Поздняков Михаил → Десятилетие особого порядка: результаты и выводы
Статья основана на результатах исследования, проведенного Институтом проблем правопримения в отношении практики применения главы 40 УПК РФ «Особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением». Результаты и методика исследования представлены в аналитической записке за март 2012 года: «Порядок особый – приговор обычный: практика применения особого порядка судебного разбирательства (гл. 40 УПК РФ) в российских судах».
Одной из ключевых новаций вступившего в силу в июле 2002 года Уголовно-процессуального кодекса РФ стало появление разновидности упрощённого порядка судопроизводства, который регламентирован главой 40 УПК «Особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением». На практике устоялось более краткое название этого института – «особый порядок».
В случае если подсудимый избирает особый порядок принятия судебного решения, то назначенное судом наказание не может превышать 2/3 от максимального наказания по этой статье. Особый порядок применяется только к тем преступлениям, максимальный срок наказания за совершение которых не превышает 10 лет лишения свободы (ч. 1 ст. 314 УПК). Такие преступления составляют 80 % от всех преступлений, осужденные по которым получают реальные сроки лишения свободы, а осужденные по ним – 93 % от всех осужденных.
Это нововведение получило широкое распространение в работе судов. Более половины всех уголовных дел рассматриваются в РФ без судебного разбирательства (55 % за первое полугодие 2011 года).
Из текста ч. 7 ст. 316 УПК следует, что наказание, которое выносится в особом порядке, должно быть примерно на треть меньше назначаемого за аналогичное преступление при рассмотрении в общем порядке. Но, согласно результатам проведенного исследования, такой зависимости нет. По абсолютным цифрам наказание, назначенное в особом порядке, либо идентично наказанию, назначенному в общем порядке, либо отличается незначительно, а иногда даже превышает его. Установлена следующая закономерность: чем больше верхний предел санкции по статье, тем меньше различий между ними. Так, если при назначении наказания по ч. 1 ст. 228 УК РФ просматривается разрыв примерно в 1/3 между процессуальными порядками, то при назначении наказания по ч. 1 ст. 111 УК РФ наказание, назначенное в особом порядке, очень близко либо даже больше назначаемого в обычном порядке.
Картина становится более наглядной, если рассмотреть назначение наказания в зависимости от максимально возможного. Например, по ч.1 ст. 228 УК РФ предельный срок наказания при рассмотрении в общем порядке составляет 3 года. Для тех, кто выбрал особый порядок, – 2 года. Соответственно можно пересчитать среднее наказание, выносимое по каждой статье, в проценты от допустимого максимума и сравнить два процессуальных порядка. В том случае если положения закона о снижении верхней санкции учитываются в полной мере, то не будет больших отличий при назначении наказания между двумя процессуальными порядками.
Но в подавляющем большинстве случаев при осуждении по правилам главы 40 УПК РФ наказание назначается по более жёстким правилам. При осуждении по п. «в» ч. 2 ст. 158 УК РФ (кража, совершенная с причинением значительного ущерба гражданину) и по ч. 1 ст. 111 УК РФ (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью), при рассмотрении дела в особом порядке, правила назначения наказания примерно на 15% жёстче, чем при рассмотрении дела в общем порядке.
Можно констатировать, что применение особого порядка судебного разбирательства в большинстве случаев не приводит к реальному смягчению наказания для подсудимого. Более того, при назначении наказания в особом порядке используются более жёсткие правила назначения наказания, нежели при рассмотрении дела в общем порядке.
Объяснение данного феномена заключается в том, что особый порядок не породил новой традиции назначения наказания. Для всех дел, вне зависимости от формы рассмотрения, используется единый алгоритм назначения наказания. Практика назначения наказания в особом порядке не отличается от подхода при назначении наказания в общем порядке. Требования закона о снижении наказания на треть в полной мере исполняются только в том случае, если устоявшаяся практика назначения наказания по конкретной статье накладывается на формальные ограничения, установленные законом. При этом независимо от того, в каком порядке рассматриваются дела, «потолком» остаётся санкция, указанная в тексте закона.
Можно констатировать, что по прошествии десяти лет существования нового процессуального института не был реализован замысел законодателя о том, что рассмотрение дела в особом порядке гарантирует снижение наказания на одну треть. Безусловно, это серьёзный сбой в реформировании уголовного судопроизводства, и важно установить его причины. За последние годы предпринято множество законодательных усилий, однако реальная практика рассмотрения уголовных дел остаётся прежней. Изменение закона автоматически не порождает пересмотра устоявшихся правоприменительных подходов.
Надо отметить, что содержание ч. 7 ст. 316 УПК лаконично и в дополнениях не нуждается. Все проблемы с исполнением установленного ею правила находятся на уровне судебной практики. Поэтому необходимо одновременно с изменением закона активно использовать имеющиеся механизмы по ее корректировке. На сегодня основной метод направления правоприменительной деятельности – это разъяснения Верховного Суда РФ, которые публикуются в виде постановлений пленумов. Верховный Суд имеет для этого все возможности: помимо Научно-консультативного совета и потенциала всей системы общей юрисдикции, существует Управление систематизации законодательства и анализа судебной практики (со структурой суда можно ознакомиться здесь). В его функциональные обязанности входит, в том числе, реализация полномочий ВС РФ, связанных с обеспечением единства практики применения законодательства судами общей юрисдикции при рассмотрении уголовных дел. В том случае, если бы были своевременно разработаны и доведены до судей необходимые разъяснения, судебная практика сложилась бы иным образом. Однако с самого начала действия нового УПК РФ в течение четырёх лет вообще не наблюдалось активности ВС РФ по этому вопросу. Судебная практика складывалась стихийно. При отсутствии надлежащего сопровождения фундаментальные положения важной процессуальной новации оказались проигнорированы.
В последующем, в отношении особого порядка ВС РФ было принято два документа. Это постановление от 05.12.2006 г. № 60 «О применении судами особого порядка судебного разбирательства уголовных дел», п. 37 постановления от 11.01.2007 г. № 2 «О практике назначении судами Российской Федерации уголовного наказания».
Оценивая деятельность ВС РФ по разъяснению главы 40 УПК, следует обратить внимание на то, что разъяснения сводятся к поверхностному пересказу норм закона, а проблемные участки оставлены без внимания. Нет попытки корректировать судебную практику. Формализм, просматривающийся в работе судов, – это не что иное, как следствие стиля работы высшего звена системы общей юрисдикции.
Со стороны ВС РФ не было создано импульсов, направленных к тому, что бы наказание, вынесенное в особом порядке, в среднем было меньше на одну треть наказания, вынесенного по результатам рассмотрения в общем порядке. Напротив, просматривается тенденция на уравнивание правил назначения наказаний. Применительно к особому порядку давались разъяснения, которые в полной мере могут быть применены и к общему порядку. Например, объясняется возможность назначения наказания ниже низшего предела (ст. 64 УК РФ) или необходимость учитывать смягчающие обстоятельства. Подобными разъяснениями ВС РФ формулирует позицию об идентичности правил назначения наказания в общем и особом порядках и ориентирует судей на формальный подход. То есть ВС РФ отрицает суть нового процессуального института, состоящую в гарантированном снижении наказания. Это привело к тому, что фактически лицо, выбравшее особый порядок, осуждается по более жёстким правилам.
Обвиняемые ходатайствуют о рассмотрении дела без исследования доказательств в надежде получить снижение наказания. Но тем самым они фактически лишь облегчают жизнь другим участникам процессам. В первую очередь выигрывает, конечно же, судья, который не производит письменной оценки доказательств и существенно сокращает саму процедуру судебного разбирательства. Выигрывает и прокурор (обвинитель): он избегает необходимости аргументировать состоятельность обвинения и без особых усилий записывает в свой актив рассмотренное дело. Наконец, выигрывает и следователь, который получает гарантированный обвинительный приговор и может уже не беспокоиться насчет состоятельности доказательной базы.
Как видно из результатов проведенного исследования, надежды обвиняемого при заявлении ходатайства о рассмотрении дела без судебного разбирательства в большинстве случаев не реализуются. До применения методик социологического анализа этот факт не поддавался замеру. Всё оставалось на уровне субъективных ощущений. Тут также надо учитывать, что отсутствие реальной разницы в назначаемых наказаниях очевидно для того, кто узнал достаточно много таких дел. Это, в первую очередь, судья, прокурор и, возможно, защитник. Сам обвиняемый не имеет возможности сравнить своё дело со множеством однотипных. Сегодня можно уверенно констатировать, что для обвиняемого нет явных выгод при рассмотрении дела в особом порядке.
Основная ответственность за провал реформы уголовного судопроизводства в части введения упрощенного порядка судебного разбирательства должна быть возложена на ВС РФ. Крайне важно избежать обвинения в этом рядовых судей, которые осуществляют правосудие в первой инстанции. Надо учитывать, что де-факто судебная система России функционирует по модели унитарного государства, и вся глубина ответственности за форматирование судебной практики стянута в один центр. Областные суды в субъектах не обладают возможностью существенно корректировать судебную практику, они могут отслеживать исполнение тех правовых позиций, которые формулируются всё тем же ВС РФ.
Без изменения стиля работы Верховного Суда РФ невозможно ожидать качественного изменения в уголовном судопроизводстве.
Одной из ключевых новаций вступившего в силу в июле 2002 года Уголовно-процессуального кодекса РФ стало появление разновидности упрощённого порядка судопроизводства, который регламентирован главой 40 УПК «Особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением». На практике устоялось более краткое название этого института – «особый порядок».
В случае если подсудимый избирает особый порядок принятия судебного решения, то назначенное судом наказание не может превышать 2/3 от максимального наказания по этой статье. Особый порядок применяется только к тем преступлениям, максимальный срок наказания за совершение которых не превышает 10 лет лишения свободы (ч. 1 ст. 314 УПК). Такие преступления составляют 80 % от всех преступлений, осужденные по которым получают реальные сроки лишения свободы, а осужденные по ним – 93 % от всех осужденных.
Это нововведение получило широкое распространение в работе судов. Более половины всех уголовных дел рассматриваются в РФ без судебного разбирательства (55 % за первое полугодие 2011 года).
Из текста ч. 7 ст. 316 УПК следует, что наказание, которое выносится в особом порядке, должно быть примерно на треть меньше назначаемого за аналогичное преступление при рассмотрении в общем порядке. Но, согласно результатам проведенного исследования, такой зависимости нет. По абсолютным цифрам наказание, назначенное в особом порядке, либо идентично наказанию, назначенному в общем порядке, либо отличается незначительно, а иногда даже превышает его. Установлена следующая закономерность: чем больше верхний предел санкции по статье, тем меньше различий между ними. Так, если при назначении наказания по ч. 1 ст. 228 УК РФ просматривается разрыв примерно в 1/3 между процессуальными порядками, то при назначении наказания по ч. 1 ст. 111 УК РФ наказание, назначенное в особом порядке, очень близко либо даже больше назначаемого в обычном порядке.
Картина становится более наглядной, если рассмотреть назначение наказания в зависимости от максимально возможного. Например, по ч.1 ст. 228 УК РФ предельный срок наказания при рассмотрении в общем порядке составляет 3 года. Для тех, кто выбрал особый порядок, – 2 года. Соответственно можно пересчитать среднее наказание, выносимое по каждой статье, в проценты от допустимого максимума и сравнить два процессуальных порядка. В том случае если положения закона о снижении верхней санкции учитываются в полной мере, то не будет больших отличий при назначении наказания между двумя процессуальными порядками.
Но в подавляющем большинстве случаев при осуждении по правилам главы 40 УПК РФ наказание назначается по более жёстким правилам. При осуждении по п. «в» ч. 2 ст. 158 УК РФ (кража, совершенная с причинением значительного ущерба гражданину) и по ч. 1 ст. 111 УК РФ (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью), при рассмотрении дела в особом порядке, правила назначения наказания примерно на 15% жёстче, чем при рассмотрении дела в общем порядке.
Можно констатировать, что применение особого порядка судебного разбирательства в большинстве случаев не приводит к реальному смягчению наказания для подсудимого. Более того, при назначении наказания в особом порядке используются более жёсткие правила назначения наказания, нежели при рассмотрении дела в общем порядке.
Объяснение данного феномена заключается в том, что особый порядок не породил новой традиции назначения наказания. Для всех дел, вне зависимости от формы рассмотрения, используется единый алгоритм назначения наказания. Практика назначения наказания в особом порядке не отличается от подхода при назначении наказания в общем порядке. Требования закона о снижении наказания на треть в полной мере исполняются только в том случае, если устоявшаяся практика назначения наказания по конкретной статье накладывается на формальные ограничения, установленные законом. При этом независимо от того, в каком порядке рассматриваются дела, «потолком» остаётся санкция, указанная в тексте закона.
Можно констатировать, что по прошествии десяти лет существования нового процессуального института не был реализован замысел законодателя о том, что рассмотрение дела в особом порядке гарантирует снижение наказания на одну треть. Безусловно, это серьёзный сбой в реформировании уголовного судопроизводства, и важно установить его причины. За последние годы предпринято множество законодательных усилий, однако реальная практика рассмотрения уголовных дел остаётся прежней. Изменение закона автоматически не порождает пересмотра устоявшихся правоприменительных подходов.
Надо отметить, что содержание ч. 7 ст. 316 УПК лаконично и в дополнениях не нуждается. Все проблемы с исполнением установленного ею правила находятся на уровне судебной практики. Поэтому необходимо одновременно с изменением закона активно использовать имеющиеся механизмы по ее корректировке. На сегодня основной метод направления правоприменительной деятельности – это разъяснения Верховного Суда РФ, которые публикуются в виде постановлений пленумов. Верховный Суд имеет для этого все возможности: помимо Научно-консультативного совета и потенциала всей системы общей юрисдикции, существует Управление систематизации законодательства и анализа судебной практики (со структурой суда можно ознакомиться здесь). В его функциональные обязанности входит, в том числе, реализация полномочий ВС РФ, связанных с обеспечением единства практики применения законодательства судами общей юрисдикции при рассмотрении уголовных дел. В том случае, если бы были своевременно разработаны и доведены до судей необходимые разъяснения, судебная практика сложилась бы иным образом. Однако с самого начала действия нового УПК РФ в течение четырёх лет вообще не наблюдалось активности ВС РФ по этому вопросу. Судебная практика складывалась стихийно. При отсутствии надлежащего сопровождения фундаментальные положения важной процессуальной новации оказались проигнорированы.
В последующем, в отношении особого порядка ВС РФ было принято два документа. Это постановление от 05.12.2006 г. № 60 «О применении судами особого порядка судебного разбирательства уголовных дел», п. 37 постановления от 11.01.2007 г. № 2 «О практике назначении судами Российской Федерации уголовного наказания».
Оценивая деятельность ВС РФ по разъяснению главы 40 УПК, следует обратить внимание на то, что разъяснения сводятся к поверхностному пересказу норм закона, а проблемные участки оставлены без внимания. Нет попытки корректировать судебную практику. Формализм, просматривающийся в работе судов, – это не что иное, как следствие стиля работы высшего звена системы общей юрисдикции.
Со стороны ВС РФ не было создано импульсов, направленных к тому, что бы наказание, вынесенное в особом порядке, в среднем было меньше на одну треть наказания, вынесенного по результатам рассмотрения в общем порядке. Напротив, просматривается тенденция на уравнивание правил назначения наказаний. Применительно к особому порядку давались разъяснения, которые в полной мере могут быть применены и к общему порядку. Например, объясняется возможность назначения наказания ниже низшего предела (ст. 64 УК РФ) или необходимость учитывать смягчающие обстоятельства. Подобными разъяснениями ВС РФ формулирует позицию об идентичности правил назначения наказания в общем и особом порядках и ориентирует судей на формальный подход. То есть ВС РФ отрицает суть нового процессуального института, состоящую в гарантированном снижении наказания. Это привело к тому, что фактически лицо, выбравшее особый порядок, осуждается по более жёстким правилам.
Обвиняемые ходатайствуют о рассмотрении дела без исследования доказательств в надежде получить снижение наказания. Но тем самым они фактически лишь облегчают жизнь другим участникам процессам. В первую очередь выигрывает, конечно же, судья, который не производит письменной оценки доказательств и существенно сокращает саму процедуру судебного разбирательства. Выигрывает и прокурор (обвинитель): он избегает необходимости аргументировать состоятельность обвинения и без особых усилий записывает в свой актив рассмотренное дело. Наконец, выигрывает и следователь, который получает гарантированный обвинительный приговор и может уже не беспокоиться насчет состоятельности доказательной базы.
Как видно из результатов проведенного исследования, надежды обвиняемого при заявлении ходатайства о рассмотрении дела без судебного разбирательства в большинстве случаев не реализуются. До применения методик социологического анализа этот факт не поддавался замеру. Всё оставалось на уровне субъективных ощущений. Тут также надо учитывать, что отсутствие реальной разницы в назначаемых наказаниях очевидно для того, кто узнал достаточно много таких дел. Это, в первую очередь, судья, прокурор и, возможно, защитник. Сам обвиняемый не имеет возможности сравнить своё дело со множеством однотипных. Сегодня можно уверенно констатировать, что для обвиняемого нет явных выгод при рассмотрении дела в особом порядке.
Основная ответственность за провал реформы уголовного судопроизводства в части введения упрощенного порядка судебного разбирательства должна быть возложена на ВС РФ. Крайне важно избежать обвинения в этом рядовых судей, которые осуществляют правосудие в первой инстанции. Надо учитывать, что де-факто судебная система России функционирует по модели унитарного государства, и вся глубина ответственности за форматирование судебной практики стянута в один центр. Областные суды в субъектах не обладают возможностью существенно корректировать судебную практику, они могут отслеживать исполнение тех правовых позиций, которые формулируются всё тем же ВС РФ.
Без изменения стиля работы Верховного Суда РФ невозможно ожидать качественного изменения в уголовном судопроизводстве.
на%$ра козе баян? К сожалению у нас особый порядок переродился в разновидность следственно-судейского лохотрона. В начале на стадии следствия принуждают написать явку, которая типо зачтётся, а на самом деле это только закрепляет доказательственную базу, потом всячески склоняют к особому порядку. В итоге все работники системы в выигрыше, а обвиняемый так и не понял в чём его выгода и зачем он пошёл на особый порядок. Разговоры про то что меньше посидеть в СИЗО, это ещё считать надо. Значительная доля дел и так рассматриваются в один присест. Выигрыш во времени под вопросом. Проблема завязана на общую модель уголовного процесса, где обвиняемый по сути предмет, вокруг которого разворачиваются разные ведомственные игры в отчетность.
адвокат Алексей Колегов Как не стать легкой добычей оперов, следователей, прокуроров и судей. Раздел «Не ведитесь на особый порядок!» advokat-ko.ru/
Вы сделали открытие: "… решает окончательно суд с учётом имеющихся в деле доказательств…. Законность приговора лежит на суде". Зачем ??
Судьи пропускают мимо ушей наши замечания о недостоверности сведений, представленных обвинением, отклоняют ходатайства о запросах и проведении экспертиз и пр. Должны ли судьи знать, что 2 х 2 = 4 и реагировать, когда обвинение называет 5 ?? Чтобы не разводить ля-ля, скажу не только своё мнение — суды это царство грифов. С уваж.
А в принципе замысел авторов этих норм УПК неплохой — признаешь вину, сотрудничаешь со следствием — получай скидку. Но при этом те, кто отрицает свою вину, но кого суд признает виновным, должны получать максимальный срок. А если им по практике дают меньше…
Как говорят умные люди: чистосердечное признание — прямой путь на скамью подсудимых.
Здесь работает сложный алгоритм, грубо говоря, задача заключается в том, как сделать так чтобы человек на работе прокручивал мясорубку с живыми людьми, слышал хруст костей, а вечером и по выходным был бы вполне нормальным человеком и искренне умилялся на детском утреннике. А по ночам не испытывал мучений совести. В том случае если он не садист и не конченый псих без особый ухищирений это практически невозможно. Тем более что маньяка невозможно контролировать, да и не наберёшь их на все должности. Выход один, как правильно вы написали
1. расчленения деятельности на небольшие отрезки, чем дробнее, тем лучше. Тогда никто не чувствует себя ответственным за конечный результат. Каждый только решает задачу своего выживания в системе.
2. созданием убедительной версии для внутреннего диалога со своей совестью. Если говорить о судье, то главный механизм в дистанцировании от рассматриваемых уголовных дел сегодня сводится в гипертрофии слова «закона» и принципа законности и насаждении убежденности в невозможности противостояния правоохранительной системе.
3. механизма снятия с себя ответственности. Для этого очень важна вертикаль, иерархия начальников, где каждый исполнитель обязан согласовывать все свои шаги с формальным или неформальным руководителем.
А невозможность последующего обжалования решения осужденным, увы, им только наруку…
В самой конструкции особого порядка есть порок, который был не виден разработчикам, так как они исходили из того что наказание назначается индивидуально, но оказалось, что это всё штамповка. Если вы попытаетесь сформулировать алгоритм, по которому у нас назначается наказания, то сразу придете к пониманию, что на самом деле есть только императивные границы, которые формально очерчивают верхнюю границу наказания и больше нет ничего. А все наказания назначаются примерно одинаково, за убийство 10 лет. Если же есть какие-то исключительные обстоятельства то происходит незначительное движение в какую-то сторону. Но по подавляющей части дел никаких движений в стороны не происходит. Назначается усреднённое, главное чтобы влазило в формальные рамки.
Как сейчас исправить ситуацию это к обсуждению. Но факт налицо — декларация о снижении наказания оказалось фикцией.
Итого отвечаю на ваш вопрос — кто, обазно говоря, дует в уши обвинямому? 1) следователь, 2) гос.обвинитель (прокурор), 3) судья, но и 4) адвокат если он работает по назначению и не имеет какой-то своей личной принципиальной позиции по данному делу.
Дмитрий, я на Вас просто дивляюсь и, несколько как-то даже, стыжусь, за Вас. Что за
юношескийфантазийный максимализм. Скорее всего Вы, как и я, достигли совершеннолетия и скорее, скорее всего работаете и скорее всего с серьезном учреждении. Нет чтобы говорить по делу, что-то придумываете, приписываете это мне, а потом сами и отказываетесь от дискуссии мол доводы какие-то не такие. Но это не мои доводы, вы сами их придумали и якобы увидели противоречие. Умелый навык манипулирования п. 4 ст. 380 УПК невольно проскальзывает? Но так даже спор не получается, как будто вы и не читаете предложенных текстов.Можно привести более тяжеловесную позицию советских авторов, которую с некоторыми оговорками можно принять:
См. подробнее: Филиппов П.М. Судебная защита и правосудие в СССР. Саратов, 1987. С. 29; Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. М., 1968. Т. 1. С. 14; Семенов В.И. Суд и правосудие в СССР. М., 1976. С. 21.
Следовательно, все вопросы, возникающие при рассмотрении уголовных дел относятся к вопросам правосудия. Назначение наказания вопрос значимый. Поэтому вопрос о назначении наказания при постановлении приговора, безусловно, относится к осуществлению правосудия.
При этом я понимаю ваши сомнения. Действительно, стандарт мышления отечественного юриста сложился таким образом, что крайне непривычно звучит любой аргумент с опорой на цифры, а также любые утверждения опирающиеся не только на толкование норм закона, но и на реальность.
Надо признать, что отечественная правовая школа основывалась на неверной методологической базе. Главным недостатком был отрыв от эмпирики, в результате наука юриспруденция утрачивала возможность осознавать реальность и влиять на неё. Основные проблемы современной юриспруденции, в частности безразличие законодателя к мнению ученых юристов — это следствие того имиджа сложившегося в тот период. попытка исправления ситуации при расширении в 70-80-е годы провалилось. Я имею в виду работу группы Петрухина М.Л., Морщаковой Т.Г. и др. Они прямо настаивали на необходимости методологического разворота.
ЭФФЕКТИВНОСТЬ ПРАВОСУДИЯ И ПРОБЛЕМА УСТРАНЕНИЯ СУДЕБНЫХ ОШИБОК часть 1. под ред. В. Н. Кудрявцева М. 1 975. С. 4.
Почему это не оставило большого следа в отечественной юриспруденции, это отдельный дискуссионный вопрос. Отчасти сработало то, что их работы были с грифом «для служебного пользования», а случайно напчатанные сверх тиража уничтожались, а возможно потому, что уже устоялся особый стиль, не приемлющий опоры на эмпирику. Полагаю ситуацию надо менять.
базарутверждение своё в отношении меня ответ держать будете, или всё же мне Вас на полном основании назвать тем, о чём пишут здесь.купилисьпрошли через особый порядок). Плюс к ним надо прибавить как минимум 7-8 миллионов их родственников, которые тожеразделяли порочное суждениенаивно думали, что эта штука работает на снижение наказание. Конкретный пример смотрите в комментариях выше. Итого мы получаем население среднего европейского государства, которое уверено что рассмотрение дела в рамках особого порядка гарантирует им снижение наказания примерно на треть.Если у обвиняемого не будет надежды на снижение наказания, то нет никаких шансов уломать человека на упрощенный порядок. Это аксиома. Во всем мире это работает именно так. Правильно это называть — сделка с правосудием. Особый порядок (крайне неудачное название) лишь его разновидность. Проблема в том, что у нас из механики выбросили человека с его интересами и вся машинка крутится сама по себе. Этот факт налицо.
Суждение представленные вами могут существовать как локальные практики в конкретном ведомстве, например в суде. Но проблема в том, что когда они становятся идеологией, то есть публичными и прямолинейно высказанными то, подрывается сама возможность существования сокращённой формы судебного разбирательства. При этом понятно, что без 50 %, а лучше 80 % разбирательств без исследования доказательств судебная система войдёт в состояние глубокого кризиса. Это проблема для всех. Следовательно, есть задача поддержания уверенности в обвиняемых в особый порядок им выгоден.
Теперь смотрите, сидит в каком-нибудь регионе России судья и на достаточно посещаемом интернет ресурсе наталкивается на текст, который, грубо говоря, утверждает, что до половины работы, которую он выполняет, является ничем иным как неприкрытым обманом главного фигуранта уголовного дела.
Возможно этот судья не обратил внимания, что эта заметка основывается на серьезном исследовании, проведение которого стоит не одну сотню тысяч рублей, и проведен организацией мнение которой слышат, в том числе на международном уровне. Но это не так уж важно. Важно то, что этот судья сталкивается с публичным утверждением о неприемлимости сложившегося за многие годы стиля работы. Естественно любому человеку это неприятно. И вполне понятно, что это вызывает его возмущение. При этом он знает, что всегда есть люди, которые недовольны его работой, но это недовольство всегда где-то там, внизу. Копошащаяся чернь. Они не имеют доступов к информационным ресурсам, а если получают, то их аргументы звучат неубедительно и на них мало кто обращает внимание. Ведь все их аргументы это результат рассмотрения по конкретному делу, а все формальные правила выполнены безупречно (опись в деле есть, сроки соблюдены, росписи все проставлены, прокуратура не возбухает и т.д.), в общем всё штатно, поэтому их мнение не особо кого волнует. А если это волнует вас пишите в надзор. Но в данном случае всё выглядит несколько иначе, критика направлена не на конкретное дело, а на стиль работы. Это вызывает возмущение, причем настольно что этот судья, в отличие от десятков других также в душе несогласных с доводами, принимает решение парировать. Для оставления записи надо зарегистрироваться, он проходит регистрацию, а поскольку в судейском сообществе не принято светится публично указывает выдуманный логин, ну, например, «Чёрный Туз». Однако внятных аргументов нет, да и вести дискуссии не готов. Остается одно сказать что-то в стиле
заткнисьмолчать! и учить мат часть! Обычно этого вроде достаточно.Однако работает ли это? Сложный вопрос Давайте посмотрим на ситуацию чуть пошире. Представленный случай это частность. Красиво упакованное убедительное по мировым стандартом суждение о том, что работа судов по уголовным делам, мягко говоря, не совсем отвечает интересам общества и государства. Убедительность в данном случае безусловна не собственно для лиц вовлеченных в судебную механику (следователи, судьи, прокуроры), а для усредненного образа человека принимающего решения на уровне Госдумы, Администрации Президента, руководства старой или новой политической партии, и просто высоко статусная фигура. Перед этим человеком стоит вопрос каким образом разобраться с темой судебной реформы, все её требуют, а что делать не совсем понятно. Сценарии могут быть разными, от самых мягких, до крайних, в том числе, что-то вроде масштабной люстрации действующих судей с волчьим билетом. Последний вариант имеет очевидные политические бонусы. Суды наиболее слабый и безликий элемент в вертикали. По уголовным делам работают под копирку, серьезной квалификации для работы по этой категории дел не требуется, при желании можно легко набрать несколько тысяч новых судей. Если слить общественное ожидание судебной реформы, краткосрочные политические дивиденды велики. Опять же можно сэкономить на выплате содержания для вышедших в отставку. Общество как минимум на три, а то и пять лет переключается на обсуждение всей этой заварушки. Но чтобы это произвести, нужны аргументы. Особый порядок один из них. Но таких аргументов много.
Возникает вопрос как себя вести рядовому судье? Он вовлечён в алгоритм, который не работает на рост его авторитета в обществе и как следствие делает его заложником системы. Тут надо каждому делать внутренний выбор: либо тихо лежать и ощущать себя вещью, которую используют и в любой момент могут выкинуть за ненадобностью. Либо делать какие-то шаги, которые будут демонстрировать готовность к изменению роли суда в обществе. На этом пути много препятствий, но если без фанатизма и жертв, то вполне достаточно на своём уровне приходит к суждениям которые с опорой на механизмы судейского сообщества можно в дальнейшем транслировать как готовность к диалогу.
Мне кажется это была бы честная позиция и нормальное начало дискуссии. После этого спор можно было бы переводить в легальную плоскость. А то получается до сих пор вы внятно не высказали это суждение. А ограничиваетесь высказыванием сомнения. Но мы не на экзамене. Это публичная дискуссия. Я сделал первый шаг, приводите контраргументы, а я уж постараюсь их разбивать. Для первого шага я даже не настаиваю на развернутых контраргументах, могу даже сейчас в общих чертах их сформулировать за вас — в законе указан передел который нельзя превышать при назначении наказания по правилам главы 40 УПК, но это из этого не следует, что наказание должно быть менее того чтобы назначил судья при рассмотрении данного дела в общем порядке. Далее можно сделать ссылку на ст. 60 УК, а также на правило ст. 62 УК, когда наличие пунктов «и» и «к» ч. 1 ст. 61 УК не влечет автоматического снижения примерно на треть наказания по делам где есть указанные смягчающие обстоятельства. Примерно так.
Я готов парировать, но вы займите эту позицию. А то получается, что я буду спорить сам с собой.
Насчёт того «или кто вы там»… Видимо, пренебрежение Вы испытываете не только к традиционной юридической науке.
Моя личная «позиция» такова, что меня вообще не устраивает современный уголовный процесс — ни общий, ни особый порядок рассмотрения уголовных дел, ни место суда в нём, ни «оценка» деятельности судьи (Вы работали помощником судьи, знаете, что такое качество и особенно сроки).
Предмет исследования значителен… Но нельзя смешивать мягкое и тёплое. Практика законна, но она несправедлива, так как жуликов используют втёмную. А кого не используют?..
В уже прошлом году постановил свой первый оправдательный, причём по многоэпизодному делу. Он, разумеется, не устоял. Кроме этого, я получил живительных пиздюлей. Так что, разве система не использует судью так же, как и жулика? Это справедливо?
мафиисистемы. Это конечно собирательный термин, ситуация более многоаспектная, но в сути, действительно, судебная система не имеет своего содержания. Та же проблема оправдательных связана с тем, что эта ситуация удобна всем. Следствие и прокуратура чувствуют себя хозяевами положения. Решают всевозможные вопросы и поддерживают механизмы давления на суды. Разгневанная общественность, как ни странно, тоже заинтересована в этой ситуации, можно легко оперировать штампами. В этой ситуации надо находить точки отсчета, которые могут быть любыми, как например и эта тема. Далее можно совершать какие-то шаги. На самом деле много людей заинтересованы в том, чтобы суды обрели своё содержание. Появилась бы хоть возможность диалога. а то сейчас не с кем разговаривать. Реально практически не установить того, кто генерирует импульсы по изменению ситуации. Скорее всего никто не посылает никаких сигналов, и нет целостной системы. Есть лишь ручное подавление попыток самоорганизации внутри судов.Я бы не стал искать «козлов отпущения» в лице прокуратуры, следствия и оперативно-розыскных подразделений. Они так же, как и судьи, являются заложниками системы. Они должны выполнять план в сжатые сроки — независимо как от наличия выявленных противоправных деяний в достаточном количестве, так и сложности фактуры. Это ставит нас всех в патовую ситуацию.
А если не захочешь подчиняться системе и начнёшь действовать, как должно, то тебя лишат полномочий (уволят), а на твоё место найдут «правильного» человека.
На мой взгляд, проблема кроется в централизме, очковтирательстве, зависимости и просто в откровенной бессовестности.
Но мы все живём в такой стране — значит именно такая страна кому-то и нужна.
Проблема возникала в 90-е тогда, когда произошло декларирование другой модели, в которой суд оказался почти на первом месте. А вся механика осталась старая, но она стала как бы нелегальной. Тот кто ей пользуется он в тени и защищен от официальной критики. Конечно, старые механизмы обветшали, но они продолжают работать. Поскольку никто не претендует на публичный контроль, то те люди, которые в них включены, поставлены перед соблазном использовать эту работающую механику по-своему усмотртрению. По советской модели прокуратура была наиболее сильным звеном, она им и остаётся. Конечно ситуация меняется, появился странный следственный комитет, но сердцевина не меняется. Все это вводит общество в состояние кризиса, нельзя в обычном порядке прибегать к использованию работающих механизмов, они в тени. Открытая механика – судебное разбирательство не может работать на полную мощность. Это порождает у людей раздражение и разочарование. Однако позиция «быть в тени» очень выгодна. Снимаются обязанности, можно обслуживать только те интересы, которые тебя трогают лично. Это примерно тоже самое, что объявить — государства нет, все социальные обязанности сбрасываются (пенсии, льготы, инфраструктура), но у тебя остается армия. Государство становится по определению сильнее. Даже при сокращении дохода ресурса остается больше. Примерна та же ситуация в правоохранительной сфере. Следственно-прокурорская мафия – это очень условное название. По сути это инструмент. Там также люди ходят на работу, так же выполняют команды. Но в отличие от суда, он работающий. Сила и влияние этого инструмента после 90-х возросли, ушли сдерживающие факторы. Поэтому захлебнулись все попытки перефоматировать ситуацию в пользу суда. Сегодня нет серьезных легальных препятствий для того чтобы суды не стали центральным звеном в правоохране. Все сдерживание происходит за счет испльзование неформальных (нелегальных) методик. Это сдерживание постоянно воспроизводится.
Поэтому вне зависимости от того, что везде обычные люди, вопрос стоит о том, что должен изменится баланс власти в пользу суда. Этого нельзя достичь за счет законодательных изменений. Вся реальная механика давно находится в тени и чем больше отбирается полномочий, тем более сильной становится этот теневой механизм (сбрасываются обязательства). Шанс достигнуть изменения это уменьшение структур, которые обслуживают теневой механизм. Это следствие и прокуратура. Есть второй компромиссный вариант – это перенос большой части теневого механизма в судебную систему. Тогда достигается равенство декларации и реальной механики власти. Это приведет к публичности и возвращению обязанностей и вообще все заработает и само отрегулируется. Пока же суды представляют из себя холостой механизм, с неизбежным порождением раздражения у людей.
Это очень грубое описание, есть много нюансов, но суть примерно такая.
.
Такой человек как Вы не может не вызывать у меня симпатии.
Ту мысль, что человек не может работать в системе и одновременно быть свободным от этой системы, — это да, я это имел в виду, утверждая о недопустимости создания образа врага в лице прокуратуры (следствия, оперативных подразделений). Сотрудники этих соответствующих ведомств (заметьте, я называю их ведомствами) «связаны» порочным «палочно-максималистским» способом оценки их деятельности.
Это не «земляные» сотрудники прокуратуры придумали ерунду о том, что если дело в суд направлено прокурором, то оправдательный — это просто брак в работе гособвинителя, который «ориентировал суд на постановление неправосудного оправдательного приговора по делу» (дословная формулировка). Этот бред идёт с самого «верха» — из центрального аппарата Генеральной прокуратуры. А давайте разберёмся, что же это за «верх», то есть какова его истинная (не совпадающая с декларированной) природа.
А именно — я уже упоминал про такую беду, как чрезмерный централизм. Разверну мысль. Суд в Россию не является властью — это ведомство (наряду с той же прокуратурой). На низовом уровне ведомства разделены. А чем выше мы смотрим по иерархии каждого ведомства правоохранительной системы, тем больше замечаем, что на верху это чёткое разделение исчезает. Верхушка каждого ведомства является антагонистом своих низовых уровней. Кроме того, верхушки тесно сплетены друг с другом и обслуживают интересы курирующих их олигархических кланов. В интересы верхушек не входит эффективность ни предотвращения, ни раскрытия, ни расследования преступлений, ни эффективное разрешения уголовных дел о них. Потому что тогда интересы верхушек разойдутся и им будет труднее «показывать» свою «работу» в виде идиотской статистики. А что более важно, при подобном разделении интересов качество обслуживания олигархических кланов неминуемо упадёт, что для них недопустимо. Так что мне кажется, что «Гордиев узел» проблем всей правоохранительной системы (и судебной в частности) завязан на самом верху, где и должен быть «разрублен».
Ремарка по поводу прокуратуры. Она значительно ослабела и занимает «главный угол» больше номинально, по традиции. Та сила, которую Вы видите в действиях прокуратуры, исходит не от неё. Она — только провод, по которому поступает электрический ток, а не сам генератор тока.
Мои изыскания привели к тому, что нет никой персональности в управлении ведомствами. Нет там наверху углубленного понимания механизмов работы ведомств как больших социальных систем. Да и сама возможность влияния очень ограничена. Проще говоря, чем ближе к верху, тем больше растерянность и непонимание. Это объясняет отсутствие спроса на аналитику и вообще на обстоятельный диалог. Нет никаких задач. Человек в силу времени (постепенный карьерный рост) или волею обстоятельств попадающий в некое высокое кресло просто не ведает как всё под ним работает. Всё что он может это повторять принятое поведение. Отыгрывает свою роль. Даже иногда пытается что-то сделать. Но неведомый ему механизм не пропускает его по-детски наивные импульсы.
Централизация конечно проблема. Но эта проблема скорее в глубокой убежденности всех и каждого в том что есть некое единое мощное государство, которое карает ослушника. Грызут всегда свои же, в осознании этого как высокой государственной миссии, максимум с привлечением вышестоящего руководителя. Но он-то, этот руководитель, действует только под влиянием страха за своё кресло. Если система изменится, он может оказаться не у дел. Другие просто наблюдают шоу, понимая, что это не их вопрос. Так создается механизм поддержания иллюзии сверхцентрализации. Это не современное изобретение, я думаю так было со времен Екатерины. Возможно это самое гениальное изобретение нашего государства. Когда нет возможности реально карать борцов за самостоятельность порождается механизм, который работает сам по себе. Это проявляется в нюансах. Например, если бы в школе детям говорили что есть некое государство Соединенные Государства Америки, то у каждого бы возникал вопрос о реальном содержании идеи федерализма. А так слово state (государство) тупо не перевели, а написали исковерканную транскрипцию. В результате даже если один из 100 узнаёт что там-то судебная система не выходит за пределы штата (государства) то получает ответ, ну это их особенности федеральной модели, а нас свои…
Да, «state» переведено криво.
Правда, я всегда думал, что от недомыслия.
А вопрос о построении общества на новых принципах — это интересно.
Но раз Вы его не ставите (не хотите ставить?), то его обсуждать не имеет смысла.
имееет специфику. это не
массовая помойка, где все оруточень кулурный, специальный форум. Анонимов там нет. Это высказал человек реально в теме www.iuaj.net/user/297Так что проблема есть. Её границы это надо обсуждать. Потом я не занимаю какой-то непримиримой позиции, и в глубине души на стороне судебной системы. Однако всё дошло до того, что можно говорить только находясь на крайних атакующих позициях. Только это даёт хоть какой-то шанс на диалог и то, не особо получается, только огрызания раздаются.
Вместе с этим я готов согласится с тем, что прежде чем рассуждать на судопроизводственные темы, надо, что называется поддержать в руках дела. И вообще я отношусь презрительно к кабинетным ученым, рассуждающим о прынцыпах. Я никогда не имел отношения к традиционным вузам, и думаю правильно делал. Я сформировался как практик и прекрасно понимаю, что где с 80-х годов отечественная наука уголовного процесса выродилась в чушь и дрянь. Порождает людей неспособных видеть реальность и говорить о ней. Противоположные примеры, конечно есть, но общий абрис именно таков. Поэтому если кто-то желает занимать внятную позицию, он должен в первую очередь очень критично отнестись к традиционной юридической науке. Здесь с вами солидарен.
Если задаваться вопросом о моей компетенции, то я утверждаю, что я претендую на первые позиции по теме судоустройства и в частности вопросов обжалования. У меня много внятных публикаций, а не какая нибудь никому не нужная пустота «вроде что такое право на жилище?». Поскольку я свободен от наукообразных обязательств я всегда называл чёрное черным, а белое белым. Еще в 2006 году я подготовил текст в котором прямо указал где Пленум ВС и следующие им 1000 судей (примерно столько работают в России по надзору 10 в каждом субъекте + весь ВС) т
ворят беззаконие и демонстрируют незнание основ юриспруденцииочень сильно ошибаются. У вас, наверное, есть Консультант? Посмотрите журнал Адвокат", 2007, N 2 Новая проблема вместо решения старой, там все расписано. В 2010 году Пленум ВС пересмотрел свою позицию в точности как я утверждал. Есть другие сложные вопросы, в которых моя позиция внятная и конкретная посмотрите в том же Консультанте — О понятии «суд надзорной инстанции», где я прямо пишу какую чушь несёт судья ВС Давыдов, или лучше посмотрите «Как мыслят судьи: вопросы социологии права»// Юридическая газета. 2010. N 1, там более актуально, так сказать в свете Федерального закона от 29.12.2010 N 433-ФЗ. Так что у меня есть право говорить на любые судоустройственные темы и этот вопрос закрыт.Что же касается вашего утверждения о том, что особый порядок не предполагает обязательного назначения чуть менее строго наказания, то тут всё основывается на том, что вы действительно работаете по этой теме и у вас сформировалась своя законченная позиция. И понятно, что вы не готовы просто так её пересматривать. При этом я признаю, что моё суждение носит провокационный характер. И в первую очередь направлено против ВС, который я считаю должен нести основную ответственность за упущения в ходе судебной реформы. Но как видно они спрятались и не готовы иметь позицию и бороться за неё. Я считаю, что в результате множественных просчётов в работе ВС суды и судьи оказались брошены на произвол, судебная практика складывалась стихийно. Назовём вещи своими именами – особый порядок направлен на снижение нагрузки на судебную систему и в этом смысле я только за его расширение. Более того, считаю правильным стремится к 90 %. Но на этом пути встаёт проблема – суды теряют авторитет. Не получается рекламировать особый порядок. Учитывая указанные результаты исследования масштаб применения особого порядка будет постепенно снижаться. Но главное будет происходить дальнейшая утрата авторитета судов. Исправление этой ситуации рассматриваю как важную задачу. Поэтому обсуждать эту проблему надо, что я и делаю. Если говорить непосредственно о юридической аргументации, то это не для настоящего ресурса. Полагаю это будет текст в журнале Уголовный процесс. Я планировал туда направить материал по данной теме. Наша дискуссия скорректировала моё видение проблематики и упор сделаю именно на разбор вопроса о том – должно ли наказание отличатся от общего порядка.
Черный Туз, Дмитрий Савельев, Александр Семёнов правильно говорят о том что УПК не предусматривается того, что наказание в особом порядке, должно быть примерно на треть меньше назначаемого за аналогичное преступление при рассмотрении в общем порядке.
А Михаил верно говорит что это упущение.
Считаю, что мы застряли на пол-шаге, как и вся страна — мы еще не в капитализме, но уже и не в социализме — мы хаосе, где-то на задворках. Нужно либо совсем отменять особый порядок (с последствиями в виде загрузки судов и множества вакансий на такую должность), чтобы не было соблазнов осуждения невиновных, обмана обвиненных и осужденных, либо довести эту идею до конца — как предлагает Михаил.
1) признать наличие проблемы.
2) перейти к поиску решения, которым может быть введение нормальной сделки с правосудием.
А насколько Вы считаете сделка с правосудием удовлетворяет принципам уголовного судопроизводства? Насколько она честна по отношению к тем, кто считает себя невиновными, но осужден в общем порядке. Формально ведь даже достоверно зная все факты по делу грань между виновным и невиновным очень зыбка. И даже если убрать коррупционную составляющую, убрать некомпетентность, загруженность и др. пороки судебной системы, вероятность осуждения невиновного остается. Так вот, насколько справедливо, что этот невиновный за то, что боролся будет осужден, к примеру в полтора — два раза больший срок, нежели расчетливый преступник который заключил сделку с правосудием?
В сущности речь идёт о том, что судопроизводство это конвейер, по котрому потоком идут люди. Особый порядок это возможность конвейеру работать четче вот и всё.
Дальше — если каждый будет знать что нет перспектив поблажки то в чем смысл выхода в особый порядок? По моему эта элементарная цепочка.
Сделки могут носить массовый характер, здесь проблем не вижу. И вопрос сводится к тому как пододвинуть особый порядок к полноценной сделке.
«от таких адвокатов проф. сообщество должно избавляться» — вопрос — как? Как на практике? Наверное также как от некваллифицированных и коррумпированных судей, прокуроров и др.? То есть никак?
«это не сделка с правосудием. Сделки не могут носить такой массовый характер, они заключаются по значимым делам и условия сделки оговариваются до приговора суда» — кто Вам такое сказал? У нас может и нет никаких сделок. А в американском праве? Разве не большинство (или даже 2/3) дел заканчиваются сделкой?
«справедливо ли какому-нибудь мерзавцу дать 4 года вместо 6 лет, которые он заслужил по справедливости, только потому, что он признал вину» — а не считаете ли Вы такое признание и весь особный порядок как ОСОБОЕ чистосердечное признание и раскаяние? И это ОСОБОЕ признание как раз и учитывается?
Дмитрий Савельев
«Если его ввели заблуждение, он вправе оспорить приговор в связи с существенным нарушением процессуальных норм.» Такое ощущение что идет спор теоретика с практиком (Михаилом). Если в теории, по закону, то мы давно уже должны были жить в жизнерадостной (как Италия), богатой (как Швейцария) и демократичной (как весь интернет) стране. Однако на практике все совсем наоборот… Поэтому может стоит теорию рассматривать в связке с практикой?
Как-то я считал, сколько будет стоить процесс по гражданскому делу, чтобы не больше 5 заседаний в день, чтобы зарплата судьи около 100 тыс., чтобы грамотный помощник успевал тоже внимательно изучить дело, чтобы зарплата у помощника была около 30 — 40 тыс., чтобы секретарей набирали не из студентов на подработки, а просто нормально платили, чтобы на канцелярские принадлежности и др. расходы оставалось 30-40 тыс…
Так вот, госпошлина в таком случае составляет около 6 тыс. рублей. Либо (что я считаю более справедливым) по 1,5 — 2 тыс. за каждое проведенное заседания в зависимости от сложности дела (с кого взыскивать — с того, по чьей вине необходимо доп. заседание, либо пополам). А по простым делам, где их может быть проведено (заседаний) в день больше 5 — к примеру по взысканию со страховых по дтп сумма может быть еще меньше.
Получается что нормальный гражданский процесс с соблюдением всех прав, всех формальностей стоит 6 тыс. рублей. Может это не так уж и много?
В уголовном аналогично можно просчитать. Может и не нужен тогда особый порядок?
2) госпошлина вообще своей неведомой природы. Связана ли она с финансированием судебной системы или нет — это науке неизвестно.
3) если очень хочется посчитать деньги учитывайте налоги — это прибавить почти 100% к выполачиваемой сумме на руки + амортизация зданий и иные издержки (командировки, выплаты переводчикам, затраты на инфоматизацию и проч.) Сегодня на судебную систему тратится примерно 4 млрд.$ Если считать грубо то делите это на 20 млн. дел вот и получите искомую цифру. Но тут особый порядок напрямую нельзя увидеть.
Поэтому численность работников я не думаю что должна быть константой. Все озвученные в этой теме проблемы: коррупция, централизация, правовой нигилизм, пародия какого-то движения, которое не нужно верхушке — это главное зло. И решить эти проблемы можно только реформой суда. Суд должен стать одним из главнейших действующих механизмов. Остальное — такие как к примеру правоохранительные органы — лишь инструменты суда. Коренная судебная реформа (в том числе Конституционного Суда) — наш нацпроект. По крейней мере так должно быть. А все начинается с финансирования. Если государство не может обеспечить суд, значит кто-то другой это должен сделать. Никто не обещает что правосудие — копеечный вопрос. Я разделил 4 предложенные Вами 4 млрд.$ на 20 млн. дел. Получилось как раз 200 $ о которых я и говорил. Понятно — это средняя сумма. Уголовные дела будут значительно дороже. Так может пусть каждому гарантируется справедливый уголовный суд. А $ на оплату этого суда в случае приговора ложатся дополнительным бременем на приговоренного. Пускай к каждому наказанию прибавляется $ в виде так называемого штрафа. Тогда и особый порядок не нужен.