Антон Михайлов → Общие черты правопонимания классического юснатурализма (Из истории философии права)
В целом для эпохи Нового времени, удачно названной “золотым веком” естественного права, начиная с 1625г. – примерно до 1814г., характерны следующие черты.
(1) ниспровержение всех теологических метафизических авторитетов; ratio становится Богом Нового времени: общепризнанным считается, что человеческий разум не имеет пределов, границ, с помощью него можно выявить все законы мироздания (деизм), не только мира физического, но и мира социального.
Очень точно и ярко выразил умонастроение европейской интеллектуальной элиты Ф. Энгельс: “Никаких внешних авторитетов какого бы то ни было рода они (французские просветители — А.М.) не признавали. Религия, понимание природы, общество, государственный порядок — все было подвергнуто самой беспощадной критике; все должно было предстать перед судом разума и либо оправдать свое существование, либо отказаться от него. Мыслящий рассудок стал единственным мерилом всего существующего. Это было то время, когда, по выражению Гегеля, мир был поставлен на голову, сначала в том смысле, что человеческая голова и те положения, которые она открыла посредством своего мышления, выступали с требованием, чтобы их признали основой всех человеческих действий и общественных отношений, а затем и в том более широком смысле, что действительность, противоречащая этим положениям, была фактически перевернута сверху донизу. Все прежние формы общества и государства, все традиционные представления были признаны неразумными и отброшены, как старый хлам; мир до сих пор руководствовался одними предрассудками, и все его прошлое достойно лишь сожаления и презрения. Теперь впервые взошло солнце (наступило царство разума), и с этих пор суеверие, несправедливость, привилегии и угнетение должны уступить место вечной истине, вечной справедливости, равенству, вытекающему из самой природы, и неотъемлемым правам человека” (Энгельс Ф. Анти-Дюринг. М., 1957. С. 16—17).
(2) неизбежным следствием развития естествознания является вера в единство устройства, закономерностей мира природы и социального мира, которую разделяли практически все юснатуралисты Нового времени, начиная с Т. Гоббса, — утверждается, что оба мира живут по механическим законам, которые в состоянии постичь человеческий разум.
(3) источником происхождения естественного права называется природа человека, доступная логическому и/или эмпирическому познанию с помощью человеческого разума «Дуализм природного, объективно закономерного, естественного начала в человеке, с одной стороны, и разума (ratio) с другой – вот квинтэссенция естественно-правового типа правопонимания Ренессанса и Нового времени». «Познание и связанная с ним свобода становятся определяющими характеристиками естественного права. В дальнейшей исторической перспективе место навеянной библейскими принципами идеи добродетели займет идея свободы: достойная жизнь теперь отнюдь не заключается в послушном следовании предустановленному образцу, предшествующему человеческой воле, она стремится к созданию самого образца», – пишет И.А. Исаев. (Исаев И.А. Власть и закон в контексте иррационального. М., 2006. С. 364.)
(4) восприятие естественного права в подавляющем большинстве случаев носит индивидуалистический характер и выражается в концепции “естественных прав” человека, данных ему от природы. Естественные права принадлежат человеку не в силу факта гражданства, принадлежности к городу-полису (как в Древней Греции), не в силу статуса свободного (как в Древнем Риме), не в силу того, что человек является разумным и свободным созданием Бога (как в Средние века), а в силу только лишь факта рождения человеком. В концепциях Нового времени индивид рассматривается изолированно от общества, государства, всего социального контекста, внешней среды в целом.
«Все учение школы естественного права проникнуто духом индивидуализма. Индивид, принимаемый за основание естественного права, не только рассматривается в совершенной изолированности, вне всякого влияния на него общественной среды, но и самое общество считается не более, как внешним, механическим, так сказать, соединением индивидов, продукт их произвольного соглашения», — писал Н.М. Коркунов. (Коркунов Н.М. История философии права. Пособие к лекциям. СПб., 1915. С. 134–135.)
Если в эпоху Средневековья высшее божественное и естественное право, как его проводник в земной мир, давали средневековому человеку смысл его жизни, поскольку на их основе человек ориентировался в культурном пространстве, знал свое место в социальной иерархии, четко осознавал свое предназначение; более того — в силу существования божественного и естественного права человек был существом духовным, как образ и подобие Бога, то в эпоху Нового времени представление о таком высшем естественном праве кардинально меняется — оно уже воспринимается не как проводник божественного разума, воли, мудрости, дарующий смысл человеческому бытию, а как оковы на индивидуальной свободе человека, а социальная стратификация Средневековья становится лишенной смысла и воспринимается лишь как груда предрассудков.
Первые черты развития западноевропейского индивидуализма как социальной ценности можно усмотреть уже в золотом веке европейской юриспруденции — в XII веке (т.н. средневековый «ренессанс»), с которым Г. Дж. Берман связывает становление западной традиции права в целом. В то историческое время индивидуализм «проявляется имплицитно, неявно, в таких «вторичных» феноменах, как появление портрета, романа, написанного от первого лица, возникновение мирского кодекса куртуазии в этикете, изменение отношения к телу (оно перестало отождествляться с «мерзкой оболочкой души») и смеху. Постепенно отступает мысль о том, что всякое новшество запретно, ибо вдохновлено гордыней (дьяволом). Инновация, технический прогресс не отождествляется более с грехом. И, что принципиально важно, постепенно складывается представление о возможности реализовать «Град Небесный» (хотя бы в некоторой степени) в земном мире».
Под влиянием множества экономических, ментальных и иных факторов (Возрождение, протестантизм, великие географические открытия, открытия в сфере естествознания) индивид переходного периода от Средневековья к Новому времени стал выделять себя из сословия, профессиональной корпорации, государства, а потому нуждаться в индивидуалистически понимаемой религиозной, интеллектуальной, экономической и политической свободе, которую он мог обрести, лишь поставив себя за не подлежащий доказыванию принцип, в самый центр объяснения естественного права: природа человека (нормативное основание) + факт рождения человеком (фактическое основание) = естественные права.
По мнению Ф.В. Тарановского, естественное право познается представителями юснатурализма Нового времени на основе разума, правил формальной логики — дедуктивного рассуждения от общих полаганий к логическим следствиям, теориям: сначала в социальном мире, подобно миру естественному, юснатуралисты должны были найти определенные аксиомы, очевидные точки опоры, из которых, путем дедуктивного метода, они бы вывели более сложные воззрения, требующие демонстрации “непрерывной логической нити". (Тарановский Ф.В. Энциклопедия права. СПб., 2001. С. 209—211.)
Более неделимым, материальным атомом и аксиомой всего человеческого общежития у представителей юснатурализма Нового времени выступал простейший, неразложимый элемент человеческого общежития — индивид, а общество трактовалось исключительно как механическая сумма индивидов (механицистская (атомистическая) концепция общества).
Тем не менее, данный вывод объяснялся не только сугубо культурными причинами, — этому были и весьма важные причины практического характера. Особо необходимо отметить влияние промышленной революции XVII-XVIIIвв. на формирование индивидуалистической философии Нового времени. Современный историк И.Н. Лопушанский в полном соответствии с метафизическими полаганиями марксизма отмечает: «С историко-социологических позиций, станок дал процессу становления гражданского общества больше, чем любая теория. Он нивелировал мастерство рабочих (различия мастера — подмастерья — ученика в цеховой структуре были подстать сословным), приведя к значительно менее заметной разнице в квалификации и соответственно меньшему разрыву в оплате труда и имущественном положении. Введение станка потребовало не только навыков, но и технических и технологических знаний на уровне начального образования. В свою очередь дальнейшее повышение уровня образования создавало новые статусные возможности, вело к осознанию социальных интересов и впоследствии — к экономическим и политическим ассоциациям на базе единства целей. /…/ Внедрение станочных технологий в различных отраслях ускорило процессы разделения труда и появления новых отраслей, потребовавших усиления миграции рабочей силы из аграрного сектора экономики и способствовавших дальнейшей урбанизации, распространению городского уровня комфортности и нового образа жизни на все большее количество населения. /…/ Для недавних сельских жителей переход от «соседских» отношений к договорным в сочетании с борьбой за рабочие места, нуклеарной семьей, ограниченной жилой площадью города означал и новые ценности индивидуальной личности и гражданина». (Лопушанский И.Н. Гражданское общество: история идеи и ее осуществления // Гражданское общество: истоки и современность. СПб., 2002. С. 57—58.)
В то же время государство, сравнительно освободив личность в религиозном и экономическом плане, стало угнетать ее политических отношениях, и ради утверждения политической свободы индивида против государства опять-таки понадобилась индивидуалистическая концепция прав человека, которые якобы не зависят от государства и гражданства, а только от факта рождения человеком. Итак, индивидуалистическая направленность европейского юснатурализма Нового времени соответствовала не только теоретическим представлениям, но и практическим потребностям своей исторической эпохи, что, конечно же, еще совершенно не доказывает, что естественное право действительно существует, а естественные права принадлежат атомарному индивиду по факту рождения.
(5) по сравнению с античным и теологическим юснатурализмом в естественно-правовых концепциях Нового времени существенно смещаются акценты: если ранее принято было говорить об естественных запретах и обязанностях, налагаемых на человека высшим законом, то в Новое время естественными становятся права, которыми наделен атомарный индивид.
Общая «управомочивающая» направленность естественно-правовых представлений в Европе Нового времени, постепенно сменяет исключительно обязывающую «парадигму» средневекового юснатурализма. Показательным в этом аспекте является вывод С.В. Кондратьева, исследовавшего воззрения на естественное право английских юристов предреволюционного периода, который пишет: «Трактовка «естественного права» Дж. Селденом и особенно Эд. Коком разительно отличается от более поздней его интерпретации веком Просвещения. Просветители подчеркивают неотчуждаемость человеческих прав, тогда как английские предреволюционные юристы предпочитали говорить о надлежащем выполнении людьми своих обязанностей. «По естественному праву, — пишет Эд. Кук, — вера, законопослушание и повиновение есть долг подданного по отношению к суверену или правителю». (Coke E. The Reports of Sir Edward Coke, Knight / Ed. by Y. H. Thomas, Y. F. Eraser. L., 1826. Vol. IV. Pt. VII. P. 20—21; Кондратьев С.В. Юристы общего права предреволюционной Англии о происхождении государства и права // Правоведение. 1995. №6.)
Следует согласиться с известным социологом П.А. Сорокиным в том, что средневековый и классический юснатурализм относятся к различным типам: средневековый теоцентричен и является частью идеациональной культуры, а новоевропейский — антропоцентричен и выражает ценности идеалистической культуры, «скатывающейся» к чувственному типу. «Если в средневековом миросозерцании в центре мироздания располагался Бог, то теперь, когда человек самоопределился в качестве самоценного и автономного субъекта, именно себя он расположил в центре, вокруг которого как бы вращается весь остальной мир». Источник естественного права и смысловая доминанта юридического мира в целом в средневековую эпоху помещались вне человека, соответственно, последний не мог претендовать на какие-либо абсолютные, «священные» права, а будучи помещенным в целостную, органичную систему мироздания (в которой центральное место занимал создатель всего сущего — Бог) в качестве созданного и потому производного ее элемента, человек рассматривался лишь в качестве субъекта «естественных» и «священных» запретов и обязанностей, которые бы сдерживали, ограничивали отрицательные проявления его несовершенной природы.
«Традиционное общество с точки зрения антропологического обмена есть не что иное, как взаимопредоставление сословий в контексте иерархии от низшего к высшему, когда одно сословие, обладая определенным статусом, приносит свое существование в дар вышестоящему сословию, а все они вместе – Богу. В этом отношении качество социального создается за счет ресурсов каждого из сословий, т.е. не за счет прав, а за счет обязанностей. Это отчетливо видно из социальной иерархии вида: крестьянство – духовенство – дворянство – монархическая власть – Бог», — пишет А.Ф. Закомлистов. Провозгласив себя творцом, мастером, человек эпохи Ренессанса и Просвещения, тем самым поставил себя в центр мироздания, в том числе и в положение творца положительного права (общественный договор). В такой картине мира не существовало более высоких ценностей, нежели разум и свобода человека, который, вполне закономерно, стал субъектом исключительно прав, носящих неотъемлемый и неотчуждаемый характер. Являясь системообразующей, «цементирующей» для современной западной цивилизации, идея естественных прав человека подчеркивает, прежде всего, их разумность, очевидность, неоспоримость и неотъемлемость. «Они — тот предел, за которым начинается разрушение личности, общества, права, с которого общество теряет разумный характер». Как следствие того, что естественно-правовые представления в эпоху Нового времени потеряли свое высшее, «над-человеческое» измерение, единственным легитимным источником естественного права стала считаться природа человека: средневековую веру как основание естественного права сменила вера во вполне «земные», имманентные человеку потребности, «естественные» права, притязания. «В идее естественных прав человека — справедливо отмечает В.П. Малахов — закреплен принцип подтверждения и обеспечения минимального социального пространства человека, являющегося совокупностью его притязаний в социальной жизни. Эта идея в правовом аспекте выражает индивидуализированность сознания западноевропейца» (курсив мой — А.М.). Еще А.Д. Градовский утверждал, что наличие индивидуальной цели обусловливает заявку на известную совокупность личных прав, дающих возможность осуществления цели и реализации своей индивидуальности. На наш взгляд, имеются все основания утверждать, что «управомочивающая» парадигма естественно-правовых представлений, ставшая безусловной в современной западной цивилизации и претендующая на универсальность, общечеловеческий характер, является либеральной, индивидуалистической и светской в своей основе, а потому принципиально не «приживается» в религиозных и традиционных правовых системах (азиатские, африканские общества), в то время как обязывающая парадигма является по своей сути консервативной, коллективистской и космологической и/или религиозной.
«Субъективизация» естественного права, его правонаделительная «аксиоматика» – есть неоспоримое свидетельство индивидуализма политико-правовых учений Западной Европы XVIIIв.: именно постановка абстрактного «естественного» индивида в центр права приводит здесь к истолкованию естественного права как совокупности неотчуждаемых прав такого индивида. Данная особенность естественно-правового мышления, при которой всегда происходит совершенно неаргументированное, бездоказательное «выпячивание» одного из способов правового регулирования, не может не сигнализировать о том, что в случае с естественным правом мы действительно переходим из плоскости реально осуществляющегося, на предоставительно-обязывающей основе, права в плоскость общественного, группового и индивидуального правосознания, правовой идеологии, религиозная и консервативная направленность которой в одни исторические эпохи делает акцент на обязанностях и запретах, трактуя их в качестве высших, естественных проявлений всего юридического, а либеральная направленность — в другие исторические периоды — приводит к акцентуации субъективных прав, якобы дарованных каждому человеку природой по факту рождения. Именно поэтому, на наш взгляд, ряд известных русских ученых-юристов, таких как П.И. Новгородцев, Ю.С. Гамбаров, И.А. Покровский, связывали происхождение естественно-правовых воззрений именно с рождением индивидуального критического сознания, противопоставляющего несправедливым нормам действующего права справедливые нормы умозрительно постигаемого, совершенного права.
(6) инновационная, преобразовательная направленность концепции естественных прав человека, в отличие от консервативной направленности средневекового юснатурализма. Данная черта стала «общим местом» в научной и учебной юридической литературе современности; «классический» юснатурализм XVII и XVIIIвв.— есть восстание против феодального сословного права Западной Европы того исторического времени, и именно поэтому естественно-правовая идеология была всецело построена на приеме противопоставления нового, справедливого, разумного права, источником которого выступала неизменная и универсальная природа человека, и старого, несправедливого сословного права, нормы которого, по мнению юснатуралистов, будучи продуктом исторических предрассудков, партикулярных обычаев, тем самым противоречили универсальному природному разуму, требования которого, закрепленные в правовых актах высшей юридической силы, в достаточно короткий срок приведут к значительному социальному прогрессу. «Подъем естественно-правового настроения именно в эту эпоху психологически вполне понятен. Это были последние века «старого режима», время, когда этот последний стал казаться особенно давящим и невыносимым. По мере того как исторически сложившийся на почве феодальных отношений строй оказывался все более и более противоречащим новому правосознанию, крепло отрицательное отношение к тому праву, которое санкционировало и поддерживало этот строй, т.е. к праву положительному. Чем более то, что наблюдалось в действительности, казалось несправедливым и неразумным, тем ярче выступала мечта о праве абсолютно справедливом и абсолютно разумном, т.е. о праве естественном. /…/ Так как ближайшей задачей времени было освобождение личности от давления старых, исторически накопившихся зависимостей (сословных, общинных, феодальных, цеховых и т.д.), то первым требованием естественно-правовых учений было устранение всех этих социальных связей, стоявших между личностью и государством. Личность должна быть свободна от всяких промежуточных инстанций; между ней и государством не должно быть никаких «средостений». С этой точки зрения, провозглашавшиеся естественным правом свободы — свобода собственности, свобода договора, завещаний и т.д. — обозначали лишь свободу от старых сословных и других ограничений», — отмечал И.А. Покровский.
В конечном итоге реформистская направленность естественно-правовых доктрин Нового времени привела к двум крупнейшим буржуазным революциям — французской и американской, к закреплению естественных прав человека в декларациях прав и свобод и конституциях США, Франции, к изменению основ государственно-правового устройства целого ряда европейских государств: «Естественно-правовое мышление нового времени оказало инспирирующее воздействие на американскую и французскую революции и привело к возникновению общности современного типа — демократического конституционно-правового государства».
История западного права показывает, что обращение к концепции естественных прав человека становится тем явственней и ощутимее, чем более острым является противостояние общества и государства: естественные права — лозунг французской и американской революций; лозунг борьбы различных внутринациональных и международных сил против тоталитарных государственно-правовых систем в Италии, Германии, СССР в XX веке, лозунг борьбы против колониальной зависимости народов стран третьего мира, сражавшихся за свое «естественное» право на национальное самоопределение против государств-метрополий. «Естественное право… было специфической формой легитимности революционно созданного порядка. Обращение к нему неоднократно использовалось как метод, с помощью которого восставшие против существующего порядка классы легитимизировали свои устремления…» — отмечал один из отцов социологической науки М. Вебер. «Теории естественного права (речь идет о современном толковании естественного права, которое берет начало в XVII-XVIII вв. и имеет мало общего со смыслом, который вкладывали в этот термин Аристотель и даже Гроций) носят характер идеологический и политический, это программа преобразования существующей несовершенной правовой системы. Подобная программа вполне конкретна. С эпохи буржуазных революций политическая и практическая направленность теории естественного права вполне очевидна», — отмечает О.В. Мартышин. Концепция естественных прав, с которой на современном этапе в подавляющем большинстве случаев некритично отождествляют вообще естественное право, вне всяких сомнений, несет в себе мощный преобразовательный потенциал и используется в качестве одного из важнейших легитимирующих факторов революционных действий. Данная концепция приобрела широкую популярность и распространение в Европе Нового времени в силу того, что именно в то историческое время разумная природа, на основе революции в естественных науках, как высшая творящая сила становится в общественных представлениях на место Бога, формируются целостные индивидуалистические мировоззрение, философия и культура, механицистская (атомистическая) концепция общества.
Помимо этого, именно в эпоху Нового времени существенно возрастает противостояние между общественной нравственностью, представлениями о легитимном, справедливом (т.е. равном, гражданском) праве и действующим позитивным сословным правом, а сама западная культура все больше становится не теоцентристской (идеациональной) и даже не идеалистической, а материалистически и прагматически ориентированной правоцентристской (чувственной). Аксиома либерального сознания, перманентное чувство недоверия по отношению к действующей государственной власти и создаваемому ей позитивному праву, лежит в основе концепта правового государства, повсеместно признанного в качестве идеала политогенеза в современной правовой доктрине стран Запада.
Именно либеральная идеология, в основе которой лежит недоверие к государственной власти, является причиной таких базовых принципов правовой государственности как принцип разделения властей, верховенство прав человека над законами государства, принцип взаимной ответственности личности и государства, общественного контроля над деятельностью государственных органов и «прозрачности» государственного аппарата. «Критическое недоверие по отношению к государству и политике легко объясняется принципами системы, для которой отдельный человек должен оставаться terminus a quo и terminus ad quem». Разрушение целостной органичной общественной структуры, существовавшей в период Средневековья, слепая «копирующая» экстраполяция механистического мышления из области естественных наук в науки социальные, вполне закономерно перенесла «смысловой центр» картины мира из целостной системы общества и мироздания, установленной Богом, в индивидуальную, свободную в удовлетворении своих «естественных» потребностей личность каждого отдельного человека, наделенную неограниченным потенциалом разума.
С одной стороны, данная революция в мировоззрении привела к значительному развитию индивидуального творчества во всех сферах жизни (наука, искусство, ремесло, политика и т.д.), не ограниченного никакими жесткими рамками сословий, религиозных догматов, «освященных» историей традиций, непреложных истин общественной нравственности (семья, церковь, религиозное государство). «Гигантский взрыв творчества и технической деятельности человека, возомнившего себя Демиургом, породили не только общество благосостояния, новое планетарное мироощущение и возможность автономного бытования разных культур, но и колоссальное неравенство, глобальные кризисы, гипертрофированное развитие новоевропейской личности, права которой становятся священными. Ответом на эти тектонические изменения явились фундаменталистские религиозные и антиглобалистские движения, цинизм и нигилизм в отношении права и законов, поиск новых ценностей и форм жизни».
С другой стороны, перенос «смыслового центра» всей картины мира на естественную «автономную» личность по определению «оторвал» отдельного индивида от исторически сформированных и глубоко интериоризированных основ общественной культуры, традиций, религии, государственно-правового строя и противопоставил личность и общество, личность и государство, и, как следствие такого фундаментального противопоставления, личность перестала доверять публичной государственной власти, позитивному правопорядку — они перестали являться органичными частями внутреннего мировосприятия индивида, а стали внешними, сугубо принудительными силами, которые необходимо было уравновесить, сдерживая центростремительные тенденции в государственной политике (принцип разделения властей, система «сдержек и противовесов»), поставить под постоянный неусыпный контроль (разнообразные государственные и общественные контрольно-надзорные организации), противопоставить им механический «агрегат» индивидуальных воль, институционально объединенных на базе общности интересов (гражданское общество), сформировать юридические гарантии сохранения «ego» индивида (конституции, естественные и неотчуждаемые права и свободы (слова, объединений, совести, частной жизни и т.д.), омбудсманы, конституционная, административная юстиция и др.).
(7) юснатуралистические концепции в Европе Нового времени носят светский, а не религиозный характер — потому как источником естественного права считается уже не Бог, а природная данность, над которой не властен даже Бог (соответственно изменяется и соотношение светской и религиозной власти в государстве). Естественное для представителей классического юснатурализма XVII-XVIIIвв. – прежде всего рациональное, несверхъестественное.
«Постепенно в XVIIв. и в XVIIIв. школа естественного права возобладает над доктриной. Она произведет секуляризацию средневековых точек зрения. Идея естественного порядка, созданного по желанию Бога, отойдет на задний план, в то время как станет утверждаться идея социального порядка, учрежденного в соответствии с возможностями человека. Право перестало быть естественным даром Бога и превратилось, главным образом, в творение разума», — пишет известный французский антрополог права Н. Рулан.
Для того чтобы у читателя не создавалось упрощенного взгляда на эволюцию естественно-правовых воззрений, который зачастую формируется путем противопоставлений и нежелания или неспособности видеть социокультурный контекст в его динамическом срезе, важно отметить, что переход от Бога к разумной природе как источнику естественного права происходил не скачкообразно, не революционно, а постепенно, эволюционно.
«Новоевропейская личность действует исходя из рационалистических соображений и собственных потребностей, на Бога она сначала только поглядывает, затем перестает замечать его вообще». «Гроций, Пуфендорф, Лейбниц и великие испанские юристы-рационалисты естественного права, как, например, Суарес и Виттория, были христианами, веровавшими в факт откровения. Для них не существовало вопроса об освобождении человеческого разума от божественной воли Создателя вне того, чтобы освобождение от христианской морали было бы обосновано стремлением создать имевшую самостоятельную ценность идею об обществе», — пишет Э. Аннерс. У одного из предшественников Г. Гроция К. Лагуса (труд издан в 1543г.) первичное естественное право основывается на природе человека, а вторичное естественное право — это божественное право; у Й. Ольдердорпа (труд издан в 1539г.) хотя естественное право и основывается на природе человека, но в силу грехопадения человек не может сам познать естественное право, и его основы даются человечеству в десяти заповедях; Винклер (труд издан в 1615г.) одновременно признает и то, что естественное право не может быть изменено Богом, и то, что оно само есть Бог; Г. Гроций (труд издан в 1625г.) хотя и не противопоставляет естественное право Богу, но в то же время приводит суждение в качестве reductio ad absurdum, что естественное право существовало даже в том случае, если бы Бога не было; Т. Гоббс (труды изданы в 1642 и 1651гг.) и С. Пуфендорф (труды изданы в 1672 и 1673гг.) полностью отходят от теологических основ и признают лишь рациональные (С. Пуфендорф, Ж.-Ж. Руссо) или эмпирические (Т. Гоббс, Дж. Локк) основания естественного права, а Х. Томазий (1655—1728) и Х. Вольф (1679—1754) уже целенаправленно отторгают какую-либо моральную теологию и разрабатывают секуляризированное естественное право, основанное на рационалистической методологии математических наук. (См.: Коркунов Н.М. Указ. соч. С. 147–148; Аннерс Э. Указ. соч. С. 226—227.)
(8) в отличие от античных естественно-правовых воззрений, юснатуралистические концепции Нового времени основывают естественное право не на всей природе, единой для всего живого (как это делали стоики, Гай, Ульпиан),а лишь на природе человека — здесь чувствуется непосредственное влияние теологических представлений Средневековья о человеке как существе, возвышающимся над всем миром живого, созданном по образу и подобию Бога, наделенном, в отличие от других живых существ, свободой воли и разумом (антропоцентризм);
(9) в отличие от естественно-правовых взглядов древних римлян, юснатуралистические концепции представителей Нового времени отказываются от изучения положительного права и истории права в целом в пользу полной свободы исследований; положительное право изначально воспринималось как несовершенное, несправедливое, потому и не заслуживающее какого-либо внимания, а иcтория права для эпохи Нового времени — это неизбежная встреча со Средневековьем, которое ассоциировалось с оковами на разуме исследователя, а потому к истории и догме права в Новое время совершенно не обращались — вплоть до появления в первой четверти XIXв. немецкой исторической школы. Единственным объектом юридических исследований и образования в эпоху Нового времени является естественное, идеальное право, оторванное от действовавших в то время обычаев, от судебной практики, от процесса создания государством позитивного права — предмет юридических исследований был ограничен философией права.
(1) ниспровержение всех теологических метафизических авторитетов; ratio становится Богом Нового времени: общепризнанным считается, что человеческий разум не имеет пределов, границ, с помощью него можно выявить все законы мироздания (деизм), не только мира физического, но и мира социального.
Очень точно и ярко выразил умонастроение европейской интеллектуальной элиты Ф. Энгельс: “Никаких внешних авторитетов какого бы то ни было рода они (французские просветители — А.М.) не признавали. Религия, понимание природы, общество, государственный порядок — все было подвергнуто самой беспощадной критике; все должно было предстать перед судом разума и либо оправдать свое существование, либо отказаться от него. Мыслящий рассудок стал единственным мерилом всего существующего. Это было то время, когда, по выражению Гегеля, мир был поставлен на голову, сначала в том смысле, что человеческая голова и те положения, которые она открыла посредством своего мышления, выступали с требованием, чтобы их признали основой всех человеческих действий и общественных отношений, а затем и в том более широком смысле, что действительность, противоречащая этим положениям, была фактически перевернута сверху донизу. Все прежние формы общества и государства, все традиционные представления были признаны неразумными и отброшены, как старый хлам; мир до сих пор руководствовался одними предрассудками, и все его прошлое достойно лишь сожаления и презрения. Теперь впервые взошло солнце (наступило царство разума), и с этих пор суеверие, несправедливость, привилегии и угнетение должны уступить место вечной истине, вечной справедливости, равенству, вытекающему из самой природы, и неотъемлемым правам человека” (Энгельс Ф. Анти-Дюринг. М., 1957. С. 16—17).
(2) неизбежным следствием развития естествознания является вера в единство устройства, закономерностей мира природы и социального мира, которую разделяли практически все юснатуралисты Нового времени, начиная с Т. Гоббса, — утверждается, что оба мира живут по механическим законам, которые в состоянии постичь человеческий разум.
(3) источником происхождения естественного права называется природа человека, доступная логическому и/или эмпирическому познанию с помощью человеческого разума «Дуализм природного, объективно закономерного, естественного начала в человеке, с одной стороны, и разума (ratio) с другой – вот квинтэссенция естественно-правового типа правопонимания Ренессанса и Нового времени». «Познание и связанная с ним свобода становятся определяющими характеристиками естественного права. В дальнейшей исторической перспективе место навеянной библейскими принципами идеи добродетели займет идея свободы: достойная жизнь теперь отнюдь не заключается в послушном следовании предустановленному образцу, предшествующему человеческой воле, она стремится к созданию самого образца», – пишет И.А. Исаев. (Исаев И.А. Власть и закон в контексте иррационального. М., 2006. С. 364.)
(4) восприятие естественного права в подавляющем большинстве случаев носит индивидуалистический характер и выражается в концепции “естественных прав” человека, данных ему от природы. Естественные права принадлежат человеку не в силу факта гражданства, принадлежности к городу-полису (как в Древней Греции), не в силу статуса свободного (как в Древнем Риме), не в силу того, что человек является разумным и свободным созданием Бога (как в Средние века), а в силу только лишь факта рождения человеком. В концепциях Нового времени индивид рассматривается изолированно от общества, государства, всего социального контекста, внешней среды в целом.
«Все учение школы естественного права проникнуто духом индивидуализма. Индивид, принимаемый за основание естественного права, не только рассматривается в совершенной изолированности, вне всякого влияния на него общественной среды, но и самое общество считается не более, как внешним, механическим, так сказать, соединением индивидов, продукт их произвольного соглашения», — писал Н.М. Коркунов. (Коркунов Н.М. История философии права. Пособие к лекциям. СПб., 1915. С. 134–135.)
Если в эпоху Средневековья высшее божественное и естественное право, как его проводник в земной мир, давали средневековому человеку смысл его жизни, поскольку на их основе человек ориентировался в культурном пространстве, знал свое место в социальной иерархии, четко осознавал свое предназначение; более того — в силу существования божественного и естественного права человек был существом духовным, как образ и подобие Бога, то в эпоху Нового времени представление о таком высшем естественном праве кардинально меняется — оно уже воспринимается не как проводник божественного разума, воли, мудрости, дарующий смысл человеческому бытию, а как оковы на индивидуальной свободе человека, а социальная стратификация Средневековья становится лишенной смысла и воспринимается лишь как груда предрассудков.
Первые черты развития западноевропейского индивидуализма как социальной ценности можно усмотреть уже в золотом веке европейской юриспруденции — в XII веке (т.н. средневековый «ренессанс»), с которым Г. Дж. Берман связывает становление западной традиции права в целом. В то историческое время индивидуализм «проявляется имплицитно, неявно, в таких «вторичных» феноменах, как появление портрета, романа, написанного от первого лица, возникновение мирского кодекса куртуазии в этикете, изменение отношения к телу (оно перестало отождествляться с «мерзкой оболочкой души») и смеху. Постепенно отступает мысль о том, что всякое новшество запретно, ибо вдохновлено гордыней (дьяволом). Инновация, технический прогресс не отождествляется более с грехом. И, что принципиально важно, постепенно складывается представление о возможности реализовать «Град Небесный» (хотя бы в некоторой степени) в земном мире».
Под влиянием множества экономических, ментальных и иных факторов (Возрождение, протестантизм, великие географические открытия, открытия в сфере естествознания) индивид переходного периода от Средневековья к Новому времени стал выделять себя из сословия, профессиональной корпорации, государства, а потому нуждаться в индивидуалистически понимаемой религиозной, интеллектуальной, экономической и политической свободе, которую он мог обрести, лишь поставив себя за не подлежащий доказыванию принцип, в самый центр объяснения естественного права: природа человека (нормативное основание) + факт рождения человеком (фактическое основание) = естественные права.
По мнению Ф.В. Тарановского, естественное право познается представителями юснатурализма Нового времени на основе разума, правил формальной логики — дедуктивного рассуждения от общих полаганий к логическим следствиям, теориям: сначала в социальном мире, подобно миру естественному, юснатуралисты должны были найти определенные аксиомы, очевидные точки опоры, из которых, путем дедуктивного метода, они бы вывели более сложные воззрения, требующие демонстрации “непрерывной логической нити". (Тарановский Ф.В. Энциклопедия права. СПб., 2001. С. 209—211.)
Более неделимым, материальным атомом и аксиомой всего человеческого общежития у представителей юснатурализма Нового времени выступал простейший, неразложимый элемент человеческого общежития — индивид, а общество трактовалось исключительно как механическая сумма индивидов (механицистская (атомистическая) концепция общества).
Тем не менее, данный вывод объяснялся не только сугубо культурными причинами, — этому были и весьма важные причины практического характера. Особо необходимо отметить влияние промышленной революции XVII-XVIIIвв. на формирование индивидуалистической философии Нового времени. Современный историк И.Н. Лопушанский в полном соответствии с метафизическими полаганиями марксизма отмечает: «С историко-социологических позиций, станок дал процессу становления гражданского общества больше, чем любая теория. Он нивелировал мастерство рабочих (различия мастера — подмастерья — ученика в цеховой структуре были подстать сословным), приведя к значительно менее заметной разнице в квалификации и соответственно меньшему разрыву в оплате труда и имущественном положении. Введение станка потребовало не только навыков, но и технических и технологических знаний на уровне начального образования. В свою очередь дальнейшее повышение уровня образования создавало новые статусные возможности, вело к осознанию социальных интересов и впоследствии — к экономическим и политическим ассоциациям на базе единства целей. /…/ Внедрение станочных технологий в различных отраслях ускорило процессы разделения труда и появления новых отраслей, потребовавших усиления миграции рабочей силы из аграрного сектора экономики и способствовавших дальнейшей урбанизации, распространению городского уровня комфортности и нового образа жизни на все большее количество населения. /…/ Для недавних сельских жителей переход от «соседских» отношений к договорным в сочетании с борьбой за рабочие места, нуклеарной семьей, ограниченной жилой площадью города означал и новые ценности индивидуальной личности и гражданина». (Лопушанский И.Н. Гражданское общество: история идеи и ее осуществления // Гражданское общество: истоки и современность. СПб., 2002. С. 57—58.)
В то же время государство, сравнительно освободив личность в религиозном и экономическом плане, стало угнетать ее политических отношениях, и ради утверждения политической свободы индивида против государства опять-таки понадобилась индивидуалистическая концепция прав человека, которые якобы не зависят от государства и гражданства, а только от факта рождения человеком. Итак, индивидуалистическая направленность европейского юснатурализма Нового времени соответствовала не только теоретическим представлениям, но и практическим потребностям своей исторической эпохи, что, конечно же, еще совершенно не доказывает, что естественное право действительно существует, а естественные права принадлежат атомарному индивиду по факту рождения.
(5) по сравнению с античным и теологическим юснатурализмом в естественно-правовых концепциях Нового времени существенно смещаются акценты: если ранее принято было говорить об естественных запретах и обязанностях, налагаемых на человека высшим законом, то в Новое время естественными становятся права, которыми наделен атомарный индивид.
Общая «управомочивающая» направленность естественно-правовых представлений в Европе Нового времени, постепенно сменяет исключительно обязывающую «парадигму» средневекового юснатурализма. Показательным в этом аспекте является вывод С.В. Кондратьева, исследовавшего воззрения на естественное право английских юристов предреволюционного периода, который пишет: «Трактовка «естественного права» Дж. Селденом и особенно Эд. Коком разительно отличается от более поздней его интерпретации веком Просвещения. Просветители подчеркивают неотчуждаемость человеческих прав, тогда как английские предреволюционные юристы предпочитали говорить о надлежащем выполнении людьми своих обязанностей. «По естественному праву, — пишет Эд. Кук, — вера, законопослушание и повиновение есть долг подданного по отношению к суверену или правителю». (Coke E. The Reports of Sir Edward Coke, Knight / Ed. by Y. H. Thomas, Y. F. Eraser. L., 1826. Vol. IV. Pt. VII. P. 20—21; Кондратьев С.В. Юристы общего права предреволюционной Англии о происхождении государства и права // Правоведение. 1995. №6.)
Следует согласиться с известным социологом П.А. Сорокиным в том, что средневековый и классический юснатурализм относятся к различным типам: средневековый теоцентричен и является частью идеациональной культуры, а новоевропейский — антропоцентричен и выражает ценности идеалистической культуры, «скатывающейся» к чувственному типу. «Если в средневековом миросозерцании в центре мироздания располагался Бог, то теперь, когда человек самоопределился в качестве самоценного и автономного субъекта, именно себя он расположил в центре, вокруг которого как бы вращается весь остальной мир». Источник естественного права и смысловая доминанта юридического мира в целом в средневековую эпоху помещались вне человека, соответственно, последний не мог претендовать на какие-либо абсолютные, «священные» права, а будучи помещенным в целостную, органичную систему мироздания (в которой центральное место занимал создатель всего сущего — Бог) в качестве созданного и потому производного ее элемента, человек рассматривался лишь в качестве субъекта «естественных» и «священных» запретов и обязанностей, которые бы сдерживали, ограничивали отрицательные проявления его несовершенной природы.
«Традиционное общество с точки зрения антропологического обмена есть не что иное, как взаимопредоставление сословий в контексте иерархии от низшего к высшему, когда одно сословие, обладая определенным статусом, приносит свое существование в дар вышестоящему сословию, а все они вместе – Богу. В этом отношении качество социального создается за счет ресурсов каждого из сословий, т.е. не за счет прав, а за счет обязанностей. Это отчетливо видно из социальной иерархии вида: крестьянство – духовенство – дворянство – монархическая власть – Бог», — пишет А.Ф. Закомлистов. Провозгласив себя творцом, мастером, человек эпохи Ренессанса и Просвещения, тем самым поставил себя в центр мироздания, в том числе и в положение творца положительного права (общественный договор). В такой картине мира не существовало более высоких ценностей, нежели разум и свобода человека, который, вполне закономерно, стал субъектом исключительно прав, носящих неотъемлемый и неотчуждаемый характер. Являясь системообразующей, «цементирующей» для современной западной цивилизации, идея естественных прав человека подчеркивает, прежде всего, их разумность, очевидность, неоспоримость и неотъемлемость. «Они — тот предел, за которым начинается разрушение личности, общества, права, с которого общество теряет разумный характер». Как следствие того, что естественно-правовые представления в эпоху Нового времени потеряли свое высшее, «над-человеческое» измерение, единственным легитимным источником естественного права стала считаться природа человека: средневековую веру как основание естественного права сменила вера во вполне «земные», имманентные человеку потребности, «естественные» права, притязания. «В идее естественных прав человека — справедливо отмечает В.П. Малахов — закреплен принцип подтверждения и обеспечения минимального социального пространства человека, являющегося совокупностью его притязаний в социальной жизни. Эта идея в правовом аспекте выражает индивидуализированность сознания западноевропейца» (курсив мой — А.М.). Еще А.Д. Градовский утверждал, что наличие индивидуальной цели обусловливает заявку на известную совокупность личных прав, дающих возможность осуществления цели и реализации своей индивидуальности. На наш взгляд, имеются все основания утверждать, что «управомочивающая» парадигма естественно-правовых представлений, ставшая безусловной в современной западной цивилизации и претендующая на универсальность, общечеловеческий характер, является либеральной, индивидуалистической и светской в своей основе, а потому принципиально не «приживается» в религиозных и традиционных правовых системах (азиатские, африканские общества), в то время как обязывающая парадигма является по своей сути консервативной, коллективистской и космологической и/или религиозной.
«Субъективизация» естественного права, его правонаделительная «аксиоматика» – есть неоспоримое свидетельство индивидуализма политико-правовых учений Западной Европы XVIIIв.: именно постановка абстрактного «естественного» индивида в центр права приводит здесь к истолкованию естественного права как совокупности неотчуждаемых прав такого индивида. Данная особенность естественно-правового мышления, при которой всегда происходит совершенно неаргументированное, бездоказательное «выпячивание» одного из способов правового регулирования, не может не сигнализировать о том, что в случае с естественным правом мы действительно переходим из плоскости реально осуществляющегося, на предоставительно-обязывающей основе, права в плоскость общественного, группового и индивидуального правосознания, правовой идеологии, религиозная и консервативная направленность которой в одни исторические эпохи делает акцент на обязанностях и запретах, трактуя их в качестве высших, естественных проявлений всего юридического, а либеральная направленность — в другие исторические периоды — приводит к акцентуации субъективных прав, якобы дарованных каждому человеку природой по факту рождения. Именно поэтому, на наш взгляд, ряд известных русских ученых-юристов, таких как П.И. Новгородцев, Ю.С. Гамбаров, И.А. Покровский, связывали происхождение естественно-правовых воззрений именно с рождением индивидуального критического сознания, противопоставляющего несправедливым нормам действующего права справедливые нормы умозрительно постигаемого, совершенного права.
(6) инновационная, преобразовательная направленность концепции естественных прав человека, в отличие от консервативной направленности средневекового юснатурализма. Данная черта стала «общим местом» в научной и учебной юридической литературе современности; «классический» юснатурализм XVII и XVIIIвв.— есть восстание против феодального сословного права Западной Европы того исторического времени, и именно поэтому естественно-правовая идеология была всецело построена на приеме противопоставления нового, справедливого, разумного права, источником которого выступала неизменная и универсальная природа человека, и старого, несправедливого сословного права, нормы которого, по мнению юснатуралистов, будучи продуктом исторических предрассудков, партикулярных обычаев, тем самым противоречили универсальному природному разуму, требования которого, закрепленные в правовых актах высшей юридической силы, в достаточно короткий срок приведут к значительному социальному прогрессу. «Подъем естественно-правового настроения именно в эту эпоху психологически вполне понятен. Это были последние века «старого режима», время, когда этот последний стал казаться особенно давящим и невыносимым. По мере того как исторически сложившийся на почве феодальных отношений строй оказывался все более и более противоречащим новому правосознанию, крепло отрицательное отношение к тому праву, которое санкционировало и поддерживало этот строй, т.е. к праву положительному. Чем более то, что наблюдалось в действительности, казалось несправедливым и неразумным, тем ярче выступала мечта о праве абсолютно справедливом и абсолютно разумном, т.е. о праве естественном. /…/ Так как ближайшей задачей времени было освобождение личности от давления старых, исторически накопившихся зависимостей (сословных, общинных, феодальных, цеховых и т.д.), то первым требованием естественно-правовых учений было устранение всех этих социальных связей, стоявших между личностью и государством. Личность должна быть свободна от всяких промежуточных инстанций; между ней и государством не должно быть никаких «средостений». С этой точки зрения, провозглашавшиеся естественным правом свободы — свобода собственности, свобода договора, завещаний и т.д. — обозначали лишь свободу от старых сословных и других ограничений», — отмечал И.А. Покровский.
В конечном итоге реформистская направленность естественно-правовых доктрин Нового времени привела к двум крупнейшим буржуазным революциям — французской и американской, к закреплению естественных прав человека в декларациях прав и свобод и конституциях США, Франции, к изменению основ государственно-правового устройства целого ряда европейских государств: «Естественно-правовое мышление нового времени оказало инспирирующее воздействие на американскую и французскую революции и привело к возникновению общности современного типа — демократического конституционно-правового государства».
История западного права показывает, что обращение к концепции естественных прав человека становится тем явственней и ощутимее, чем более острым является противостояние общества и государства: естественные права — лозунг французской и американской революций; лозунг борьбы различных внутринациональных и международных сил против тоталитарных государственно-правовых систем в Италии, Германии, СССР в XX веке, лозунг борьбы против колониальной зависимости народов стран третьего мира, сражавшихся за свое «естественное» право на национальное самоопределение против государств-метрополий. «Естественное право… было специфической формой легитимности революционно созданного порядка. Обращение к нему неоднократно использовалось как метод, с помощью которого восставшие против существующего порядка классы легитимизировали свои устремления…» — отмечал один из отцов социологической науки М. Вебер. «Теории естественного права (речь идет о современном толковании естественного права, которое берет начало в XVII-XVIII вв. и имеет мало общего со смыслом, который вкладывали в этот термин Аристотель и даже Гроций) носят характер идеологический и политический, это программа преобразования существующей несовершенной правовой системы. Подобная программа вполне конкретна. С эпохи буржуазных революций политическая и практическая направленность теории естественного права вполне очевидна», — отмечает О.В. Мартышин. Концепция естественных прав, с которой на современном этапе в подавляющем большинстве случаев некритично отождествляют вообще естественное право, вне всяких сомнений, несет в себе мощный преобразовательный потенциал и используется в качестве одного из важнейших легитимирующих факторов революционных действий. Данная концепция приобрела широкую популярность и распространение в Европе Нового времени в силу того, что именно в то историческое время разумная природа, на основе революции в естественных науках, как высшая творящая сила становится в общественных представлениях на место Бога, формируются целостные индивидуалистические мировоззрение, философия и культура, механицистская (атомистическая) концепция общества.
Помимо этого, именно в эпоху Нового времени существенно возрастает противостояние между общественной нравственностью, представлениями о легитимном, справедливом (т.е. равном, гражданском) праве и действующим позитивным сословным правом, а сама западная культура все больше становится не теоцентристской (идеациональной) и даже не идеалистической, а материалистически и прагматически ориентированной правоцентристской (чувственной). Аксиома либерального сознания, перманентное чувство недоверия по отношению к действующей государственной власти и создаваемому ей позитивному праву, лежит в основе концепта правового государства, повсеместно признанного в качестве идеала политогенеза в современной правовой доктрине стран Запада.
Именно либеральная идеология, в основе которой лежит недоверие к государственной власти, является причиной таких базовых принципов правовой государственности как принцип разделения властей, верховенство прав человека над законами государства, принцип взаимной ответственности личности и государства, общественного контроля над деятельностью государственных органов и «прозрачности» государственного аппарата. «Критическое недоверие по отношению к государству и политике легко объясняется принципами системы, для которой отдельный человек должен оставаться terminus a quo и terminus ad quem». Разрушение целостной органичной общественной структуры, существовавшей в период Средневековья, слепая «копирующая» экстраполяция механистического мышления из области естественных наук в науки социальные, вполне закономерно перенесла «смысловой центр» картины мира из целостной системы общества и мироздания, установленной Богом, в индивидуальную, свободную в удовлетворении своих «естественных» потребностей личность каждого отдельного человека, наделенную неограниченным потенциалом разума.
С одной стороны, данная революция в мировоззрении привела к значительному развитию индивидуального творчества во всех сферах жизни (наука, искусство, ремесло, политика и т.д.), не ограниченного никакими жесткими рамками сословий, религиозных догматов, «освященных» историей традиций, непреложных истин общественной нравственности (семья, церковь, религиозное государство). «Гигантский взрыв творчества и технической деятельности человека, возомнившего себя Демиургом, породили не только общество благосостояния, новое планетарное мироощущение и возможность автономного бытования разных культур, но и колоссальное неравенство, глобальные кризисы, гипертрофированное развитие новоевропейской личности, права которой становятся священными. Ответом на эти тектонические изменения явились фундаменталистские религиозные и антиглобалистские движения, цинизм и нигилизм в отношении права и законов, поиск новых ценностей и форм жизни».
С другой стороны, перенос «смыслового центра» всей картины мира на естественную «автономную» личность по определению «оторвал» отдельного индивида от исторически сформированных и глубоко интериоризированных основ общественной культуры, традиций, религии, государственно-правового строя и противопоставил личность и общество, личность и государство, и, как следствие такого фундаментального противопоставления, личность перестала доверять публичной государственной власти, позитивному правопорядку — они перестали являться органичными частями внутреннего мировосприятия индивида, а стали внешними, сугубо принудительными силами, которые необходимо было уравновесить, сдерживая центростремительные тенденции в государственной политике (принцип разделения властей, система «сдержек и противовесов»), поставить под постоянный неусыпный контроль (разнообразные государственные и общественные контрольно-надзорные организации), противопоставить им механический «агрегат» индивидуальных воль, институционально объединенных на базе общности интересов (гражданское общество), сформировать юридические гарантии сохранения «ego» индивида (конституции, естественные и неотчуждаемые права и свободы (слова, объединений, совести, частной жизни и т.д.), омбудсманы, конституционная, административная юстиция и др.).
(7) юснатуралистические концепции в Европе Нового времени носят светский, а не религиозный характер — потому как источником естественного права считается уже не Бог, а природная данность, над которой не властен даже Бог (соответственно изменяется и соотношение светской и религиозной власти в государстве). Естественное для представителей классического юснатурализма XVII-XVIIIвв. – прежде всего рациональное, несверхъестественное.
«Постепенно в XVIIв. и в XVIIIв. школа естественного права возобладает над доктриной. Она произведет секуляризацию средневековых точек зрения. Идея естественного порядка, созданного по желанию Бога, отойдет на задний план, в то время как станет утверждаться идея социального порядка, учрежденного в соответствии с возможностями человека. Право перестало быть естественным даром Бога и превратилось, главным образом, в творение разума», — пишет известный французский антрополог права Н. Рулан.
Для того чтобы у читателя не создавалось упрощенного взгляда на эволюцию естественно-правовых воззрений, который зачастую формируется путем противопоставлений и нежелания или неспособности видеть социокультурный контекст в его динамическом срезе, важно отметить, что переход от Бога к разумной природе как источнику естественного права происходил не скачкообразно, не революционно, а постепенно, эволюционно.
«Новоевропейская личность действует исходя из рационалистических соображений и собственных потребностей, на Бога она сначала только поглядывает, затем перестает замечать его вообще». «Гроций, Пуфендорф, Лейбниц и великие испанские юристы-рационалисты естественного права, как, например, Суарес и Виттория, были христианами, веровавшими в факт откровения. Для них не существовало вопроса об освобождении человеческого разума от божественной воли Создателя вне того, чтобы освобождение от христианской морали было бы обосновано стремлением создать имевшую самостоятельную ценность идею об обществе», — пишет Э. Аннерс. У одного из предшественников Г. Гроция К. Лагуса (труд издан в 1543г.) первичное естественное право основывается на природе человека, а вторичное естественное право — это божественное право; у Й. Ольдердорпа (труд издан в 1539г.) хотя естественное право и основывается на природе человека, но в силу грехопадения человек не может сам познать естественное право, и его основы даются человечеству в десяти заповедях; Винклер (труд издан в 1615г.) одновременно признает и то, что естественное право не может быть изменено Богом, и то, что оно само есть Бог; Г. Гроций (труд издан в 1625г.) хотя и не противопоставляет естественное право Богу, но в то же время приводит суждение в качестве reductio ad absurdum, что естественное право существовало даже в том случае, если бы Бога не было; Т. Гоббс (труды изданы в 1642 и 1651гг.) и С. Пуфендорф (труды изданы в 1672 и 1673гг.) полностью отходят от теологических основ и признают лишь рациональные (С. Пуфендорф, Ж.-Ж. Руссо) или эмпирические (Т. Гоббс, Дж. Локк) основания естественного права, а Х. Томазий (1655—1728) и Х. Вольф (1679—1754) уже целенаправленно отторгают какую-либо моральную теологию и разрабатывают секуляризированное естественное право, основанное на рационалистической методологии математических наук. (См.: Коркунов Н.М. Указ. соч. С. 147–148; Аннерс Э. Указ. соч. С. 226—227.)
(8) в отличие от античных естественно-правовых воззрений, юснатуралистические концепции Нового времени основывают естественное право не на всей природе, единой для всего живого (как это делали стоики, Гай, Ульпиан),а лишь на природе человека — здесь чувствуется непосредственное влияние теологических представлений Средневековья о человеке как существе, возвышающимся над всем миром живого, созданном по образу и подобию Бога, наделенном, в отличие от других живых существ, свободой воли и разумом (антропоцентризм);
(9) в отличие от естественно-правовых взглядов древних римлян, юснатуралистические концепции представителей Нового времени отказываются от изучения положительного права и истории права в целом в пользу полной свободы исследований; положительное право изначально воспринималось как несовершенное, несправедливое, потому и не заслуживающее какого-либо внимания, а иcтория права для эпохи Нового времени — это неизбежная встреча со Средневековьем, которое ассоциировалось с оковами на разуме исследователя, а потому к истории и догме права в Новое время совершенно не обращались — вплоть до появления в первой четверти XIXв. немецкой исторической школы. Единственным объектом юридических исследований и образования в эпоху Нового времени является естественное, идеальное право, оторванное от действовавших в то время обычаев, от судебной практики, от процесса создания государством позитивного права — предмет юридических исследований был ограничен философией права.
Нет комментариев