Антон Михайлов → Из жизни средневековых университетов
В средневековых университетах читали или слушали не курс какой-либо науки, а определенную книгу. Одни книги считались более важными и безусловно обязательными, а лекции, в ходе которых читались такие книги, назывались ординарными (важными, обязательными).
[Отсюда, кстати, Ординарная глосса (ок. 1250) последнего глоссатора-систематика Аккурсия, т.е. ее понимать следует не просто как большую (ок. 96400 глосс), а обязательную для изучения.] Другие книги считались менее важными и не столь обязательными, и их изучение осуществлялось посредством экстраординарных лекций. У легистов ординарными книгами считались digestum vetus (старые дигесты) от I книги до 2-го титула XXIV книги и кодекс.
Ординарные лекции назначались на утренние, дообеденные часы, рассчитанные на более свежие силы слушателей, и проводились только в учебные дни, в то время как экстраординарные лекции читались в послеобеденные часы, а также и в праздничные и каникулярные дни, за исключением нескольких больших праздников. Во время ординарных лекций слушатели не могли прерывать лектора вопросами, а при экстраординарных лекциях это было возможно; мало того, на вопрос студента мог отвечать другой студент. В германских университетах допускалось беглое чтение экстраординарных лекций, без подробных объяснений. При этом при чтении экстраординарных лекций лектор мог отступать от строгих правил о костюме, например, в отношении его цвета.
2. В Париже лекторам под страхом штрафа и отстранения от чтения лекций на год (в случае рецидива — на два года, затем — на 4) запрещалось диктовать лекции слушателям, поскольку магистры искусств начали передавать читаемый текст одному из слушателей с тем, чтобы он диктовал его своим товарищам, ограничивая свое участие в лекции единственно своим присутствием. На факультете декретистов запрещено было преподавать «со свечей или для пера и трости», т.е. так, чтобы перо или другое орудие для письма в руках слушателя могли следовать за читающим. Статутами запрещалось даже повторять чтение текста, лишь за исключением пассажей особо трудных или важных, да и в исключительных случаях повторение допускалось не более двух раз.
От школяров требовалось, чтобы они являлись к слушанию лекций с книгами, чтобы заставить каждого слушателя непосредственно знакомиться с текстом. За пропуск лекций или за поздний приход на лекции взимался штраф и с преподавателей, и со слушателей.
3. Почему появились Summae (Суммы). Книги, служившие предметом чтений, были разделены на части, и для каждой из частей указывалось определенное число чтений (от 12 до 14 дней), в которое преподаватель непременно должен был закончить данную часть. При начале каждого учебного года всякий профессор должен был внести залог в 25 болонских фунтов, из которого покрывались штрафы за неокончание отдела в предписанное время. За пропуск чего-либо при чтении раздела глоссы полагался особый штраф.
В итоге лекторы не с особенной быстротой могли продвигаться вперед, тем более что чтение предварялось вступлением, где путем схоластических делений и подразделений указывалось место читаемого текста в системе, а к чтению присоединялась глосса, т.е. объяснение с опровержением противоположных позиций. Поэтому преподавателям было трудно дать общий обзор предмета, который был желателен для учащихся.
В силу этого профессорами стали во множестве составляться так называемые «суммы» (summae), в которых главные места или части основных текстов излагались сжато в известном порядке. Вскоре эти суммы сделались язвой средневекового университетского преподавания: ими заслонены были прямые и непосредственные источники, т.е. вместо того чтобы черпать из первоисточника, стали читать и комментировать «сумму».
4. О том, что доход докторов со слушателей был далеко не всегда безупречным, свидетельствуют сами светила болонской школы. Одофред закончил однажды чтения по дигестам следующим обращением к своим слушателям: «В будущем году я предполагаю читать только ординарные лекции, экстраординарных же читать не думаю, потому что школяры — неисправные плательщики, знать желают все, а платить не хочет никто» (В наше время все обстоит с точностью наоборот: платят почти что все, а знать не хочет никто — А.М.)
При этом ординарные лекции почтенный профессор не колеблется читать, потому что знание ординарных книг обязательно, и чтения по этим книгам будут волей-неволей слушать и оплачивать все, кому предстоит испытание, но за лекции необязательные он не надеется получить что-либо.
Далее Одофред говорит любопытные вещи: он хвалится тем, что по крайней мере не разыскивает школяров по их квартирам, с тем, чтобы завербовать их к себе в слушатели, и неодобрительно отзывается о своих коллегах, которые позволяли себе подобную вербовку через трактирщиков, торговцев и проституток.
Известно далее, что профессора не брезговали вступать в такого рода сделки со школярами: давали им задатки, чтобы задатками обязать их к слушанию у себя лекций; задатки соединялись с ростовщическими процентами и, вместе с тем, обязывали школяра уплачивать гонорар в высшем размере сравнительно с обыкновенным.
Известно, что сын и наследник знаменитого Аккурсия, Франциск Аккурсий, преемствовавший отцу в преподавании римского права в Болонье обратился в 1292 г. к папе с прошением разрешить его от грехов и успокоить его совесть. Из папского документа видно, какие грехи смущали совесть Франциска Аккурсия: и он, и его отец, выдавая школярам-слушателям деньги, взыскивали их потом с большими процентами, а некоторых, и независимо от какой-либо предварительной сделки, притесняли высоким гонораром, да и при испытаниях оба Аккурсия не прочь были принимать от готовившихся к экзаменам подарки.
[Отсюда, кстати, Ординарная глосса (ок. 1250) последнего глоссатора-систематика Аккурсия, т.е. ее понимать следует не просто как большую (ок. 96400 глосс), а обязательную для изучения.] Другие книги считались менее важными и не столь обязательными, и их изучение осуществлялось посредством экстраординарных лекций. У легистов ординарными книгами считались digestum vetus (старые дигесты) от I книги до 2-го титула XXIV книги и кодекс.
Ординарные лекции назначались на утренние, дообеденные часы, рассчитанные на более свежие силы слушателей, и проводились только в учебные дни, в то время как экстраординарные лекции читались в послеобеденные часы, а также и в праздничные и каникулярные дни, за исключением нескольких больших праздников. Во время ординарных лекций слушатели не могли прерывать лектора вопросами, а при экстраординарных лекциях это было возможно; мало того, на вопрос студента мог отвечать другой студент. В германских университетах допускалось беглое чтение экстраординарных лекций, без подробных объяснений. При этом при чтении экстраординарных лекций лектор мог отступать от строгих правил о костюме, например, в отношении его цвета.
2. В Париже лекторам под страхом штрафа и отстранения от чтения лекций на год (в случае рецидива — на два года, затем — на 4) запрещалось диктовать лекции слушателям, поскольку магистры искусств начали передавать читаемый текст одному из слушателей с тем, чтобы он диктовал его своим товарищам, ограничивая свое участие в лекции единственно своим присутствием. На факультете декретистов запрещено было преподавать «со свечей или для пера и трости», т.е. так, чтобы перо или другое орудие для письма в руках слушателя могли следовать за читающим. Статутами запрещалось даже повторять чтение текста, лишь за исключением пассажей особо трудных или важных, да и в исключительных случаях повторение допускалось не более двух раз.
От школяров требовалось, чтобы они являлись к слушанию лекций с книгами, чтобы заставить каждого слушателя непосредственно знакомиться с текстом. За пропуск лекций или за поздний приход на лекции взимался штраф и с преподавателей, и со слушателей.
3. Почему появились Summae (Суммы). Книги, служившие предметом чтений, были разделены на части, и для каждой из частей указывалось определенное число чтений (от 12 до 14 дней), в которое преподаватель непременно должен был закончить данную часть. При начале каждого учебного года всякий профессор должен был внести залог в 25 болонских фунтов, из которого покрывались штрафы за неокончание отдела в предписанное время. За пропуск чего-либо при чтении раздела глоссы полагался особый штраф.
В итоге лекторы не с особенной быстротой могли продвигаться вперед, тем более что чтение предварялось вступлением, где путем схоластических делений и подразделений указывалось место читаемого текста в системе, а к чтению присоединялась глосса, т.е. объяснение с опровержением противоположных позиций. Поэтому преподавателям было трудно дать общий обзор предмета, который был желателен для учащихся.
В силу этого профессорами стали во множестве составляться так называемые «суммы» (summae), в которых главные места или части основных текстов излагались сжато в известном порядке. Вскоре эти суммы сделались язвой средневекового университетского преподавания: ими заслонены были прямые и непосредственные источники, т.е. вместо того чтобы черпать из первоисточника, стали читать и комментировать «сумму».
4. О том, что доход докторов со слушателей был далеко не всегда безупречным, свидетельствуют сами светила болонской школы. Одофред закончил однажды чтения по дигестам следующим обращением к своим слушателям: «В будущем году я предполагаю читать только ординарные лекции, экстраординарных же читать не думаю, потому что школяры — неисправные плательщики, знать желают все, а платить не хочет никто» (В наше время все обстоит с точностью наоборот: платят почти что все, а знать не хочет никто — А.М.)
При этом ординарные лекции почтенный профессор не колеблется читать, потому что знание ординарных книг обязательно, и чтения по этим книгам будут волей-неволей слушать и оплачивать все, кому предстоит испытание, но за лекции необязательные он не надеется получить что-либо.
Далее Одофред говорит любопытные вещи: он хвалится тем, что по крайней мере не разыскивает школяров по их квартирам, с тем, чтобы завербовать их к себе в слушатели, и неодобрительно отзывается о своих коллегах, которые позволяли себе подобную вербовку через трактирщиков, торговцев и проституток.
Известно далее, что профессора не брезговали вступать в такого рода сделки со школярами: давали им задатки, чтобы задатками обязать их к слушанию у себя лекций; задатки соединялись с ростовщическими процентами и, вместе с тем, обязывали школяра уплачивать гонорар в высшем размере сравнительно с обыкновенным.
Известно, что сын и наследник знаменитого Аккурсия, Франциск Аккурсий, преемствовавший отцу в преподавании римского права в Болонье обратился в 1292 г. к папе с прошением разрешить его от грехов и успокоить его совесть. Из папского документа видно, какие грехи смущали совесть Франциска Аккурсия: и он, и его отец, выдавая школярам-слушателям деньги, взыскивали их потом с большими процентами, а некоторых, и независимо от какой-либо предварительной сделки, притесняли высоким гонораром, да и при испытаниях оба Аккурсия не прочь были принимать от готовившихся к экзаменам подарки.
Нет комментариев