Игорь Владимирович Тимофеев →  ОБ ИНСТИТУТЕ ОТВОДА СУДЬИ ОРГАНА КОНСТИТУЦИОННОЙ ЮСТИЦИИ

Те, которые никогда не отказываются
от ранее высказанных взглядов,
любят себя больше, чем истину.
Жозеф Жубер


В работе рассматриваются нормы законов субъектов РФ, регулирующие вопросы организации и деятельности конституционных (уставных) судов РФ, обсуждается соотношение установленных в законах оснований для отстранения судей от участия в разрешении дел с правовой природой конституционного нормоконтроля. Анализируется соответствующая правоприменительная практика в Уставном суде Санкт-Петербурга.
Обоснование необходимости введения института отвода судьи обычно связывают с решением проблемы обеспечения беспристрастного и объективного правосудия. Закрепление данного института в законодательстве направлено, прежде всего, на исключение предвзятого отношения судьи в разрешении конкретного правового спора и вынесении справедливого решения по делу. Сомнения в беспристрастности судьи возникают при обнаружении субъективного интереса, выявляемого при анализе определенных фактических обстоятельств.

В законах, определяющих различные виды традиционных судопроизводств – уголовного, гражданского, устанавливается перечень оснований для отвода судьи. Например, в соответствии со статьей 16 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (ГПК РФ) судья «не может рассматривать дело и подлежит отводу, если он:
1) при предыдущем рассмотрении данного дела участвовал в нем в качестве прокурора, секретаря судебного заседания, представителя, свидетеля, эксперта, специалиста, переводчика;
2) является родственником или свойственником кого-либо из лиц, участвующих в деле, либо их представителей;
3) лично, прямо или косвенно заинтересован в исходе дела либо имеются иные обстоятельства, вызывающие сомнение в его объективности и беспристрастности».

Отметим, что первые два из установленных оснований фактологически обусловлены, могут быть, например, документально подтверждены, третье же основание носит оценочный характер. В этом плане интересно высказывание одного из известных ученых-процессуалистов дореволюционной России В.М. Исаченко. Им была высказана следующая точка зрения об ограничении оснований для отвода судей: «… так как понятие пристрастия весьма растяжимо, вследствие чего судьи могут быть подозреваемы в пристрастии и при наличии таких отношений их к тяжущимся, которые в глазах закона не служат основанием к таким подозрениям, то закон и признал необходимым точно и определенно указать те случаи, когда судья обязан устранить себя от участия в деле, а стороны могут требовать его устранения». Таким образом, исходя из логики автора, уместными являются лишь первые два основания. Отметим также, что речь в высказывании идет об основаниях для отвода судьи в традиционных судопроизводствах. В работе же исследуется институт отвода судьи в органах конституционной юстиции. В конституционном судопроизводстве гораздо сложнее аргументировать личную заинтересованность судьи при проведении нормоконтроля. В частности, это связано с тем, что в рассматриваемых делах, в рамках конституционного нормоконтроля отсутствуют субъективные интересы и решения носят исключительно публичный характер.
Конституция РФ в статье 118 определяет конституционное судопроизводство как отдельный вид, несовпадающий с традиционными –уголовным и гражданским. Однако, несмотря на то, что правовая природа конституционного нормоконтроля предполагает иной тип судопроизводства, чем у судов общей юрисдикции, законодательное регулирование института отвода судьи Конституционного Суда РФ от участия в рассмотрения дела по сути повторяет установления гражданского процесса.

В Федеральном конституционном законе № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» (ст. 56) предусмотрено всего два основания для отстранения судьи КС РФ от участия в рассмотрении дела:
«1) судья ранее в силу должностного положения участвовал в принятии акта, являющегося предметом рассмотрения;
2) объективность судьи в разрешении дела может быть поставлена под сомнение ввиду его родственных или супружеских связей с представителями сторон».
Следует отметить, что данный закон «строже» определяет основания для отвода судьи нежели ГПК РФ, предполагая исследование лишь фактических обстоятельств и исключая субъективные оценки.
Законы об организации и деятельности конституционных или уставных судов 18 субъектов РФ, в которых эти суды имеются (табл. 1), по существу повторяют положения ст. 56 № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации». Более того, соответствующие законы субъектов РФ являются содержательными «кальками» данного закона, хотя субъектам РФ дано право самостоятельно регулировать отношения организации и деятельности конституционных (уставных) судов.

В законах 5 субъектов РФ предусматривается основание общего характера для отвода судьи – «если имеются иные обстоятельства, ставящие под сомнение его беспристрастность» (II б). Такое же положение также содержалось в ст. 46 первой редакции Закона Санкт-Петербурга
«Об Уставном суде Санкт-Петербурга».

Закон Республики Карелия от 7 июля 2004 года «О Конституционном Суде Республики Карелия» № 790-ЗРК сформулировал эту норму еще шире: «имеются обстоятельства, дающие основания полагать, что судья лично, прямо или косвенно заинтересован в исходе данного дела» (II в). А Закон Республики Коми от 31 октября 1994 года № 7-РЗ «О Конституционном Суде Республики Коми» представил наиболее неопределенное основание — «заинтересованность в исходе дела» (II в).
Как уже отмечалось выше, так сформулированные основания для отстранения судьи могут дать простор опасному субъективизму. И может возникнуть обоснованное подозрение, что отвод судьи вызван не правовыми, а конъюнктурными соображениями.

Отметим, что развитие регионального законодательства пошло по пути снижения неопределенности в определении оснований для отвода судьи. Например, ст. 46 Закона Санкт-Петербурга «Об Уставном суде Санкт-Петербурга» в редакции от 05 декабря 2001 года была существенно изменена. При этом изменились формулировки оснований отстранения судьи от участия в рассмотрении дела. Так, если в первом варианте (редакция от 24 мая 2000 года) п.п.1 п.1 ст. 46 был в редакции: «Судья ранее в силу должностного положения участвовал в принятии нормативно-правового акта, являющегося предметом рассмотрения», то в новой редакции 2001 года, были внесены изменения, направленные на уточнение этой формулировки, и данный пункт приобрел следующую редакцию: «Судья ранее в силу должностного положения участвовал в принятии (голосовании или подписании) оспариваемого нормативно-правового акта, являющегося предметом рассмотрения». Кроме этого, из п.п. 2 п.1 ст. 46 как раз были исключены слова «либо имеются иные обстоятельства, ставящие под сомнение его беспристрастность». Тем самым законодатель Санкт-Петербурга в новой редакции уточнил содержание оснований для отвода судьи и, устранив их неопределенность, поставил препятствие для субъективных оценок.

Наиболее содержательный вопрос возникает по поводу сложившихся a priori правовых позиций у судьи. В Законе Республики Татарстан от 22 декабря 1992 года № 1708-XII «О Конституционном Суде Республики Татарстан» указано следующее основание для отвода судьи: судья публично высказал свое мнение по рассматриваемому вопросу (II г). Представляется, что отстранять судью за правовые позиции, изложенные в публичных выступлениях, научных статьях или монографиях вряд ли правомерно. Данный вывод совпадает с комментариями к ст. 56 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации». В них указано, что судья Конституционного Суда РФ не должен заявлять самоотвод от участия в процессе, если нормативный правовой акт, являющийся предметом проверки, ранее был им прокомментирован с правовых позиций.

Действительно, наличие устойчивых правовых позиций у юриста, тем более публично им провозглашенных (опубликованных), свидетельствует о его профессиональном уровне и авторитете. Эти свойства указаны в требованиях, предъявляемых к кандидатам на должность судьи органа конституционной юстиции. При том, что если правовые позиции судьи расходятся с правовыми позициями, закрепленными решением суда, то это свидетельствует о его независимости, а не о предвзятости.

Необходимо отметить, что в силу особой правовой природы конституционного нормоконтроля, некоторые процессуальные институты, пришедшие из иных судопроизводств, потеряв свое родовое предназначение, превратились в «спящие», то есть, неприменяемые установления. Нам известны лишь две попытки (обе несостоявшиеся) отстранения судьи Конституционного Суда РФ от участия в разрешении дела. В региональных органах конституционной юстиции ситуация существенно иная. Так, Уставный суд Санкт-Петербурга всего за несколько лет 16 раз принимал решение об отстранении судей.

Очевидно, что предусмотреть в законе все возможные основания для отвода судьи от рассмотрения дела и правовые последствия этого не представляется возможным. Однако изучение и анализ юридической практики за значительный период времени, например в отдельно взятом суде может позволить не только оценить законность процедуры (соответствие федеральному и региональному законодательству), но и дать рекомендации о предотвращении выявленных нарушений.

Нами проведен анализ подобного рода определений, вынесенных Уставным судом Санкт-Петербурга за период с 2000 по 2011 годы, с последующей оценкой их законности. За данный период времени выявлено 17 определений об отстранении или отказе в удовлетворении ходатайства об отстранении судьи Уставного суда Санкт-Петербурга от участия в рассмотрении дела. Доля таких случаев от общего числа определений Уставного суда Санкт-Петербурга, вынесенных за указанный период, составила 8 %.


В подавляющем большинстве случаев (16), это были определения об отстранении одного судьи Уставного суда Санкт-Петербурга от участия в рассмотрении дела (основная группа). И только имелось одно определение в отказе удовлетворения ходатайства об отстранении судьи от участия в рассмотрении дела.

Среди определений основной группы в половине случаев (8), его вынесению предшествовал самоотвод судьи. В оставшихся 8 случаях, когда судья не заявлял самоотвод, Уставный суд Санкт-Петербурга выносил определение об отстранении судьи в инициативном порядке (6) или по инициативе стороны: представителя депутатов Законодательного Собрания Санкт-Петербурга (1), или обратившегося с жалобой гражданина (1).

Как было уже сказано, инициатива отвода судьи согласно п.4 ст.45 Закона «Об Уставном суде Санкт-Петербурга» принадлежит сторонам и их представителям. В п.1 ст.46 речь идет об обязанности судьи заявить самоотвод в определенных законом случаях. Других инициаторов отвода судьи, как например, в Конституционном Суде РФ (судья может заявить об отводе другого судьи), включая возможности инициации отвода у самого Уставного суда Санкт-Петербурга в указанном законе нет. Таким образом, по-видимому, у Уставного суда Санкт-Петербурга не было и нет права в инициативном порядке ставить вопрос об отстранении судьи Уставного суда Санкт-Петербурга от участия в рассмотрении дела.

Анализ установочной части решений Уставного суда Санкт-Петербурга показал, что среди причин, доказывающих сомнение в беспристрастности судьи использованы следующие:
1. — участие в рассмотрении оспариваемого закона (9);
2. — участие в разработке оспариваемого закона (6);
3. — подача депутатских поправок к оспариваемому проекту закона (6);
4. — участие в рассмотрении аналогичной жалобы в другом статусе судьи (2);
5. — подписание и участие в подготовке юридического заключения на проект оспариваемого закона (2);
6. — публичное высказывание своих правовых позиций или своего мнения по обсуждаемому вопросу (научные статьи, монографии, выступления) (1).
Только в двух случаях отстранение судьи от участия в рассмотрении дела было проведено в строгом соответствии с законом Санкт-Петербурга «Об Уставном суде Санкт-Петербурга», когда в тексте определения использовалось: «судья ранее принимал участие в принятии (голосовании) оспариваемого закона».

Таким образом, вызывает сомнение законность применения всех шести причин, доказывающих сомнение в беспристрастности судьи, используемого для отстранения судьи в Уставном суде Санкт-Петербурга, т.к. ни одна из них не нашла отражение в действующем региональном законодательстве.
Для большей убедительности следует рассмотреть определение, в котором среди причин отстранения было «публичное высказывание своих правовых позиций или своего мнения по обсуждаемому вопросу (научные статьи, монографии, выступления)». Согласно ст.14 закона «Об Уставном суде Санкт-Петербурга», одним из критериев, которым должен соответствовать кандидат в судьи Уставного суда Санкт-Петербурга, является обладание признанной высокой квалификацией в области права.

Представляется, что доктринальные аспекты института отвода судьи еще недостаточно разработаны. Механическое перенесение этого института из гражданского процесса в законы, определяющие деятельность органов конституционной юстиции, создаст либо «спящие» нормы, либо будет использовано как инструмент политических игр – отстранение судьи с «неправильными» правовыми позициями. Законодателю следует серьёзно озаботиться выбором оснований для отвода судей, исключив возможную неопределенность в нормах. И, наконец, возникает вопрос — уместен ли вообще критерий «беспристрастность» при разрешении дел конституционного нормоконтроля.