Антон Михайлов → Догма романо-германского права
«Догма права» указывает не столько на само содержание позитивного права, сколько на отношение субъекта профессиональной юридической деятельности к такому содержанию. Такое отношение характеризуется установкой на безусловное принятие определенной формы как истинного выражения права, а содержания – как строго определенного, не подлежащего изменению и целостного. Именно такое отношение к позитивному праву позволяет формироваться догме права как взаимосвязанным устойчивым структурам, которые императивно, аксиоматичным образом нормируют, устанавливают пределы, структурируют позитивно-правовой материал, и в целом – формируют необходимые предпосылки для его осмысления и представления в теоретико-правовой форме.
В континентальной правовой системе именно структуры догмы права формируют систему позитивного права, поскольку через догму задается внутренняя структура, принципы связи элементов системы права, и поэтому их можно рассматривать как глубинный «слой» позитивного права, постижение которого возможно лишь через органичное объединение легальных и доктринальных элементов.
Структуры догмы права являются «интеллектуальной собственностью» профессиональных юристов, и за их воспроизводство и развитие ответственно профессиональное и доктринальное правосознание. Помимо прочего, они и образуют основание юридической традиции и технико-юридической общности национальных правовых систем.
В догме права можно выделить, по меньшей мере, три уровня.
Первый, «внешний», представлен нормами права, источниками права и индивидуальными предписаниями. Через данный уровень задается общеобязательность и определенность позитивного права.
Второй уровень включает отраслевые и межотраслевые понятия и конструкции, в которых представлены устойчивые ментальные структуры отдельных структурных компонентов системы права. «Правовые понятия, – писал Г. Еллинек, – представляют абстракции, выводимые из юридических правил и имеющие целью систематизировать всю совокупность этих правил с какой-либо единой точки зрения». Институты и отрасли романо-германского права для системного понимания и применения их на практике объективно востребуют знание доктринальных понятий и конструкций. Зачастую аксиоматика, установки, из которых исходит законодатель при формировании того или иного института или отрасли, остаются непозитивированными представлениями на уровне communis opinio юридического сообщества. Поэтому этот уровень догмы права может быть адекватно познан на уровне отраслевых доктрин.
Третий уровень составляет общетеоретическая догма права. На этом уровне рефлексируются принципы построения законодательного материала, принципы связи норм в ассоциации и институты, принципы строения норм права, установки в восприятии источников права, при построении системы права и системы законодательства, и др. Через рефлексию этого уровня может быть в будущем построено культурное сравнительное правоведение. Более того, рефлексия общетеоретической догмы континентального права – единственный путь к последовательным и вписанным в профессиональную культуру реформам системы права. Вместе с тем произвести существенные изменения на этом уровне догмы права очень сложно. Многие исторические примеры указывают на то, что рациональных аргументов для его изменения может быть недостаточно. Поскольку общетеоретическая догма права воспроизводит профессиональное правосознание и практики, постольку на этом уровне мы сталкиваемся с традицией и необходимостью ценностной легитимации изменений. Гуманисты XVIв., рационалисты XVIIIв., «социологи» конца XIXв., Л.И. Петражицкий на рубеже XIX и XXвв., американские и скандинавские «реалисты» XXв. общетеоретическую догму континентального права изменить не смогли, хотя их аргументы подчас имели основания в значимых философских концепциях и научных парадигмах.
В континентальной правовой системе именно структуры догмы права формируют систему позитивного права, поскольку через догму задается внутренняя структура, принципы связи элементов системы права, и поэтому их можно рассматривать как глубинный «слой» позитивного права, постижение которого возможно лишь через органичное объединение легальных и доктринальных элементов.
Структуры догмы права являются «интеллектуальной собственностью» профессиональных юристов, и за их воспроизводство и развитие ответственно профессиональное и доктринальное правосознание. Помимо прочего, они и образуют основание юридической традиции и технико-юридической общности национальных правовых систем.
В догме права можно выделить, по меньшей мере, три уровня.
Первый, «внешний», представлен нормами права, источниками права и индивидуальными предписаниями. Через данный уровень задается общеобязательность и определенность позитивного права.
Второй уровень включает отраслевые и межотраслевые понятия и конструкции, в которых представлены устойчивые ментальные структуры отдельных структурных компонентов системы права. «Правовые понятия, – писал Г. Еллинек, – представляют абстракции, выводимые из юридических правил и имеющие целью систематизировать всю совокупность этих правил с какой-либо единой точки зрения». Институты и отрасли романо-германского права для системного понимания и применения их на практике объективно востребуют знание доктринальных понятий и конструкций. Зачастую аксиоматика, установки, из которых исходит законодатель при формировании того или иного института или отрасли, остаются непозитивированными представлениями на уровне communis opinio юридического сообщества. Поэтому этот уровень догмы права может быть адекватно познан на уровне отраслевых доктрин.
Третий уровень составляет общетеоретическая догма права. На этом уровне рефлексируются принципы построения законодательного материала, принципы связи норм в ассоциации и институты, принципы строения норм права, установки в восприятии источников права, при построении системы права и системы законодательства, и др. Через рефлексию этого уровня может быть в будущем построено культурное сравнительное правоведение. Более того, рефлексия общетеоретической догмы континентального права – единственный путь к последовательным и вписанным в профессиональную культуру реформам системы права. Вместе с тем произвести существенные изменения на этом уровне догмы права очень сложно. Многие исторические примеры указывают на то, что рациональных аргументов для его изменения может быть недостаточно. Поскольку общетеоретическая догма права воспроизводит профессиональное правосознание и практики, постольку на этом уровне мы сталкиваемся с традицией и необходимостью ценностной легитимации изменений. Гуманисты XVIв., рационалисты XVIIIв., «социологи» конца XIXв., Л.И. Петражицкий на рубеже XIX и XXвв., американские и скандинавские «реалисты» XXв. общетеоретическую догму континентального права изменить не смогли, хотя их аргументы подчас имели основания в значимых философских концепциях и научных парадигмах.
Моё мнение, что догма меняется естественным путём, особенно быстро в условиях современности.
С уважением!
Вместе с тем искусственный, целенаправленный путь изменения общетеоретической догмы был предпринят теми же советскими юристами 20-60-х гг. XX столетия. Основное разделение права заменили на отраслевое деление, сформировали концепции системы права, механизма правового регулирования, законности (постоянно противопоставляемой империалистическим концепциям, разрушающим даже «классическую» буржуазную законность). Какая-то часть догмы российского права изменилась вместе с изменением философской «картины мира», в которой фундируется (осознано или нет) та или иная правовая традиция. Поэтому, кстати говоря, среди компаративиститов и нет единства мнений по вопросу о принадлежности российской правовой системы к континентальному семейству.