Георгий Осипов →  Выборы, легитимность власти и рациональное поведение

Прошли выборы в Думу и выборы Президента. Ключевым термином при обсуждении их результатов стал термин «легитимность».

Если посмотреть в словарях, то под термином легитимность понимается не только (и не столько) законность режима, но в большей мере согласие большинства населения принять правление данной власти (см. к примеру, Новая философская энциклопедия: в 4 тт. М.: Мысль, под редакцией В. С. Стёпина, 2001). Таким образом, легитимность не столько характеристика качественная, сколько количественная (Википедия по этому поводу: «чем ниже уровень легитимности, тем чаще власть будет опираться на силовое принуждение»). Не в том смысле, что если за власть проголосовало меньшинство – она не легитимна (практически во всех современных демократиях власть избирается относительным большинством, т.е. абсолютным меньшинством), а в том, что большинство признает претензию власти управлять обоснованными и подчиняется ее приказам. При этом, несогласие большинства не обязательно будет выражаться в открытых протестах, но, по большей части, будет заключаться в тихом саботаже (что имело место, к примеру, в 91-м году, когда открыто выступили против ГКЧП всего несколько десятков тысяч человек, остальные просто не выполняли приказы)

В демократических странах легитимность вытекает из признания большинством правильности определения победителей на выборах, даже если большая часть населения в этих выборах не участвовала.

Основная суть протестных выступлений последних месяцев против нарушений на выборах и состояла в попытке обосновать отсутствие легитимности у вновь избранной власти, которая не может сослаться в обоснование своего права на бесспорность результатов голосования.

На это представители верховной власти выдвигают одно и то же возражение: если были нарушения – надо обращаться с суд. Это говорил Медведев в МГУ, это же Путин — на заседании штаба Народного фронта.

Наиболее развернутая аргументация приведена в статье Председателя Конституционного Суда г-на Зорькина «Россия: движение к праву или хаосу?» (Российская газета, 26.01.2012). Учитывая его недавнее повторное выдвижение Президентом на пост Председателя КС, можно предположить, что члены правящего тандема в целом согласны с тезисами, предложенными Валерием Дмитриевичем.

Начинается статья с противопоставления так называемого «креативного класса», который протестует против результатов выборов, молчаливому большинству. Причем, противопоставляет, по мнению автора, как раз это меньшинство, которое якобы претендует на эксклюзив в принятии решений о дальнейших судьбах страны. Именует все это автор «апологией неравенства».

Да, действительно в отношении выборов Президента большинство наблюдателей сходится на том, что даже без учета многочисленных поручений кандидат Путин, судя по всему, набрал больше половины голосов. Однако, автор почему-то оставляет за скобками, что «Единая Россия», против монополии которой в Думе также выступают протестующие, даже по официальным данным не набрала большинства, так что даже формально митингующие представляют если не большинство, то интересы большинства (думаю, нет необходимости доказывать, что в интересах избирателей любой из оппозиционных партий лишение ЕР большинства в Думе, даже ЛДПР заинтересована в предоставлении услуг по добору голосов до кворума/большинства). По крайней мере, автор позволяет себе выступать от имени «молчаливого большинства», но отказывает в этом тысячам протестующих.

Между тем, вопрос, который ставят выступающие против результатов выборов, вполне правомерен.

Ответ на вопрос, полагается ли ЕР большинство мандатов в Думе, зависит от масштаба фальсификаций (то, что они имели место, даже уже не отрицается). Если, исходя из официальных результатов, предположить, что ЕР приписали больше 5,1 % голосов проголосовавших (это при условии, что эти голоса были отданы за партии, не преодолевшие 7 % барьер, если же предполагать, что это голоса думской оппозиции, то вопрос только в 2,6 %), то и большинства ей в Думе не положено.

В СМИ и интернете можно найти не только массу свидетельств фальсификаций (что само по себе о масштабе потасовок ничего не говорит), но и исследования, свидетельствующие об отклонении от стандартного (или «нормального») распределения (то, что называют «гауссово распределение») величины и времени явки, голосующих за разные партии, свойственного в той или иной мере для любого распределения случайных величин, в том числе и для явки на выборах. Оценка отклонения явки на разных участках от нормального распределения, коррелирующее с отклонением в количестве голосов, поданных в пользу ЕР, по разным оценкам составило порядка 15 % (см. www.gazeta.ru/science/2011/12/10_a_3922390.shtml).

Конечно, это не является доказательством фальсификаций именно в этом масштабе. Однако у этого отклонения может быть несколько объяснений, как то: а) это некий социологический феномен (связанный с поведением избирателей ЕР), б) имели место масштабные фальсификации. Разрешить эту коллизию можно только пересчетом голосов (как минимум выборочным пересчетом на участках с аномальными данными, что даст, по крайней мере, наиболее вероятный ответ).

Пока этого не сделано, вторая гипотеза не может считаться опровергнутой, какие бы изощренные социологические объяснения не приводились сторонниками «Единой России».

Следующий тезис статьи г-на Зорькина: «в правовом государстве есть единственное место разрешения таких коллизий — это суд». Требования митингующих, игнорирующих правовые процедуры, по мнению автора, ведут к катастрофически антиправовому подходу. Даже апелляция некоторых лидеров протеста к «праву на восстание», на взгляд автора, не соответствует тем критериям, которые закладывались отцами-основателями США. Далее автор приводит в пример первичные выборы кандидатов-республиканцев в США, в ходе которых были выявлены нарушения, на основании которых в суде были опротестованы, пересчитаны и изменены результаты на 131 участке. После чего автор задается вопросом: «Почему не проводится очевидная контрольная операция — пересчет голосов на основе тех заверенных избирательными комиссиями копий выборных протоколов, которые получили члены комиссий и наблюдатели от оппозиционных партий? Почему после такого пересчета не используется, как в США и других странах, законный механизм судебной защиты своих интересов?». В этом вопросе хочется поддержать автора — действительно, почему?

Портал Pravo.ru отслеживает ситуацию с судами, связанными с оспариванием результатов выборов на отдельных участках. Картина кафкианская. Вот некоторые примеры.
Заявители перечисляют нарушения – бюллетени выдавались лицам, не внесенным в списки избирателей только на основании их заявления (без предоставления открепительных удостоверений), количество бюллетеней в урнах превышает на сотню количество выданных, нехватка 400 бюллетеней. Мосгорсуд посчитал, что доказательств этого не представлено (см. pravo.ru/review/view/68255/).

Не пустили на подсчет голосов членов вышестоящей избирательной комиссии – Мосгорсуд: «они просто не воспользовались своим правом там присутствовать» (см. pravo.ru/review/view/68255/).

Наблюдателя незаконно удалили с участка – нет доказательств, представленная копия протокола с таким решением не является доказательством, ведь это не оригинал документа (http://pravo.ru/story/view/68510/).

Члена избирательной комиссии удалили с участка, хотя имели право лишь отстранить от работы – это всего лишь техническая ошибка (http://pravo.ru/story/view/68510/).

Данные протоколов, выданных на руки наблюдателям, расходятся с данными ЦИК – это были черновые протоколы, наблюдатели не стали дожидаться пересчета, да и вообще у наблюдателя нет права на иск, так как наблюдателем он был не по месту прописки, значит, его это и не касается, его прав не нарушено (http://pravo.ru/story/68510/66481/). И так далее.

Не надо быть высококвалифицированным юристом, чтобы понимать всю абсурдность ситуации. Притом что все претензии заявителей легко проверить – достаточно просто пересчитать бюллетени (на чем настаивает и Председатель КС). Но именно суды упорно отказываются это делать, причем даже в самых вопиющих случаях. Надеяться на вышестоящие суды также не приходится. Верховный Суд даже в Страсбурге не признают в качестве действенного инструмента пересмотра судебных решений (в отличие от того же Высшего Арбитражного Суда). Да и примеров политически правильного поведения высших судов предостаточно.

Взять хотя бы постановление Конституционного суда 13-П за 2005 г. по поводу отмены выборов губернаторов (как оказалось, весьма краткосрочной). Признав отмену выборов конституционной, Суд указал, что норма ст. 55 Конституции, которая запрещает издавать законы, отменяющие ранее предоставленные права, не нарушена (на чем, например, настаивал Генри Резник, когда комментировал это дело), поскольку это право напрямую в Конституции не закреплено, законодатель вправе выбирать наиболее эффективные механизмы организации власти. При этом в этом же постановлении Суд пишет: «законодатель исключил из числа правомочий гражданина … право избирать и быть избранным на эту должность посредством прямых выборов». То есть, черное называем белым – все по Оруэллу.

Далее Суд пытается выкрутиться из неловкой ситуации, связанной с тем, что ранее были признаны неконституционными нормы субъектов, предполагающие избрание губернаторов не прямым голосованием, а местным законодательным собранием (постановление 2-П за 1996 г.). Здесь помогло выяснение конституционно-правовой природы института высшего должностного лица субъекта. Эта «природа» позволяет губернаторам, по мнению Суда, быть выбранным заксобранием по предложению президента, но не позволяет заксобраниям выбирать губернаторов без этого предложения, т.к. такое предложение гарантирует единство исполнительной ветви государственной власти),. Кроме того, Суд сослался на развивающийся социально-исторический контекст, который, как мы видим, оказался не долговечен.

При этом следует понимать, что никакого конституционно-правового смысла (который так часто упоминает КС), отличного от здравого, не существует. Этот эвфемизм обозначает лишь то, что Конституционному Суду в вольной трактовке закона позволено больше, чем всем остальным. Однако, как видим, и эта вольность имеет границы, которые были усвоены, судя по всему, еще в 1993 г.

Вот, в общем-то, и ответ на вопрос: почему недовольные выборами не апеллирует к суду.

Вообще, если рассматривать устройство власти как некую игровую модель, то три ветви власти имеют разные институциональные задачи. Если законодатель устанавливает правила игры путем достижения компромисса между игроками, то исполнительная власть принуждает (силой) к их соблюдению (в своем, конечно, понимании). Что же касается судебной власти, то она выступает в качестве арбитра, который разрешает конфликты. Причем принуждение к исполнению решений арбитра все равно остается задачей исполнителя. Инструмент суда – это авторитет в чистом виде, когда большинство игроков принимает его решения как справедливые и правильные. В отсутствии этого авторитета эта ветвь власти базируется только на насилии, услуги по оказанию которого оказывает исполнительная власть. При таком раскладе, инструментально суд ничем не отличается от подразделения исполнительной ветви.

У меня был опыт, когда эта модель был разыграна как по нотам. Одно время были популярны различные бизнес-тренинги. В рамках одного такого тренинга проводились игры, в которых каждому участнику выделялось разное количество условного ресурса (например, акции условного предприятия, условные деньги и т.п.), и надо было в несколько тактов игры объединить усилия, договориться, заключить сделки с целью получения некоего преимущества. Так вот, на одном из этапов игры была введена позиция судьи. Сначала этот игрок практически ничего не делал, но на определенном такте, под действием уговоров других участников игры, вдруг начал направо и налево выносить решения, принимать запретительные меры и т.п., ничем не ограничивая свою власть. После чего большинство игроков взбунтовалось и напрочь отказалось продолжать игру в таких условиях.

Нечто то же самое происходило совсем недавно в г. Лермонтове. И, похоже, власть делает все возможное для распространения этого опыта в масштабах всей страны. Поведение власти становится похожим на некий карго-культ: «вот есть здание с надписью «суд», там есть люди в мантиях» и, как бы, этого достаточно, чтобы все считали, что там справедливо разрешат все конфликты. При этом, как туземцы не понимали, почему их самолет с крыльями, похожими на настоящие, не летает, так и наша власть не понимает, что при отсутствии всякого ограничителя для насилия со стороны исполнительной власти единственным действенным средством, которое оппоненты могут этому противопоставить, также остается насилие.

Самое странное в таком поведении наших властей в том, что отстаивая малое (то есть, буквально, желание любой ценой отстоять результаты выборов при самых вопиющих нарушениях), они отказываются от главного – легитимности. При этом, походя еще и «карма» судебной системы испорчена.

Даже полностью объективное судейство по нарушениям на выборах в Думу не гарантирует отмену выборов. Дело в том, что спорные 5 % голосов отнять у ЕР можно только при полной отмене выборов на более чем 7 % участков, если взять за средний процент голосов на этих участках за 70 %. Если процент голосов ЕР – 90 %, то достаточно 5,6 %. Т.е. надо отменить выборы на 6,7 тыс. или 5,3 тыс. участков соответственно, насколько мне известно, в сумме было подано меньше исков. Другими словами, даже если бы их все удовлетворили, риск отмены выборов (или перераспределения мандатов) не так уж и высок. При этом надо учитывать, что пересчет голосов на участке отнимает у ЕР меньше голосов. Например, те же 5 % ЕР потеряет, если вместо 90 % в процессе пересчета будет получено 40 % на 10 % участков (это уже 9,5 тыс. удовлетворенных исков).

Соответственно для выборов президента картина еще менее опасная. Разница в 13 с лишним процентов может быть нивелирована только в результате удовлетворения соответственно 13,7 тыс. исков на участках, где Путин получил в среднем 90 % голосов, 17,6 тыс. исков – где было в среднем 70 %, или пересчет на почти каждом четвертом участке, где приписано в среднем 50 % голосов. Очевидно, что это нереальные цифры.

Таким образом, честное и объективное рассмотрение нескольких сотен или даже пары тысяч исков ничем не грозит результатам выборов Президента.

Да, с учетом масштаба фальсификаций на выборах в Думу, удовлетворение всех обоснованных исков если и не повлияет на их результаты, то легитимности им не прибавит. Однако всем понятно, что в существующей системе распределения полномочий должность Президента стоит нескольких Дум, и ради ее (должности Президента) легитимности можно пожертвовать несуществующей легитимностью Думы.

Но, складывается впечатление, что после предвыборного угара некоторые уже не способны мыслить рационально. В любом случае, посмотрим что будет происходить в судах при рассмотрении споров по поводу выборов Президента.