Владимир Шлыков → БАСТРЫКИНА А.И. СИЛЬНО ВОЛНУЕТ, ЧТО СУДЬБА ПОТЕРПЕВШИХ ПРЕССУ НЕ ВОЛНУЕТ
Бастрыкин А.И. (www.soprotivlenie.org/?id=56&cid=349&t=v): «Мне каждый день пресс-служба дает обзор российской прессы, телевидения и электронных средств массовой информации. Чья судьба больше всего интересует наших журналистов? Угадайте с трех раз. Ну конечно, обвиняемых и подсудимых. И гораздо реже, а это отражение общественного сознания, волнует наши средства массовой информации судьба потерпевших. Вот вчера показали ужасающий сюжет, когда водитель автомашины выбросил девятилетнего мальчика, как бревно, из-под колес. Этот сюжет показали. А сколько не показывают того, что знает следственный комитет в отношении потерпевших — это, вы знаете, лучше даже, наверное, и не показывать.»
Несомненно, зачем такое показывать. Лучше показывать как СКР бойко, с лютой классовой ненавистью реализует избирательный для Святой Руси принцип неотвратимости наказания в отношении Навального, Удальцова, Развозжаева и других, посмевших замахнуться на свято награбленное. А Вас, Александр Иванович, судьба потерпевших сильно волнует? Вы, имеющий свободный доступ к прессе, много на эту тему говорили? Увы, слово потерпевший в Ваших пламенных речах что-то ранее не употреблялось.
Однако было бы не справедливым сказать, что Вас, власть имущих, проблема уличной преступности совсем не волнует. Конечно, все эти обладатели авто с мигалками над «кумполом» хоть и не часто сталкиваются с проявлениями данной нам в ощущениях объективной реальностью в виде зуботычины в темном переулке, столь привычными для простого гражданина, тем не менее где-то в глубине своей вполне интеллигентной души не могут поддерживать такие отвратительные и низменные виды преступлений как разбой, грабеж, убийство и другие виды корыстных и не только, но абсолютно насильственных преступлений. Тем более вполне понимают, что если не их самих, то их близких или дальних родственников беда вполне может коснуться.
Бастрыкин А.И.: «Но мы с вами люди, от которых зависит и государственная политика. Поэтому я думаю, что первое, с чего надо бы начать в сфере государственной политики — все-таки установить баланс, соотношение прав, интересов тех, кто совершил преступление. Мы говорим не только об осужденных, конечно. И не ставим под сомнение презумпцию невиновности. Но все-таки баланс тех, кто преступил закон, кто лишил человека жизни, кто нанес вред здоровью, кто лишил детей своих родителей, а родителей — своих детей, с теми, кто от этого пострадал — а вот баланс в этом отношении явно и сильно нарушен. Правовое государство, я в этом убежден, то государство, которое этот баланс очень четко чувствует и регулирует. Если оно этого не делает, то сами люди — у нас есть такие примеры — объединяются в более или менее организованные массы и выходят на улицы. Пример — Благовещенск. Когда и наши следственные работники, и работники милиции не приняли оперативных мер к изоляции человека, совершившего насилие в отношении малолетних детей, и едва не был человек растерзан толпой возмущенных людей. Если мы этот вопрос не будем рассматривать и решать в сфере государственных интересов, политика компетенции, за нас это будет делать народ. Второе, на что я бы хотел обратить внимание в этом плане — мы должны посмотреть на международные стандарты. У нас почему-то все внимание, опять же, к международным стандартам в области прав осужденных и подозреваемых и обвиняемых. Я с интересом два года назад узнал для себя, что мы, оказывается, являемся участниками 11 международно-правовых актов в сфере защиты прав потерпевших. Я преподаватель, но я как-то — вот такое открытие для себя сделал. А мы-то знаем о том, что мы обязаны, оказывается? И в плане международного права. Давайте посмотрим внимательно эти документы. Что мы ратифицировали, что мы не ратифицировали, что мы подписали, о чем там говорится. И в каком плане наше государство и правовая политика будут в этом вопросе развиваться. Когда я пролистал эти документы — я понял, что мы почти никак в этом плане не продвигаемся. Я вас возвращаю к еще одной теме, что мы сделали, чтобы число убитых детей у вас сократилось?«
Ведь все понимает, что власть реагирует только на угрозу бунта! И красиво излагает! Читаешь, слеза прошибает. Только сделать ничего не может этот великий человек, от которого зависит государственная политика. Потому что профильное образование другое — с уклоном на защиту прав криминала, да и классовые интересы другой направленности. Ведь не зря же долгие годы интересовался, не дай бог что-нибудь пропустить, и стремился изучить опыт применения международных стандартов защиты прав преступников. Эта распашонка как-никак ближе к телу.
И хотелось бы формально закрепить свои сословные привилегии в нормах права. Что б, если меня кто тронет, — в тюрьму с неотвратимостью. А остальные «рабы на галерах» пусть сами кто как может отбивается. Меньше мыслей будет о бунте. Однако в столь вопиюще демократичное время перехода к постиндустриальному обществу «господа» открыто не могут позволить себе провозгласить и закрепить в нормах права свои сословные привилегии. Оно, право, к их глубокому несчастью, остается формально универсальным. И поэтому в одной компании с беловоротничковыми финансово-экономическими преступниками, прикрытыми от уголовной ответственности чем-то вроде дипломатическим иммунитетом, оказывается и многочисленное мерзопакостное сообщество разного рода «мокрушников», вымогателей, воров и грабителей. И в этом состоит формально неразрешимое противоречие.
Тем не менее, и это противоречие в принципе, если напрячь изнеженные безумным материальным потреблением мозги, разрешимо. Для этого лишь нужно расширить права свои и так называемых блюстителей закона до таких пределов, которые «на фене» называются беспределом. Иными словами наделить их законным правом на беззаконие с абсолютной презумпцией невиновности и освобождением от малейшей вероятности уголовной ответственности. А дальше остается использовать властные полномочия или так называемый административный ресурс в сфере правоприменения в нужном для себя направлении. Вот это все в смутные годы с успехом втихую и было сделано, пока население как очумелое боролось за выживание и еще не стало на путь превращения в гражданское общество.
Причем проделано все было вполне грамотно, и идеологически обосновано было заботой о правах человека, да не простого, а романтика, «джентельмена удачи», живущего по принципу: украл, выпил, в тюрьму. В итоге, преступность и криминализация жизни захлестывает страну. По-сути в настоящее время мы живем «на зоне», только очень большой. С порядками, которые нам диктуют «конкретные пацаны» со своеобразной формой общественного сознания, которая называется «по понятиям».
www.echo.msk.ru/blog/shlykovvladimir/1058621-echo/
Несомненно, зачем такое показывать. Лучше показывать как СКР бойко, с лютой классовой ненавистью реализует избирательный для Святой Руси принцип неотвратимости наказания в отношении Навального, Удальцова, Развозжаева и других, посмевших замахнуться на свято награбленное. А Вас, Александр Иванович, судьба потерпевших сильно волнует? Вы, имеющий свободный доступ к прессе, много на эту тему говорили? Увы, слово потерпевший в Ваших пламенных речах что-то ранее не употреблялось.
Однако было бы не справедливым сказать, что Вас, власть имущих, проблема уличной преступности совсем не волнует. Конечно, все эти обладатели авто с мигалками над «кумполом» хоть и не часто сталкиваются с проявлениями данной нам в ощущениях объективной реальностью в виде зуботычины в темном переулке, столь привычными для простого гражданина, тем не менее где-то в глубине своей вполне интеллигентной души не могут поддерживать такие отвратительные и низменные виды преступлений как разбой, грабеж, убийство и другие виды корыстных и не только, но абсолютно насильственных преступлений. Тем более вполне понимают, что если не их самих, то их близких или дальних родственников беда вполне может коснуться.
Бастрыкин А.И.: «Но мы с вами люди, от которых зависит и государственная политика. Поэтому я думаю, что первое, с чего надо бы начать в сфере государственной политики — все-таки установить баланс, соотношение прав, интересов тех, кто совершил преступление. Мы говорим не только об осужденных, конечно. И не ставим под сомнение презумпцию невиновности. Но все-таки баланс тех, кто преступил закон, кто лишил человека жизни, кто нанес вред здоровью, кто лишил детей своих родителей, а родителей — своих детей, с теми, кто от этого пострадал — а вот баланс в этом отношении явно и сильно нарушен. Правовое государство, я в этом убежден, то государство, которое этот баланс очень четко чувствует и регулирует. Если оно этого не делает, то сами люди — у нас есть такие примеры — объединяются в более или менее организованные массы и выходят на улицы. Пример — Благовещенск. Когда и наши следственные работники, и работники милиции не приняли оперативных мер к изоляции человека, совершившего насилие в отношении малолетних детей, и едва не был человек растерзан толпой возмущенных людей. Если мы этот вопрос не будем рассматривать и решать в сфере государственных интересов, политика компетенции, за нас это будет делать народ. Второе, на что я бы хотел обратить внимание в этом плане — мы должны посмотреть на международные стандарты. У нас почему-то все внимание, опять же, к международным стандартам в области прав осужденных и подозреваемых и обвиняемых. Я с интересом два года назад узнал для себя, что мы, оказывается, являемся участниками 11 международно-правовых актов в сфере защиты прав потерпевших. Я преподаватель, но я как-то — вот такое открытие для себя сделал. А мы-то знаем о том, что мы обязаны, оказывается? И в плане международного права. Давайте посмотрим внимательно эти документы. Что мы ратифицировали, что мы не ратифицировали, что мы подписали, о чем там говорится. И в каком плане наше государство и правовая политика будут в этом вопросе развиваться. Когда я пролистал эти документы — я понял, что мы почти никак в этом плане не продвигаемся. Я вас возвращаю к еще одной теме, что мы сделали, чтобы число убитых детей у вас сократилось?«
Ведь все понимает, что власть реагирует только на угрозу бунта! И красиво излагает! Читаешь, слеза прошибает. Только сделать ничего не может этот великий человек, от которого зависит государственная политика. Потому что профильное образование другое — с уклоном на защиту прав криминала, да и классовые интересы другой направленности. Ведь не зря же долгие годы интересовался, не дай бог что-нибудь пропустить, и стремился изучить опыт применения международных стандартов защиты прав преступников. Эта распашонка как-никак ближе к телу.
И хотелось бы формально закрепить свои сословные привилегии в нормах права. Что б, если меня кто тронет, — в тюрьму с неотвратимостью. А остальные «рабы на галерах» пусть сами кто как может отбивается. Меньше мыслей будет о бунте. Однако в столь вопиюще демократичное время перехода к постиндустриальному обществу «господа» открыто не могут позволить себе провозгласить и закрепить в нормах права свои сословные привилегии. Оно, право, к их глубокому несчастью, остается формально универсальным. И поэтому в одной компании с беловоротничковыми финансово-экономическими преступниками, прикрытыми от уголовной ответственности чем-то вроде дипломатическим иммунитетом, оказывается и многочисленное мерзопакостное сообщество разного рода «мокрушников», вымогателей, воров и грабителей. И в этом состоит формально неразрешимое противоречие.
Тем не менее, и это противоречие в принципе, если напрячь изнеженные безумным материальным потреблением мозги, разрешимо. Для этого лишь нужно расширить права свои и так называемых блюстителей закона до таких пределов, которые «на фене» называются беспределом. Иными словами наделить их законным правом на беззаконие с абсолютной презумпцией невиновности и освобождением от малейшей вероятности уголовной ответственности. А дальше остается использовать властные полномочия или так называемый административный ресурс в сфере правоприменения в нужном для себя направлении. Вот это все в смутные годы с успехом втихую и было сделано, пока население как очумелое боролось за выживание и еще не стало на путь превращения в гражданское общество.
Причем проделано все было вполне грамотно, и идеологически обосновано было заботой о правах человека, да не простого, а романтика, «джентельмена удачи», живущего по принципу: украл, выпил, в тюрьму. В итоге, преступность и криминализация жизни захлестывает страну. По-сути в настоящее время мы живем «на зоне», только очень большой. С порядками, которые нам диктуют «конкретные пацаны» со своеобразной формой общественного сознания, которая называется «по понятиям».
www.echo.msk.ru/blog/shlykovvladimir/1058621-echo/
Не пойму, например, чем вам дорог Развозжаев и иже с ним, готовый, как Ленин, принимать деньги из-за рубежа для организации беспорядков. Политик, швыряющий камни в полицейских, уже не политик, а уголовник.