Скобликов Петр → Надо ли вводить уголовную ответственность за склонение к самоубийству и за содействие ему?
Одно из наиболее заметных юридических событий прошлой недели – прохождение через 1-е чтение в Госдуме России законопроекта, нацеленного на пресечение функционирования в Интернете так называемых групп смерти, затягивающих в свои сети подростков и побуждающих их к суициду (так законопроект презентовался в СМИ). 19 апреля 2017 г. утром, за несколько часов до рассмотрения парламентариями, в прямом эфире радиостанции Вести-ФМ по телефону выступила депутат Госдумы И. Яровая, которая кратко анонсировала законопроект. Подведение подростков к самоубийству она назвала дистанционным убийством и сообщила, что законопроект вводит в УК РФ две новые статьи, предусматривающие ответственность за склонение к самоубийству и за содействие самоубийству.
Выступление Яровой состоялось в рамках передачи В. Соловьева «Полный контакт». При этом в студии находился гость – Михаил Юрьевич Барщевский, доктор юридических наук, полномочный представитель Правительства РФ в высших судебных инстанциях, который далее продолжил диалог с ведущим передачи. Позже этот диалог воспроизводился в записи в новостях Вести-ФМ, а Барщевского почему-то там представляли как адвоката. То ли потому, что Михаил Юрьевич обозначил, что присутствует на передаче в своём личном качестве, а не как государственный служащий. То ли потому, что работники радиостанции не знают, что карьеру адвоката Михаил Юрьевич прервал много лет назад. То ли потому, что работники радиостанции знают больше, чем радиослушатели (в том числе и автор настоящего текста).
Послушать запись радиоэфира в Интернете или скачать к себе на носитель и послушать автономно можно здесь:
radiovesti.ru/brand/60948/episode/1493029/
В комментарии коллеги Барщевского мне представляется интересным следующий пассаж. Он обратил внимание радиослушателей, что в Уголовном кодексе РФ уже есть норма об ответственности за доведение до самоубийства, поэтому организаторов групп смерти в Интернете можно привлекать к ответственности в соответствии с ней. И что проблема не в пробеле в законе, а в том, что модераторы этих групп анонимны, а серверы находятся за рубежом.
Поскольку состоявшийся разговор не вполне совпадает с текстом на сайте радиостанции, цитирую фрагмент:
СОЛОВЬЕВ: «Речь идет о другом, что те организаторы групп, которые доводят детей до самоубийства, никак не отвечают по закону».
БАРЩЕВСКИЙ: «Ты говоришь правильно, но ты очень ошибаешься. Есть статья за доведение до самоубийства. Она есть в Уголовном кодексе. Совершенно спокойненько можно по ней привлекать. Проблема только в том, что мы их найти не можем».
Здесь имеет смысл напомнить пользователям ЖЖ текст УК РФ в действующей редакции.
«Статья 110. Доведение до самоубийства
Доведение лица до самоубийства или до покушения на самоубийство путем угроз, жестокого обращения или систематического унижения человеческого достоинства потерпевшего — наказывается ограничением свободы на срок до трех лет, либо принудительными работами на срок до пяти лет, либо лишением свободы на тот же срок» (в ред. Федерального закона от 07.12.2011 № 420-ФЗ).
А что, организаторы, модераторы групп смерти угрожают подросткам, жестоко обращаются с ними, унижают их человеческое достоинство? Если исходить из той информации, что публикуется в СМИ – отнюдь. И Барщевский не привел иной информации.
Тогда почему он заявил, что ст. 110 УК РФ применима в рассматриваемом случае?
У меня есть несколько объяснений.
Первое. Барщевский к передаче не готовился, не знает или не помнит диспозицию данной уголовно-правовой нормы, но помнит её название и, толкуя его широко, судит о содержании уголовно-правового запрета.
Второе. Тема предстоящего обсуждения до Барщевского не доводилась, хотя он интересовался ею, ну а Михаил Юрьевич, коли пришел в студию, решил поимпровизировать.
Кстати, утверждение о неимоверных сложностях в установлении модераторов групп смерти, вероятно, тоже является импровизацией. В прошлом году я отследил судьбу нескольких заявлений от потерпевших о преступлениях в сфере компьютерной информации. Все эти заявления, куда бы они не подавались — на имя руководителя управления «К» МВД России (борется с преступлениями в сфере информационных технологий), на имя руководителя управления внутренних дел субъекта РФ или на имя руководителя следственного органа в соответствии с подследственностью данных преступлений, поручались для проверки тому, для кого преступники такого рода по определению недосягаемы — участковому уполномоченному полиции. Поэтому к заявлениям о трудностях в раскрытии преступлений с использованием информационных технологий я отношусь весьма скептически.
Третье объяснение (что Михаил Юрьевич не умеет читать закон) я, конечно, отвергаю.
А что думаете обо всём этом вы, мои читатели?
Вернемся, однако, к законопроекту. Михаил Юрьевич по ходу разговора в студии заметил, что знает его содержание на слух. И это удручает. Такие законопроекты заслуживают предметного и широкого обсуждения до рассмотрения их законотворцами. Поэтому это не упрек в адрес Барщевского. Не он должен был вынести этот законопроект на обсуждение, представить его хотя бы юридическому цеху. А лучше – всему гражданскому обществу. Зафиксировать толковые замечания и учесть их при доработке законопроекта.
Когда вносятся законопроекты, ужесточающие уголовную ответственность и расширяющие круг лиц, подлежащих уголовной ответственности, всегда есть риск, что меч уголовной юстиции пройдется по людям, совершившим пусть и вредные, но общественно не опасные поступки. Или осуждаемые с позиции той или иной этический системы, но не требующие вообще какого-либо юридического наказания, даже административного. Ведь ни у какой этической системы нет монополии на истину. Более того, наказуемыми могут оказаться поступки нейтральные (немого утрируя, можно привести пример: вставать с постели с левой ноги или с правой) или даже общественно полезные (вспомните показательное в этом смысле и печальное дело Е. Чудновец).
Важно видеть поэтому как определяется в законопроекте склонение к самоубийству? Какие действия являются таковым, а какие – нет? А содействие самоубийству, что это? Вот, например, блестящий писатель Ромен Гари, проживший фееричную жизнь, заслуживающую отдельных романов, закончил её самоубийством. Выстрелил себе в голову из пистолета. А чтобы не запачкать пол и стены вокруг, предусмотрительно надел на голову резиновый противогаз. Допустим, противогаз ему предоставил товарищ, который знал, зачем Гари понадобилась эта необычная вещь. Товарищ отвечал бы по российскому УК РФ за содействие в самоубийстве, если бы описанная история произошла в России после принятия рассматриваемого законопроекта?
Или возьмем менее экзотичную историю с большими шансами на повторяемость. Замученный тяжелыми болезнями человек интересуется у медика, какой яд безболезненно и быстро приводит к смерти. Медик предполагает или точно знает причину интереса, но из сострадания (или безразличия) дает характеристику доступным ядам. Он будет виновен в содействии самоубийству? И заслуживает уголовного наказания?
Для тех, кто хотел бы ознакомиться с первоисточником, даю ссылку на сайт Госдумы, откуда можно скачать обсуждаемый законопроект, посмотреть подробности его прохождения: asozd2.duma.gov.ru...ent&RN=118634-7
Прошедшие по ссылке смогут увидеть, что изменения УК РФ планируются масштабные. Эти изменения скажутся отнюдь не только на организаторах групп смерти.
Прежде всего, резко ужесточается ответственность за традиционное для нашего УК преступление – за доведение до самоубийства. Это преступление переводится в разряд тяжких. Состав преступления усложняется, появляются квалифицирующие признаки. По первой части ст. 110 виновному будет грозить до 6 л.л.с., по второй – до 8 л.л.с.
В УК вводятся три новые статьи, которые описывают четыре преступления: склонение к самоубийству; содействие самоубийству; организация деятельности, сопряженной с побуждением граждан к самоубийству; вовлечение несовершеннолетнего в совершение действий, представляющего опасность для жизни несовершеннолетнего.
Субъектом последнего может стать любой человек, в том числе родитель, иной родственник. Преступление считается оконченным с момента совершения указанных в УК действий, независимо от того, пострадал ли несовершеннолетний.
Представьте, что старший брат уговорил младшего брата переплыть реку. Младшему набежало лет 12. И был он рыхловат. В его годы старший плавал по этой реке не поперек, а вдоль, чтобы дистанция была длиннее. И полагал, что его братишка должен соответствовать возрасту, закалять тело и характер. И они поплыли. А ведь наличествовала опасность, что младшему не хватит сил, что он утонет. Да, старший плыл рядом. Подстраховывал. Но полной безопасности это не гарантировало. Глубина реки была выше роста братьев. Если старший достиг совершеннолетия, а предлагаемая норма начала бы действовать, то это значит, что он совершил умышленное преступление, даже если братья благополучно реку переплыли.
Выступление Яровой состоялось в рамках передачи В. Соловьева «Полный контакт». При этом в студии находился гость – Михаил Юрьевич Барщевский, доктор юридических наук, полномочный представитель Правительства РФ в высших судебных инстанциях, который далее продолжил диалог с ведущим передачи. Позже этот диалог воспроизводился в записи в новостях Вести-ФМ, а Барщевского почему-то там представляли как адвоката. То ли потому, что Михаил Юрьевич обозначил, что присутствует на передаче в своём личном качестве, а не как государственный служащий. То ли потому, что работники радиостанции не знают, что карьеру адвоката Михаил Юрьевич прервал много лет назад. То ли потому, что работники радиостанции знают больше, чем радиослушатели (в том числе и автор настоящего текста).
Послушать запись радиоэфира в Интернете или скачать к себе на носитель и послушать автономно можно здесь:
radiovesti.ru/brand/60948/episode/1493029/
В комментарии коллеги Барщевского мне представляется интересным следующий пассаж. Он обратил внимание радиослушателей, что в Уголовном кодексе РФ уже есть норма об ответственности за доведение до самоубийства, поэтому организаторов групп смерти в Интернете можно привлекать к ответственности в соответствии с ней. И что проблема не в пробеле в законе, а в том, что модераторы этих групп анонимны, а серверы находятся за рубежом.
Поскольку состоявшийся разговор не вполне совпадает с текстом на сайте радиостанции, цитирую фрагмент:
СОЛОВЬЕВ: «Речь идет о другом, что те организаторы групп, которые доводят детей до самоубийства, никак не отвечают по закону».
БАРЩЕВСКИЙ: «Ты говоришь правильно, но ты очень ошибаешься. Есть статья за доведение до самоубийства. Она есть в Уголовном кодексе. Совершенно спокойненько можно по ней привлекать. Проблема только в том, что мы их найти не можем».
Здесь имеет смысл напомнить пользователям ЖЖ текст УК РФ в действующей редакции.
«Статья 110. Доведение до самоубийства
Доведение лица до самоубийства или до покушения на самоубийство путем угроз, жестокого обращения или систематического унижения человеческого достоинства потерпевшего — наказывается ограничением свободы на срок до трех лет, либо принудительными работами на срок до пяти лет, либо лишением свободы на тот же срок» (в ред. Федерального закона от 07.12.2011 № 420-ФЗ).
А что, организаторы, модераторы групп смерти угрожают подросткам, жестоко обращаются с ними, унижают их человеческое достоинство? Если исходить из той информации, что публикуется в СМИ – отнюдь. И Барщевский не привел иной информации.
Тогда почему он заявил, что ст. 110 УК РФ применима в рассматриваемом случае?
У меня есть несколько объяснений.
Первое. Барщевский к передаче не готовился, не знает или не помнит диспозицию данной уголовно-правовой нормы, но помнит её название и, толкуя его широко, судит о содержании уголовно-правового запрета.
Второе. Тема предстоящего обсуждения до Барщевского не доводилась, хотя он интересовался ею, ну а Михаил Юрьевич, коли пришел в студию, решил поимпровизировать.
Кстати, утверждение о неимоверных сложностях в установлении модераторов групп смерти, вероятно, тоже является импровизацией. В прошлом году я отследил судьбу нескольких заявлений от потерпевших о преступлениях в сфере компьютерной информации. Все эти заявления, куда бы они не подавались — на имя руководителя управления «К» МВД России (борется с преступлениями в сфере информационных технологий), на имя руководителя управления внутренних дел субъекта РФ или на имя руководителя следственного органа в соответствии с подследственностью данных преступлений, поручались для проверки тому, для кого преступники такого рода по определению недосягаемы — участковому уполномоченному полиции. Поэтому к заявлениям о трудностях в раскрытии преступлений с использованием информационных технологий я отношусь весьма скептически.
Третье объяснение (что Михаил Юрьевич не умеет читать закон) я, конечно, отвергаю.
А что думаете обо всём этом вы, мои читатели?
Вернемся, однако, к законопроекту. Михаил Юрьевич по ходу разговора в студии заметил, что знает его содержание на слух. И это удручает. Такие законопроекты заслуживают предметного и широкого обсуждения до рассмотрения их законотворцами. Поэтому это не упрек в адрес Барщевского. Не он должен был вынести этот законопроект на обсуждение, представить его хотя бы юридическому цеху. А лучше – всему гражданскому обществу. Зафиксировать толковые замечания и учесть их при доработке законопроекта.
Когда вносятся законопроекты, ужесточающие уголовную ответственность и расширяющие круг лиц, подлежащих уголовной ответственности, всегда есть риск, что меч уголовной юстиции пройдется по людям, совершившим пусть и вредные, но общественно не опасные поступки. Или осуждаемые с позиции той или иной этический системы, но не требующие вообще какого-либо юридического наказания, даже административного. Ведь ни у какой этической системы нет монополии на истину. Более того, наказуемыми могут оказаться поступки нейтральные (немого утрируя, можно привести пример: вставать с постели с левой ноги или с правой) или даже общественно полезные (вспомните показательное в этом смысле и печальное дело Е. Чудновец).
Важно видеть поэтому как определяется в законопроекте склонение к самоубийству? Какие действия являются таковым, а какие – нет? А содействие самоубийству, что это? Вот, например, блестящий писатель Ромен Гари, проживший фееричную жизнь, заслуживающую отдельных романов, закончил её самоубийством. Выстрелил себе в голову из пистолета. А чтобы не запачкать пол и стены вокруг, предусмотрительно надел на голову резиновый противогаз. Допустим, противогаз ему предоставил товарищ, который знал, зачем Гари понадобилась эта необычная вещь. Товарищ отвечал бы по российскому УК РФ за содействие в самоубийстве, если бы описанная история произошла в России после принятия рассматриваемого законопроекта?
Или возьмем менее экзотичную историю с большими шансами на повторяемость. Замученный тяжелыми болезнями человек интересуется у медика, какой яд безболезненно и быстро приводит к смерти. Медик предполагает или точно знает причину интереса, но из сострадания (или безразличия) дает характеристику доступным ядам. Он будет виновен в содействии самоубийству? И заслуживает уголовного наказания?
Для тех, кто хотел бы ознакомиться с первоисточником, даю ссылку на сайт Госдумы, откуда можно скачать обсуждаемый законопроект, посмотреть подробности его прохождения: asozd2.duma.gov.ru...ent&RN=118634-7
Прошедшие по ссылке смогут увидеть, что изменения УК РФ планируются масштабные. Эти изменения скажутся отнюдь не только на организаторах групп смерти.
Прежде всего, резко ужесточается ответственность за традиционное для нашего УК преступление – за доведение до самоубийства. Это преступление переводится в разряд тяжких. Состав преступления усложняется, появляются квалифицирующие признаки. По первой части ст. 110 виновному будет грозить до 6 л.л.с., по второй – до 8 л.л.с.
В УК вводятся три новые статьи, которые описывают четыре преступления: склонение к самоубийству; содействие самоубийству; организация деятельности, сопряженной с побуждением граждан к самоубийству; вовлечение несовершеннолетнего в совершение действий, представляющего опасность для жизни несовершеннолетнего.
Субъектом последнего может стать любой человек, в том числе родитель, иной родственник. Преступление считается оконченным с момента совершения указанных в УК действий, независимо от того, пострадал ли несовершеннолетний.
Представьте, что старший брат уговорил младшего брата переплыть реку. Младшему набежало лет 12. И был он рыхловат. В его годы старший плавал по этой реке не поперек, а вдоль, чтобы дистанция была длиннее. И полагал, что его братишка должен соответствовать возрасту, закалять тело и характер. И они поплыли. А ведь наличествовала опасность, что младшему не хватит сил, что он утонет. Да, старший плыл рядом. Подстраховывал. Но полной безопасности это не гарантировало. Глубина реки была выше роста братьев. Если старший достиг совершеннолетия, а предлагаемая норма начала бы действовать, то это значит, что он совершил умышленное преступление, даже если братья благополучно реку переплыли.
Нет комментариев