Рустам Чернов → О власти. Людологический анализ. Часть 11
В любом случае мы должны понимать, что данный процесс носит не только технический характер, но и оправдан с точки зрения преемственности и замены тех или иных властных функций организации. Мы не можем точно определить сферу, в которой должна развиваться власть и тем более не можем определить целесообразность власти вне самой власти, ибо власть сама определяет меру целесообразности по отношению к самое себя и тем конгломератам парадигм, которые она опосредует. Особенно не просто говорить о моделировании прихода к власти и тем более о том, чтобы изменить содержание властеотношений, в качественном понимании это всегда остается вопросом для уже властьпридержащих субъектов. Власть как таковая форма организации остается целым и неделимым объектом, вожделенной для субъектов таковой властью не обладающих. Власть это всегда некоторая гарантия реализации БВВ. Как правило, власть в социуме связывается с гарантированностью реализации в отношении содержания воли других лиц, но она связывается так же с необходимостью бытия в возможности тех, кто вынесен за пределы мышления властного субъекта. Этому предшествует, как мы уже говорили, либо формирование собственного сознания адекватно качественности властных форм, либо формирование властных форм адекватно собственности сознания. В любом случае справедливо сказано, что для того, чтобы властвовать над другими необходимо властвовать над самим собой.
В итоге мы можем говорить в данном ракурсе о мета- формах властной организации. Так сказать о пустотелых парадигмах властвования. То есть о таких, в которых властное содержание как таковое пусто и неадекватно значению. При этом появление нового значения, сама структура организации властных субъектов (движущая причина властности), является формой обслуживающей властное содержание и соответственно не может быть расценена как то, что является предметом замены. Структура изменяется, но не меняется само по себе содержание структуры в соответствии с общей направленностью качества целевой причины. Таким образом, можно отметить, что данность познания выступает как форма отношений, с одной стороны подверженных необходимости познания, а с другой стороны пребывающих в отношениях антагонистичности. Каждое из наших суждений может быть подвержено строгой критике, как минимум, с точки зрения причастности к тем или иным формам организации властности, властность предстает для нас как форма недосягаемости и поэтому наши все суждения о ней ничего не стоят в рамках здесь и сейчас, с точки зрения необходимости данной властности. Это касается предметно конкретных форм организации власти. С другой стороны, наши суждения могут определять содержание властности, если они продуманы в отношении обоих моментов (структурного формообразования), и соответственно представлены как форма необходимости познания в отношении неопределенно долгого периода времени. Но при этом нет необходимости полагать их несвоевременными содержанию власти, ибо последнее есть настоящая абсолютизация позитивизма. Власть не имеет значения отношения самое себя в оторванном виде от конкретики настоящего. Она не может выносить суждения о самое себя, суждения которые разрешают некоторую проблемность таким образом, что данное решение является готовой инструкцией к воплощению в области действительного. Таково свойство общих форм организации властного бытия в возможности применительно к действительному. Именно поэтому власть всегда целесообразна с точки зрения бытия самое себя для чего либо, но она не несет в себе смыслового содержания, так как последнее не является имманентно присущим власти, оно есть само власть в энтелехии перехода бытия в возможности в действительность и, следовательно, формообразуемо таким образом, что становится формой независимой в отношении перцепции любого субъекта не имеющего никакого отношения к власти.
Значение, которое реализует властная функция является формальным признаком, оно не влияет на то можем ли мы констатировать властную организацию, или нет; данность этого значения является формой необходимости для властного элемента и этого вполне достаточно для анализа властных элементов.
В области классификации властности существуют другие основания для классификации по бытию в возможности и действительности, данные формы классификации являются весьма интересными, как с точки зрения перспективности их моделирования (сложение и вычитание), так и с точки зрения познания самой сущности властной организации.
Власть, как мы уже и говорили, не оставляет выбора на уровне понимания своей возможности как властности в отношении того или иного круга бытия в действительности. Власть относится к числу универсальных форм реагирования. Но в отличие от познания она не является абсолютизирующей парадигмой. Власть всегда детализированна в отношениях места и пространства, а равно и качественности субъектов отношений. При этом с нашей стороны было бы большой ошибкой анализировать власть как свойственность энтелехии одного человека, или закрепленность сознательно качественного отношения за одним человеком. Власть это всегда форма отношений между нескольким, как минимум, людьми, которая выступает реализацией целого комплекса бытия в возможности в отношении данных индивидуумов. С одной стороны, власть есть форма действительного, нет никакой власти без действительности ощущений, действительности соответствующей динамике качественного, с другой стороны, власть невозможна с нуля, и властвующий и подчиняющийся должны обладать комплексом взаимоподобных представлений относительно самое себя в целостной парадигме властности, чтобы сама реализация бытия в возможности в действительность носила форму гармонии согласия, либо гармонию острейшей борьбы.
В целом следует отрицать качественность изменения, если она непосредственно обнаруживается в поле бытия в возможности одной стороны, при изменении ее качественности в области другой. Власть всегда есть форма, которой безразлично качественное содержание парадигм. Форма, обретающая самое себя в пост — качественных оценках. Не может считаться качественной оценка, даваемая в рамках противоречия, как по бытию в возможности, так и по бытию в действительности.
Жажда власти всепоглощающа и качественность парадигмы индивидуального из случайной всегда трансформируется в общественный тип, в хорошо продуманный адекватный тип. При этом не может быть и речи и о том, чтобы личность превзошла общественные формы взаимодействия в отношении того или иного конгломерата представлений, или устоявшихся форм организации. … если речь не идет об обратной схеме формирования власти, когда личные формы противоречий, как по бытию в возможности, так и по бытию в действительности, которые ранее составляли всего лишь случайность проявлений, не стабилизируются личностью как необходимость и не навязываются необходимому кругу субъектов организации. При таком отношении можно говорить о том, что сформирован тип властвования. Тип, при котором личные формы организации, навязываются общественному для личности. При такой схеме необходимо уже говорить о методах властвования. При том, что в первом случае сама личность становится инструментом власти общественного бытия в возможности, она становится механизмом в отношении проведения в чувственного общественного бытия в возможности; в нашем случае наоборот личное бытие в возможности проводится в общественную среду таким образом, что подчиняет себе общественное, становится для него необходимостью и поэтому становится его основной и необходимой частью. Но каков алгоритм такой властной победы, формирование такого уровня власти и возможно ли это вообще в отношении исторического, в отношении хоть сколько ни будь заметного отношения перспективы развития на сотни лет, при качественной однородности одного дня?
Думается, что многие данные вопросы мы могли бы с успехом решить в ходе множеств исследований различного характера, но неизменным для нас остается вопрос качественно – нового уровня, — метод познания власти и эффективность данного познания для приобретения действительно властных рычагов.
Первичность материи при отношениях различной формы и, наконец, вторичность сознания, веры в то, что это действительно случилось, и что это действительно получилось. Можем ли мы сказать, что существует реальная возможность построения таких схем, реализация которых принесет нам пользу в отношении инжиниринга того или иного уровня социальной материи?
Состояние власти, состояние субъекта власти подобно эффекту личного момента в познании, когда все исполняется само собой, когда между мыслью и действием воплощающим эту мысль в действительность, нет никаких собственно личных действий, есть лишь только форма уверенности, есть лишь значение, есть только умение сформулировать задачу и преобразовать ей материю. И без этого не может быть никакой речи о том, чтобы не решить вопрос для самое себя, своего представления в отношении властности в отношении властного субъекта. Соответственно, вопрос о том, что есть властный субъект, это не вопрос личного плана, не может быть личности там где, есть власть – это необходимо запомнить, тем более там, где есть государственная власть. Есть движущая причина, которая окрашена и сформирована качественно таким образом, что может быть формой проводника бытия в возможности в действительность на том или ином уровне его распространения в отношении реализации в действительность.
Зеркальность энтелехии бытия в возможности в действительность не может быть спрогнозирована таким образом, чтобы могло быть реализовано, все бытие в возможности, может быть только та ситуация, при которой реализуется уже реализованное бытие в возможности, так сказать «обкатанное» бытие в возможности, а, следовательно, удобное для реализации (воспроизводство).
Привычка к власти всегда сопряжена с изменением ощущений не только чувственного, но так же и внечувственного плана. Меняются методы и формы структурирования бытия в возможности, меняется сама форма рассуждения, есть некоторые провалы в автоматизме понимания тех или иных элементов. Сознание постепенно акцентируется (та динамическая его часть, которая сосредоточена на обрабатывании БВВ) на тех элементах, которые составляют предмет опосредования материальной причины и вне данных элементов уже в достаточной степени сложно понять форму и содержание бытия в возможности. Приходится акцентировать самое себя в общей сложности на тех элементах, которые оставляют желать лучшего в отношении неперсонифицированного круга лиц, иногда и их приходится вычеркивать за ненадобностью для властного элемента познания. В любом случае налицо некоторая странность содержания в отношении формы. Оставаясь по – прежнему той ли иной формой подчинения ( а ведь мы говорим о человеке, который становится всем из ничего) остается совершенно неприемлемым процесс, протекающий в сознании, данность этих процессов ведет к тому, что они совершенно утрачивают связь с реальностью, с тем, что есть реальность в рамках познания «здесь и сейчас», перестают быть формой отношения рацио, они становятся отношениями внепланового внечувственного мышления отношения, которые должно превзойти и отношениями, которые необходимо осмыслить в крайности их проявления.
Именно это в конечном счете вызывает ситуацию, становится полной и точной формой уверенности, именно это становится необходимостью данности опознавания и именно поэтому мы не можем говорить о долженствовании себя, пока сами себе не доказали для самое себя что мы есть. И только после того, как мы получили для себя и в самое себя моральность права властвования мы навязываем его другим и для других.
Поэтому мы ненавидим шарлатанов, тех, в чьих руках власть трясется и дрожит, опережая свое падение чваканьем о его предупреждении. Можно, наверное, сказать, что мы выигрываем чисто психологически, что мы можем делать только благодаря тому, что наличествует во время и точно смотреть в глаза смертельности и опасности бытия самое себя… но при этом необходимо отметить, что данность этого познания есть данность познания классового отношения, данность этого классового отношения и есть необходимость удостоверения в отношениях собственного характера. И может быть мы и не можем отнестись к властности образом более достойным, чем может показаться некоторым либералам от сегодняшнего мироустройства, но именно так и должны мы относится к ней. Как еще может происходить познание? Неужели оно не есть форма отношения к самое себя? Именно поэтому нам может быть всегда мало того, что мы имеем, и то, что мы имеем всегда мало для того, чем мы желаем быть.
В итоге мы можем говорить в данном ракурсе о мета- формах властной организации. Так сказать о пустотелых парадигмах властвования. То есть о таких, в которых властное содержание как таковое пусто и неадекватно значению. При этом появление нового значения, сама структура организации властных субъектов (движущая причина властности), является формой обслуживающей властное содержание и соответственно не может быть расценена как то, что является предметом замены. Структура изменяется, но не меняется само по себе содержание структуры в соответствии с общей направленностью качества целевой причины. Таким образом, можно отметить, что данность познания выступает как форма отношений, с одной стороны подверженных необходимости познания, а с другой стороны пребывающих в отношениях антагонистичности. Каждое из наших суждений может быть подвержено строгой критике, как минимум, с точки зрения причастности к тем или иным формам организации властности, властность предстает для нас как форма недосягаемости и поэтому наши все суждения о ней ничего не стоят в рамках здесь и сейчас, с точки зрения необходимости данной властности. Это касается предметно конкретных форм организации власти. С другой стороны, наши суждения могут определять содержание властности, если они продуманы в отношении обоих моментов (структурного формообразования), и соответственно представлены как форма необходимости познания в отношении неопределенно долгого периода времени. Но при этом нет необходимости полагать их несвоевременными содержанию власти, ибо последнее есть настоящая абсолютизация позитивизма. Власть не имеет значения отношения самое себя в оторванном виде от конкретики настоящего. Она не может выносить суждения о самое себя, суждения которые разрешают некоторую проблемность таким образом, что данное решение является готовой инструкцией к воплощению в области действительного. Таково свойство общих форм организации властного бытия в возможности применительно к действительному. Именно поэтому власть всегда целесообразна с точки зрения бытия самое себя для чего либо, но она не несет в себе смыслового содержания, так как последнее не является имманентно присущим власти, оно есть само власть в энтелехии перехода бытия в возможности в действительность и, следовательно, формообразуемо таким образом, что становится формой независимой в отношении перцепции любого субъекта не имеющего никакого отношения к власти.
Значение, которое реализует властная функция является формальным признаком, оно не влияет на то можем ли мы констатировать властную организацию, или нет; данность этого значения является формой необходимости для властного элемента и этого вполне достаточно для анализа властных элементов.
В области классификации властности существуют другие основания для классификации по бытию в возможности и действительности, данные формы классификации являются весьма интересными, как с точки зрения перспективности их моделирования (сложение и вычитание), так и с точки зрения познания самой сущности властной организации.
Власть, как мы уже и говорили, не оставляет выбора на уровне понимания своей возможности как властности в отношении того или иного круга бытия в действительности. Власть относится к числу универсальных форм реагирования. Но в отличие от познания она не является абсолютизирующей парадигмой. Власть всегда детализированна в отношениях места и пространства, а равно и качественности субъектов отношений. При этом с нашей стороны было бы большой ошибкой анализировать власть как свойственность энтелехии одного человека, или закрепленность сознательно качественного отношения за одним человеком. Власть это всегда форма отношений между нескольким, как минимум, людьми, которая выступает реализацией целого комплекса бытия в возможности в отношении данных индивидуумов. С одной стороны, власть есть форма действительного, нет никакой власти без действительности ощущений, действительности соответствующей динамике качественного, с другой стороны, власть невозможна с нуля, и властвующий и подчиняющийся должны обладать комплексом взаимоподобных представлений относительно самое себя в целостной парадигме властности, чтобы сама реализация бытия в возможности в действительность носила форму гармонии согласия, либо гармонию острейшей борьбы.
В целом следует отрицать качественность изменения, если она непосредственно обнаруживается в поле бытия в возможности одной стороны, при изменении ее качественности в области другой. Власть всегда есть форма, которой безразлично качественное содержание парадигм. Форма, обретающая самое себя в пост — качественных оценках. Не может считаться качественной оценка, даваемая в рамках противоречия, как по бытию в возможности, так и по бытию в действительности.
Жажда власти всепоглощающа и качественность парадигмы индивидуального из случайной всегда трансформируется в общественный тип, в хорошо продуманный адекватный тип. При этом не может быть и речи и о том, чтобы личность превзошла общественные формы взаимодействия в отношении того или иного конгломерата представлений, или устоявшихся форм организации. … если речь не идет об обратной схеме формирования власти, когда личные формы противоречий, как по бытию в возможности, так и по бытию в действительности, которые ранее составляли всего лишь случайность проявлений, не стабилизируются личностью как необходимость и не навязываются необходимому кругу субъектов организации. При таком отношении можно говорить о том, что сформирован тип властвования. Тип, при котором личные формы организации, навязываются общественному для личности. При такой схеме необходимо уже говорить о методах властвования. При том, что в первом случае сама личность становится инструментом власти общественного бытия в возможности, она становится механизмом в отношении проведения в чувственного общественного бытия в возможности; в нашем случае наоборот личное бытие в возможности проводится в общественную среду таким образом, что подчиняет себе общественное, становится для него необходимостью и поэтому становится его основной и необходимой частью. Но каков алгоритм такой властной победы, формирование такого уровня власти и возможно ли это вообще в отношении исторического, в отношении хоть сколько ни будь заметного отношения перспективы развития на сотни лет, при качественной однородности одного дня?
Думается, что многие данные вопросы мы могли бы с успехом решить в ходе множеств исследований различного характера, но неизменным для нас остается вопрос качественно – нового уровня, — метод познания власти и эффективность данного познания для приобретения действительно властных рычагов.
Первичность материи при отношениях различной формы и, наконец, вторичность сознания, веры в то, что это действительно случилось, и что это действительно получилось. Можем ли мы сказать, что существует реальная возможность построения таких схем, реализация которых принесет нам пользу в отношении инжиниринга того или иного уровня социальной материи?
Состояние власти, состояние субъекта власти подобно эффекту личного момента в познании, когда все исполняется само собой, когда между мыслью и действием воплощающим эту мысль в действительность, нет никаких собственно личных действий, есть лишь только форма уверенности, есть лишь значение, есть только умение сформулировать задачу и преобразовать ей материю. И без этого не может быть никакой речи о том, чтобы не решить вопрос для самое себя, своего представления в отношении властности в отношении властного субъекта. Соответственно, вопрос о том, что есть властный субъект, это не вопрос личного плана, не может быть личности там где, есть власть – это необходимо запомнить, тем более там, где есть государственная власть. Есть движущая причина, которая окрашена и сформирована качественно таким образом, что может быть формой проводника бытия в возможности в действительность на том или ином уровне его распространения в отношении реализации в действительность.
Зеркальность энтелехии бытия в возможности в действительность не может быть спрогнозирована таким образом, чтобы могло быть реализовано, все бытие в возможности, может быть только та ситуация, при которой реализуется уже реализованное бытие в возможности, так сказать «обкатанное» бытие в возможности, а, следовательно, удобное для реализации (воспроизводство).
Привычка к власти всегда сопряжена с изменением ощущений не только чувственного, но так же и внечувственного плана. Меняются методы и формы структурирования бытия в возможности, меняется сама форма рассуждения, есть некоторые провалы в автоматизме понимания тех или иных элементов. Сознание постепенно акцентируется (та динамическая его часть, которая сосредоточена на обрабатывании БВВ) на тех элементах, которые составляют предмет опосредования материальной причины и вне данных элементов уже в достаточной степени сложно понять форму и содержание бытия в возможности. Приходится акцентировать самое себя в общей сложности на тех элементах, которые оставляют желать лучшего в отношении неперсонифицированного круга лиц, иногда и их приходится вычеркивать за ненадобностью для властного элемента познания. В любом случае налицо некоторая странность содержания в отношении формы. Оставаясь по – прежнему той ли иной формой подчинения ( а ведь мы говорим о человеке, который становится всем из ничего) остается совершенно неприемлемым процесс, протекающий в сознании, данность этих процессов ведет к тому, что они совершенно утрачивают связь с реальностью, с тем, что есть реальность в рамках познания «здесь и сейчас», перестают быть формой отношения рацио, они становятся отношениями внепланового внечувственного мышления отношения, которые должно превзойти и отношениями, которые необходимо осмыслить в крайности их проявления.
Именно это в конечном счете вызывает ситуацию, становится полной и точной формой уверенности, именно это становится необходимостью данности опознавания и именно поэтому мы не можем говорить о долженствовании себя, пока сами себе не доказали для самое себя что мы есть. И только после того, как мы получили для себя и в самое себя моральность права властвования мы навязываем его другим и для других.
Поэтому мы ненавидим шарлатанов, тех, в чьих руках власть трясется и дрожит, опережая свое падение чваканьем о его предупреждении. Можно, наверное, сказать, что мы выигрываем чисто психологически, что мы можем делать только благодаря тому, что наличествует во время и точно смотреть в глаза смертельности и опасности бытия самое себя… но при этом необходимо отметить, что данность этого познания есть данность познания классового отношения, данность этого классового отношения и есть необходимость удостоверения в отношениях собственного характера. И может быть мы и не можем отнестись к властности образом более достойным, чем может показаться некоторым либералам от сегодняшнего мироустройства, но именно так и должны мы относится к ней. Как еще может происходить познание? Неужели оно не есть форма отношения к самое себя? Именно поэтому нам может быть всегда мало того, что мы имеем, и то, что мы имеем всегда мало для того, чем мы желаем быть.
Нет комментариев