субъектов, но так же и в отношении времени. Прошлое, настоящее и будущее. В особенности, если это реформаторские начинания, тогда проблема становится в достаточной степени актуальной (тождественность личной парадигме организации бытия в возможности).
В целом можно сказать, что энергопотери властной функции можно свети к минимуму посредством формализации того или иного значения в области бытия в возможности таким образом, что данное бытие в возможности до процесса своей реализации было лишено противоречий. Так, например, весь парламент как предварительную форму снятия противоречий можно заменить методологически верной концепцией и алгоритмированными приемами рассуждения. Это позволит не только сэкономить затраты собственно на власть, но так же и упростить само государство, а в своей перспективе свести его действительно к статусу каменного топора в музее (именно государство, но не саму власть, прошу заметить).
Синхронизация реализации бытия в возможности в действительность в разное время в разном месте, но при выдержанности качественного отношения (суммы элементов переходят в реальность), является первым условием властвования, первой формой организации, которая позволяет де- факто констатировать власть как форму и свойственность энтелехии. Именно здесь мы можем говорить о властности с точки зрения возможной преемственности руководством данного процесса. Сам по себе данный процесс синхронизации может быть построен на личных формах участия, на той или иной степени алеантности, но в целом он не может быть тождественен по природе организации малого или среднего звена, он есть форма присущая отношениям антагонистического плана, отношениям формы частности над формой необходимости.
Иными словами в самом начале генезиса власти мы можем говорить о ней как о форме однородности значений применительно к распространению качественности парадигм по отношению к их количеству. Количественность парадигм распространяется применительно к условиям времени и места. В самой организации социума заложено стремление властности, так как абсолютизация последнего отношения позволяет говорить о возможной полной отмене издержек социума в отношении организации самое себя. Абсолютная властность равносильна полному отсутствию управления, это тот же навык, но только в области осознанности и прогнозированности, как самого бытия в возможности, так и его процесса реализация в действительности.
Первично власть так же стремится к отсутствию индивидуального в отношении механизма реализации бытия в возможности. Это бытие в возможности позволяет говорить о том, что данность развития может быть представлена как форма реализации личного вне личностного плана.
Унифицируются не только способы отношения и восприятия того или иного значения, но и конечность отношения к ним. Власть предстает как форма необходимости, как форма должности по бытию в возможности и бытию в действительности. Бытие в возможности становится формой органичного переживания для личности, в отношении власти же оно предстает как некоторая форма отчетности… как форма проверки соответствия идеального реальному, тому, что и есть власть.
Не следует путать организацию власти как уже состоявшегося необходимого свойства перехода возможности в действительность, и власти как того, что возникает в силу определенной сформулированности бытия в возможности (даже, если это бытие в возможности и было продуктом властного влияния на ту или иную форму среды, до этого не представлявшую из себя формы унифицированного значения). Последняя в данном случае воспроизводит власть в самой целевой причине, власть не размещается в области движущей причины, как форма и свойственность перехода, она уже предстает в целевой как заданная необходимость реализации в отношении материальной причины бытия в возможности. Соответственно и сама реализация носит властирезультирующий характера, является следствием реализации властного отношения в прошлом. При этом очевидно, что из области данного властного отношения уже изъяты так называемые движущие формы организации. И, наверное, именно поэтому следует отметить, что данность организации является полностью социализированной. Первоочередная задача власти как формы существования – это, конечно же, формирование и создание именно таких автоматизированных парадигм, реализация которых и будет соответственно формировать образ социума в его приемлемости воспроизводства (игра любой формы, как известно не только не является формой самостоятельной субстанции, а, наоборот, формируя то или иное явление, структурирует его сообразно необходимости содержания целевой причины парадигмы).
Для того чтобы можно было констатировать саму властную парадигму необходимо, прежде всего, конечность значения. Именно оно, то, что позволяет констатировать завершенность энтелехии, играет ключевую роль в определении самой власти как свойства перехода бытия в возможности в действительность. Даже, если мы обладаем всем спектром игровой атрибутики бытия в возможности, всей суммой необходимых параметров движущей причины (подчиненность, единоначалие как возможность снятия противоречий по БВВ), но при этом не имеем четкого критерия для определения процесса завершения перехода энтелехии в область чувственного прошлого, то мы не можем говорить о возможности констатации власти. Ибо власть в данном случае в своей номинальности перцепции третьего лица, которому будут доступны именно властные атрибуты по движущей причине и допустим по бытию в возможности, будет всегда включать в сферу целевой причины те моменты реализующей энтелехии, которые могут быть в своей причинности определены как случайные формы организации материи, как формы в корне противоречащие изначальной целевой причине. Дело здесь в том, что значение по восприятию бытия в возможности изменяется в отношении своего восприятия вследствие динамизма самой энтелехии. При этом последствия изменения располагаются не только в зависимости от своего значения, но и в непосредственности связи восприятия, и если это восприятие, как правило, принадлежит третьим лицам и не наталкивается на монолит скрепленности бытия в возможности по основаниям принципов встречности и подобия, то мы можем говорить о создании соответствующего дубляжа властных функций, а значит и содержания власти в рамках сознания лиц, власть воспринимающих и власти подчиненных. Данные факторы при том, что сама функция реализации носит весьма распространенный характер ( вне зависимости от места и времени), приводят к тому, что постепенно в данной среде нарастают социальные противоречия, снятие которых опять же может быть весьма затруднительным в виду того, что с одной стороны противоречия мы имеем власть, которая унифицирована в формах своего проявления по движущей причине (внешние формы движущей причины), а с другой стороны, перед нами неоднородное по качественности поле субъектов восприятия, бытие в возможности которых представлено разнородностью знания о власти. Соответственно, если власть в своей движущей причине начинает искать компромисс с формами данной неоднородности, она утрачивает функцию монолитности, и, соответственно, противоречие может решиться только силовыми методами, так как в отношении внешних перцепций (как сегодня говорят «психологически»), она проигрывает, а данные элементы чувствуют свою тождественность власти. С другой стороны, если власть начинает усиливать тенденцию к своему нарастанию и превращению в единый сплав и монолит форм организации, то данное противоречие переходит в форму стабильности, ибо противоречие неоднородных по качеству элементов становится таким образом организованным в отношении властности, что становится по своей природе антиподом властности, зеркальным антиподом. В основании такой стабилизации лежат, прежде всего, конечно же, принципы встречности и подобия, которые в своей структурной базе образуют качественность, ведущую к сплоченности.
Так, например, в свое время возникла организованная преступность, то, что сегодня называют организованной преступностью. Прогноз в отношении такого положения вещей может быть весьма печален. Дело в том, что изначально формирование предметности содержания властного бытия в возможности носит случайный характер в отношении перспективы развития по бытию в возможности технической (движущей причины). Власть включает в самое себя сферу своей гарантированности, те парадигмы, которые не являются сопоставимыми в отношении нее как не – власти (опять же по движущей причине). Соответственно, бытие в возможности движущей причины уже в властном состоянии претерпевает определенного рода изменения, которые сказываются на самом состоянии властного момента таким образом, что вступают в противоречия с первыми формами гарантированности реализации. Это приводит иногда к отсутствию значения как первичного, так и конечного, всем известно тупое « не положено». И сам субъект лишен формы понимания происходящего и самих объектов взаимодействия, находясь в отношении некоторой встречности и подобия для субъекта, он понимает всю комичность положения последнего и старается ему сообщить содержание своего мнения (что самое интересное сообщает). В итоге происходит то, что и должно произойти – власть оценивается как форма авторитетности в отношении структурирования социальной материи. Это обесценивание затрагивает первоначально только формы внешней организации, которые могут быть применены к ситуации «здесь и сейчас», но в дальнейшем это распространяется и на другие сферы, таким образом, власти приходится отказываться от предметности самое себя, если этого не происходит, то смысловое содержание властного элемента в данной форме организации (а власть необходима везде), привходит с другими субъектами, что влечет за собой соответственно уход от какой бы то ни было формы титульности и хаотичность в стадии реализации властного момента, применительно к управляемому объекту ( случайность возможной реализации, сила на силу, и тот и другой вариант не являются удовлетворительными для естественной формы организации социальной материи).
Обесценивание значения и сопутствующее ему падение авторитетности власти в отношении реализации того или иного содержания бытия в возможности является процессом пространным и во многом оправданным с точки зрения динамизма реализации, как самого бытия в возможности, так и его структурирования в тех или иных носителях.
Власть в части возможности представлена монолитом, в организации которого тонут любые возможные формы противоречий как по бытию в возможности, так и по бытию в действительности. В этом отношении власть является сферой однозначности и это необходимо понимать, отринув в сторону разговоры о моральности власти, ее согласии с общественными формами БВВ. Если истина существует в рамках реального времени, то она существует именно в области общественного бытия в возможности, в то время как власть (государственная власть) является квинтэссенцией общественного бытия в возможности и не может быть воспринята как таковая форма организации вне зависимости от того или иного мнения или рассуждения одного лица. Соответственно, применительно к области самоорганизации в отношении структуры самое себя не может быть речи о том, чтобы констатировать противоречия по бытию в возможности. Они могут быть только по бытию в действительности в случаях описанных нами выше, но на это существует целый аппарат снятия противоречий действительности, то, что обычно называется организованным насилием (спецслужбы, суды, тюрьмы). Но само по себе насилие не дает ничего, кроме как физиологии состояний, игра государства в насилие это, прежде всего, опосредование по бытию в возможности, которое необходимо должно быть продуцировано в области бытия в действительности.
Противоречие власти как монолиту, конечно же, составляют те парадигмы, которые подпитываемы нерегулируемыми формами перехода возможности в действительность. Это те формы организации социальной материи, которые еще не являются или не могут являться общественными формами бытия в возможности. Общественное по своему определению является врагом данных парадигм и находится с ними в отношениях противоречиях. Можем ли мы сказать, что данность организации представлена как необходимость? Безусловно. Все те противоречия, которые имеются в данной области социализированны и не могут быть оправданны ни с точки зрения бытия в возможности, ни с точки зрения подобия по бытию в действительности. Соответственно, вопрос в отношении употребления тех или иных форм организации превращается в вопрос реального взаимодействия с общественным в части его полярности по личному и индивидуальному БВВ.
Власти приходится снимать противоречия не только по кругу субъектов, но так же и в отношении времени. Прошлое, настоящее и будущее. В особенности, если это реформаторские начинания, тогда проблема становится в достаточной степени актуальной (тождественность личной парадигме организации бытия в возможности).
В целом можно сказать, что энергопотери властной функции можно свети к минимуму посредством формализации того или иного значения в области бытия в возможности таким образом, что данное бытие в возможности до процесса своей реализации было лишено противоречий. Так, например, весь парламент как предварительную форму снятия противоречий можно заменить методологически верной концепцией и алгоритмированными приемами рассуждения. Это позволит не только сэкономить затраты собственно на власть, но так же и упростить само государство, а в своей перспективе свести его действительно к статусу каменного топора в музее (именно государство, но не саму власть, прошу заметить).
Синхронизация реализации бытия в возможности в действительность в разное время в разном месте, но при выдержанности качественного отношения (суммы элементов переходят в реальность), является первым условием властвования, первой формой организации, которая позволяет де- факто констатировать власть как форму и свойственность энтелехии. Именно здесь мы можем говорить о властности с точки зрения возможной преемственности руководством данного процесса. Сам по себе данный процесс синхронизации может быть построен на личных формах участия, на той или иной степени алеантности, но в целом он не может быть тождественен по природе организации малого или среднего звена, он есть форма присущая отношениям антагонистического плана, отношениям формы частности над формой необходимости.
Иными словами в самом начале генезиса власти мы можем говорить о ней как о форме однородности значений применительно к распространению качественности парадигм по отношению к их количеству. Количественность парадигм распространяется применительно к условиям времени и места. В самой организации социума заложено стремление властности, так как абсолютизация последнего отношения позволяет говорить о возможной полной отмене издержек социума в отношении организации самое себя. Абсолютная властность равносильна полному отсутствию управления, это тот же навык, но только в области осознанности и прогнозированности, как самого бытия в возможности, так и его процесса реализация в действительности.
Первично власть так же стремится к отсутствию индивидуального в отношении механизма реализации бытия в возможности. Это бытие в возможности позволяет говорить о том, что данность развития может быть представлена как форма реализации личного вне личностного плана.
Унифицируются не только способы отношения и восприятия того или иного значения, но и конечность отношения к ним. Власть предстает как форма необходимости, как форма должности по бытию в возможности и бытию в действительности. Бытие в возможности становится формой органичного переживания для личности, в отношении власти же оно предстает как некоторая форма отчетности… как форма проверки соответствия идеального реальному, тому, что и есть власть.
Не следует путать организацию власти как уже состоявшегося необходимого свойства перехода возможности в действительность, и власти как того, что возникает в силу определенной сформулированности бытия в возможности (даже, если это бытие в возможности и было продуктом властного влияния на ту или иную форму среды, до этого не представлявшую из себя формы унифицированного значения). Последняя в данном случае воспроизводит власть в самой целевой причине, власть не размещается в области движущей причины, как форма и свойственность перехода, она уже предстает в целевой как заданная необходимость реализации в отношении материальной причины бытия в возможности. Соответственно и сама реализация носит властирезультирующий характера, является следствием реализации властного отношения в прошлом. При этом очевидно, что из области данного властного отношения уже изъяты так называемые движущие формы организации. И, наверное, именно поэтому следует отметить, что данность организации является полностью социализированной. Первоочередная задача власти как формы существования – это, конечно же, формирование и создание именно таких автоматизированных парадигм, реализация которых и будет соответственно формировать образ социума в его приемлемости воспроизводства (игра любой формы, как известно не только не является формой самостоятельной субстанции, а, наоборот, формируя то или иное явление, структурирует его сообразно необходимости содержания целевой причины парадигмы).
Для того чтобы можно было констатировать саму властную парадигму необходимо, прежде всего, конечность значения. Именно оно, то, что позволяет констатировать завершенность энтелехии, играет ключевую роль в определении самой власти как свойства перехода бытия в возможности в действительность. Даже, если мы обладаем всем спектром игровой атрибутики бытия в возможности, всей суммой необходимых параметров движущей причины (подчиненность, единоначалие как возможность снятия противоречий по БВВ), но при этом не имеем четкого критерия для определения процесса завершения перехода энтелехии в область чувственного прошлого, то мы не можем говорить о возможности констатации власти. Ибо власть в данном случае в своей номинальности перцепции третьего лица, которому будут доступны именно властные атрибуты по движущей причине и допустим по бытию в возможности, будет всегда включать в сферу целевой причины те моменты реализующей энтелехии, которые могут быть в своей причинности определены как случайные формы организации материи, как формы в корне противоречащие изначальной целевой причине. Дело здесь в том, что значение по восприятию бытия в возможности изменяется в отношении своего восприятия вследствие динамизма самой энтелехии. При этом последствия изменения располагаются не только в зависимости от своего значения, но и в непосредственности связи восприятия, и если это восприятие, как правило, принадлежит третьим лицам и не наталкивается на монолит скрепленности бытия в возможности по основаниям принципов встречности и подобия, то мы можем говорить о создании соответствующего дубляжа властных функций, а значит и содержания власти в рамках сознания лиц, власть воспринимающих и власти подчиненных. Данные факторы при том, что сама функция реализации носит весьма распространенный характер ( вне зависимости от места и времени), приводят к тому, что постепенно в данной среде нарастают социальные противоречия, снятие которых опять же может быть весьма затруднительным в виду того, что с одной стороны противоречия мы имеем власть, которая унифицирована в формах своего проявления по движущей причине (внешние формы движущей причины), а с другой стороны, перед нами неоднородное по качественности поле субъектов восприятия, бытие в возможности которых представлено разнородностью знания о власти. Соответственно, если власть в своей движущей причине начинает искать компромисс с формами данной неоднородности, она утрачивает функцию монолитности, и, соответственно, противоречие может решиться только силовыми методами, так как в отношении внешних перцепций (как сегодня говорят «психологически»), она проигрывает, а данные элементы чувствуют свою тождественность власти. С другой стороны, если власть начинает усиливать тенденцию к своему нарастанию и превращению в единый сплав и монолит форм организации, то данное противоречие переходит в форму стабильности, ибо противоречие неоднородных по качеству элементов становится таким образом организованным в отношении властности, что становится по своей природе антиподом властности, зеркальным антиподом. В основании такой стабилизации лежат, прежде всего, конечно же, принципы встречности и подобия, которые в своей структурной базе образуют качественность, ведущую к сплоченности.
Так, например, в свое время возникла организованная преступность, то, что сегодня называют организованной преступностью. Прогноз в отношении такого положения вещей может быть весьма печален. Дело в том, что изначально формирование предметности содержания властного бытия в возможности носит случайный характер в отношении перспективы развития по бытию в возможности технической (движущей причины). Власть включает в самое себя сферу своей гарантированности, те парадигмы, которые не являются сопоставимыми в отношении нее как не – власти (опять же по движущей причине). Соответственно, бытие в возможности движущей причины уже в властном состоянии претерпевает определенного рода изменения, которые сказываются на самом состоянии властного момента таким образом, что вступают в противоречия с первыми формами гарантированности реализации. Это приводит иногда к отсутствию значения как первичного, так и конечного, всем известно тупое « не положено». И сам субъект лишен формы понимания происходящего и самих объектов взаимодействия, находясь в отношении некоторой встречности и подобия для субъекта, он понимает всю комичность положения последнего и старается ему сообщить содержание своего мнения (что самое интересное сообщает). В итоге происходит то, что и должно произойти – власть оценивается как форма авторитетности в отношении структурирования социальной материи. Это обесценивание затрагивает первоначально только формы внешней организации, которые могут быть применены к ситуации «здесь и сейчас», но в дальнейшем это распространяется и на другие сферы, таким образом, власти приходится отказываться от предметности самое себя, если этого не происходит, то смысловое содержание властного элемента в данной форме организации (а власть необходима везде), привходит с другими субъектами, что влечет за собой соответственно уход от какой бы то ни было формы титульности и хаотичность в стадии реализации властного момента, применительно к управляемому объекту ( случайность возможной реализации, сила на силу, и тот и другой вариант не являются удовлетворительными для естественной формы организации социальной материи).
Обесценивание значения и сопутствующее ему падение авторитетности власти в отношении реализации того или иного содержания бытия в возможности является процессом пространным и во многом оправданным с точки зрения динамизма реализации, как самого бытия в возможности, так и его структурирования в тех или иных носителях.
Нет комментариев