Евгений Мазепин → Коммерческие тюрьмы в России: ГЧП, проблемы и перспективы
В тюрьмах должна быть запрещена любая дискриминация. Каждому заключенному полагается отдельная «камера или комната», а при содержании в общих камерах — отдельная койка. Освещение камер должно позволять читать и работать «без опасности для зрения», а их объем и вентиляция должны соответствовать санитарным нормам. Туалеты необходимо содержать в чистоте и заключенные должны иметь к ним беспрепятственный доступ. Осужденным должна быть предоставлена возможность мыться минимум раз в неделю, мужчинам — регулярно бриться.
Питание должно быть регулярным и «достаточным для поддержания здоровья и сил», а вода — доступна в любой момент. Заключенные должны ежедневно иметь возможность минимум один час гулять на открытом воздухе или заниматься физическими упражнениями. Заключенные должны иметь возможность регулярно лично общаться с родными и друзьями Они должны иметь возможность узнавать новости из СМИ или «другими способами, контролируемыми администрацией», в каждой тюрьме должна быть библиотека. Заключенные обязаны трудиться, но их труд не должен приносить страданий и его следует «справедливо оплачивать».
При применении дисциплинарных наказаний следует избегать жестокости, унижения человеческого достоинства, следует полностью исключить телесные наказания, помещение в «темные камеры», применение кандалов и цепей.
Странам-членам Совета Европы наряду с данным документом рекомендовано руководствоваться и Европейскими пенитенциарными правилами. Они содержат дополнительные требования по сравнению с «Минимальными стандартными правилами обращения с заключенными». Например, ванных и душевых должны быть достаточно для того, чтобы каждый заключенный мог пользоваться по возможности ежедневно, но не менее двух раз в неделю, тюремный рацион должен учитывать религиозные и культурные традиции отдельно взятого заключенного. Заключенным рекомендуется предоставлять отпуск, предполагающий возможность выхода на свободу.
Современная история частных тюрем началась в феврале 1983 года в США, когда венчурная компания Massey Burch Investment (известная, в частности, как инвестор сети быстрого питания Kentucky Fried Chicken и лидера американского рынка медицинских услуг Hospital Corporation of America) получила от властей штата Теннесси контракт на приватизацию тюрьмы Hamilton County. В результате 15-минутной презентации Massey Burch выиграла проект на $500 тыс., подрядившись выполнить все работы по модернизации тюрьмы и организовать содержание осужденных за сумму, на 25% меньшую той, что предусматривал бюджет штата. Этот первый в мире случай, когда государство доверило частному оператору выполнение полного комплекса мероприятий, связанных с исполнением наказаний. В следующем, 1984 году Corrections Corporation of America (ССА), созданная инвесторами Massey Burch, сумела переубедить скептиков в законодательном собрании Теннесси и получила в управление уже все тюрьмы штата за $200 млн. Постепенно CCA распространила деятельность и на другие штаты, а в 1994 году создала подразделение для перевозки заключенных —TransCor Americа. Уже к 1998 году CCA контролировала более 50% тюремного бизнеса США. Сейчас ССА, на которую работает почти 17,5 тыс. служащих, имеет 46 собственных тюрем в 14 штатах и является оператором еще 21 госучреждения, занятого исполнением наказаний. С 1986 года акции CCA торгуются на Нью-Йоркской фондовой бирже, где сейчас капитализация корпорации оценивается в $2,26 млрд. Чистый доход CCA вырос с $50,1 млн в 2005 году до $155 млн в 2009-м, что продемонстрировало перспективность бизнеса на наказаниях.
В целом в США около 20 частных компаний содержат под стражей примерно 100 тыс. осужденных в 27 штатах, а CCA вместе с базирующейся во Флориде Wackenhut Corporation (ныне подразделение британской группы G4S) контролирует более 75% рынка тюремных услуг. Оплачивая строительство, ремонт тюрем и содержание заключенных, бизнес использует дешевый труд осужденных. Компании успешно зарабатывают, в частности, на «экспорте и импорте» заключенных, переводимых из перенаселенных тюрем в бедные округа, с шерифами которых на условиях раздела прибыли заключаются контракты на строительство и содержание новых тюрем. Однако в совокупности под крылом частного бизнеса находится лишь 4,4% заключенных США, где свободы лишено около 2,3 млн человек (это самый высокий уровень карцеризации в мире — свыше 750 человек на 100 тыс. населения). В трех штатах — Нью-Йорке, Иллинойсе и Луизиане действуют законодательные запреты на использование частного бизнеса в пенитенциарной системе.
Великобритания является первой европейской страной, где власти привлекли частный бизнес к делу содержания осужденных. В Европе по сравнению с Америкой эта практика запоздала почти на десять лет: первая частная мужская тюрьма Wolds в Йоркшире вместимостью около 400 осужденных открыта в 1992 году охранной корпорацией G4S. Cпустя еще десять лет британцам удалось потеснить американцев в их бизнесе: в 2002 году G4S приобрела основанную бывшими сотрудниками ФБР корпорацию Wackenhut, получив около 25% рынка тюремных услуг США. Сейчас в Англии, Шотландии и Уэльсе действуют 12 частных тюрем, управляемых G4S, а также компаниями Serco и Kalyx. G4S является лидером британского рынка: в 2009 году ее чистый доход составил ?219,2 млн против ?130,2 млн у Serco (Kalyx, управляющая тремя тюрьмами, о своих доходах умалчивает), а капитализация G4S на Лондонской фондовой бирже в конце мая 2010 года достигла ?3,67 млрд (у Serco — ?2,97 млрд).
Помимо США и Великобритании по несколько частных тюрем действует в Австралии, Канаде, Швеции. Во Франции с 1990-х годов существуют тюрьмы со смешанным частно-государственным управлением: здания строят и обслуживают частные подрядчики, но контроль над осужденными и их жизнеобеспечение государство оставило за собой.
В Бразилии, где исправительная система славится коррупцией на фоне частых бунтов и попыток побегов, в 1999 году избран промежуточный вариант, между моделями США и Франции: внешнюю охрану тюрем осуществляют правительственные подразделения, а за внутренним порядком следит частная компания. В Бразилии частники управляют 17 тюрьмами, в которых содержится 2% всех заключенных.
В Японии первая тюрьма под частной охраной (ставшая первой новой тюрьмой в стране за 50 лет) открылась в мае 2007 года, она рассчитана на 1000 человек, осужденных за нетяжкие преступления,— 500 мужчин и 500 женщин.
С начала 2000-х годов в ряде стран (Болгария, Венгрия, Чехия) на уровне правительств обсуждается вопрос о создании частных тюрем, но пока эти проекты не реализованы.
Активно развивается тюремный бизнес в странах Балтии:
— в Эстонии, где самый высокий уровень карцеризации в Европе (около 338 заключенных на 100 тыс. населения), с 2008 года уже действуют две частные тюрьмы;
— утвержденный правительством Латвии план развития тюремной системы предполагает строительство до 2014 года восьми новых тюрем с привлечением частного капитала;
— Минюст Литвы в апреле 2010 года объявил, что до 2017 года в стране появится как минимум четыре подобные тюрьмы. Строительство первой должно вскоре начаться под городом Шауляй, земельный участок уже выделен властями.
Глава ФСИН России А. Реймер категорически против создания частных пенитенциарных учреждений, заявив, что это приведет к появлению в местах лишения свободы «бань, шашлыков, девочек и потанцуем».
Однако в подведомственных г-ну Реймеру учреждениях прокуратурой неоднократно выявлялись факты создания «камер улучшенного содержания» и иные злоупотребления с коррупционной составляющей, следовательно, желание г-на Реймера удержать в руках государственного аппарата монополию на исполнение наказния в виде лишения свободы лишена логики и смысла.
Согласно ч. 9 ст. 16 Уголовно-исполнительного кодекса РФ, наказание в виде лишения свободы исполняется колонией-поселением, воспитательной колонией, лечебным исправительным учреждением, исправительной колонией общего, строгого или особого режима либо тюрьмой. Следовательно, прямого запрета на содержание заключенного в частном пенитенциарном учреждении УИК РФ не содержит.
Обращаемся к специальному закону, регулирующему порядок организации и деятельности органов пенитенциарной системы Закон РФ от 21.07.1993 N 5473–1 «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы» во втором абзаце статьи 6 содержит норму: «Решения о создании и ликвидации учреждений, исполняющих наказания, принимаются Правительством Российской Федерации по согласованию с органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации», парализующую возможность организации частных учреждений по содержанию заключенных.
Вместе с тем, не ставя под сомнение суверенное право государства по применению уголовных наказаний к лицам. признаннах виновными в совершении преступлений, мне представляется абсурдным отсутствие возможности государственно-частного партнерства в сфере содержания осужденных лиц и реализации их трудовых прав.
Лично мне представляется логичным следующих алгоритм ГЧП:
1. Лицензирование деятельности по содержанию лиц, осужденных к лишению свободы;
2. Проведение субъектом Федерации конкурса на заключение концессионного соглашения с лицензиатами;
3. Исполнение победителем конкурса — частной пенитенциарной организацией условий лицензирования и концессионного соглашения и соответственно: контроль лицензирующего органа — ФСИН, субъектом РФ — условий концессионного соглашения, а прокуратуры — надзор за исполнением уголовно-исполнительного законодательства.
Противники идеи коммерческих тюрем приводят следующий аргумент: частный сегмент в пенитенциарной системе подрывает государственный суверенитет, поскольку только государство вправе ограничивать свободу человека.
Возражая данному доводу отмечу, что свободу вправе ограничивать государство не в лице пенитенциарных органов, а только суд вступившем в законную силу своим приговором.
Согласно ст. 56 УК РФ, лишение свободы заключается в изоляции осужденного от общества путем направления его в колонию-поселение, помещения в воспитательную колонию, лечебное исправительное учреждение, исправительную колонию общего, строгого или особого режима либо в тюрьму.
Фактически же, помимо изоляции от общества, поражении в правах, в частности ограничении его активного и пассивного избирательных прав, осужденный также подвергается унизительным условиям существования, при которых его здоровье и жизнь ставятся под угрозу, осужденный помещается в социальную среду, которую находясь на свободе, он вполне вероятно избегал бы.
При этом государство не гарантирует защиту его здоровья и безопасности, поскольку условия нахождения осужденного по сути представляют собой своеобразную форму борьбы за выживание в таких условиях.
Полагаю, что такая форма лишения свободы не имеет права на существование в 21-м веке. Касательно опасений г-на Рейнмана участия частных тюрем в коррупционных схемах «баня-девочки-шашлык», — это легко преодолимо, поскольку частный инвестор, вложивший собственные средства в создание и лицензирование учреждения связан рисками с одной стороны в рамках обязательств по концессионному соглашению перед субъектом Фдерации (согласно условиям договора о концессионном соглашении подобные факты будут пораждать односторонне расржение договора), а с другой — риски приостановления или отзыва лицензии со стороны ФСИН.
С другой стороны, возможны два варианта функционирования коммерческих пенитенциарных учреждений:
Осужденный имеет средства для оплаты своего нахождения в частном пенитенциарном учреждении. Он подает заявление на имя руководителя частного пенитенциарного учреждения о заключении договора на содержание в частном пенитенциарном учреждении. После внесения предоплаты, данный договор является основанием для перевода в частную тюрьму.
Осужденный не имеет средств, однако готов оплачивать содержание в учреждении из своего заработка. При этом если осужденный обладает профессией программиста, юриста, бухгалтера, ему ничего не мешает находясь в изоляции от общества работать на аутсорсинге через сеть интернет, оплачивая из заработка свое содержание, а не крутить сетку-рабицу или шить за копейки тапки или военную форму.
Питание должно быть регулярным и «достаточным для поддержания здоровья и сил», а вода — доступна в любой момент. Заключенные должны ежедневно иметь возможность минимум один час гулять на открытом воздухе или заниматься физическими упражнениями. Заключенные должны иметь возможность регулярно лично общаться с родными и друзьями Они должны иметь возможность узнавать новости из СМИ или «другими способами, контролируемыми администрацией», в каждой тюрьме должна быть библиотека. Заключенные обязаны трудиться, но их труд не должен приносить страданий и его следует «справедливо оплачивать».
При применении дисциплинарных наказаний следует избегать жестокости, унижения человеческого достоинства, следует полностью исключить телесные наказания, помещение в «темные камеры», применение кандалов и цепей.
Странам-членам Совета Европы наряду с данным документом рекомендовано руководствоваться и Европейскими пенитенциарными правилами. Они содержат дополнительные требования по сравнению с «Минимальными стандартными правилами обращения с заключенными». Например, ванных и душевых должны быть достаточно для того, чтобы каждый заключенный мог пользоваться по возможности ежедневно, но не менее двух раз в неделю, тюремный рацион должен учитывать религиозные и культурные традиции отдельно взятого заключенного. Заключенным рекомендуется предоставлять отпуск, предполагающий возможность выхода на свободу.
Современная история частных тюрем началась в феврале 1983 года в США, когда венчурная компания Massey Burch Investment (известная, в частности, как инвестор сети быстрого питания Kentucky Fried Chicken и лидера американского рынка медицинских услуг Hospital Corporation of America) получила от властей штата Теннесси контракт на приватизацию тюрьмы Hamilton County. В результате 15-минутной презентации Massey Burch выиграла проект на $500 тыс., подрядившись выполнить все работы по модернизации тюрьмы и организовать содержание осужденных за сумму, на 25% меньшую той, что предусматривал бюджет штата. Этот первый в мире случай, когда государство доверило частному оператору выполнение полного комплекса мероприятий, связанных с исполнением наказаний. В следующем, 1984 году Corrections Corporation of America (ССА), созданная инвесторами Massey Burch, сумела переубедить скептиков в законодательном собрании Теннесси и получила в управление уже все тюрьмы штата за $200 млн. Постепенно CCA распространила деятельность и на другие штаты, а в 1994 году создала подразделение для перевозки заключенных —TransCor Americа. Уже к 1998 году CCA контролировала более 50% тюремного бизнеса США. Сейчас ССА, на которую работает почти 17,5 тыс. служащих, имеет 46 собственных тюрем в 14 штатах и является оператором еще 21 госучреждения, занятого исполнением наказаний. С 1986 года акции CCA торгуются на Нью-Йоркской фондовой бирже, где сейчас капитализация корпорации оценивается в $2,26 млрд. Чистый доход CCA вырос с $50,1 млн в 2005 году до $155 млн в 2009-м, что продемонстрировало перспективность бизнеса на наказаниях.
В целом в США около 20 частных компаний содержат под стражей примерно 100 тыс. осужденных в 27 штатах, а CCA вместе с базирующейся во Флориде Wackenhut Corporation (ныне подразделение британской группы G4S) контролирует более 75% рынка тюремных услуг. Оплачивая строительство, ремонт тюрем и содержание заключенных, бизнес использует дешевый труд осужденных. Компании успешно зарабатывают, в частности, на «экспорте и импорте» заключенных, переводимых из перенаселенных тюрем в бедные округа, с шерифами которых на условиях раздела прибыли заключаются контракты на строительство и содержание новых тюрем. Однако в совокупности под крылом частного бизнеса находится лишь 4,4% заключенных США, где свободы лишено около 2,3 млн человек (это самый высокий уровень карцеризации в мире — свыше 750 человек на 100 тыс. населения). В трех штатах — Нью-Йорке, Иллинойсе и Луизиане действуют законодательные запреты на использование частного бизнеса в пенитенциарной системе.
Великобритания является первой европейской страной, где власти привлекли частный бизнес к делу содержания осужденных. В Европе по сравнению с Америкой эта практика запоздала почти на десять лет: первая частная мужская тюрьма Wolds в Йоркшире вместимостью около 400 осужденных открыта в 1992 году охранной корпорацией G4S. Cпустя еще десять лет британцам удалось потеснить американцев в их бизнесе: в 2002 году G4S приобрела основанную бывшими сотрудниками ФБР корпорацию Wackenhut, получив около 25% рынка тюремных услуг США. Сейчас в Англии, Шотландии и Уэльсе действуют 12 частных тюрем, управляемых G4S, а также компаниями Serco и Kalyx. G4S является лидером британского рынка: в 2009 году ее чистый доход составил ?219,2 млн против ?130,2 млн у Serco (Kalyx, управляющая тремя тюрьмами, о своих доходах умалчивает), а капитализация G4S на Лондонской фондовой бирже в конце мая 2010 года достигла ?3,67 млрд (у Serco — ?2,97 млрд).
Помимо США и Великобритании по несколько частных тюрем действует в Австралии, Канаде, Швеции. Во Франции с 1990-х годов существуют тюрьмы со смешанным частно-государственным управлением: здания строят и обслуживают частные подрядчики, но контроль над осужденными и их жизнеобеспечение государство оставило за собой.
В Бразилии, где исправительная система славится коррупцией на фоне частых бунтов и попыток побегов, в 1999 году избран промежуточный вариант, между моделями США и Франции: внешнюю охрану тюрем осуществляют правительственные подразделения, а за внутренним порядком следит частная компания. В Бразилии частники управляют 17 тюрьмами, в которых содержится 2% всех заключенных.
В Японии первая тюрьма под частной охраной (ставшая первой новой тюрьмой в стране за 50 лет) открылась в мае 2007 года, она рассчитана на 1000 человек, осужденных за нетяжкие преступления,— 500 мужчин и 500 женщин.
С начала 2000-х годов в ряде стран (Болгария, Венгрия, Чехия) на уровне правительств обсуждается вопрос о создании частных тюрем, но пока эти проекты не реализованы.
Активно развивается тюремный бизнес в странах Балтии:
— в Эстонии, где самый высокий уровень карцеризации в Европе (около 338 заключенных на 100 тыс. населения), с 2008 года уже действуют две частные тюрьмы;
— утвержденный правительством Латвии план развития тюремной системы предполагает строительство до 2014 года восьми новых тюрем с привлечением частного капитала;
— Минюст Литвы в апреле 2010 года объявил, что до 2017 года в стране появится как минимум четыре подобные тюрьмы. Строительство первой должно вскоре начаться под городом Шауляй, земельный участок уже выделен властями.
Глава ФСИН России А. Реймер категорически против создания частных пенитенциарных учреждений, заявив, что это приведет к появлению в местах лишения свободы «бань, шашлыков, девочек и потанцуем».
Однако в подведомственных г-ну Реймеру учреждениях прокуратурой неоднократно выявлялись факты создания «камер улучшенного содержания» и иные злоупотребления с коррупционной составляющей, следовательно, желание г-на Реймера удержать в руках государственного аппарата монополию на исполнение наказния в виде лишения свободы лишена логики и смысла.
Согласно ч. 9 ст. 16 Уголовно-исполнительного кодекса РФ, наказание в виде лишения свободы исполняется колонией-поселением, воспитательной колонией, лечебным исправительным учреждением, исправительной колонией общего, строгого или особого режима либо тюрьмой. Следовательно, прямого запрета на содержание заключенного в частном пенитенциарном учреждении УИК РФ не содержит.
Обращаемся к специальному закону, регулирующему порядок организации и деятельности органов пенитенциарной системы Закон РФ от 21.07.1993 N 5473–1 «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы» во втором абзаце статьи 6 содержит норму: «Решения о создании и ликвидации учреждений, исполняющих наказания, принимаются Правительством Российской Федерации по согласованию с органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации», парализующую возможность организации частных учреждений по содержанию заключенных.
Вместе с тем, не ставя под сомнение суверенное право государства по применению уголовных наказаний к лицам. признаннах виновными в совершении преступлений, мне представляется абсурдным отсутствие возможности государственно-частного партнерства в сфере содержания осужденных лиц и реализации их трудовых прав.
Лично мне представляется логичным следующих алгоритм ГЧП:
1. Лицензирование деятельности по содержанию лиц, осужденных к лишению свободы;
2. Проведение субъектом Федерации конкурса на заключение концессионного соглашения с лицензиатами;
3. Исполнение победителем конкурса — частной пенитенциарной организацией условий лицензирования и концессионного соглашения и соответственно: контроль лицензирующего органа — ФСИН, субъектом РФ — условий концессионного соглашения, а прокуратуры — надзор за исполнением уголовно-исполнительного законодательства.
Противники идеи коммерческих тюрем приводят следующий аргумент: частный сегмент в пенитенциарной системе подрывает государственный суверенитет, поскольку только государство вправе ограничивать свободу человека.
Возражая данному доводу отмечу, что свободу вправе ограничивать государство не в лице пенитенциарных органов, а только суд вступившем в законную силу своим приговором.
Согласно ст. 56 УК РФ, лишение свободы заключается в изоляции осужденного от общества путем направления его в колонию-поселение, помещения в воспитательную колонию, лечебное исправительное учреждение, исправительную колонию общего, строгого или особого режима либо в тюрьму.
Фактически же, помимо изоляции от общества, поражении в правах, в частности ограничении его активного и пассивного избирательных прав, осужденный также подвергается унизительным условиям существования, при которых его здоровье и жизнь ставятся под угрозу, осужденный помещается в социальную среду, которую находясь на свободе, он вполне вероятно избегал бы.
При этом государство не гарантирует защиту его здоровья и безопасности, поскольку условия нахождения осужденного по сути представляют собой своеобразную форму борьбы за выживание в таких условиях.
Полагаю, что такая форма лишения свободы не имеет права на существование в 21-м веке. Касательно опасений г-на Рейнмана участия частных тюрем в коррупционных схемах «баня-девочки-шашлык», — это легко преодолимо, поскольку частный инвестор, вложивший собственные средства в создание и лицензирование учреждения связан рисками с одной стороны в рамках обязательств по концессионному соглашению перед субъектом Фдерации (согласно условиям договора о концессионном соглашении подобные факты будут пораждать односторонне расржение договора), а с другой — риски приостановления или отзыва лицензии со стороны ФСИН.
С другой стороны, возможны два варианта функционирования коммерческих пенитенциарных учреждений:
Осужденный имеет средства для оплаты своего нахождения в частном пенитенциарном учреждении. Он подает заявление на имя руководителя частного пенитенциарного учреждения о заключении договора на содержание в частном пенитенциарном учреждении. После внесения предоплаты, данный договор является основанием для перевода в частную тюрьму.
Осужденный не имеет средств, однако готов оплачивать содержание в учреждении из своего заработка. При этом если осужденный обладает профессией программиста, юриста, бухгалтера, ему ничего не мешает находясь в изоляции от общества работать на аутсорсинге через сеть интернет, оплачивая из заработка свое содержание, а не крутить сетку-рабицу или шить за копейки тапки или военную форму.
Нет комментариев