Всеволод Сазонов → За что в Европе сажают в тюрьму бизнеcменов
Необходимость гуманизации законодательства в предпринимательской сфере становится все более очевидной как для представителей бизнес-сообщества, так и для федеральных властей. Очередная попытка улучшить ситуацию была предпринята не далее, как месяц назад: 3 августа президент Путин утвердил поправки в УПК, уточняющие условия запрета на арест подозреваемых в преступлениях в сфере предпринимательской деятельности.
Теперь следствию придется обосновывать причины, по которым обвиняемый бизнесмен должен содержаться под стражей на этапе досудебного расследования. Предприниматели надеются, что с вступлением в силу новых поправок будет сложнее фабриковать заказные дела, главной целью которых зачастую является отъем бизнеса или устранение конкурента.
Как страны Европы наказывают за экономические преступления, как часто предпринимателей помещают за решетку на время расследования и какой максимальный срок можно получить за такое правонарушение?
С момента того, как Дмитрий Медведев, тогда еще в статусе президента России, произнес знаменитые слова про «хватить кошмарить бизнес» прошло 11 лет. За это время фраза превратилась в афоризм: ее произносят во время публичных выступлений чиновники разных калибров минимум раз в несколько месяцев, она звучит со страниц главных государственных СМИ. Однако серьезного влияния на процесс гуманизации законодательства в предпринимательской сфере она так и не возымела, как в части присуждения реальных уголовных сроков за экономические преступления, так и в части заключения под стражу бизнесменов на время следствия. Согласно последней статистике, в России суды удовлетворяют 81–85% ходатайств о заключении под стражу подозреваемых в экономических преступлениях.
В странах Европы процесс смягчения законодательства в сфере экономических и финансовых преступлений начался значительно раньше, чем в России — в конце 90-х годов. И за прошедшие 20 лет принес значительно большие результаты. Главным драйвером изменений стала очевидная для властей взаимосвязь между громкими уголовными преследованиями отдельных предпринимателей и отрицательной динамикой развития корпоративного сектора: чем больше бизнесменов оказывалось за решеткой по обвинению в экономических преступлениях, тем сильнее лихорадило рынок. К тому же, расследования правонарушений в предпринимательской сфере занимало слишком много времени и ресурсов: в таких делах крайне сложно выявить конкретных виновников среди сотрудников компании.
Принципиальным решением ситуации стало введение системы переговоров и досудебного урегулирования между предпринимателем и прокурором: бизнесмен признает свою вину, соглашается выплатить определенную сумму компенсации, а также выполнить ряд других условий. Данное соглашение затем представляется судье для утверждения. Такая практика широко применяется в Великобритании, Швейцарии, Италии, Норвегии.
Кроме того, в странах Европы широко распространена корпоративная и административная ответственность за экономические преступления: обязательные общественные работы, запрет на продолжение предпринимательской деятельности, крупные денежные штрафы – самые распространённые виды наказаний. Что касается заключения бизнесменов под стражу на время расследования, то такая мера используется крайне редко, и только в строго определенных случаях: если есть весомые доказательства того, что есть состав преступления, есть реальный риск совершения подозреваемым других правонарушений, бегства от правосудия, фальсификации доказательств или создания препятствий для расследования.
В результате таких ограничений, количество лиц, заключенных под стражу до суда в связи с подозрением в совершении экономических преступлений, в большинстве стран Европы в среднем составляет несколько сотен человек в год. Например, в Финляндии — 114 человек, 54 в Греции, 44 в Ирландии, 725 в Литве, 218 в Нидерландах, 141 в Норвегии, 113 в Польше, 76 в Румынии, 1646 в Испании, 272 в Швеции, 3710 в Турции и 1565 в Великобритании.
Во Франции досудебное содержание под стражей практически не применяется в рамках дел по экономическим преступлениям и налоговому мошенничеству. Такая мера пресечения чаще избирается в делах, связанных с коррупцией, таможенными преступлениями и злоупотреблением корпоративными активами, например в 60% дел по легализации денежных средств.
В Германии досудебное заключение под стражу не может применяться, если такая мера пресечения не пропорциональна важности дела и ожидаемому наказанию.
В Великобритании законом о преступлениях и судах 2013 года предусматривается использование так называемых Соглашений об отсрочке судебного преследования — это еще одна важная форма урегулирования дел по экономическим и финансовым преступлениям с участием компаний. В соответствии с таким соглашением между прокурором и организацией, которая попала под подозрение в совершении экономического преступления, компания соглашается на ряд условий, а представитель обвинения – на открытие отсроченного уголовного дела по предполагаемому преступлению, давая компании таким образом возможность устранить нарушения. При этом во время действия отсрочки никакой другой орган власти не может выдвигать обвинения против организации за предположительное совершение того же преступления.
Гуманизация законодательства в предпринимательской сфере в ЕС проявляется и в других показателях. Так, например, существуют законодательные ограничения срока досудебного заключения под стражу по экономическим статьям: во Франции – 4 года, Испании – 4 года, Англии — 182 дня, Германии – 6 месяцев.
В результате всех этих мер, приговоры по экономическим и финансовым преступлениям, с реальными сроками заключения, в странах Европы составляют небольшой процент от общего количества. Абсолютный рекордсмен тут – Франция: лишь 1% от общего количества приговоров, выносимых в стране, связан с преступлениями в сфере предпринимательства.
Примечательно при этом, что в случае доказательства вины и высокой тяжести совершенного преступления, тюремный срок для бизнесменов в Европе не принципиально ниже, чем в России. Максимальное наказание в ЕС за нарушения в предпринимательской сфере – 10-14 лет.
Очевидно, что в российской практике правоприменения наблюдаются определённые положительные сдвиги, однако одномоментно ситуация не изменится и, может быть, сейчас, когда идут поправки сразу к нескольким предпринимательским статьям, тот самый момент, стоит посмотреть – какие инструменты международной практики могли бы эффективно работать и у нас.
Теперь следствию придется обосновывать причины, по которым обвиняемый бизнесмен должен содержаться под стражей на этапе досудебного расследования. Предприниматели надеются, что с вступлением в силу новых поправок будет сложнее фабриковать заказные дела, главной целью которых зачастую является отъем бизнеса или устранение конкурента.
Как страны Европы наказывают за экономические преступления, как часто предпринимателей помещают за решетку на время расследования и какой максимальный срок можно получить за такое правонарушение?
С момента того, как Дмитрий Медведев, тогда еще в статусе президента России, произнес знаменитые слова про «хватить кошмарить бизнес» прошло 11 лет. За это время фраза превратилась в афоризм: ее произносят во время публичных выступлений чиновники разных калибров минимум раз в несколько месяцев, она звучит со страниц главных государственных СМИ. Однако серьезного влияния на процесс гуманизации законодательства в предпринимательской сфере она так и не возымела, как в части присуждения реальных уголовных сроков за экономические преступления, так и в части заключения под стражу бизнесменов на время следствия. Согласно последней статистике, в России суды удовлетворяют 81–85% ходатайств о заключении под стражу подозреваемых в экономических преступлениях.
В странах Европы процесс смягчения законодательства в сфере экономических и финансовых преступлений начался значительно раньше, чем в России — в конце 90-х годов. И за прошедшие 20 лет принес значительно большие результаты. Главным драйвером изменений стала очевидная для властей взаимосвязь между громкими уголовными преследованиями отдельных предпринимателей и отрицательной динамикой развития корпоративного сектора: чем больше бизнесменов оказывалось за решеткой по обвинению в экономических преступлениях, тем сильнее лихорадило рынок. К тому же, расследования правонарушений в предпринимательской сфере занимало слишком много времени и ресурсов: в таких делах крайне сложно выявить конкретных виновников среди сотрудников компании.
Принципиальным решением ситуации стало введение системы переговоров и досудебного урегулирования между предпринимателем и прокурором: бизнесмен признает свою вину, соглашается выплатить определенную сумму компенсации, а также выполнить ряд других условий. Данное соглашение затем представляется судье для утверждения. Такая практика широко применяется в Великобритании, Швейцарии, Италии, Норвегии.
Кроме того, в странах Европы широко распространена корпоративная и административная ответственность за экономические преступления: обязательные общественные работы, запрет на продолжение предпринимательской деятельности, крупные денежные штрафы – самые распространённые виды наказаний. Что касается заключения бизнесменов под стражу на время расследования, то такая мера используется крайне редко, и только в строго определенных случаях: если есть весомые доказательства того, что есть состав преступления, есть реальный риск совершения подозреваемым других правонарушений, бегства от правосудия, фальсификации доказательств или создания препятствий для расследования.
В результате таких ограничений, количество лиц, заключенных под стражу до суда в связи с подозрением в совершении экономических преступлений, в большинстве стран Европы в среднем составляет несколько сотен человек в год. Например, в Финляндии — 114 человек, 54 в Греции, 44 в Ирландии, 725 в Литве, 218 в Нидерландах, 141 в Норвегии, 113 в Польше, 76 в Румынии, 1646 в Испании, 272 в Швеции, 3710 в Турции и 1565 в Великобритании.
Во Франции досудебное содержание под стражей практически не применяется в рамках дел по экономическим преступлениям и налоговому мошенничеству. Такая мера пресечения чаще избирается в делах, связанных с коррупцией, таможенными преступлениями и злоупотреблением корпоративными активами, например в 60% дел по легализации денежных средств.
В Германии досудебное заключение под стражу не может применяться, если такая мера пресечения не пропорциональна важности дела и ожидаемому наказанию.
В Великобритании законом о преступлениях и судах 2013 года предусматривается использование так называемых Соглашений об отсрочке судебного преследования — это еще одна важная форма урегулирования дел по экономическим и финансовым преступлениям с участием компаний. В соответствии с таким соглашением между прокурором и организацией, которая попала под подозрение в совершении экономического преступления, компания соглашается на ряд условий, а представитель обвинения – на открытие отсроченного уголовного дела по предполагаемому преступлению, давая компании таким образом возможность устранить нарушения. При этом во время действия отсрочки никакой другой орган власти не может выдвигать обвинения против организации за предположительное совершение того же преступления.
Гуманизация законодательства в предпринимательской сфере в ЕС проявляется и в других показателях. Так, например, существуют законодательные ограничения срока досудебного заключения под стражу по экономическим статьям: во Франции – 4 года, Испании – 4 года, Англии — 182 дня, Германии – 6 месяцев.
В результате всех этих мер, приговоры по экономическим и финансовым преступлениям, с реальными сроками заключения, в странах Европы составляют небольшой процент от общего количества. Абсолютный рекордсмен тут – Франция: лишь 1% от общего количества приговоров, выносимых в стране, связан с преступлениями в сфере предпринимательства.
Примечательно при этом, что в случае доказательства вины и высокой тяжести совершенного преступления, тюремный срок для бизнесменов в Европе не принципиально ниже, чем в России. Максимальное наказание в ЕС за нарушения в предпринимательской сфере – 10-14 лет.
Очевидно, что в российской практике правоприменения наблюдаются определённые положительные сдвиги, однако одномоментно ситуация не изменится и, может быть, сейчас, когда идут поправки сразу к нескольким предпринимательским статьям, тот самый момент, стоит посмотреть – какие инструменты международной практики могли бы эффективно работать и у нас.
Нет комментариев