Антон Коновалов → С чего начинается Родина?
Судья Родина Татьяна Сергеевна. Как-то символично очень… Родина… Я для себя свою Родину неумолимо утрачивал. А тут ещё эта Родина. Это насмешка? Ещё одно неправосудное решение, окончательно приближающее отца к восьми годам тюрьмы, а нас к нищете должна вынести судья с фамилией Родина? В общем, ничего хорошего я не ожидал в том процессе. Но её глаза я увидел сразу: они были глубокие и умные. С первого судебного заседания я понял: даже если она откажет в нашей жалобе (а там и говорить было не о чем, за нас закон), значит, ей так приказали, это не она сама. Нужно отдать должное, вся коллегия судей, рассмотревшая жалобу, производила положительное впечатление, толковые юристы.
Я когда в школе учился, в девятом классе, очень Россию любил. Помню, как непримиримые противники из НАТО бомбили Белград весной 1999 года. Мы, подростки, заряженные оптимизмом и обворожительной любовью к своей стране, и видя, как страдает братский народ от пушек врагов, решили тогда объявить свою вендетту псевдодемократам, несшим права и свободы на кончике пулемётного дула. Для начала договорились растоптать и ещё как-нибудь гнусно, но обязательно публично поглумиться над ненавистным американским «звёздно-полосатым» флагом (подростки… гормоны...) Слава Богу, хватило ума не воплощать этой сомнительной идеи в жизнь. Как и прочих подобных.
Но мы ведь болели за Россию душой, переживали её бурную демократическую «половозрелость» 90-х годов XX века. Тот год был крайне сложным для всей страны. Политики в Кремле никак не могли найти замену престарелому Ельцину: новых премьер-министров (тогда появилось слово «преемников») демонстрировали чуть ли не каждый месяц. Но «женитьба» всё откладывалась. Кириенко (скандально «ушедший осенью 1998-го), Черномырдин (пусть даже и.о.) Примаков, Степашин, Путин…
Того Путина хорошо помню. Он был олицетворением духа нового времени, воплощением мечты граждан великой страны, уставших от аппаратных войн между «кремлёвскими пенсионерами». Молодой, подтянутый, бодрый. Да ещё и не из «Семьи» (всё же ВВП умело дистанцировался от своих покровителей). Народ с приступами ликования воспринимал новые перлы молодого политика, всё активнее принимавшего рычаги управления страной в свои руки. «Мочить в сортирах» и «раздувать политические жабры» – не побоюсь этого выражения, Путина хотели: много, всего и сразу. Великий народ хотел возродить великую державу.
Ещё я очень любил историю и с особым упоением изучал социальные потрясения в Истории государства Российского в XIX-начале XX веков: от декабристов до коммунистов. Меня безумно увлекали рассказы и документы, пропитанные революционной романтикой, государственными интригами, борьбой русского народа и прочими атрибутами тех неспокойных дней. И мне часто было грустно: эти дни ушли навсегда, сейчас всё спокойно и стабильно, никаких войн и потрясений не будет в ближайшие …ста лет.
Нет, не подумайте, что мне нужны революции (как в анекдоте: чувак, я за базар отвечаю, мой козлик тоже войны не хочет). Просто хотелось испытать те же чувства, ту же борьбу: за свою страну, за её народ, за её величие. Ведь красные ли, белые (хоть зелёные) – в своей борьбе они вряд ли они преследовали цели только личной наживы. Им ведь (каждому со своей колокольни) хотелось воплотить правильные идеи и привести Россию к господству и могуществу, вернуть влияние и мощь. Каждый понимал необходимость реформ.
Борьбу я, впрочем, испытал… И сопутствующие чувства тоже. Вместо истории и, соответственно, юриспруденции, выбрал инженерную специальность. Экономика в повестке дня тоже не значилась («мужик должен возиться с железяками»). Хотя экономику я потом в институте в качестве второго образования всё же изучил. А вот юридического образования не стал получать. А стоило бы.
Пока учился в университете, погрузился в профессию: уже хотелось заниматься наукой, развивать полёт инженерной мысли, возиться с железяками, короче. Но Россию не переставал любить. Хотя после первого приговора Ходорковскому стал задумываться и понимать: нет, что-то идёт не совсем так. Но помпезность политической жизни, рост доходов в обществе, «признание» международными спортивными и валютными учреждениями моей любимой России заставляло меня думать: кнопки управления страной в надёжных руках, мы идём правильным путём. Конечно, я не видел внутренностей – не давала скорлупа. Да и что греха таить: мало, кто из думающего и активного населения хотел пробивать скорлупу при цене за баррель нефти в полторы сотни долларов. Мне казалось, что при таких сверхдоходах могут быть реализованы самые нелепые, самые фантастические проекты – настоящие прожекты, на всё денег хватит. Страна победившего капитализма!
Моя семья гиперактивная. И, главное, бесстрашная она. Меня с детства учили любить семью – ведь в семье самые близкие люди. И ещё учили принимать решения. Правильные или нет – научит жизнь, а принимать решения нужно, причём самому. Меня не заставляли ходить в музыкальную школу или на танцы. Но я ходил и туда, и туда. Полюбил футбол – пожалуйста, занимайся футболом. Нет, я не был брошен, я был, как раз, воспитан. Советовать – да, это всегда пожалуйста, но решения – все самостоятельно. Окончить институт по специальности «разработка нефтяных и газовых месторождений» меня, кстати, тоже не заставляли: у нас не сырьевая династия. И, как нынче модно говорить, «вариантов» в угольной промышленности больше было бы, получи я диплом горного инженера. Но я выбрал другое. Отчасти, заразившись историями небывалых карьерных взлётов первых сырьевых магнатов новой России. Много я там понимал: «приватизация», «залоговые аукционы»… – где нефть, там деньги и карьера, думал я.
Карьера карьерой, а семейный бизнес шёл. Он двигался по законам времени и жанра. Обычный, ничем не примечательный бизнес. Я лишь периодически в него окунался – практика по второму, экономическому образованию. Но наука, карьера, амбиции – я решил доказать, что моя цель будет достигнута, а бизнес родителей не пропадёт и без меня. Не напрасно же я получал своё инженерное образование. Тем более, в моей России, которую я любил, всё складывалось прекрасно для бизнеса: инвестиции, Олимпиада в Сочи (помню, как радостно кричал, увидев в руках Жака Рогге табличку «SOCHI 2014»), интеграция в мировое сообщество. Улыбки на первых лицах «двуглавого» государства и оглушительный успех «Единой России» не оставляли места для альтернативного мышления: да, и Россия победит, и мы, её граждане, добьёмся своего. Ведь мы же – единое целое: мы её народ, а она наша страна.
Всё случилось внезапно. Сначала родители именовали это «проблемами». Да и мало ли их, таких проблем в бизнесе бывает: в шальные «девяностые» вообще отстреливали предпринимателей, так что все проблемы «нулевых» – это цветочки по сравнению с теми проблемами. Так думали не мы одни. И на то были причины: IPO, бизнес-планы и инвестпроекты всё же имеют мало общего с протоколами, допросами и обысками. Но вскоре эти «проблемы» стали, собственно, самой жизнью. В начале 2009-го мы познакомились со словом «рейдерство», но всё же отказывались верить в эти «страшилки»: мол, к вам придут следователи, упекут на восемь лет в Лефортово, отнимут всё. «У кого-то, может, так и бывает. Значит сами виноваты. У нас так не будет», – думала наша семья тогда. Зря, врага нужно просчитывать хотя бы на шаг. А мы расслабленно участвовали в арбитражах…
Стремительное развитие событий, порой, даже не оставляло времени остановиться и изучить все стороны любого эпизода. Решения требовали молниеносной реакции. Иначе могло быть так, что в скором будущем появится очень много времени. Правда, не совсем свободного. Первую невнятную попытку ареста отца я очень хорошо помню, и, пожалуй, буду помнить всегда. Тот мамин звонок мне на работу до сих пор стоит гулом в ушах: «Приезжай… папу забрали!» Дальше слёзы, всхлипывания и какие-то слова о «них», которые задержали отца прямо возле офиса. Ещё навсегда запомню коридор в райсуде, в котором я ждал вердикта по его мере пресечения. Я сидел около двух часов на одном месте, пока за закрытой дверью судья, следователь и прокурор искали причины общественной опасности моего отца, который тоже был там, только отгорожен от остальных металлической решёткой. Перед глазами текла жизнь: вот он повёз нашу семью на море, вот он взял меня на рыбалку, а вот мы жарим шашлыки на даче. Глупо? Безысходно как-то. Включается разум, который твердит: смотри, это черта, всё ли ты успел сказать и сделать, что хотел? Папу судья отказался брать под стражу, следователь метал молнии, а мы пошли домой…
Потом уже начались все эти «171-е» и «160-е» – следствие извращалось не по-детски. Как может (вполне обоснованно) подумать случайный прохожий: да какой же это предприниматель – минимум, «чикатило в экономике»! Не хочу описывать тонкостей, для них ещё будет время. Скажу так: отчаяние приходило раз за разом, казалось, что это всё кошмарный сон, который когда-нибудь закончится. Мы отказывались верить, что события с нами происходят наяву. Ведь это же наша любимая Россия! В ней такого беспредела быть не может: нет-нет, граждане, уважаемые, вы что-то напутали. Просто Президент и Премьер ещё не обо всём знают – они, как узнают, точно наведут порядок. Ведь мы же, народ, российские граждане – и есть Россия. А все эти мошенники и коррупционеры будут наказаны. Точно будут наказаны. Просто нужно достучаться до Президента и Премьера.
Стучаться, как и думать так, мы перестали 30 августа 2010 года, когда тот же Ленинский райсуд Краснодара всё же изменил отцу меру пресечения, взяв его под стражу прямо в зале суда, куда он пришёл под подпиской. Это, кстати, было второе предварительное заседание – в первом суд почему-то оставил ему подписку. В ответ на наше отчаянное негодование: «Так нельзя же «экономических» под стражу до приговора! Президент ведь запретил…» судейские и прокурорские лица покрывались снисходительно-пренебрежительной улыбкой: «Ваш Президент в Москве, туда и езжайте. А мы здесь, на местах, сами разберёмся». Вот и я начал разбираться в том, что же в нашей стране происходят, как объяснить эти процессы? Допустим, хозяйственный спор, пусть даже более серьёзный, чем обычные «проблемы», но ведь не в СИЗО он должен решаться! Где же та Россия, та Родина, которую я знал тогда, в 15 лет? И с чего она теперь начинается? Эйфория улетучилась, остался сухой осадок: всё, не было больше «головокружения от успехов».
Дальше была уже непримиримая борьба, схватка за выживание, в которой изначально не было компромиссов: таковы заданные условия. И в ходе этой борьбы всё меньше хотелось гордиться цветами родного «триколора», всё противнее становились слащавые завывания нашими выдающимися (с учётом Ванкувера-2010) спортсменами строчек «державного» гимна, всё негативнее воспринимались «победы» России на политической международной арене. Даже традиционный новогодний фельетон «О том, как Газпром газ соседям по СНГ продавал» больше не воспринимался как что-то решительно храброе и ответственное, преисполненное «интересами нашего государства». Напротив: стыд и страх. От осознания грядущего. Как же несправедливы мы были с НАТО, тогда в 1999-м… Нет, их, безусловно, нельзя оправдать за бомбёжку Центральной Европы в конце XX века. Просто не нам судить. Потому что наши пулемёты в августе 2008-го тоже несли в микрореспублики Закавказья исключительно мир, добро и независимость (слово-то какое политики употребляют).
Так уж пришлось, что «кошмарное» уголовное преследование в истории отъёма семейного бизнеса было неразрывно связано с арбитражными процессами вокруг спора о правах собственности на предприятие. После «беспредельного» решения судьи Ольги Игнатьевой в нижегородском арбитраже (первая инстанция), отказавшего родителям в восстановлении прав собственности, «заказное» уголовное дело против отца быстро передали в суд. Там же его и арестовали. Дальше была призрачная апелляция в арбитраже, без надежды на отмену решения. Более того, от недоверия и тотального предательства вокруг не осталось юристов. Мне пришлось ехать во Владимир самому. Помню эти довольные лица представителей наших т.н. «оппонентов», которые, должно быть, мысленно уже были далеко от Центральной России – где-нибудь в Тайланде или Марокко. Гонорары грели их сознание. Вышло всё, как будто в остросюжетном боевике: я один, а их сразу четверо, причём я спасаю мир (по крайней мере, свой, семейный).
Судья Родина Татьяна Сергеевна. Как-то символично очень… Родина… Я для себя свою Родину неумолимо утрачивал. А тут ещё эта Родина. Это насмешка? Ещё одно неправосудное решение, окончательно приближающее отца к восьми годам тюрьмы, а нас к нищете должна вынести судья с фамилией Родина? В общем, ничего хорошего я не ожидал в том процессе. Но её глаза я увидел сразу: они были глубокие и умные. С первого судебного заседания я понял: даже если она откажет в нашей жалобе (а там и говорить было не о чем, за нас закон), значит, ей так приказали, это не она сама. Нужно отдать должное, вся коллегия судей, рассмотревшая жалобу, производила положительное впечатление, толковые юристы.
Суд длился почти десять месяцев, ощущения похожи на те, что испытываешь, сидя на вулкане (хотя я на них ни разу не сидел). Отца вскоре выпустили из СИЗО, и вообще в уголовной плоскости дела пошли получше, наметился прорыв. Но все ждали: следствие, прокуратура и мошенники. Ждали решения Родиной, ведь оно должно было окончательно расставить всех по своим сторонам. В зависимости от тюремного забора. Много было интересных нюансов за время этого исторического апелляционного разбирательства, но сейчас не о них речь. О них я ещё обязательно расскажу, а теперь о главном.
23 марта 2011 года мы (уже с адвокатом) приехали на очередное заседание. Причём, надеялись, что удастся его отложить (боялись решения по этому делу), заявили пачку ходатайств. Судебная коллеги во главе с судьёй Родиной даже не удалялась из зала суда – все ходатайства были рассмотрены, «посовещавшись на месте». Результат один: отклонить. «Торопятся… Что-то снова придумали», – решил я. Суд заслушал всех представителей, изучил документы в деле, дал слово в прениях. Наконец, объявил о рассмотрении дела завершённым и удалился в совещательную комнату для принятия своего постановления.
В зале остались, помимо нас и юристов другой стороны, ещё журналисты, приставы и слушатели (студенты на практике). Стоял негромкий гул, все что-то обсуждали. Я ушёл от них всех, никого не слышал: в голове возник какой-то тревожный и приятный одновременно звон. Снова много вспоминал. И хотя понимал, что это арбитражный суд, и никого сегодня не арестуют, даже если мы проиграем, всё-таки была дикая напряжённость. Открылась дверь, и из совещательной комнаты вышли судьи…
Оглашение судебных актов в арбитражных судах второй и следующих инстанций – процедура довольно стандартная. После слова «постановил» следуют атрибуты судебного акта (название суда первой инстанции, номер дела и дата), а затем фраза «отменить» или «оставить без изменения». Родина читала быстро, но отчётливо, перед прочтением ею условленного места я затаил дыхание… «Решение арбитражного суда… бла-бла-бла… по делу номер… бла-бла-бла… от двадцатого… бла-бла-бла… отменить, а апелляционную жалобу удовлетворить». У меня почти задрожали колени!
Своим постановлением судья Родина и её коллеги, по сути, изменили сложившуюся процедуру отъёма собственности: уголовное дело – обыск – выемка – арест прежнего владельца – арбитражное решение – новые владельцы – приговор суда – срок для прежнего. Она пошла наперекор, хотя понимала, что наши т.н. «оппоненты» тоже «не лаптем щи хлебают», как говорят у нас в станицах. Теперь выходило так, что уголовное дело разрушено, все коррупционные связи мошенников рассыпаны, а стена фальши и лжи, старательно возводимая ими, полностью развалена. Да, это было непрогнозируемое решение, хотя мы всегда верили в торжество справедливости и закона.
Вот тогда, услышав финальную формулировку судебного акта по самому важному судебному делу в моей жизни (по крайней мере, на данный момент), я снова подумал о ней, о России. Ведь выходит, что не всё так безнадёжно. Оказывается, есть в ней ещё слой тех совестливых, болеющих за неё же граждан, которые ни за какие коврижки не возьмут грех на душу. Даже несмотря на уверения, что «всё схвачено» и «ничего не бойся». Этот слой – это и есть Россия сегодня. Эти люди (а они не только судьи – и учёные, и медики, и торговцы, даже политики и чиновники, как ни странно) заставляют верить в свою страну, хоть это делать мучительно сложно. Так с чего же начинается Родина? Я думаю, что с таких граждан России, как судья Родина.
Я когда в школе учился, в девятом классе, очень Россию любил. Помню, как непримиримые противники из НАТО бомбили Белград весной 1999 года. Мы, подростки, заряженные оптимизмом и обворожительной любовью к своей стране, и видя, как страдает братский народ от пушек врагов, решили тогда объявить свою вендетту псевдодемократам, несшим права и свободы на кончике пулемётного дула. Для начала договорились растоптать и ещё как-нибудь гнусно, но обязательно публично поглумиться над ненавистным американским «звёздно-полосатым» флагом (подростки… гормоны...) Слава Богу, хватило ума не воплощать этой сомнительной идеи в жизнь. Как и прочих подобных.
Но мы ведь болели за Россию душой, переживали её бурную демократическую «половозрелость» 90-х годов XX века. Тот год был крайне сложным для всей страны. Политики в Кремле никак не могли найти замену престарелому Ельцину: новых премьер-министров (тогда появилось слово «преемников») демонстрировали чуть ли не каждый месяц. Но «женитьба» всё откладывалась. Кириенко (скандально «ушедший осенью 1998-го), Черномырдин (пусть даже и.о.) Примаков, Степашин, Путин…
Того Путина хорошо помню. Он был олицетворением духа нового времени, воплощением мечты граждан великой страны, уставших от аппаратных войн между «кремлёвскими пенсионерами». Молодой, подтянутый, бодрый. Да ещё и не из «Семьи» (всё же ВВП умело дистанцировался от своих покровителей). Народ с приступами ликования воспринимал новые перлы молодого политика, всё активнее принимавшего рычаги управления страной в свои руки. «Мочить в сортирах» и «раздувать политические жабры» – не побоюсь этого выражения, Путина хотели: много, всего и сразу. Великий народ хотел возродить великую державу.
Ещё я очень любил историю и с особым упоением изучал социальные потрясения в Истории государства Российского в XIX-начале XX веков: от декабристов до коммунистов. Меня безумно увлекали рассказы и документы, пропитанные революционной романтикой, государственными интригами, борьбой русского народа и прочими атрибутами тех неспокойных дней. И мне часто было грустно: эти дни ушли навсегда, сейчас всё спокойно и стабильно, никаких войн и потрясений не будет в ближайшие …ста лет.
Нет, не подумайте, что мне нужны революции (как в анекдоте: чувак, я за базар отвечаю, мой козлик тоже войны не хочет). Просто хотелось испытать те же чувства, ту же борьбу: за свою страну, за её народ, за её величие. Ведь красные ли, белые (хоть зелёные) – в своей борьбе они вряд ли они преследовали цели только личной наживы. Им ведь (каждому со своей колокольни) хотелось воплотить правильные идеи и привести Россию к господству и могуществу, вернуть влияние и мощь. Каждый понимал необходимость реформ.
Борьбу я, впрочем, испытал… И сопутствующие чувства тоже. Вместо истории и, соответственно, юриспруденции, выбрал инженерную специальность. Экономика в повестке дня тоже не значилась («мужик должен возиться с железяками»). Хотя экономику я потом в институте в качестве второго образования всё же изучил. А вот юридического образования не стал получать. А стоило бы.
Пока учился в университете, погрузился в профессию: уже хотелось заниматься наукой, развивать полёт инженерной мысли, возиться с железяками, короче. Но Россию не переставал любить. Хотя после первого приговора Ходорковскому стал задумываться и понимать: нет, что-то идёт не совсем так. Но помпезность политической жизни, рост доходов в обществе, «признание» международными спортивными и валютными учреждениями моей любимой России заставляло меня думать: кнопки управления страной в надёжных руках, мы идём правильным путём. Конечно, я не видел внутренностей – не давала скорлупа. Да и что греха таить: мало, кто из думающего и активного населения хотел пробивать скорлупу при цене за баррель нефти в полторы сотни долларов. Мне казалось, что при таких сверхдоходах могут быть реализованы самые нелепые, самые фантастические проекты – настоящие прожекты, на всё денег хватит. Страна победившего капитализма!
Моя семья гиперактивная. И, главное, бесстрашная она. Меня с детства учили любить семью – ведь в семье самые близкие люди. И ещё учили принимать решения. Правильные или нет – научит жизнь, а принимать решения нужно, причём самому. Меня не заставляли ходить в музыкальную школу или на танцы. Но я ходил и туда, и туда. Полюбил футбол – пожалуйста, занимайся футболом. Нет, я не был брошен, я был, как раз, воспитан. Советовать – да, это всегда пожалуйста, но решения – все самостоятельно. Окончить институт по специальности «разработка нефтяных и газовых месторождений» меня, кстати, тоже не заставляли: у нас не сырьевая династия. И, как нынче модно говорить, «вариантов» в угольной промышленности больше было бы, получи я диплом горного инженера. Но я выбрал другое. Отчасти, заразившись историями небывалых карьерных взлётов первых сырьевых магнатов новой России. Много я там понимал: «приватизация», «залоговые аукционы»… – где нефть, там деньги и карьера, думал я.
Карьера карьерой, а семейный бизнес шёл. Он двигался по законам времени и жанра. Обычный, ничем не примечательный бизнес. Я лишь периодически в него окунался – практика по второму, экономическому образованию. Но наука, карьера, амбиции – я решил доказать, что моя цель будет достигнута, а бизнес родителей не пропадёт и без меня. Не напрасно же я получал своё инженерное образование. Тем более, в моей России, которую я любил, всё складывалось прекрасно для бизнеса: инвестиции, Олимпиада в Сочи (помню, как радостно кричал, увидев в руках Жака Рогге табличку «SOCHI 2014»), интеграция в мировое сообщество. Улыбки на первых лицах «двуглавого» государства и оглушительный успех «Единой России» не оставляли места для альтернативного мышления: да, и Россия победит, и мы, её граждане, добьёмся своего. Ведь мы же – единое целое: мы её народ, а она наша страна.
Всё случилось внезапно. Сначала родители именовали это «проблемами». Да и мало ли их, таких проблем в бизнесе бывает: в шальные «девяностые» вообще отстреливали предпринимателей, так что все проблемы «нулевых» – это цветочки по сравнению с теми проблемами. Так думали не мы одни. И на то были причины: IPO, бизнес-планы и инвестпроекты всё же имеют мало общего с протоколами, допросами и обысками. Но вскоре эти «проблемы» стали, собственно, самой жизнью. В начале 2009-го мы познакомились со словом «рейдерство», но всё же отказывались верить в эти «страшилки»: мол, к вам придут следователи, упекут на восемь лет в Лефортово, отнимут всё. «У кого-то, может, так и бывает. Значит сами виноваты. У нас так не будет», – думала наша семья тогда. Зря, врага нужно просчитывать хотя бы на шаг. А мы расслабленно участвовали в арбитражах…
Стремительное развитие событий, порой, даже не оставляло времени остановиться и изучить все стороны любого эпизода. Решения требовали молниеносной реакции. Иначе могло быть так, что в скором будущем появится очень много времени. Правда, не совсем свободного. Первую невнятную попытку ареста отца я очень хорошо помню, и, пожалуй, буду помнить всегда. Тот мамин звонок мне на работу до сих пор стоит гулом в ушах: «Приезжай… папу забрали!» Дальше слёзы, всхлипывания и какие-то слова о «них», которые задержали отца прямо возле офиса. Ещё навсегда запомню коридор в райсуде, в котором я ждал вердикта по его мере пресечения. Я сидел около двух часов на одном месте, пока за закрытой дверью судья, следователь и прокурор искали причины общественной опасности моего отца, который тоже был там, только отгорожен от остальных металлической решёткой. Перед глазами текла жизнь: вот он повёз нашу семью на море, вот он взял меня на рыбалку, а вот мы жарим шашлыки на даче. Глупо? Безысходно как-то. Включается разум, который твердит: смотри, это черта, всё ли ты успел сказать и сделать, что хотел? Папу судья отказался брать под стражу, следователь метал молнии, а мы пошли домой…
Потом уже начались все эти «171-е» и «160-е» – следствие извращалось не по-детски. Как может (вполне обоснованно) подумать случайный прохожий: да какой же это предприниматель – минимум, «чикатило в экономике»! Не хочу описывать тонкостей, для них ещё будет время. Скажу так: отчаяние приходило раз за разом, казалось, что это всё кошмарный сон, который когда-нибудь закончится. Мы отказывались верить, что события с нами происходят наяву. Ведь это же наша любимая Россия! В ней такого беспредела быть не может: нет-нет, граждане, уважаемые, вы что-то напутали. Просто Президент и Премьер ещё не обо всём знают – они, как узнают, точно наведут порядок. Ведь мы же, народ, российские граждане – и есть Россия. А все эти мошенники и коррупционеры будут наказаны. Точно будут наказаны. Просто нужно достучаться до Президента и Премьера.
Стучаться, как и думать так, мы перестали 30 августа 2010 года, когда тот же Ленинский райсуд Краснодара всё же изменил отцу меру пресечения, взяв его под стражу прямо в зале суда, куда он пришёл под подпиской. Это, кстати, было второе предварительное заседание – в первом суд почему-то оставил ему подписку. В ответ на наше отчаянное негодование: «Так нельзя же «экономических» под стражу до приговора! Президент ведь запретил…» судейские и прокурорские лица покрывались снисходительно-пренебрежительной улыбкой: «Ваш Президент в Москве, туда и езжайте. А мы здесь, на местах, сами разберёмся». Вот и я начал разбираться в том, что же в нашей стране происходят, как объяснить эти процессы? Допустим, хозяйственный спор, пусть даже более серьёзный, чем обычные «проблемы», но ведь не в СИЗО он должен решаться! Где же та Россия, та Родина, которую я знал тогда, в 15 лет? И с чего она теперь начинается? Эйфория улетучилась, остался сухой осадок: всё, не было больше «головокружения от успехов».
Дальше была уже непримиримая борьба, схватка за выживание, в которой изначально не было компромиссов: таковы заданные условия. И в ходе этой борьбы всё меньше хотелось гордиться цветами родного «триколора», всё противнее становились слащавые завывания нашими выдающимися (с учётом Ванкувера-2010) спортсменами строчек «державного» гимна, всё негативнее воспринимались «победы» России на политической международной арене. Даже традиционный новогодний фельетон «О том, как Газпром газ соседям по СНГ продавал» больше не воспринимался как что-то решительно храброе и ответственное, преисполненное «интересами нашего государства». Напротив: стыд и страх. От осознания грядущего. Как же несправедливы мы были с НАТО, тогда в 1999-м… Нет, их, безусловно, нельзя оправдать за бомбёжку Центральной Европы в конце XX века. Просто не нам судить. Потому что наши пулемёты в августе 2008-го тоже несли в микрореспублики Закавказья исключительно мир, добро и независимость (слово-то какое политики употребляют).
Так уж пришлось, что «кошмарное» уголовное преследование в истории отъёма семейного бизнеса было неразрывно связано с арбитражными процессами вокруг спора о правах собственности на предприятие. После «беспредельного» решения судьи Ольги Игнатьевой в нижегородском арбитраже (первая инстанция), отказавшего родителям в восстановлении прав собственности, «заказное» уголовное дело против отца быстро передали в суд. Там же его и арестовали. Дальше была призрачная апелляция в арбитраже, без надежды на отмену решения. Более того, от недоверия и тотального предательства вокруг не осталось юристов. Мне пришлось ехать во Владимир самому. Помню эти довольные лица представителей наших т.н. «оппонентов», которые, должно быть, мысленно уже были далеко от Центральной России – где-нибудь в Тайланде или Марокко. Гонорары грели их сознание. Вышло всё, как будто в остросюжетном боевике: я один, а их сразу четверо, причём я спасаю мир (по крайней мере, свой, семейный).
Судья Родина Татьяна Сергеевна. Как-то символично очень… Родина… Я для себя свою Родину неумолимо утрачивал. А тут ещё эта Родина. Это насмешка? Ещё одно неправосудное решение, окончательно приближающее отца к восьми годам тюрьмы, а нас к нищете должна вынести судья с фамилией Родина? В общем, ничего хорошего я не ожидал в том процессе. Но её глаза я увидел сразу: они были глубокие и умные. С первого судебного заседания я понял: даже если она откажет в нашей жалобе (а там и говорить было не о чем, за нас закон), значит, ей так приказали, это не она сама. Нужно отдать должное, вся коллегия судей, рассмотревшая жалобу, производила положительное впечатление, толковые юристы.
Суд длился почти десять месяцев, ощущения похожи на те, что испытываешь, сидя на вулкане (хотя я на них ни разу не сидел). Отца вскоре выпустили из СИЗО, и вообще в уголовной плоскости дела пошли получше, наметился прорыв. Но все ждали: следствие, прокуратура и мошенники. Ждали решения Родиной, ведь оно должно было окончательно расставить всех по своим сторонам. В зависимости от тюремного забора. Много было интересных нюансов за время этого исторического апелляционного разбирательства, но сейчас не о них речь. О них я ещё обязательно расскажу, а теперь о главном.
23 марта 2011 года мы (уже с адвокатом) приехали на очередное заседание. Причём, надеялись, что удастся его отложить (боялись решения по этому делу), заявили пачку ходатайств. Судебная коллеги во главе с судьёй Родиной даже не удалялась из зала суда – все ходатайства были рассмотрены, «посовещавшись на месте». Результат один: отклонить. «Торопятся… Что-то снова придумали», – решил я. Суд заслушал всех представителей, изучил документы в деле, дал слово в прениях. Наконец, объявил о рассмотрении дела завершённым и удалился в совещательную комнату для принятия своего постановления.
В зале остались, помимо нас и юристов другой стороны, ещё журналисты, приставы и слушатели (студенты на практике). Стоял негромкий гул, все что-то обсуждали. Я ушёл от них всех, никого не слышал: в голове возник какой-то тревожный и приятный одновременно звон. Снова много вспоминал. И хотя понимал, что это арбитражный суд, и никого сегодня не арестуют, даже если мы проиграем, всё-таки была дикая напряжённость. Открылась дверь, и из совещательной комнаты вышли судьи…
Оглашение судебных актов в арбитражных судах второй и следующих инстанций – процедура довольно стандартная. После слова «постановил» следуют атрибуты судебного акта (название суда первой инстанции, номер дела и дата), а затем фраза «отменить» или «оставить без изменения». Родина читала быстро, но отчётливо, перед прочтением ею условленного места я затаил дыхание… «Решение арбитражного суда… бла-бла-бла… по делу номер… бла-бла-бла… от двадцатого… бла-бла-бла… отменить, а апелляционную жалобу удовлетворить». У меня почти задрожали колени!
Своим постановлением судья Родина и её коллеги, по сути, изменили сложившуюся процедуру отъёма собственности: уголовное дело – обыск – выемка – арест прежнего владельца – арбитражное решение – новые владельцы – приговор суда – срок для прежнего. Она пошла наперекор, хотя понимала, что наши т.н. «оппоненты» тоже «не лаптем щи хлебают», как говорят у нас в станицах. Теперь выходило так, что уголовное дело разрушено, все коррупционные связи мошенников рассыпаны, а стена фальши и лжи, старательно возводимая ими, полностью развалена. Да, это было непрогнозируемое решение, хотя мы всегда верили в торжество справедливости и закона.
Вот тогда, услышав финальную формулировку судебного акта по самому важному судебному делу в моей жизни (по крайней мере, на данный момент), я снова подумал о ней, о России. Ведь выходит, что не всё так безнадёжно. Оказывается, есть в ней ещё слой тех совестливых, болеющих за неё же граждан, которые ни за какие коврижки не возьмут грех на душу. Даже несмотря на уверения, что «всё схвачено» и «ничего не бойся». Этот слой – это и есть Россия сегодня. Эти люди (а они не только судьи – и учёные, и медики, и торговцы, даже политики и чиновники, как ни странно) заставляют верить в свою страну, хоть это делать мучительно сложно. Так с чего же начинается Родина? Я думаю, что с таких граждан России, как судья Родина.
Именно благодаря таким людям, как судья Родина Т.С., веришь, что Россия возродится и перестанет умная молодежь бежать из страны в поисках лучшей доли.
Поэтому судебные акты всех инстанций, по этому делу, мне интересны.
Надеюсь судейство в Нашей стране скоро можно будет назвать ПРАВОСУДИЕ!
Прекрасная статья, вызывает очень глубокие эмоции. А главное правдивая. Действительно, правосудные решения сегодня… очень большая редкость.
12 июля 2011 г.
Обзор прессы | InoPressa: тема дня
Наплевательское отношение к людям и взятки вновь привели к трагедии
Кораблекрушение теплохода «Булгария» с гигантским количеством жертв — типично российская трагедия, вероятные причины которой — дряхлая техника советских времен и всепроникающая практика коррупции и безразличия, позволившая туроператорам игнорировать даже элементарные правила. «Россия гниет, и никто не хочет принимать это к сведению», — пишут западные СМИ.
В связи с гибелью старого теплохода на Волге уже звучат публичные обвинения и контробвинения, пишет The Christian Science Monitor, комментируя случившееся с «Булгарией». Один эксперт назвал произошедшее «типичной российской трагедией», вероятные причины которой — не соответствующая стандартам техника советских времен, всепроникающая практика коррупции и безразличия, позволившая туроператорам игнорировать даже элементарные правила техники безопасности, а также невезение: корабль затонул в одном из самых широких и глубоких волжских водохранилищ.
Президент Медведев объявил общенациональный траур, распорядился возбудить уголовное дело и проверить весь речной транспорт в России. «Речной флот насчитывает 1568 судов, причем более сотни еще старше, чем „Булгария“, — говорится в статье.
»Булгария" рано или поздно потерпела бы катастрофу, говорит редактор журнала «Речной транспорт» Михаил Кобранов: теплоход был старый, не имел внутренних переборок и в этот раз был сильно перегружен — вероятно, потому, что не менее 25 «добавочных» пассажиров договорились напрямую с капитаном. «В советские времена эти суда были под жестким контролем, но теперь любой бизнесмен может купить судно и устраивать круизы», — сказал Кобранов, добавив, что госведомства редко проверяют мелких туроператоров.
«В постсоветский период Россия страдает от чрезвычайных ситуаций сходного типа — когда черствая погоня за наживой сочетается с шокирующим пренебрежением техникой безопасности», — пишет газета, напоминая о пожаре в «Хромой лошади» и авариях на шахтах в Сибири. «Привычка давать взятки, чтобы обойти правила, слишком часто является основным фактором, объясняющим то, что иначе необъяснимо», — заметил Алексей Даняев из журнала «Катера и яхты».
После крушения теплохода на Волге президент Медведев распорядился проверить все суда, самолеты, поезда и автобусы в России, утверждает The Washington Post. Но как обеспечить, чтобы проверки, во-первых, были проведены, и, во-вторых, были проведены честно? — пишет журналист Уилл Ингланд.
Россияне шокированы гибелью «Булгарии», однако в стране, где общество обычно смиряется с безразличием чиновников, трудно претворить ужас и сочувствие в конкретные действия. Отличительная черта президентства Медведева — неисполнение его указаний, как иногда сетует он сам. В особенности невосприимчива к его усилиям коррупция, говорится в статье.
Алчность владельцев самолетов и судов, которая сочетается с «систематической коррупцией», помогает объяснить частоту подобных несчастных случаев в России, сказал депутат Госдумы от КПРФ Иван Мельников, по сообщению РИА «Новости». Сергей Шишкарев, глава думского комитета по транспорту, призвал ужесточить законодательство. «Но многие говорят, что в этой стране более жесткие законы обычно влекут за собой лишь один результат — рост взяток», — замечает издание.
В городке Булгар на Волге всего 8 тыс. жителей, однако у него богатое историческое прошлое: каждое лето поток туристов прибывает сюда, чтобы посмотреть на мечети, мавзолей и скверы, разбитые на местах старых городских валов, пишет Berliner Zeitung. Именно Булгар был целью путешествия круизного теплохода «Булгария», который затонул в воскресенье, имея более 200 пассажиров на борту. После пешеходной экскурсии пассажиры должны были снова отправиться вверх по течению, однако спустя короткое время теплоход перевернулся и затонул.
Возможной эту катастрофу сделало преступное легкомыслие тех, кто готовил судно к рейсу, убежден автор комментария. Оно было построено в Чехословакии в 1955 году, однако официально признано устаревшим лишь в июне этого года, в двигателе наблюдались серьезные неполадки. В последнем рейсе на борту находились 208 человек — гораздо больше, чем допустимо. К тому же прокуратура выяснила, что у теплохода не было лицензии на перевозку пассажиров.
По некоторым сведениям, пассажиры и команда пытались отговорить капитана от продолжения поездки, но «кто-то дал ему указание плыть дальше». У пассажиров «Булгарии» было мало надежды на спасение: корабль затонул слишком быстро. Выжившие сообщают, что мимо них проплыли два грузовых судна, даже не попытавшись им помочь. Как пишет автор, погибших примерно 110 человек, 30 из них — дети.
По утверждению экспертов, «Булгария» — это теплоход устаревшей конструкции, способный выдержать течь в течение всего нескольких минут, сообщает L'Express. После крушения судна президент России Дмитрий Медведев поручил провести проверку всего транспорта в стране, отметив, что «количество старых посудин, которые плавают у нас, запредельное». Двухпалубная «Булгария», построенная в 1955 году в Чехословакии, работала на очень популярных среди российских и иностранных туристов круизах по Волге. Как отмечает издание, многие суда, которые ходят по этой реке, переживают «вторую жизнь», а «Булгария» даже получила новое имя: в своей первой, чешской жизни она называлась «Украина».
Следствие выявило, что судно, плавающее уже 56 лет, ремонтировалось 30 лет назад и не имело лицензии для перевозки пассажиров, кроме того, оно было перегружено, а левый двигатель был неисправен, пишет газета. Тем не менее, в июне теплоход прошел техническую проверку и был признан пригодным для навигации.
Издание отмечает, что кораблекрушения в российских водах происходят довольно часто, и напоминает о самом известном — гибели советского круизного лайнера «Адмирал Нахимов» в 1986 году в порту Новороссийска, когда число погибших составило 423 человека.
Спустя 36 часов после затопления «Булгарии» на поверхность извлечены 43 тела погибших, сообщает итальянская La Repubblica. «25 поднятых тел принадлежат детям в возрасте от 1 месяца до 15 лет, и это делает трагедию еще более кошмарной. В момент крушения они находились в музыкальном салоне судна. Родители отправили их туда, чтобы отвлечь от перипетий круиза, переполненного неожиданностями и отягощенного непогодой», — пишет автор статьи.
«Булгария» из-за порывов ветра и под воздействием волн накренилась на левый борт. Один из двигателей вышел из строя. Пассажиров охватила паника: многие поспешили покинуть палубу, чтобы защитить детей и внуков. Из машинного отделения пытались подать сигнал о том, что толпу необходимо переместить на правый борт, но система связи не работала", — рассказывает корреспондент. Как выясняется, на «Булгарии», недавно прошедшей техосмотр, было только две спасательных шлюпки, отсутствовала возможность передавать сообщения об эвакуации, аварийные выходы были заблокированы. Поскольку не работали кондиционеры, все иллюминаторы были открыты — и они превратились в многочисленные маленькие пробоины, которые и привели к гибели судна, утверждает издание.
«Власти, — пишет обозреватель Die Tageszeitung, — демонстрируют решительность: начаты следственные мероприятия по статье „халатность“. Но будут ли найдены виновные в трагедии на Волге? Тот, у кого есть связи и кто может дать взятку, обычно выходит сухим из воды. Катастрофы с человеческими жертвами случаются и в других странах, однако российская статистика впечатляет больше всего. Здесь даже по причине незначительных дефектов гибнет такое количество людей, что прямо-таки в дрожь бросает, — пишет Клаус-Хельге Донат. — Эти цифры отражают равнодушие власть предержащих к жизни людей».
Погибшие стали жертвами коллективного «отрицания реальности», замечает корреспондент: «Россия гниет, и никто не хочет принимать это к сведению». А если родственники погибших начнут требовать детального расследования обстоятельств трагедии, изначальное сочувствие грозит смениться раздражением: они станут нарушителями спокойствия и заведенного порядка.
Дело А79-63/2010.
Вкратце.
1. По ситуации проводилась милицейская проверка, опера нашли спорную технику у истца, акт осмотра и заключение по материалам проверки в материалах дела. В решении это отражено? Нет…
2. Заявитель жалобы пытался приобщить документы, которые подтверждают, что экспертиза по делу проведена с нарушениями. Что делает Родина? Отказывает.
3. В процессе опрашивались свидетели. Оценки их показаний опять же нет.
4. А чего стоит ссылка на закон о бухучете, что, мол, единственное допустимое доказательство совершения финансово-хозяйственной операции — это правильные бухгалтерские документы? Чего ж тогда контрагенты фирм-однодневок в судах выскакивают из штанов, доказывая реальность финансово-хозяйственных операций? Накладные-то у них 100% красивые.
И так далее, и тому подобное.
Вам куда прислать документы? Могу выложить ссылку здесь, пусть все видят.
Если по существу, то думаю так.
1. Милицейской проверкой установлена идентичность техники, находящейся у истца, именно той технике, которая является предметом иска по делу № А79-63/2010?
2. О приобщении документов в суде второй инстанции Вы же знаете: нужны существенные основания для обоснования невозможности представления в суд первой инстанции… Ваши документы не были готовы в стадии разбирательства в АС Республики Чувашия? И потом у нас по делу было проведено 5 почерковедческих экспертиз, из которых 3 — судебные. Почему Вы не заявили ходатайство о повторной экспертизе?
3. Свидетели — довольно спорная категория в арбитражном процессе… Процесс ведь документален. Также обратите внимание на ч. 1 ст. 162 ГК РФ и недопустимость ссылки на свидетельские показания, если не соблюдена простая письменная форма сделки. В любом случае, тут сказать сложно — думаю, что отсутствие показаний свидетелей в тексте постановления — это пресловутое «внутреннее убеждение суда» по ст. 71 АПК РФ))
4. Тут не могу не согласиться — сами в других процессах натыкались на закон о бухучёте, порой, судьи действительно необоснованно применяют исключительно его при наличии других доказательств
Всё же предлагаю Вам создать топик по Вашей теме и обсудить сложившуюся практику с выдержками из материалов дела
2. Документы не только не были готовы, но еще и первая инстанция отказала в ходатайстве по отложению дела, чтоб дать время, чтобы их представить. Там отвечали официальные инстанции, которых не поторопишь.
Что же касается повторной экспертизы — ничего бы она не дала. Там была экспертиза давности составления документа. Подпись выполнена гелевой ручкой. Растворители в гелевой пасте живут два месяца. Дальше паспортизованная методика РФЦСЭ не работает. А документу более трех лет.
Кстати, как думаете, какую методику применил эксперт?
3. Письменная форма сделки соблюдена, сторонами в процессе не оспаривалась.
4. Вот-вот. Вся практика по однодневкам на этом стоит.
Думаю, что тему создам. Ссылку брошу сюда.
Я до сих пор в шоке от факта: в апелляции судьи под аудиозапись говорят им: «вы хоть понимаете, что решение первой инстанции УЖЕ не состоялось?!», те устраивают в коридоре суда безобразный скандал, а потом… тот же самый судейский состав ни слова ни говоря берет и их удовлетворяет, используя в постановлении те же слова, что та сторона писала в отзыве.
Я, честно говоря, когда узнала, что наша апелляционная жалоба попала к РОдиной, поначалу обрадовалась, и заседание 9 марта вроде как нормально для нас прошло. А потом все вон как повернулось :(