Курбатов Алексей → Приоритет норм ГК РФ на переходный период не отменяет публично-правовые ограничения и является юридически бессмысленным.
В п. 4 ст. 3 Федерального закона от 05.05.2014 N 99-ФЗ «О внесении изменений в главу 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации и о признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации» (изменения, касающиеся юридических лиц) установлено, что впредь до приведения законодательных и иных нормативных правовых актов, действующих на территории Российской Федерации, в соответствие с положениями Гражданского кодекса РФ в редакции этого Федерального закона (далее – ГК РФ) данные нормативные правовые акты применяются постольку, поскольку они не противоречат положениям ГК РФ. Такое же положение содержится в п. 3 ст. 2 Федерального закона от 08.03.2015 N 42-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации» (изменения по обязательствам и договорам).
В связи с этим возникают вопросы: применимы ли в настоящее время ограничения, установленные в специальных законах, и что значит: «приведение в соответствие».
Для наглядности возьмем конкретный пример.
В соответствие со ст. 66.1 ГК РФ вкладом участника хозяйственного товарищества или общества в его имущество могут быть денежные средства, вещи, доли (акции) в уставных (складочных) капиталах других хозяйственных товариществ и обществ, государственные и муниципальные облигации. Таким вкладом также могут быть подлежащие денежной оценке исключительные, иные интеллектуальные права и права по лицензионным договорам, если иное не установлено законом. При этом законом или учредительными документами хозяйственного товарищества или общества могут быть установлены виды указанного выше имущества, которое не может быть внесено для оплаты долей в уставном (складочном) капитале хозяйственного товарищества или общества.
В то же время согласно ч. 4 ст. 11 Федерального закона «О банках и банковской деятельности» Банк России устанавливает предельный размер имущественных (неденежных) вкладов в уставный капитал кредитной организации, а также перечень видов имущества в неденежной форме, которое может быть внесено в оплату уставного капитала.
На основании п.п. 4.9 и 17.3 Инструкции Банка России от 02.04.2010 N 135-И «О порядке принятия Банком России решения о государственной регистрации кредитных организаций и выдаче лицензий на осуществление банковских операций» стоимость имущества в неденежной форме, направляемого на оплату акций (долей в уставном капитале) кредитной организации, не может превышать двадцати процентов цены размещения акций (долей в уставном капитале).
Перечень видов имущества, которое может быть внесено в оплату уставного капитала кредитной организации, установлен п. 4.3 названной Инструкции. Помимо денежных средств, это — завершенные строительством здания (помещения), банкоматы и терминалы. Также в обыкновенные акции (доли) кредитной организации могут быть обменены (конвертированы) требования кредиторов по субординированным кредитам (депозитам, займам). При этом в случаях, установленных федеральными законами, вкладом в уставный капитал кредитной организации может быть иное имущество.
Между ст. 66.1 ГК РФ и ч. 4 ст. 11 Федерального закона «О банках и банковской деятельности» существуют следующие противоречия:
1) в первом случае правовое регулирование основано на общедозволительном принципе, во втором — на разрешительном;
2) в первом случае запреты должны устанавливаться законом или учредительными документами, во втором – это делегировано Банку России;
3) в первом случае допускается использовать для формирования уставного капитала только обязательственные права требования по лицензионным договорам, во втором – только по субординированным кредитам (депозитам, займам).
В данном случае необходимо учитывать следующее.
Во-первых, нормы ГК РФ как федерального закона безусловным приоритетом перед нормами гражданского права, содержащимися в других федеральных законах, не пользуются. Это основано на правовых позициях Конституционного Суда РФ (см. абз. 8 п.3 мотивировочной части определения от 05.11.1999 N 182-0, абз. 3 п. 2 мотивировочной части определения от 08.11.2005 N 439-О), а также на том, что институт формирования уставного капитала, как и подавляющее большинство иных правовых институтов, является комплексным и соответственно состоит не только из норм гражданского права.
Во-вторых, отдельным положением закона отменить принцип приоритета специальной нормы перед общей невозможно, поскольку он является общеправовым и выражен в целой системе норм права (подробнее по первому и второму пунктам – см. Курбатов А. Я. «Порядок разрешения коллизий в российском праве». Подготовлен для системы «Консультант Плюс», 2006 г.).
В-третьих, в данном случае речь идет о публично-правовом регулировании, направленном на повышение ликвидности имущества всех кредитных организаций в целях охраны интересов всех их кредиторов и вкладчиков (т. е. на охрану публичных интересов). Связанные с этим отношения (между Банком России и кредитными организациями по поводу госрегулирования банковской деятельности) не входят в предмет регулирования ГК РФ. Дополнительно это подтверждается тем, что регулирование осуществляется Банком России, акты которого не относятся к актам гражданского законодательства.
В-четвертых, делегирование федеральным законом конкретному органу полномочий по регулированию каких-либо вопросов не противоречит Конституции РФ (см., например, абз. 2 п. 4.1. мотивировочной части постановления Конституционного Суда РФ от 14.05.2009 N 8-П, абз. 5 п. 3.2 мотивировочной части постановления Конституционного Суда РФ от 31.05.2005 N 6-П).
Исходя из этого, следует сделать вывод, что переходные положения гражданского законодательства не могут отменить приоритет специальных норм, особенно устанавливающих публично-правовые ограничения. Данные нормы сохраняют силу.
Подобный подход содержится и в п. 7 письма Банка России от 18.08.2014 N 06-52/6680 «О некоторых вопросах, связанных с применением отдельных положений Федерального закона от 05.05.2014 N 99-ФЗ «О внесении изменений в главу 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации и о признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации».
В связи с этим положения Инструкции Банка России от 02.04.2010 N 135-И о том, что в случаях, установленных федеральными законами, вкладом в уставный капитал кредитной организации может быть иное имущество, не может рассматриваться как ссылка на ГК РФ, в нем речь идет о специальных случаях, установленных применительно к кредитным организациям.
Соответственно второй вывод, который в данном случае можно сделать методом исключения, что приведение в соответствие с ГК РФ в контексте указанных в начале текста законов, может касаться только частно-правовых норм.
Однако основная проблема, которая здесь возникает, заключается в том, что любые императивные запрещающие или обязывающие нормы, вне зависимости от закона, в котором они содержатся, являются публично-правовыми ограничениями. Один этот момент уже делает «приведение в соответствие» в рассматриваемой ситуации бессмысленным, поскольку специальные нормы чаще всего публичные.
Кроме того, тут же возникает вопрос, а в чем смысл специальных норм, которые устанавливают особенности по сравнению с общими нормами и имеют приоритет перед ними. Как их приводить в соответствие с общими нормами?
Если мы будем рассматривать что «приведение в соответствие» касается только тех случаев, когда установление иного допускается общими нормами в виде оговорок: «если иное не предусмотрено законом», то такой подход опять же противоречит принципу приоритета специальной нормы перед общей (специальная норма может появиться только тогда, когда это разрешено общей). И что значит «приведение в соответствие» с юридико-технической точки зрения: принятие нового закона или внесение изменений в старый. И если во втором случае изменения в норму не вносились, означает ли это, что она «приведена в соответствие»?
Логическая бессмыслица здесь заключается в том, что поскольку специальные нормы всегда устанавливают иное, чем общие нормы, «приведение их в соответствие» может только означать простую ревизию уже установленных особенностей в конкретных законах (в данном случае имеются в виду несколько законов об организационно-правовых формах юридических лиц либо об их видах). Такая ревизия не может проводиться путем придания приоритета общим нормам.
Например, в настоящее время готовится законопроект о внесении изменений в Федеральный закон «О некоммерческих организациях» с целью его приведения в соответствие с ГК РФ. Все «приведение в соответствие» сводится к отмене значительной части данного закона и в очередном «нагромождении» положений по поводу исключительной компетенции высшего органа управления некоммерческой организацией. В частности, к общей норме по этому вопросу для корпоративных организаций (п. 2 ст. 65.3 ГК РФ), и к специальным нормам для некоммерческих корпоративных организаций (п. 5 ст. 123.1 ГК РФ) и для отдельных организационных форм некоммерческих организаций (например, п. 1 ст. 123.10 для ассоциаций и союзов) добавляется специальная по отношению к первой статье и общая по отношению ко второй и третьей статьям для всех некоммерческих организаций, которая будет содержаться в Федеральном законе «О некоммерческих организациях». При этом положения, содержащиеся в утратившей силу статье, переносятся в другую статью (например, по решениям, принимаемым единогласно или квалифицированным большинством голосов).
Для того чтобы избежать вопросов, подобных указанным выше, специальные законы необходимо готовить в одном пакете с законопроектом, изменяющем общие нормы, либо при введении в силу новых общих норм признавать отдельные специальные законы (полностью или частично) утратившими силу.
Из всего изложенного, можно выделить только два положительных момента, которые в очередной раз доказывают:
1) значимость концептуального деления права на частное и публичное и отсутствие «чистого», «изолированного» частного права. Частно-правовое регулирование необходимо рассматривать с учетом публично-правовых норм;
2) нельзя осуществлять реформирование ради реформирования, которое просто меняет одни проблемы на другие, а то и увеличивает их в геометричекой прогрессии. По поводу улучшения качества законов см.: www.lawtech.ru/journal/articles/15887
В связи с этим возникают вопросы: применимы ли в настоящее время ограничения, установленные в специальных законах, и что значит: «приведение в соответствие».
Для наглядности возьмем конкретный пример.
В соответствие со ст. 66.1 ГК РФ вкладом участника хозяйственного товарищества или общества в его имущество могут быть денежные средства, вещи, доли (акции) в уставных (складочных) капиталах других хозяйственных товариществ и обществ, государственные и муниципальные облигации. Таким вкладом также могут быть подлежащие денежной оценке исключительные, иные интеллектуальные права и права по лицензионным договорам, если иное не установлено законом. При этом законом или учредительными документами хозяйственного товарищества или общества могут быть установлены виды указанного выше имущества, которое не может быть внесено для оплаты долей в уставном (складочном) капитале хозяйственного товарищества или общества.
В то же время согласно ч. 4 ст. 11 Федерального закона «О банках и банковской деятельности» Банк России устанавливает предельный размер имущественных (неденежных) вкладов в уставный капитал кредитной организации, а также перечень видов имущества в неденежной форме, которое может быть внесено в оплату уставного капитала.
На основании п.п. 4.9 и 17.3 Инструкции Банка России от 02.04.2010 N 135-И «О порядке принятия Банком России решения о государственной регистрации кредитных организаций и выдаче лицензий на осуществление банковских операций» стоимость имущества в неденежной форме, направляемого на оплату акций (долей в уставном капитале) кредитной организации, не может превышать двадцати процентов цены размещения акций (долей в уставном капитале).
Перечень видов имущества, которое может быть внесено в оплату уставного капитала кредитной организации, установлен п. 4.3 названной Инструкции. Помимо денежных средств, это — завершенные строительством здания (помещения), банкоматы и терминалы. Также в обыкновенные акции (доли) кредитной организации могут быть обменены (конвертированы) требования кредиторов по субординированным кредитам (депозитам, займам). При этом в случаях, установленных федеральными законами, вкладом в уставный капитал кредитной организации может быть иное имущество.
Между ст. 66.1 ГК РФ и ч. 4 ст. 11 Федерального закона «О банках и банковской деятельности» существуют следующие противоречия:
1) в первом случае правовое регулирование основано на общедозволительном принципе, во втором — на разрешительном;
2) в первом случае запреты должны устанавливаться законом или учредительными документами, во втором – это делегировано Банку России;
3) в первом случае допускается использовать для формирования уставного капитала только обязательственные права требования по лицензионным договорам, во втором – только по субординированным кредитам (депозитам, займам).
В данном случае необходимо учитывать следующее.
Во-первых, нормы ГК РФ как федерального закона безусловным приоритетом перед нормами гражданского права, содержащимися в других федеральных законах, не пользуются. Это основано на правовых позициях Конституционного Суда РФ (см. абз. 8 п.3 мотивировочной части определения от 05.11.1999 N 182-0, абз. 3 п. 2 мотивировочной части определения от 08.11.2005 N 439-О), а также на том, что институт формирования уставного капитала, как и подавляющее большинство иных правовых институтов, является комплексным и соответственно состоит не только из норм гражданского права.
Во-вторых, отдельным положением закона отменить принцип приоритета специальной нормы перед общей невозможно, поскольку он является общеправовым и выражен в целой системе норм права (подробнее по первому и второму пунктам – см. Курбатов А. Я. «Порядок разрешения коллизий в российском праве». Подготовлен для системы «Консультант Плюс», 2006 г.).
В-третьих, в данном случае речь идет о публично-правовом регулировании, направленном на повышение ликвидности имущества всех кредитных организаций в целях охраны интересов всех их кредиторов и вкладчиков (т. е. на охрану публичных интересов). Связанные с этим отношения (между Банком России и кредитными организациями по поводу госрегулирования банковской деятельности) не входят в предмет регулирования ГК РФ. Дополнительно это подтверждается тем, что регулирование осуществляется Банком России, акты которого не относятся к актам гражданского законодательства.
В-четвертых, делегирование федеральным законом конкретному органу полномочий по регулированию каких-либо вопросов не противоречит Конституции РФ (см., например, абз. 2 п. 4.1. мотивировочной части постановления Конституционного Суда РФ от 14.05.2009 N 8-П, абз. 5 п. 3.2 мотивировочной части постановления Конституционного Суда РФ от 31.05.2005 N 6-П).
Исходя из этого, следует сделать вывод, что переходные положения гражданского законодательства не могут отменить приоритет специальных норм, особенно устанавливающих публично-правовые ограничения. Данные нормы сохраняют силу.
Подобный подход содержится и в п. 7 письма Банка России от 18.08.2014 N 06-52/6680 «О некоторых вопросах, связанных с применением отдельных положений Федерального закона от 05.05.2014 N 99-ФЗ «О внесении изменений в главу 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации и о признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации».
В связи с этим положения Инструкции Банка России от 02.04.2010 N 135-И о том, что в случаях, установленных федеральными законами, вкладом в уставный капитал кредитной организации может быть иное имущество, не может рассматриваться как ссылка на ГК РФ, в нем речь идет о специальных случаях, установленных применительно к кредитным организациям.
Соответственно второй вывод, который в данном случае можно сделать методом исключения, что приведение в соответствие с ГК РФ в контексте указанных в начале текста законов, может касаться только частно-правовых норм.
Однако основная проблема, которая здесь возникает, заключается в том, что любые императивные запрещающие или обязывающие нормы, вне зависимости от закона, в котором они содержатся, являются публично-правовыми ограничениями. Один этот момент уже делает «приведение в соответствие» в рассматриваемой ситуации бессмысленным, поскольку специальные нормы чаще всего публичные.
Кроме того, тут же возникает вопрос, а в чем смысл специальных норм, которые устанавливают особенности по сравнению с общими нормами и имеют приоритет перед ними. Как их приводить в соответствие с общими нормами?
Если мы будем рассматривать что «приведение в соответствие» касается только тех случаев, когда установление иного допускается общими нормами в виде оговорок: «если иное не предусмотрено законом», то такой подход опять же противоречит принципу приоритета специальной нормы перед общей (специальная норма может появиться только тогда, когда это разрешено общей). И что значит «приведение в соответствие» с юридико-технической точки зрения: принятие нового закона или внесение изменений в старый. И если во втором случае изменения в норму не вносились, означает ли это, что она «приведена в соответствие»?
Логическая бессмыслица здесь заключается в том, что поскольку специальные нормы всегда устанавливают иное, чем общие нормы, «приведение их в соответствие» может только означать простую ревизию уже установленных особенностей в конкретных законах (в данном случае имеются в виду несколько законов об организационно-правовых формах юридических лиц либо об их видах). Такая ревизия не может проводиться путем придания приоритета общим нормам.
Например, в настоящее время готовится законопроект о внесении изменений в Федеральный закон «О некоммерческих организациях» с целью его приведения в соответствие с ГК РФ. Все «приведение в соответствие» сводится к отмене значительной части данного закона и в очередном «нагромождении» положений по поводу исключительной компетенции высшего органа управления некоммерческой организацией. В частности, к общей норме по этому вопросу для корпоративных организаций (п. 2 ст. 65.3 ГК РФ), и к специальным нормам для некоммерческих корпоративных организаций (п. 5 ст. 123.1 ГК РФ) и для отдельных организационных форм некоммерческих организаций (например, п. 1 ст. 123.10 для ассоциаций и союзов) добавляется специальная по отношению к первой статье и общая по отношению ко второй и третьей статьям для всех некоммерческих организаций, которая будет содержаться в Федеральном законе «О некоммерческих организациях». При этом положения, содержащиеся в утратившей силу статье, переносятся в другую статью (например, по решениям, принимаемым единогласно или квалифицированным большинством голосов).
Для того чтобы избежать вопросов, подобных указанным выше, специальные законы необходимо готовить в одном пакете с законопроектом, изменяющем общие нормы, либо при введении в силу новых общих норм признавать отдельные специальные законы (полностью или частично) утратившими силу.
Из всего изложенного, можно выделить только два положительных момента, которые в очередной раз доказывают:
1) значимость концептуального деления права на частное и публичное и отсутствие «чистого», «изолированного» частного права. Частно-правовое регулирование необходимо рассматривать с учетом публично-правовых норм;
2) нельзя осуществлять реформирование ради реформирования, которое просто меняет одни проблемы на другие, а то и увеличивает их в геометричекой прогрессии. По поводу улучшения качества законов см.: www.lawtech.ru/journal/articles/15887
Нет комментариев