Виталий Буркин → В Уфе начался судебный процесс о взыскании компенсации морального вреда Фатхуллой Исхаковым, незаконном осужденным в 1959 году по обвинению в покушении на убийство.
Само решение о реабилитации было вынесено 25 мая этого года судебной коллегией по уголовным делам Верховного суда России. Коллегия рассмотрела уголовное дело в отношении 86-летнего Фатхуллы Исхакова по новым и вновь открывшимся обстоятельствам. По результатам рассмотрения был отменен приговор 1959 года Миякинского народного суда БАССР, которым Исхаков был признан виновным в покушении на убийство троих женщин с наказанием – 15 лет лишения свободы. Этим же решением уголовное преследование в отношении Исхакова было прекращено за непричастностью к преступлению, разъяснено право на реабилитацию.
Так завершилась многолетняя эпопея борьбы этого стойкого человека за доброе имя. Безусловно, эта история борьбы за реабилитацию одна из самых драматичных в новой истории страны.
Хочется верить, что этим решением будет открыта дорога к наработке устойчивой судебной практики отмены приговоров по этому экзотическому, как представляется многим юристам, основанию.
Правоприменитель, вздумавший принять хоть косвенное участие в незаконной расправе, должен осознавать, что пресловутая отметка в неправосудном приговоре о вступлении его в силу, не будет гарантией его незыблемости. И ответить рано или поздно придется. Даже, находясь на заслуженном отдыхе.
Поэтому отмена приговоров по вновь открывшимся обстоятельствам должна стать обыденностью для уголовно-правовой системы страны. Только так можно решить проблему с тотальными злоупотреблениями и круговой порукой. Только так можно воспитать правосознание. Любой следователь или прокурор должны четко понимать, что молчаливое кивание или даже указание начальства творить произвол, лояльное отношение судьи к их лжедоказательствам, не означает безопасности в будущем. Все может быть пересмотрено, пусть даже через десятки лет.
Важную роль в деле Исхакова сыграл Конституционный суд России, куда мы с Исхаковым были вынуждены обратиться в 2021 году.
Определенный пробел в уголовно-процессуальном законе, а вернее специфическое понимание судьями России духа закона, лишал осужденных самостоятельно, без инициативы прокурора, требовать отмены приговора по вновь открывшимся обстоятельствам. Даже если эти обстоятельства уже и признаются государством.
Это препятствие мы и устранили с помощью Конституционного суда. Надеюсь, что сознательная часть адвокатского сообщества воспользуется этой важной позицией главного толкователя права в стране.
В деле Фатхуллы Исхакова вновь открывшиеся обстоятельства (ложность показаний всех ключевых свидетелей обвинения, ложность заключения судебно-медицинского эксперта) были установлены и признаны органами прокуратуры еще в 1993 году. С 2012 года это же было признано и следователями системы Следственного комитета.
За эти годы следователями прокуратуры, а потом и Следственного комитета в ходе производства, возбужденного прокурором, эти обстоятельства были обличены в правильную процессуальную форму: постановления об отказе в возбуждении уголовного дела по нереабилитирующему основанию в отношении лиц, давших ложные показания.
Для целей производства по вновь открывшимся обстоятельствам, такие постановления имели силу обвинительного приговора. В отношении судебно-медицинского эксперта, умершего ко времени возобновления производства, было отказано в возбуждении уголовного дела за отсутствием состава преступления, так как не был установлен ее умысел на дачу заведомо ложного заключения. Но ошибка была констатирована. Поэтому ошибочность заключения эксперта, формально не являющаяся вновь открывшимся обстоятельством, должна была признаваться новым обстоятельством, перечень которых в законе является отрытым.
Согласно статье 416 УПК России, по результатам производства по вновь открывшимся обстоятельствам, проведенного следственными органами, прокурор рассматривает собранные материалы и принимает одно из двух решений. Первое — выносит соответствующее заключение о необходимости возобновления производства по уголовному делу и направляет его с материалами уголовного дела в суд. Второе решение — при отсутствии основании для возобновления производства прокурор прекращает, возбужденное производство. Важно, что в случае прекращения производства, осужденный имеет право обжаловать это решение в суде. Причем, в части 3 статьи 416 УПК указано, что решение прокурора обжалуется в суд, который правомочен решать вопрос о возобновлении производства по уголовному делу по новым или вновь открывшимся обстоятельствам.
Из духа этой нормы закона, или конституционно-правового смысла, как выражается КС, следует, что при удовлетворении жалобы осужденного на решение прокурора о прекращении производства, суд правомочен и обязан разрешать вопрос об отмене приговора ввиду вновь открывшихся обстоятельств. В противном случае судебная процедура становится бессмысленной с точки зрения возможности восстановления прав жертвы незаконного уголовного преследования.
Однако в статьях 416 и 417 УПК РФ отсутствует прямое указание на то, что при признании незаконным постановления прокурора о прекращении производства, надлежит разрешать вопрос возобновлении производства по уголовному делу и отмене приговора. Отсутствие прямого указания на это вело к правовой неопределённости. Так как создавалась возможность иного толкования положений статей 416 и 417 УПК РФ, которое будет безгранично во времени препятствовать возобновлению производства по уголовному делу ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств, как это и происходило в случае Исхакова.
Следовательно, признание судом незаконным решения прокурора без принятия отдельного решения о возобновлении производства по уголовному делу создавало прокурору возможность для злоупотребления своим правом при принятии решения по делу о вновь открывшихся обстоятельствах. Такое положение ставило возможность возобновления производства по уголовному делу по вновь открывшимся обстоятельствам и отмену приговора в зависимость от того, обратится прокурор с заключением в суд или нет.
В случае с Исхаковым, прокуроры разных уровней определенное время произвольно уклонялись от вынесения заключения о пересмотре приговоре. В 2015 году такое заключение все же было вынесено прокурором республики. Но в день судебного заседания (Президиум Верховного суда РБ) прокурор отозвал это заключение. Причем безмотивно. Наши с Исхаковым апелляции к судам всех инстанций о незаконности такого отзыва остались без удовлетворения.
После отзыва прокурором Заключения, в котором были признаны все пороки приговора, прокуроры диаметрально изменили свою позицию. И спустя два года производство было вообще прекращено. Якобы никакие вновь открывшиеся обстоятельства не подтвердились.
В судебном порядке решение прокурора было обжаловано. И в этой процедуре мы с Исхаковым настаивали, что при признании решения прокурора незаконным должен рассматриваться вопрос и об отмене приговора. Но такой вопрос судами не ставился. Такую процедуру вплоть до Верховного суда России мы прошли трижды.
Трижды производство прокурором прекращалось, трижды эти решения признавались судами незаконными. Разумеется, для прокуроров не было никаких препятствий вновь принимать решение о прекращении производства, повторяя набор прежних формулировок. Суды всех инстанций настаивали на том, что мы неверно толкуем закон – суд якобы без заключения прокурора не вправе решать вопрос об отмене приговора по вновь открывшимся обстоятельствам.
После получения отрицательного акта во второй кассации, то есть Верховном суде России, была готова база к обращению в Конституционный суд. Предметом жалобы явилась неконституционность, по нашему мнению, положений статей 416-417 УПК, которые не позволяют суду отменять приговор при наличии вновь открывшихся обстоятельств, в условиях отсутствия инициативы прокурора. В декабре 2021 года КС вынес постановление, в котором признал, что смысл этих положений закона дает право суду самостоятельно принимать решение об отмене приговора и прекращении уголовного преследовании по вновь открывшимся обстоятельствам, если таковые обстоятельства установлены, но прокуроры длительное и произвольно уклоняются от вынесения и направления в суд соответствующего заключения.
Вышло, что все эти годы мы верно настаивали на том, что у суда есть право и даже обязанность принять решение об отмене приговора, невзирая на позицию прокурора.
Так завершилась многолетняя эпопея борьбы этого стойкого человека за доброе имя. Безусловно, эта история борьбы за реабилитацию одна из самых драматичных в новой истории страны.
Хочется верить, что этим решением будет открыта дорога к наработке устойчивой судебной практики отмены приговоров по этому экзотическому, как представляется многим юристам, основанию.
Правоприменитель, вздумавший принять хоть косвенное участие в незаконной расправе, должен осознавать, что пресловутая отметка в неправосудном приговоре о вступлении его в силу, не будет гарантией его незыблемости. И ответить рано или поздно придется. Даже, находясь на заслуженном отдыхе.
Поэтому отмена приговоров по вновь открывшимся обстоятельствам должна стать обыденностью для уголовно-правовой системы страны. Только так можно решить проблему с тотальными злоупотреблениями и круговой порукой. Только так можно воспитать правосознание. Любой следователь или прокурор должны четко понимать, что молчаливое кивание или даже указание начальства творить произвол, лояльное отношение судьи к их лжедоказательствам, не означает безопасности в будущем. Все может быть пересмотрено, пусть даже через десятки лет.
Важную роль в деле Исхакова сыграл Конституционный суд России, куда мы с Исхаковым были вынуждены обратиться в 2021 году.
Определенный пробел в уголовно-процессуальном законе, а вернее специфическое понимание судьями России духа закона, лишал осужденных самостоятельно, без инициативы прокурора, требовать отмены приговора по вновь открывшимся обстоятельствам. Даже если эти обстоятельства уже и признаются государством.
Это препятствие мы и устранили с помощью Конституционного суда. Надеюсь, что сознательная часть адвокатского сообщества воспользуется этой важной позицией главного толкователя права в стране.
В деле Фатхуллы Исхакова вновь открывшиеся обстоятельства (ложность показаний всех ключевых свидетелей обвинения, ложность заключения судебно-медицинского эксперта) были установлены и признаны органами прокуратуры еще в 1993 году. С 2012 года это же было признано и следователями системы Следственного комитета.
За эти годы следователями прокуратуры, а потом и Следственного комитета в ходе производства, возбужденного прокурором, эти обстоятельства были обличены в правильную процессуальную форму: постановления об отказе в возбуждении уголовного дела по нереабилитирующему основанию в отношении лиц, давших ложные показания.
Для целей производства по вновь открывшимся обстоятельствам, такие постановления имели силу обвинительного приговора. В отношении судебно-медицинского эксперта, умершего ко времени возобновления производства, было отказано в возбуждении уголовного дела за отсутствием состава преступления, так как не был установлен ее умысел на дачу заведомо ложного заключения. Но ошибка была констатирована. Поэтому ошибочность заключения эксперта, формально не являющаяся вновь открывшимся обстоятельством, должна была признаваться новым обстоятельством, перечень которых в законе является отрытым.
Согласно статье 416 УПК России, по результатам производства по вновь открывшимся обстоятельствам, проведенного следственными органами, прокурор рассматривает собранные материалы и принимает одно из двух решений. Первое — выносит соответствующее заключение о необходимости возобновления производства по уголовному делу и направляет его с материалами уголовного дела в суд. Второе решение — при отсутствии основании для возобновления производства прокурор прекращает, возбужденное производство. Важно, что в случае прекращения производства, осужденный имеет право обжаловать это решение в суде. Причем, в части 3 статьи 416 УПК указано, что решение прокурора обжалуется в суд, который правомочен решать вопрос о возобновлении производства по уголовному делу по новым или вновь открывшимся обстоятельствам.
Из духа этой нормы закона, или конституционно-правового смысла, как выражается КС, следует, что при удовлетворении жалобы осужденного на решение прокурора о прекращении производства, суд правомочен и обязан разрешать вопрос об отмене приговора ввиду вновь открывшихся обстоятельств. В противном случае судебная процедура становится бессмысленной с точки зрения возможности восстановления прав жертвы незаконного уголовного преследования.
Однако в статьях 416 и 417 УПК РФ отсутствует прямое указание на то, что при признании незаконным постановления прокурора о прекращении производства, надлежит разрешать вопрос возобновлении производства по уголовному делу и отмене приговора. Отсутствие прямого указания на это вело к правовой неопределённости. Так как создавалась возможность иного толкования положений статей 416 и 417 УПК РФ, которое будет безгранично во времени препятствовать возобновлению производства по уголовному делу ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств, как это и происходило в случае Исхакова.
Следовательно, признание судом незаконным решения прокурора без принятия отдельного решения о возобновлении производства по уголовному делу создавало прокурору возможность для злоупотребления своим правом при принятии решения по делу о вновь открывшихся обстоятельствах. Такое положение ставило возможность возобновления производства по уголовному делу по вновь открывшимся обстоятельствам и отмену приговора в зависимость от того, обратится прокурор с заключением в суд или нет.
В случае с Исхаковым, прокуроры разных уровней определенное время произвольно уклонялись от вынесения заключения о пересмотре приговоре. В 2015 году такое заключение все же было вынесено прокурором республики. Но в день судебного заседания (Президиум Верховного суда РБ) прокурор отозвал это заключение. Причем безмотивно. Наши с Исхаковым апелляции к судам всех инстанций о незаконности такого отзыва остались без удовлетворения.
После отзыва прокурором Заключения, в котором были признаны все пороки приговора, прокуроры диаметрально изменили свою позицию. И спустя два года производство было вообще прекращено. Якобы никакие вновь открывшиеся обстоятельства не подтвердились.
В судебном порядке решение прокурора было обжаловано. И в этой процедуре мы с Исхаковым настаивали, что при признании решения прокурора незаконным должен рассматриваться вопрос и об отмене приговора. Но такой вопрос судами не ставился. Такую процедуру вплоть до Верховного суда России мы прошли трижды.
Трижды производство прокурором прекращалось, трижды эти решения признавались судами незаконными. Разумеется, для прокуроров не было никаких препятствий вновь принимать решение о прекращении производства, повторяя набор прежних формулировок. Суды всех инстанций настаивали на том, что мы неверно толкуем закон – суд якобы без заключения прокурора не вправе решать вопрос об отмене приговора по вновь открывшимся обстоятельствам.
После получения отрицательного акта во второй кассации, то есть Верховном суде России, была готова база к обращению в Конституционный суд. Предметом жалобы явилась неконституционность, по нашему мнению, положений статей 416-417 УПК, которые не позволяют суду отменять приговор при наличии вновь открывшихся обстоятельств, в условиях отсутствия инициативы прокурора. В декабре 2021 года КС вынес постановление, в котором признал, что смысл этих положений закона дает право суду самостоятельно принимать решение об отмене приговора и прекращении уголовного преследовании по вновь открывшимся обстоятельствам, если таковые обстоятельства установлены, но прокуроры длительное и произвольно уклоняются от вынесения и направления в суд соответствующего заключения.
Вышло, что все эти годы мы верно настаивали на том, что у суда есть право и даже обязанность принять решение об отмене приговора, невзирая на позицию прокурора.
Нет комментариев