«Олевинский, Буюкян и партнеры» Правовое бюро → И швец, и жнец, и душеприказчик: о совмещении адвокатской деятельности
В день российской адвокатуры в пресс-центре РИА Новости прошел круглый стол «Российская адвокатура и вызовы времени», и его участники встретили свой праздник обсуждением проблем.
Главной темой дискуссии стала адвокатская монополия, а точнее — ее отсутствие. Квалификационные и этические требования для адвокатов и отсутствие таковых для их коллег-неадвокатов несправедливо и не отвечает потребностям общества и требованиям судебной системы, высказывались участники.
Однако проблема сложнее, ведь статус адвоката требует отречения от любой деятельности, кроме адвокатской и творческой (например, преподавательской). Для многих именно это остается препятствием для вхождения в ряды адвокатуры.
Во многих случаях такое ограничение необходимо, но есть и те области деятельности, в которых оно представляется неоправданным. К примеру, как и адвокат, арбитражный управляющий в процедурах банкротства призван сохранять независимость и действовать в интересах других лиц. Многие управляющие являются квалифицированными юристами. Процессы о несостоятельности — судебные. И арбитражный управляющий, обладающий статусом адвоката, был бы более независимым. К тому же, такая возможность избавила бы управляющих от проблем в случае реализации идеи адвокатской монополии на представительство в суде.
По моему мнению, введение обязательности адвокатского статуса для судебного представительства необходимо. Однако делать это было бы гораздо проще — да и безопаснее для общества, — если вход в адвокатуру не будет сопряжен с отказом от другого вида деятельности, не противоречащего сути адвокатской. Если адвокат отвечает всем требованиям, предъявляемым к иной деятельности, то какой вред адвокатуре или обществу может принести осуществление адвокатом полномочий арбитражного управляющего, эскроу-агента или душеприказчика? Пытаясь «быть в тренде», замечу, что такое совмещение допускается в Германии.
Еще в 2002 году В.Н. Буробин в статье «Юристы всех мастей, объединяйтесь!», а затем и В.А. Вайпан в статье «Законность совмещения гражданином двух статусов: адвоката и индивидуального предпринимателя» затрагивали эту проблему, анализируя ее с точки зрения конституционного права на свободное использование гражданином своих способностей в экономической деятельности (п.1 ст.34 Конституции РФ). Однако пункт 3 статьи 9 Кодекса профессиональной этики адвоката сформулирован достаточно определенно и не оставляет таких возможностей. В таких условиях действительно будет проще ввести систему аккредитации судебных представителей, чем установить адвокатскую монополию на судебное представительство. Надо лишь ясно понимать, что при этом контроль над адвокатами в какой-то степени переместится из профессионального сообщества во власть, хоть и судебную.
Эдуард Олевинский, председатель Совета директоров правового бюро «Олевинский, Буюкян и партнеры»
Главной темой дискуссии стала адвокатская монополия, а точнее — ее отсутствие. Квалификационные и этические требования для адвокатов и отсутствие таковых для их коллег-неадвокатов несправедливо и не отвечает потребностям общества и требованиям судебной системы, высказывались участники.
Однако проблема сложнее, ведь статус адвоката требует отречения от любой деятельности, кроме адвокатской и творческой (например, преподавательской). Для многих именно это остается препятствием для вхождения в ряды адвокатуры.
Во многих случаях такое ограничение необходимо, но есть и те области деятельности, в которых оно представляется неоправданным. К примеру, как и адвокат, арбитражный управляющий в процедурах банкротства призван сохранять независимость и действовать в интересах других лиц. Многие управляющие являются квалифицированными юристами. Процессы о несостоятельности — судебные. И арбитражный управляющий, обладающий статусом адвоката, был бы более независимым. К тому же, такая возможность избавила бы управляющих от проблем в случае реализации идеи адвокатской монополии на представительство в суде.
По моему мнению, введение обязательности адвокатского статуса для судебного представительства необходимо. Однако делать это было бы гораздо проще — да и безопаснее для общества, — если вход в адвокатуру не будет сопряжен с отказом от другого вида деятельности, не противоречащего сути адвокатской. Если адвокат отвечает всем требованиям, предъявляемым к иной деятельности, то какой вред адвокатуре или обществу может принести осуществление адвокатом полномочий арбитражного управляющего, эскроу-агента или душеприказчика? Пытаясь «быть в тренде», замечу, что такое совмещение допускается в Германии.
Еще в 2002 году В.Н. Буробин в статье «Юристы всех мастей, объединяйтесь!», а затем и В.А. Вайпан в статье «Законность совмещения гражданином двух статусов: адвоката и индивидуального предпринимателя» затрагивали эту проблему, анализируя ее с точки зрения конституционного права на свободное использование гражданином своих способностей в экономической деятельности (п.1 ст.34 Конституции РФ). Однако пункт 3 статьи 9 Кодекса профессиональной этики адвоката сформулирован достаточно определенно и не оставляет таких возможностей. В таких условиях действительно будет проще ввести систему аккредитации судебных представителей, чем установить адвокатскую монополию на судебное представительство. Надо лишь ясно понимать, что при этом контроль над адвокатами в какой-то степени переместится из профессионального сообщества во власть, хоть и судебную.
Эдуард Олевинский, председатель Совета директоров правового бюро «Олевинский, Буюкян и партнеры»
Нет комментариев