Антон Михайлов → Рационалистический метод школы естественного права
Настоящее, подлинное право с точки зрения юснатуралистов Нового времени может быть познано вне исторического опыта генезиса правовых систем, безотносительно рамок культуры, поскольку оно носит природный, «внеисторический» или даже «антиисторический» [1], культурно протестный характер.
История права для представителей школы естественного права — это история предрассудков (обычное право) и сословного произвола (законодательство). Рационализм естественно-правовой школы носил умозрительный, метафизический характер, поскольку юснатуралисты были убеждены, что посредством философской рефлексии «чистого разума» способны постичь сущность права [2], которая носит исторически инвариантный характер, наподобие математических аксиом.
«История совершенно не входила в состав теоретической проблемы, поставленной школой естественного права, и не привлекалась к разрешению практических задач, которым школа служила. /…/ Разумное, естественное право признавалось универсальным, обязательным для всех народов независимо от тех особенностей, которые отличают их в настоящем и в прошлом. Прошлое не представляло для школы естественного права никакого интереса. Оно относилось ко времени, предшествующему установлению разумных начал права, и рисовалось поэтому как длинный ряд человеческих заблуждений, обязанных своим существованием невежеству одних людей и недобросовестности других. Изучение этих заблуждений не представляет никакого интереса и не имеет смысла, потому что путь разума един и познается он из разума же, а не через наблюдение эмпирических от него уклонений», — обоснованно отмечал известный русский правовед Ф.В. Тарановский [3].
Несомненно, по своим политическим интенциям школа естественного права носила протестный, революционный характер. «Всякая борьба нового порядка со старым есть борьба рационализма с реализмом, возмущение разума против жизни», – писал Б.Н. Чичерин[4].
Справедливо указание и П.И. Новгородцева: «Если историзм знаменует собой преклонение перед историей, то рационализм как логическое орудие естественного права включает в себя идею критики и суда над ней, это есть протест личного нравственного сознания против отживших свой век установлений» [5].
Как Н.М. Коркунов [6], так и Г.Ф. Шершеневич [7] были согласны с тем, что понятие «естественности», «природы» служило средством борьбы новых политико-правовых идеалов против системы позитивного права, в которой именно принадлежность старине являлась критерием легитимности, а, значит, новые представления о правильном политико-правовом устройстве должны были принять форму природы, которая, несомненно, старше любой социокультурной традиции.
Здесь естественность являлась орудием против историчности: «Естественное право противополагается историческому праву, как естественное состояние противополагается историческому состоянию, исторической действительности» [8]. «Этическое обоснование естественного права состоит в постоянном искании высшего принципа поведения вне окружающей действительности. Это протест против общепринятых норм морали и права во имя новых норм, источником которых может быть только нечто, стоящее над данной культурой» [9].
Именно поэтому для юснатуралистов XVIII столетия «народные обычаи были не чем иным, как «бессознательным уклонением от законов природы» и должны были уступить место законам, вырабатываемым на рациональных началах, независимо от случайностей времени и места» [10].
Развернутую характеристику рационалистической ориентации классического юснатурализма дал выдающийся мыслитель Е.В. Спекторский, который в труде «Проблема социальной физики в XVII столетии» писал: «Поскольку новаторы являлись рационалистами, постольку они не могли увлекаться историческими фактами, в которых, по-видимому, так мало логики, что, как напомнил Фонтенель, их не напрасно считали делом не разумного, а слепого божества. Решительно предпочитая истины разума истинам факта, рационализм XVII века презрительно отворачивался от всего меняющегося во времени, фактического, эпизодического. /…/ Вся их (рационалистов – А.М.) методология, по-видимому, исключала всякую надобность в истории. Для историка действительность представляет какое-то вечное imperfectum. Для рационалиста XVII века реальность и совершенство – понятия совпадающие. Историк различает причины и следствия в событиях. Рационалист XVII века учит о полном тождестве причин и следствий, о подчинении закона достаточного основания закону тождества, понятому и в логическом, и в онтологическом смысле… Causa отождествлялась с ratio, логика вытесняла генеалогию. Наконец, «причинное» в этом своеобразном смысле познание понималось еще конструктивно, как мысленное вопроизведение геометрических или иных фигур из элементов, всегда имеющихся в нашем сознании и посему дающих основание для всегда «присутствующей очевидности». И идеалом науки считалась «логика воображения», интуитивная «очевидность», которая одновременно и доказывает истину, и показывает ее умственному взору… При таком взгляде все временное исчезало перед постоянным, а постоянное – перед вечным, вечно присутствующим если не во внешнем мире, то в нашем уме… Если к этому прибавить еще убеждение новаторов, что человеческая природа всюду и всегда одинакова, то станет понятным то, что они или совсем не прибегали к истории, или же видели в ней не более как собрание типов, парадигмов для мысленной реконструкции действия одних и тех же законов личной или общественной жизни людей» [11].
Таким образом, для рационалистов – в согласии с христианской традицией – действительность мысли, ratio видится подлинной реальностью, поскольку именно сознание, а не внешняя «историческая» «данность» стоит ближе к постоянному, неизменному, вечному идеалу. Именно поэтому исследование генетического во внеположной сознанию реальности заменялось следованием логике просвещенного разумом сознания, которая способна – при помощи мысленного эксперимента – приводить к «очевидному» для мысли, безусловно правильному проекту политико-правового устройства общества.
Рационалистический метод естественно-правовой школы был направлен, прежде всего, на исключение каких-либо внешних авторитетов, кроме авторитета разума исследователя [12] – поскольку рационализм резко противопоставлял себя средневековой схоластике с ее безусловной верой в истинность авторитетных текстов, по большей части иррационально легитимированных религиозной традицией.
По меткому выражению Ф. Энгельса, «мыслящий рассудок стал единственным мерилом всего существующего. Это было то время, когда, по выражению Гегеля, мир был поставлен на голову, сначала в том смысле, что человеческая голова и те положения, которые она открыла посредством своего мышления, выступали с требованием, чтобы их признали основой всех человеческих действий и общественных отношений, а затем и в том более широком смысле, что действительность, противоречащая этим положениям, была фактически перевернута сверху донизу» [13]. «Раз дошли до сознания, что единственным орудием познания является человеческий разум, – указывал Ф.В. Тарановский, – то отсюда неизбежно следовало, что нет и не может быть никакого иного знания кроме добываемого методической познавательной работой человеческого разума» [14].
Поиск оснований действительности исключительно в разуме, протест против социокультурной традиции эпохи феодализма и воззрение на природу человека как объективную неизменную данность неизбежно приводили юснатуралистов к абстрагированию от исторического контекста, посредством которого единственно возможно примирить абстрактные нормы закона (должное право) и конкретные случаи его применения (сущее право) [15].
Действительно, построить законченную, внутренне согласованную и лишенную противоречий (когерентную) систему принципов и норм возможно лишь умозрительно, в сознании, абстрагировавшись от наличной социальной действительности, что и выступило «визитной карточкой» спекулятивного метода классического юснатурализма. Вот как описывается эпоха господства в немецком правоведении юснатурализма С. Пуфендорфа, Хр. Томазия и Хр. Вольфа одним историком права: «Это было время немецких профессоров-теоретиков, витающих в заоблачном мире своих умозрительных построений со всеми их положительными качествами и недостатками» [16].
Спекулятивный характер господствующей правовой доктрины в значительной мере обусловливал и характер юридического образования. Немецкие переводчики классического труда Ф.К. фон Савиньи «Обязательственное право» В. Фукс и Н. Мандро описывают юридическое образование XVIII столетия, эпохи господства естественно-правовой школы, следующим образом: «Университетское образование состояло в систематическом изложении естественного права, затем права римского, германского, публичного, без всякого внутреннего единства, только с незначительными историческими и филологическими подробностями; об ознакомлении с источниками не было и речи» [17].
Рационалистический метод классического рационализма XVII–XVIII вв. лежит в основе математического естествознания Нового времени и основывается на убеждении, что разум является единственным объективным источником познания [18].
Поскольку научная революция в естествознании убедительно продемонстрировала, что при помощи «просвещенного» разума люди в состоянии приобретать объективные, работающие на практике знания о внешнем мире, постольку это вело к признанию подобия между познающим разумом субъекта и познаваемым объектом. Следовательно, индивидуальный разум человека представляет собой отражение всеобщего разума, лежащего в основе мироздания, и в нем уже изначально заложена способность к объективному и полному знанию универсальных законов природы и общества. Такое потенциальное знание необходимо лишь вскрыть и довести до ясного и отчетливого сознания при помощи правильного пути рассуждения [19].
Началом такого рассуждения, его отправными точками служат самоочевидные истины, или аксиомы – суждения, истинность которых очевидна для разума, и потому они рассматриваются как не требующие доказательств и даже не могущие быть доказанными. Содержание таких аксиом составляют элементарные понятия, из которых делается последовательный ряд выводов (дедукций). Каждое из выводимых положений подлежит специальному доказательству – демонстрации. Областью же наиболее совершенного применения данного дедуктивно-демонстративного метода познания виделась рационалистам математика, в особенности геометрия [20].
Аксиомой, положенной в основу системы права юснатуралистами, выступил неразложимый элемент, «материальный атом» общества – индивид (individuum – неделимый). Соответственно, из свойств природы индивида дедуктивно должна быть выведена вся система естественного права [21].
Н.Н. Алексеев указывал, что в учениях юснатуралистов нового времени «естественное право в объективном смысле этого слова превращается в сумму естественных законов в смысле точного естествознания; естественное субъективное право становится проявлением естественных сил. Наиболее крайние направления подобного естественно-правового натурализма стремятся истолковать правовые явления как явления чисто механические, как род социального движения и его математически определяемых законов. В этих толкованиях впервые находит свое философское обоснование идея «вечности» и «всеобщности» естественно-правовых законов как подлинных законов природы» [22].
В соответствии с общей рационалистической методологической установкой естественно-правовой школы XVIII столетия предметом юриспруденции выступает не позитивное право как оно существует в социальных отношениях или предписаниях официальной публичной власти, но идея права [23], право как должное. Практически любой представитель школы естественного права мог бы подписаться под словами И.Г. Фихте: «Мы развиваем понятие права как то, что должно быть – без постановки вопроса об эмпирически существующем» [24].
Поэтому вполне справедлива констатация Ф.В. Тарановского о том, что именно «под влиянием рационализма наука права сделала своим предметом разработку естественного права,… практическое значение которого заключалось в критике положительного права и указании путей для преобразования последнего» [25].
Движимые спекуляциями разума, юснатуралисты выводили универсальное, неизменное право безотносительно существующей власти и позитивного права, которое, по их убеждению, не является правом вообще, если не отвечает принципам универсального, общечеловеческого разума.
Е.В. Спекторский указывал: «Под влиянием рационализма естественное право разумелось как право разумное, столь же всеобщее, необходимое, самоочевидное, незыблемое, вечное, как и чистый разум; право, которого не надо искать или придумывать; право, которое каждый человек открывает в чистом роднике своего сознания; право, которое надо только провозгласить и применить» [26].
Поскольку юснатуралисты были убеждены, что универсальные императивы естественного права изначально содержатся в индивидуальном разуме, который необходимо лишь методологически правильно «осветить», постольку природа человека воспринимается представителями школы естественного права как неизменная «естественная» данность, принадлежность каждого человека по факту рождения [27].
Именно поэтому в предмет исследования рационалистических концепций естественного права не входят вопросы о происхождении, генезисе, социокультурной динамике природы человека [28]. Последняя охватывалась индивидуальным человеческим разумом, способным вывести объективно существующие инвариантные в социокультурном и историческом отношении законы. «Теоретический интерес школы (естественного права – А.М.) исчерпывался общественной статикой (учением о равновесии в состоянии покоя). Вопросов общественной динамики (учения о движении) школа совсем не ставила, и история не могла входить в состав ее теоретической проблемы», — справедливо утверждал Ф.В. Тарановский [29].
Естественное право, данное в мысли, являлось не только продуктом «просвещенного» разума, но и само выступало единственно подлинным критерием оценки права существующего. Задача всей естественно-правовой мысли, по мнению П.И. Новгородцева, заключалась не в объяснении естественных закономерностей в развитии правовых институтов, а в установлении моральных требований, предписывающих идеальные пути развития: «Цель заключается не в объяснении, а в оценке явлений, совершаемой независимо от того, как эти явления развивались в прошлом и как они имеют развиваться в будущем», и потому «метода естественного права имеет особый и самостоятельный характер. Предназначенная к тому, чтобы дать критерий для оценки истории, она не может почерпать своих исходных начал из самой же истории» [30].
Поскольку общественный процесс относится к моральной природе человека, исходными критериями оценки того или иного позитивного права выступали ее естественные, «сущностные» свойства, трактуемые различными представителями школы естественного права принципиально по-разному [31].
________________________
1. Ф.В. Тарановский указывал, что школе естественного права характерно стремление к «начертанию неподвижной системы рационального права», и потому ей был совершенно чужд динамический элемент и она была враждебна историзму. Исследователь прямо называет ее «анти-исторической». См.: Тарановский Ф.В. Историческое и методологическое взаимоотношение истории, догмы и политики права // Журнал Министерства Юстиции. Март 1907. С. 157. Также см.: Сырых В.М. Теория государства и права: учебник. М., 2004. С. 562; Азаркин Н.М. Всеобщая история юриспруденции. Курс лекций. М., 2003. С. 425.
2. Ср.: Варламова Н.В. Типология правопонимания и современные тенденции развития теории права. М., 2010. С. 17.
3. Тарановский Ф.В. Энциклопедия права. СПб., 2001. С. 297. Ср.: Поздняков Э.А. Философия государства и права. М., 1995. С. 76.
4. Цит. по: Новгородцев П.И. Историческая школа юристов. СПб., 1999. С. 27.
5. Новгородцев П.И. Указ. соч. С. 20.
6. См.: Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. СПб., 2003. С. 130—131.
7. См.: Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. В 2 т. М., 1995.
8. Бердяев Н.А. Философия неравенства // Русское зарубежье: Из истории социальной и правовой мысли. Л., 1991. С. 131.
9. Шершеневич Г.Ф. Указ. соч.
10. Шершеневич Г.Ф. Курс гражданского права. Т. I. Введение. Казань, 1901. Вып. I. С. 150—151.
11. Спекторский Е.В. Проблема социальной физики в XVII столетии. Том II. СПб., 2006. С. 475–476.
12. Тарановский Ф.В. Указ. соч. С. 26, 208.
13. Энгельс Ф. Анти-Дюринг. М., 1957. С. 16—17.
14. Тарановский Ф.В. Указ. соч. С. 26.
15. См.: Исаев И.А. Власть и закон в контексте иррационального. М., 2006. С. 356.
16. Koschaker P. Europa und das romische Recht, 2nd. ed., Munchen und Berlin, 1953. S. 249. Цит. по: Цвайгерт К., Кётц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. В 2 т. М., 2000. Т. I. Основы. С. 210. (http://forum.yurclub.ru/index.php?download=1432)
17. Фукс В., Мандро Н. От переводчиков // Савиньи Ф.К. фон Обязательственное право. СПб., 2004. С. 26.
18. См.: Тарановский Ф.В. Указ. соч. С. 26, 208.
19. Там же. С. 26.
20. Там же. С. 26–27, 209–210.
21. Там же. С. 28, 210.
22. Алексеев Н.Н. Основы философии права. СПб., 1998. С. 33.
23. Не случайно Ф.В. Тарановский писал, что естественно-правовая школа «впервые поставила самостоятельную теоретическую проблему познания права». Тарановский Ф.В. Указ. соч. С. 297.
24. Цит. по: Klenner H. Savigny’s Research Program of the Historical School of Law and its Intellectual Impact in 19th Century Berlin. P. 73.
25. Тарановский Ф.В. Указ. соч. С. 28.
26. Спекторский Е.В. Христианство и культура. Прага, 1925. Цит. по: История философии права. Под ред. Д.А. Керимова. СПб., 1998. С. 559. URL: www.kursach.com/biblio/0010022/614.htm
27. Михайлов А.М. Идея естественного права: история и теория. М., 2010. С. 347.
28. Ср.: Честнов И.Л. 1) Принцип диалога в современной теории права (проблемы правопонимания). Дисс… докт. юрид. наук. СПб., 2002. С. 115; 2) Диалогичность правовой реальности. URL: polit.mezhdunarodnik.ru/art.php3?rub=361&id=13361
29. Тарановский Ф.В. Указ. соч. С. 297.
30. Новгородцев П.И. Нравственный идеализм в философии права. К вопросу о возрождении естественного права // О свободе. Антология мировой либеральной мысли (I половина XX века). Отв. ред. М.А. Абрамов. М., 2000. С. 605.
31. Тарановский Ф.В. Указ. соч. С. 211.
История права для представителей школы естественного права — это история предрассудков (обычное право) и сословного произвола (законодательство). Рационализм естественно-правовой школы носил умозрительный, метафизический характер, поскольку юснатуралисты были убеждены, что посредством философской рефлексии «чистого разума» способны постичь сущность права [2], которая носит исторически инвариантный характер, наподобие математических аксиом.
«История совершенно не входила в состав теоретической проблемы, поставленной школой естественного права, и не привлекалась к разрешению практических задач, которым школа служила. /…/ Разумное, естественное право признавалось универсальным, обязательным для всех народов независимо от тех особенностей, которые отличают их в настоящем и в прошлом. Прошлое не представляло для школы естественного права никакого интереса. Оно относилось ко времени, предшествующему установлению разумных начал права, и рисовалось поэтому как длинный ряд человеческих заблуждений, обязанных своим существованием невежеству одних людей и недобросовестности других. Изучение этих заблуждений не представляет никакого интереса и не имеет смысла, потому что путь разума един и познается он из разума же, а не через наблюдение эмпирических от него уклонений», — обоснованно отмечал известный русский правовед Ф.В. Тарановский [3].
Несомненно, по своим политическим интенциям школа естественного права носила протестный, революционный характер. «Всякая борьба нового порядка со старым есть борьба рационализма с реализмом, возмущение разума против жизни», – писал Б.Н. Чичерин[4].
Справедливо указание и П.И. Новгородцева: «Если историзм знаменует собой преклонение перед историей, то рационализм как логическое орудие естественного права включает в себя идею критики и суда над ней, это есть протест личного нравственного сознания против отживших свой век установлений» [5].
Как Н.М. Коркунов [6], так и Г.Ф. Шершеневич [7] были согласны с тем, что понятие «естественности», «природы» служило средством борьбы новых политико-правовых идеалов против системы позитивного права, в которой именно принадлежность старине являлась критерием легитимности, а, значит, новые представления о правильном политико-правовом устройстве должны были принять форму природы, которая, несомненно, старше любой социокультурной традиции.
Здесь естественность являлась орудием против историчности: «Естественное право противополагается историческому праву, как естественное состояние противополагается историческому состоянию, исторической действительности» [8]. «Этическое обоснование естественного права состоит в постоянном искании высшего принципа поведения вне окружающей действительности. Это протест против общепринятых норм морали и права во имя новых норм, источником которых может быть только нечто, стоящее над данной культурой» [9].
Именно поэтому для юснатуралистов XVIII столетия «народные обычаи были не чем иным, как «бессознательным уклонением от законов природы» и должны были уступить место законам, вырабатываемым на рациональных началах, независимо от случайностей времени и места» [10].
Развернутую характеристику рационалистической ориентации классического юснатурализма дал выдающийся мыслитель Е.В. Спекторский, который в труде «Проблема социальной физики в XVII столетии» писал: «Поскольку новаторы являлись рационалистами, постольку они не могли увлекаться историческими фактами, в которых, по-видимому, так мало логики, что, как напомнил Фонтенель, их не напрасно считали делом не разумного, а слепого божества. Решительно предпочитая истины разума истинам факта, рационализм XVII века презрительно отворачивался от всего меняющегося во времени, фактического, эпизодического. /…/ Вся их (рационалистов – А.М.) методология, по-видимому, исключала всякую надобность в истории. Для историка действительность представляет какое-то вечное imperfectum. Для рационалиста XVII века реальность и совершенство – понятия совпадающие. Историк различает причины и следствия в событиях. Рационалист XVII века учит о полном тождестве причин и следствий, о подчинении закона достаточного основания закону тождества, понятому и в логическом, и в онтологическом смысле… Causa отождествлялась с ratio, логика вытесняла генеалогию. Наконец, «причинное» в этом своеобразном смысле познание понималось еще конструктивно, как мысленное вопроизведение геометрических или иных фигур из элементов, всегда имеющихся в нашем сознании и посему дающих основание для всегда «присутствующей очевидности». И идеалом науки считалась «логика воображения», интуитивная «очевидность», которая одновременно и доказывает истину, и показывает ее умственному взору… При таком взгляде все временное исчезало перед постоянным, а постоянное – перед вечным, вечно присутствующим если не во внешнем мире, то в нашем уме… Если к этому прибавить еще убеждение новаторов, что человеческая природа всюду и всегда одинакова, то станет понятным то, что они или совсем не прибегали к истории, или же видели в ней не более как собрание типов, парадигмов для мысленной реконструкции действия одних и тех же законов личной или общественной жизни людей» [11].
Таким образом, для рационалистов – в согласии с христианской традицией – действительность мысли, ratio видится подлинной реальностью, поскольку именно сознание, а не внешняя «историческая» «данность» стоит ближе к постоянному, неизменному, вечному идеалу. Именно поэтому исследование генетического во внеположной сознанию реальности заменялось следованием логике просвещенного разумом сознания, которая способна – при помощи мысленного эксперимента – приводить к «очевидному» для мысли, безусловно правильному проекту политико-правового устройства общества.
Рационалистический метод естественно-правовой школы был направлен, прежде всего, на исключение каких-либо внешних авторитетов, кроме авторитета разума исследователя [12] – поскольку рационализм резко противопоставлял себя средневековой схоластике с ее безусловной верой в истинность авторитетных текстов, по большей части иррационально легитимированных религиозной традицией.
По меткому выражению Ф. Энгельса, «мыслящий рассудок стал единственным мерилом всего существующего. Это было то время, когда, по выражению Гегеля, мир был поставлен на голову, сначала в том смысле, что человеческая голова и те положения, которые она открыла посредством своего мышления, выступали с требованием, чтобы их признали основой всех человеческих действий и общественных отношений, а затем и в том более широком смысле, что действительность, противоречащая этим положениям, была фактически перевернута сверху донизу» [13]. «Раз дошли до сознания, что единственным орудием познания является человеческий разум, – указывал Ф.В. Тарановский, – то отсюда неизбежно следовало, что нет и не может быть никакого иного знания кроме добываемого методической познавательной работой человеческого разума» [14].
Поиск оснований действительности исключительно в разуме, протест против социокультурной традиции эпохи феодализма и воззрение на природу человека как объективную неизменную данность неизбежно приводили юснатуралистов к абстрагированию от исторического контекста, посредством которого единственно возможно примирить абстрактные нормы закона (должное право) и конкретные случаи его применения (сущее право) [15].
Действительно, построить законченную, внутренне согласованную и лишенную противоречий (когерентную) систему принципов и норм возможно лишь умозрительно, в сознании, абстрагировавшись от наличной социальной действительности, что и выступило «визитной карточкой» спекулятивного метода классического юснатурализма. Вот как описывается эпоха господства в немецком правоведении юснатурализма С. Пуфендорфа, Хр. Томазия и Хр. Вольфа одним историком права: «Это было время немецких профессоров-теоретиков, витающих в заоблачном мире своих умозрительных построений со всеми их положительными качествами и недостатками» [16].
Спекулятивный характер господствующей правовой доктрины в значительной мере обусловливал и характер юридического образования. Немецкие переводчики классического труда Ф.К. фон Савиньи «Обязательственное право» В. Фукс и Н. Мандро описывают юридическое образование XVIII столетия, эпохи господства естественно-правовой школы, следующим образом: «Университетское образование состояло в систематическом изложении естественного права, затем права римского, германского, публичного, без всякого внутреннего единства, только с незначительными историческими и филологическими подробностями; об ознакомлении с источниками не было и речи» [17].
Рационалистический метод классического рационализма XVII–XVIII вв. лежит в основе математического естествознания Нового времени и основывается на убеждении, что разум является единственным объективным источником познания [18].
Поскольку научная революция в естествознании убедительно продемонстрировала, что при помощи «просвещенного» разума люди в состоянии приобретать объективные, работающие на практике знания о внешнем мире, постольку это вело к признанию подобия между познающим разумом субъекта и познаваемым объектом. Следовательно, индивидуальный разум человека представляет собой отражение всеобщего разума, лежащего в основе мироздания, и в нем уже изначально заложена способность к объективному и полному знанию универсальных законов природы и общества. Такое потенциальное знание необходимо лишь вскрыть и довести до ясного и отчетливого сознания при помощи правильного пути рассуждения [19].
Началом такого рассуждения, его отправными точками служат самоочевидные истины, или аксиомы – суждения, истинность которых очевидна для разума, и потому они рассматриваются как не требующие доказательств и даже не могущие быть доказанными. Содержание таких аксиом составляют элементарные понятия, из которых делается последовательный ряд выводов (дедукций). Каждое из выводимых положений подлежит специальному доказательству – демонстрации. Областью же наиболее совершенного применения данного дедуктивно-демонстративного метода познания виделась рационалистам математика, в особенности геометрия [20].
Аксиомой, положенной в основу системы права юснатуралистами, выступил неразложимый элемент, «материальный атом» общества – индивид (individuum – неделимый). Соответственно, из свойств природы индивида дедуктивно должна быть выведена вся система естественного права [21].
Н.Н. Алексеев указывал, что в учениях юснатуралистов нового времени «естественное право в объективном смысле этого слова превращается в сумму естественных законов в смысле точного естествознания; естественное субъективное право становится проявлением естественных сил. Наиболее крайние направления подобного естественно-правового натурализма стремятся истолковать правовые явления как явления чисто механические, как род социального движения и его математически определяемых законов. В этих толкованиях впервые находит свое философское обоснование идея «вечности» и «всеобщности» естественно-правовых законов как подлинных законов природы» [22].
В соответствии с общей рационалистической методологической установкой естественно-правовой школы XVIII столетия предметом юриспруденции выступает не позитивное право как оно существует в социальных отношениях или предписаниях официальной публичной власти, но идея права [23], право как должное. Практически любой представитель школы естественного права мог бы подписаться под словами И.Г. Фихте: «Мы развиваем понятие права как то, что должно быть – без постановки вопроса об эмпирически существующем» [24].
Поэтому вполне справедлива констатация Ф.В. Тарановского о том, что именно «под влиянием рационализма наука права сделала своим предметом разработку естественного права,… практическое значение которого заключалось в критике положительного права и указании путей для преобразования последнего» [25].
Движимые спекуляциями разума, юснатуралисты выводили универсальное, неизменное право безотносительно существующей власти и позитивного права, которое, по их убеждению, не является правом вообще, если не отвечает принципам универсального, общечеловеческого разума.
Е.В. Спекторский указывал: «Под влиянием рационализма естественное право разумелось как право разумное, столь же всеобщее, необходимое, самоочевидное, незыблемое, вечное, как и чистый разум; право, которого не надо искать или придумывать; право, которое каждый человек открывает в чистом роднике своего сознания; право, которое надо только провозгласить и применить» [26].
Поскольку юснатуралисты были убеждены, что универсальные императивы естественного права изначально содержатся в индивидуальном разуме, который необходимо лишь методологически правильно «осветить», постольку природа человека воспринимается представителями школы естественного права как неизменная «естественная» данность, принадлежность каждого человека по факту рождения [27].
Именно поэтому в предмет исследования рационалистических концепций естественного права не входят вопросы о происхождении, генезисе, социокультурной динамике природы человека [28]. Последняя охватывалась индивидуальным человеческим разумом, способным вывести объективно существующие инвариантные в социокультурном и историческом отношении законы. «Теоретический интерес школы (естественного права – А.М.) исчерпывался общественной статикой (учением о равновесии в состоянии покоя). Вопросов общественной динамики (учения о движении) школа совсем не ставила, и история не могла входить в состав ее теоретической проблемы», — справедливо утверждал Ф.В. Тарановский [29].
Естественное право, данное в мысли, являлось не только продуктом «просвещенного» разума, но и само выступало единственно подлинным критерием оценки права существующего. Задача всей естественно-правовой мысли, по мнению П.И. Новгородцева, заключалась не в объяснении естественных закономерностей в развитии правовых институтов, а в установлении моральных требований, предписывающих идеальные пути развития: «Цель заключается не в объяснении, а в оценке явлений, совершаемой независимо от того, как эти явления развивались в прошлом и как они имеют развиваться в будущем», и потому «метода естественного права имеет особый и самостоятельный характер. Предназначенная к тому, чтобы дать критерий для оценки истории, она не может почерпать своих исходных начал из самой же истории» [30].
Поскольку общественный процесс относится к моральной природе человека, исходными критериями оценки того или иного позитивного права выступали ее естественные, «сущностные» свойства, трактуемые различными представителями школы естественного права принципиально по-разному [31].
________________________
1. Ф.В. Тарановский указывал, что школе естественного права характерно стремление к «начертанию неподвижной системы рационального права», и потому ей был совершенно чужд динамический элемент и она была враждебна историзму. Исследователь прямо называет ее «анти-исторической». См.: Тарановский Ф.В. Историческое и методологическое взаимоотношение истории, догмы и политики права // Журнал Министерства Юстиции. Март 1907. С. 157. Также см.: Сырых В.М. Теория государства и права: учебник. М., 2004. С. 562; Азаркин Н.М. Всеобщая история юриспруденции. Курс лекций. М., 2003. С. 425.
2. Ср.: Варламова Н.В. Типология правопонимания и современные тенденции развития теории права. М., 2010. С. 17.
3. Тарановский Ф.В. Энциклопедия права. СПб., 2001. С. 297. Ср.: Поздняков Э.А. Философия государства и права. М., 1995. С. 76.
4. Цит. по: Новгородцев П.И. Историческая школа юристов. СПб., 1999. С. 27.
5. Новгородцев П.И. Указ. соч. С. 20.
6. См.: Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. СПб., 2003. С. 130—131.
7. См.: Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. В 2 т. М., 1995.
8. Бердяев Н.А. Философия неравенства // Русское зарубежье: Из истории социальной и правовой мысли. Л., 1991. С. 131.
9. Шершеневич Г.Ф. Указ. соч.
10. Шершеневич Г.Ф. Курс гражданского права. Т. I. Введение. Казань, 1901. Вып. I. С. 150—151.
11. Спекторский Е.В. Проблема социальной физики в XVII столетии. Том II. СПб., 2006. С. 475–476.
12. Тарановский Ф.В. Указ. соч. С. 26, 208.
13. Энгельс Ф. Анти-Дюринг. М., 1957. С. 16—17.
14. Тарановский Ф.В. Указ. соч. С. 26.
15. См.: Исаев И.А. Власть и закон в контексте иррационального. М., 2006. С. 356.
16. Koschaker P. Europa und das romische Recht, 2nd. ed., Munchen und Berlin, 1953. S. 249. Цит. по: Цвайгерт К., Кётц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. В 2 т. М., 2000. Т. I. Основы. С. 210. (http://forum.yurclub.ru/index.php?download=1432)
17. Фукс В., Мандро Н. От переводчиков // Савиньи Ф.К. фон Обязательственное право. СПб., 2004. С. 26.
18. См.: Тарановский Ф.В. Указ. соч. С. 26, 208.
19. Там же. С. 26.
20. Там же. С. 26–27, 209–210.
21. Там же. С. 28, 210.
22. Алексеев Н.Н. Основы философии права. СПб., 1998. С. 33.
23. Не случайно Ф.В. Тарановский писал, что естественно-правовая школа «впервые поставила самостоятельную теоретическую проблему познания права». Тарановский Ф.В. Указ. соч. С. 297.
24. Цит. по: Klenner H. Savigny’s Research Program of the Historical School of Law and its Intellectual Impact in 19th Century Berlin. P. 73.
25. Тарановский Ф.В. Указ. соч. С. 28.
26. Спекторский Е.В. Христианство и культура. Прага, 1925. Цит. по: История философии права. Под ред. Д.А. Керимова. СПб., 1998. С. 559. URL: www.kursach.com/biblio/0010022/614.htm
27. Михайлов А.М. Идея естественного права: история и теория. М., 2010. С. 347.
28. Ср.: Честнов И.Л. 1) Принцип диалога в современной теории права (проблемы правопонимания). Дисс… докт. юрид. наук. СПб., 2002. С. 115; 2) Диалогичность правовой реальности. URL: polit.mezhdunarodnik.ru/art.php3?rub=361&id=13361
29. Тарановский Ф.В. Указ. соч. С. 297.
30. Новгородцев П.И. Нравственный идеализм в философии права. К вопросу о возрождении естественного права // О свободе. Антология мировой либеральной мысли (I половина XX века). Отв. ред. М.А. Абрамов. М., 2000. С. 605.
31. Тарановский Ф.В. Указ. соч. С. 211.
Реальность (т.е. та самая «природа») каждый день каждому человеку показывает, что все люди разные и имеют разные права, поэтому из анализа «свойств отдельного индивида» невозможно получить достоверную информацию и сделать правильные выводы.
Натуралисты взяли основу (которой является формальное равенство перед юридическим законом) позитивного права и попытались построить на ней свою «естественную» конструкцию. «Почему-то» не получилось…
А не получилось по простой причине — построить можно только искусственную конструкцию, а естественную можно только понять. И не факт, что она будет «справедливее» искусственной! (по крайней мере нравиться она может гораздо меньше).
В общем, натуралисты хотели «как лучше»… поэтому ничего и не получилось.
А чтобы получилось, надо понять роль права в жизни человека.