Антон Михайлов → Идея эволюционного развития права: значение исторической школы юристов
Неоспоримой заслугой немецкой исторической школы является привнесение в юриспруденцию идеи эволюционного исторического развития права. «Только со времени германской исторической школы начинается разработка истории права, как процесса закономерной эволюции», – справедливо указывал В.М. Хвостов.
Труды Ф.К. Савиньи и Г.Ф. Пухты заложили фундамент для нового направления в юридических исследованиях – историко-правового, которое с течением времени стало парадигмальным для всей области социально-гуманитарного знания.
Как дореволюционные, так и современные ученые-юристы убеждены в том, что идея закономерности и исторического образования является основным положением юриспруденции, и должна рассматриваться как заслуга именно исторической школы права Ф.К. Савиньи.
В «Лекциях по энциклопедии права» Е.Н. Трубецкой указывал: «Представление о закономерном развитии права является одним из вековечных завоеваний человеческого разума и должно служить одной из основ всякого учения о праве» и потому «капитальная заслуга старой исторической школы» заключается в утверждении данной идеи в юриспруденции нового времени.
«Отец» социологической юриспруденции в России С.А. Муромцев писал, что именно историческая школа способствовала историческому изучению права, поскольку она принесла в юридическую науку ясное осознание того, что право настоящего всегда является продуктом всей предыдущей истории народа, а потому для правильного понимания его содержания необходимо изучать его историю.
Другой известный дореволюционный цивилист Ю.С. Гамбаров указывал, что именно исторической школе права научное правоведение обязано «установлением принципа развития для права задолго до того, чем этот принцип был формулирован Дарвином для всех отраслей знания. Далее, мы обязаны ей признанием за предмет юриспруденции права в его историческом развитии, а не только в настоящем состоянии… Наконец, ей же мы обязаны таким небывалым до того оживлением исторической литературы в области права, которое сделало впервые возможным более или менее точные обобщения в этой области, основанные на изучении истории правовых явлений».
Даже основатель психологической теории права Л.И. Петражицкий, не склонный преувеличивать научные заслуги исследователей любой исторической эпохи, признавал, что «идея закономерности развития права и положение о позитивной природе всего права, о несуществовании иного права, кроме позитивного» являются общепринятыми.
«Внесенная исторической школой идея органического роста права, идея эволюции стала прочным приобретением научного правоведения», – констатировал Ф.В. Тарановский.
Несомненно, идеи исторического развития высказывались в социальных науках и значительно ранее времени формирования исторической школы юристов, а само обращение к историческим корням национальных правовых систем не является гениальным открытием Г. Гуго или Ф.К. Савиньи, но было вызвано всем миросозерцанием эпохи начала XIX века: «истористы» лишь выразили на языке правовой доктрины данное умонастроение и попытались положить его в основу историко-правовых и догматико-правовых исследований.
Поэтому вполне обоснованно можно утверждать, что актуализация данной идеи в юридическом сообществе, ее использование в качестве ведущей философско-методологической доминанты догматических исследований всецело является новацией школы Ф.К. Савиньи.
К середине XIX века можно уже с уверенностью утверждать, что юриспруденция всей романо-германской правовой семьи рассматривает исторический метод исследования права как необходимый фундамент юридических исследований вообще и генетически связывает его актуализацию в доктринальном правосознании именно с немецкой исторической школой.
Совершенно не случайно уже в 1882 г. С.В. Пахман указывал, что «задачей новой историко-философской науки в области права стало не отыскание неизменного, абсолютного права, а исследование тех сил, которые лежат в основе происхождения и развития права».
На рубеже XIX и XXвв. известный английский государствовед А.В. Дайси не без иронии отмечал: «В наше время лучше быть обвиненным в ереси или даже уличенном в мелком воровстве, чем быть заподозренным в недостаточно «историческом» складе ума или в сомнениях насчет универсального значения исторической методы».
Известный русский цивилист М.М. Агарков в 1920г. прямо утверждал, что «истекшее столетие было проникнуто духом историзма и идеей эволюции».
Несомненно, «первый историзм» школы Ф.К. Савиньи претерпел значительные изменения в течение XIX века – юристы отказались от некоторых объяснительных концептов исторической школы, сняв с исторической методы «покровы реакционной романтики», в результате чего историзм, по свидетельству П.И. Новгородцева, стал «объективно-научным течением». Первоначально некоторые историки права (Г. Мэн, А. Мишель, Ф. Поллок и др.) заменили мистический «народный дух» исторической школы эволюционной теорией Ч. Дарвина, а впоследствии представители позитивной социологии права вообще исключили какие-либо метафизические и генетические полагания из концепций правопонимания, отождествив право и социальное, взятое в его настоящем, в позитивных «социальных фактах».
Вместе с тем идея исторического развития права, его связи со всеми институтами национального «духа» прошла красной нитью через юридические исследования немецких, французских, российских ученых того времени и потому обоснованно может быть определена в качестве исследовательской парадигмы юриспруденции XIXв., причем не только на европейском континенте. В качестве примера можно привести фрагмент из «Введения в науку права» И. Колера: «Право, как и обычай, не мертво, – оно есть нечто живое. Правопорядок находится в постоянном движении; не существует неподвижного, пригодного для всякого времени права».
В современных исследованиях признается, что учение исторической школы оказало сильное влияние на историографию первой половины XIX в. своими четкими формулировками концепции органической связи и преемственности в развитии народа и государства, идеи нации как «коллективной индивидуальности», идеи народного духа как главной творческой силы в истории».
Совершенно справедливо немецкий историк права Ландсберг в 1910г. отмечал, что «руководящим принципом юриспруденции XIX столетия являлся именно исторический метод». Даже в советской юриспруденции признавалось, что «в целом развитие правовой идеологии в XIX в. прошло через этап исторической школы права», что «историческая школа оказала значительное влияние на последующее развитие буржуазной правовой мысли».
Ю.С. Гамбаров верно указывал, что «признание принципа развития и сведение к нему всей истории и всего действующего права составляют большие заслуги Савиньи, которыми обусловлены, может быть, все успехи современного правоведения».
С.А. Муромцев еще более рельефно выразил значение немецкой исторической школы, указав, что «все, совершенное юриспруденцией после толчка, сообщенного ей Савиньи, есть не более как дальнейшее развитие основных, руководивших им идей, и все протесты, которые неоднократно высказывались против исторической школы, были только протестами против формы, временно ей принятой, и в сущности заключали в себе дальнейшее развитие дела, начатого Савиньи».
Схожим образом Ф.В. Тарановский указывал, что воззрение об органическом развитии права «составило эпоху в разработке научного правоведения; внесенная Савиньи идея развития делала возможным постановку в юриспруденции самостоятельной исторической проблемы и создание для этой цели самостоятельной юридической дисциплины, – истории права».
Именно исторический метод, как верно указывал П.И. Новгородцев, способствовал вытеснению из правовой доктрины безгранично господствовавшей в XVII – XVIIIвв. идеи естественного права.
Очевидно, что идея исторического, закономерного развития права является основополагающей и для социологической школы права, представители которой неоднократно обращались к исследованию не только обычного, средневекового, но и «первобытного права» (Г.С. Мэн, М.М. Ковалевский, и др.), а также и для марксистских интерпретаций права как исторически обусловленного и преходящего компонента политической надстройки классового общества, которая, выступая «рефлексом» экономической субструктуры, не может не испытывать на себе его историческое развитие.
Основополагающие для социологической и марксистской юриспруденции идеи социокультурной обусловленности права, невозможности его подлинного научного изучения вне связи с жизнью общества, «моментом» (формой) которой оно выступает, не могли утвердиться в профессиональном и обыденном правосознании без первоначальной актуализации «истористами» идеи закономерного развития права: социальное «измерение» права, в противовес сугубо рациональному, абсолютно немыслимо вне исторического времени и культурного пространства («рождение» социологии предполагает открытие сознанием интеллектуальной элиты и «культуры», и «истории»).
Как известно, немецкие «истористы» считали правотворчество аутентичным лишь в том случае, если нормы закона ориентируются на социальное «сущее», национальное сознание, а юридическое сообщество обладает необходимой степенью научной «зрелости», способно перевести символичное «народное право» в логически стройный понятийный аппарат кодекса. В советском правоведении сходным образом признавалось, что «правовые нормы могут быть созданы лишь в том случае, если обобщаемые ими факты обладают наличным бытием в настоящем, причем находятся на определенной степени «зрелости».
Помимо этого, немецкие «истористы» первыми провозгласили задачу воспроизведения в мысли, в понятиях и конструкциях научной юриспруденции «народного права». В советском правоведении диалектическое единство исторического и логического истолковывалось таким образом, что правовые понятия юридической науки должны в максимальной степени совпасть, в восхождении от абстрактного к конкретному теоретически воспроизвести внутреннюю логику развития самого правового объекта. Более того, методологическая ориентация на генетические реконструкции, столь свойственная материалистической диалектике, родилась не только благодаря диалектике Г. Гегеля, но и связана с «первым историзмом» школы Ф. Савиньи.
В предмете современной теории права традиционно выделяется проблематика концептуализаций происхождения права, принцип историзма (не без влияния гегельянства и марксизма) постулируется как имманентный научному статусу теоретико-правовых исследований; современная юридическая антропология немыслима вне исторического исследования национального правосознания незападных культурных традиций; историко-политический и динамический (функциональный) подходы к истолкованию юридических текстов традиционно артикулируются в юридической герменевтике, теории и социологии права; в теории правотворчества – начиная с германистов – историческое исследование правовой действительности, указывая на «пределы власти законодателя», представляется разработчикам проектов необходимым шагом к созданию эффективного законодательства, и, прежде всего, актов (форм) кодификации (кодексы, уставы, положения и др.), а юридическая компаративистика как относительно самостоятельная сфера исследований ученых-юристов обязана своим рождением сравнительно-историческому методу.
Именно историческая школа права, впервые в истории юридической мысли ориентируя профессиональных юристов исследовать неизменные принципы права, органично связывая развитость права с профессиональным юридическим языком, укоренила в сознании юристов представление, которое ясно выразил классик сравнительного правоведения Р. Давид: «Изменить или отменить какую-либо норму действующего права – во власти законодателя. Однако он почти не властен изменить язык и основы юридического мышления».
Таким образом, справедливо утверждение, что сформированное в рамках исторической школы «понимание права как сложной системы социокультурных факторов, как органического явления и исторического итога национального развития вошло составной частью в новейшее размышление о праве в целом».
Труды Ф.К. Савиньи и Г.Ф. Пухты заложили фундамент для нового направления в юридических исследованиях – историко-правового, которое с течением времени стало парадигмальным для всей области социально-гуманитарного знания.
Как дореволюционные, так и современные ученые-юристы убеждены в том, что идея закономерности и исторического образования является основным положением юриспруденции, и должна рассматриваться как заслуга именно исторической школы права Ф.К. Савиньи.
В «Лекциях по энциклопедии права» Е.Н. Трубецкой указывал: «Представление о закономерном развитии права является одним из вековечных завоеваний человеческого разума и должно служить одной из основ всякого учения о праве» и потому «капитальная заслуга старой исторической школы» заключается в утверждении данной идеи в юриспруденции нового времени.
«Отец» социологической юриспруденции в России С.А. Муромцев писал, что именно историческая школа способствовала историческому изучению права, поскольку она принесла в юридическую науку ясное осознание того, что право настоящего всегда является продуктом всей предыдущей истории народа, а потому для правильного понимания его содержания необходимо изучать его историю.
Другой известный дореволюционный цивилист Ю.С. Гамбаров указывал, что именно исторической школе права научное правоведение обязано «установлением принципа развития для права задолго до того, чем этот принцип был формулирован Дарвином для всех отраслей знания. Далее, мы обязаны ей признанием за предмет юриспруденции права в его историческом развитии, а не только в настоящем состоянии… Наконец, ей же мы обязаны таким небывалым до того оживлением исторической литературы в области права, которое сделало впервые возможным более или менее точные обобщения в этой области, основанные на изучении истории правовых явлений».
Даже основатель психологической теории права Л.И. Петражицкий, не склонный преувеличивать научные заслуги исследователей любой исторической эпохи, признавал, что «идея закономерности развития права и положение о позитивной природе всего права, о несуществовании иного права, кроме позитивного» являются общепринятыми.
«Внесенная исторической школой идея органического роста права, идея эволюции стала прочным приобретением научного правоведения», – констатировал Ф.В. Тарановский.
Несомненно, идеи исторического развития высказывались в социальных науках и значительно ранее времени формирования исторической школы юристов, а само обращение к историческим корням национальных правовых систем не является гениальным открытием Г. Гуго или Ф.К. Савиньи, но было вызвано всем миросозерцанием эпохи начала XIX века: «истористы» лишь выразили на языке правовой доктрины данное умонастроение и попытались положить его в основу историко-правовых и догматико-правовых исследований.
Поэтому вполне обоснованно можно утверждать, что актуализация данной идеи в юридическом сообществе, ее использование в качестве ведущей философско-методологической доминанты догматических исследований всецело является новацией школы Ф.К. Савиньи.
К середине XIX века можно уже с уверенностью утверждать, что юриспруденция всей романо-германской правовой семьи рассматривает исторический метод исследования права как необходимый фундамент юридических исследований вообще и генетически связывает его актуализацию в доктринальном правосознании именно с немецкой исторической школой.
Совершенно не случайно уже в 1882 г. С.В. Пахман указывал, что «задачей новой историко-философской науки в области права стало не отыскание неизменного, абсолютного права, а исследование тех сил, которые лежат в основе происхождения и развития права».
На рубеже XIX и XXвв. известный английский государствовед А.В. Дайси не без иронии отмечал: «В наше время лучше быть обвиненным в ереси или даже уличенном в мелком воровстве, чем быть заподозренным в недостаточно «историческом» складе ума или в сомнениях насчет универсального значения исторической методы».
Известный русский цивилист М.М. Агарков в 1920г. прямо утверждал, что «истекшее столетие было проникнуто духом историзма и идеей эволюции».
Несомненно, «первый историзм» школы Ф.К. Савиньи претерпел значительные изменения в течение XIX века – юристы отказались от некоторых объяснительных концептов исторической школы, сняв с исторической методы «покровы реакционной романтики», в результате чего историзм, по свидетельству П.И. Новгородцева, стал «объективно-научным течением». Первоначально некоторые историки права (Г. Мэн, А. Мишель, Ф. Поллок и др.) заменили мистический «народный дух» исторической школы эволюционной теорией Ч. Дарвина, а впоследствии представители позитивной социологии права вообще исключили какие-либо метафизические и генетические полагания из концепций правопонимания, отождествив право и социальное, взятое в его настоящем, в позитивных «социальных фактах».
Вместе с тем идея исторического развития права, его связи со всеми институтами национального «духа» прошла красной нитью через юридические исследования немецких, французских, российских ученых того времени и потому обоснованно может быть определена в качестве исследовательской парадигмы юриспруденции XIXв., причем не только на европейском континенте. В качестве примера можно привести фрагмент из «Введения в науку права» И. Колера: «Право, как и обычай, не мертво, – оно есть нечто живое. Правопорядок находится в постоянном движении; не существует неподвижного, пригодного для всякого времени права».
В современных исследованиях признается, что учение исторической школы оказало сильное влияние на историографию первой половины XIX в. своими четкими формулировками концепции органической связи и преемственности в развитии народа и государства, идеи нации как «коллективной индивидуальности», идеи народного духа как главной творческой силы в истории».
Совершенно справедливо немецкий историк права Ландсберг в 1910г. отмечал, что «руководящим принципом юриспруденции XIX столетия являлся именно исторический метод». Даже в советской юриспруденции признавалось, что «в целом развитие правовой идеологии в XIX в. прошло через этап исторической школы права», что «историческая школа оказала значительное влияние на последующее развитие буржуазной правовой мысли».
Ю.С. Гамбаров верно указывал, что «признание принципа развития и сведение к нему всей истории и всего действующего права составляют большие заслуги Савиньи, которыми обусловлены, может быть, все успехи современного правоведения».
С.А. Муромцев еще более рельефно выразил значение немецкой исторической школы, указав, что «все, совершенное юриспруденцией после толчка, сообщенного ей Савиньи, есть не более как дальнейшее развитие основных, руководивших им идей, и все протесты, которые неоднократно высказывались против исторической школы, были только протестами против формы, временно ей принятой, и в сущности заключали в себе дальнейшее развитие дела, начатого Савиньи».
Схожим образом Ф.В. Тарановский указывал, что воззрение об органическом развитии права «составило эпоху в разработке научного правоведения; внесенная Савиньи идея развития делала возможным постановку в юриспруденции самостоятельной исторической проблемы и создание для этой цели самостоятельной юридической дисциплины, – истории права».
Именно исторический метод, как верно указывал П.И. Новгородцев, способствовал вытеснению из правовой доктрины безгранично господствовавшей в XVII – XVIIIвв. идеи естественного права.
Очевидно, что идея исторического, закономерного развития права является основополагающей и для социологической школы права, представители которой неоднократно обращались к исследованию не только обычного, средневекового, но и «первобытного права» (Г.С. Мэн, М.М. Ковалевский, и др.), а также и для марксистских интерпретаций права как исторически обусловленного и преходящего компонента политической надстройки классового общества, которая, выступая «рефлексом» экономической субструктуры, не может не испытывать на себе его историческое развитие.
Основополагающие для социологической и марксистской юриспруденции идеи социокультурной обусловленности права, невозможности его подлинного научного изучения вне связи с жизнью общества, «моментом» (формой) которой оно выступает, не могли утвердиться в профессиональном и обыденном правосознании без первоначальной актуализации «истористами» идеи закономерного развития права: социальное «измерение» права, в противовес сугубо рациональному, абсолютно немыслимо вне исторического времени и культурного пространства («рождение» социологии предполагает открытие сознанием интеллектуальной элиты и «культуры», и «истории»).
Как известно, немецкие «истористы» считали правотворчество аутентичным лишь в том случае, если нормы закона ориентируются на социальное «сущее», национальное сознание, а юридическое сообщество обладает необходимой степенью научной «зрелости», способно перевести символичное «народное право» в логически стройный понятийный аппарат кодекса. В советском правоведении сходным образом признавалось, что «правовые нормы могут быть созданы лишь в том случае, если обобщаемые ими факты обладают наличным бытием в настоящем, причем находятся на определенной степени «зрелости».
Помимо этого, немецкие «истористы» первыми провозгласили задачу воспроизведения в мысли, в понятиях и конструкциях научной юриспруденции «народного права». В советском правоведении диалектическое единство исторического и логического истолковывалось таким образом, что правовые понятия юридической науки должны в максимальной степени совпасть, в восхождении от абстрактного к конкретному теоретически воспроизвести внутреннюю логику развития самого правового объекта. Более того, методологическая ориентация на генетические реконструкции, столь свойственная материалистической диалектике, родилась не только благодаря диалектике Г. Гегеля, но и связана с «первым историзмом» школы Ф. Савиньи.
В предмете современной теории права традиционно выделяется проблематика концептуализаций происхождения права, принцип историзма (не без влияния гегельянства и марксизма) постулируется как имманентный научному статусу теоретико-правовых исследований; современная юридическая антропология немыслима вне исторического исследования национального правосознания незападных культурных традиций; историко-политический и динамический (функциональный) подходы к истолкованию юридических текстов традиционно артикулируются в юридической герменевтике, теории и социологии права; в теории правотворчества – начиная с германистов – историческое исследование правовой действительности, указывая на «пределы власти законодателя», представляется разработчикам проектов необходимым шагом к созданию эффективного законодательства, и, прежде всего, актов (форм) кодификации (кодексы, уставы, положения и др.), а юридическая компаративистика как относительно самостоятельная сфера исследований ученых-юристов обязана своим рождением сравнительно-историческому методу.
Именно историческая школа права, впервые в истории юридической мысли ориентируя профессиональных юристов исследовать неизменные принципы права, органично связывая развитость права с профессиональным юридическим языком, укоренила в сознании юристов представление, которое ясно выразил классик сравнительного правоведения Р. Давид: «Изменить или отменить какую-либо норму действующего права – во власти законодателя. Однако он почти не властен изменить язык и основы юридического мышления».
Таким образом, справедливо утверждение, что сформированное в рамках исторической школы «понимание права как сложной системы социокультурных факторов, как органического явления и исторического итога национального развития вошло составной частью в новейшее размышление о праве в целом».
Нет комментариев