Владимир Шлыков → ЗАКОН НА СТРАЖЕ БЕЗЗАКОНИЯ
Во второй раз за сто лет «лапотная» России проспала законодательную подготовку политического террора. В тридцатые годы заранее перед началом «большой чистки» под ее нужды законодательно была подведена правовая база. Когда начали работать пресловутые «тройки», то с формальной точки зрения они работали по закону. Уголовно-процессуальный закон к тому времени был подогнан под нужды планировавшегося маховика репрессий и позволял практически без доказательств на основании неких оперативных данных больше похожих на домыслы, вершить злодеяния. НКВД были предоставлены огромнейшие формально законные полномочия по расправам над населением. Результат известен – миллионы загубленных жизней.
То же произошло и в последнее десятилетие: уголовно-процессуальное законодательство «заточили» под репрессии. «Встроившись» в волну общих настроения общества по либерализации нашей жизни, профессионалы от юриспруденции медленно, пошагово откорректировали уголовное законодательство под свои нужды. А это – свобода действий в любом направлении и полная безответственность за результаты следственных действий. Если заглянуть в уголовно-процессуальный кодекс, то понятие обязанность там относится только к подозреваемым, обвиняемым, свидетелям и потерпевшим. А у следователей — только полномочия, то есть права, которые они с присущей им широтой души могут реализовывать в отношении любого гражданина.
При этом у следователей нет никакой ответственности за незаконно вынесенные процессуальные решения. Твори — что хочешь. Побольше домыслов, предположений и фантазий. В итоге, у нас сейчас сажать можно не только кукурузу, но и людей. Причем практически ни за что, был бы человек — статья найдется. А своих, близких по духу воришек, можно свободно освобождать от уголовной ответственности. Уголовно-процессуальный кодекс РФ волшебным образом превратился в инструкция по беззаконию, с не ограниченными правами следственных подразделений на их осуществление. И все это страна проспала, не заметила.
Не то чтобы совсем не заметила. Многие вещи избирательного правоприменения лезли наружу. Но поскольку массовых протестных настроений не было, а «утюжили» в основном бизнес, который тихо сопел, откупался и не рыпался, то и должной оценки никто не давал. Так, частные проявления тотальной коррупции, не более того. Но когда маховик развернулся в сторону протестной части населения, сознание стало пробуждаться. Но, увы, без должного осознания системности проблемы. Чувство, что как-то все не очень правильно, уже появилось, а также понимание того, что практика расследования уголовных дел творит какие-то чудеса. Но в чем фокус, никто не знает. А фокус – в законодательной базе, которая позволяет безнаказанно для исполнителей творить все это, проворачивать в угоду власти любые делишки.
Во власти люди владеют не только самбо. На страже их стоит уголовное право, которое на сегодняшний день позволяет творить любые беззакония, формально оставаясь в рамках закона. И обществу, гражданскому и военному, надо думать о том, чтобы побудить власть сделать в первую очередь уголовное законодательство таким, чтобы беззаконие и произвол в этой сфере был невозможен. А тех, кто творит беззаконие, можно было бы также привлечь к уголовной ответственности за творимые деяния.
www.echo.msk.ru/blog/shlykovvladimir/
То же произошло и в последнее десятилетие: уголовно-процессуальное законодательство «заточили» под репрессии. «Встроившись» в волну общих настроения общества по либерализации нашей жизни, профессионалы от юриспруденции медленно, пошагово откорректировали уголовное законодательство под свои нужды. А это – свобода действий в любом направлении и полная безответственность за результаты следственных действий. Если заглянуть в уголовно-процессуальный кодекс, то понятие обязанность там относится только к подозреваемым, обвиняемым, свидетелям и потерпевшим. А у следователей — только полномочия, то есть права, которые они с присущей им широтой души могут реализовывать в отношении любого гражданина.
При этом у следователей нет никакой ответственности за незаконно вынесенные процессуальные решения. Твори — что хочешь. Побольше домыслов, предположений и фантазий. В итоге, у нас сейчас сажать можно не только кукурузу, но и людей. Причем практически ни за что, был бы человек — статья найдется. А своих, близких по духу воришек, можно свободно освобождать от уголовной ответственности. Уголовно-процессуальный кодекс РФ волшебным образом превратился в инструкция по беззаконию, с не ограниченными правами следственных подразделений на их осуществление. И все это страна проспала, не заметила.
Не то чтобы совсем не заметила. Многие вещи избирательного правоприменения лезли наружу. Но поскольку массовых протестных настроений не было, а «утюжили» в основном бизнес, который тихо сопел, откупался и не рыпался, то и должной оценки никто не давал. Так, частные проявления тотальной коррупции, не более того. Но когда маховик развернулся в сторону протестной части населения, сознание стало пробуждаться. Но, увы, без должного осознания системности проблемы. Чувство, что как-то все не очень правильно, уже появилось, а также понимание того, что практика расследования уголовных дел творит какие-то чудеса. Но в чем фокус, никто не знает. А фокус – в законодательной базе, которая позволяет безнаказанно для исполнителей творить все это, проворачивать в угоду власти любые делишки.
Во власти люди владеют не только самбо. На страже их стоит уголовное право, которое на сегодняшний день позволяет творить любые беззакония, формально оставаясь в рамках закона. И обществу, гражданскому и военному, надо думать о том, чтобы побудить власть сделать в первую очередь уголовное законодательство таким, чтобы беззаконие и произвол в этой сфере был невозможен. А тех, кто творит беззаконие, можно было бы также привлечь к уголовной ответственности за творимые деяния.
www.echo.msk.ru/blog/shlykovvladimir/
После убийства моего сына, в ИВС г. Железногорска, прошло уже два года ( 2 года). Но установить факт убийства моего сына Строгова Михаила Александровича, в ИВС ЗАТО г. Железногорска, я до сих пор не могу.
За это время я получил 75 ответов из различных правоохранительных инстанций. Неоднократно писал письма Путину В.В. и Медведеву Д.А., в Генеральную Прокуратуру, Следственный комитет России, Главное управление МВД и т.д. и все эти гос. структуры, вместо того, чтобы разобраться с убийством сына, отправляют меня разбираться на месте происшествия, т.е. в силовые структуры г. Красноярска. Следственный комитет по Красноярскому краю покрывает работников следственного комитета г. Железногорска, а старший следователь покрывает убийц из ИВС в лице начальника ИВС, а прокуратура переписывает ответы следственного комитета и отправляет их мне и видимо в вышестоящие инстанции. Как заставить все эти госструктуры работать, а не делать отписки и не отправлять указания разобраться на месте. Я хотел бы, чтобы в Железногорск направили независимую комиссию по расследованию неоднократных самоубийств в ИВС и конкретно по убийству моего сына. Только этого добиться я не могу и кто может мне помочь в этом деле, я не знаю.
Основываясь на материалах проверки №123-2011 по факту обнаружения трупа Строгова М.А. в камере содержания №12 ИВС по г. Железногорску я утверждаю, что его жестоко пытали, чтобы он подписал признательные показания, а затем убили (задушили удавкой), с имитировав самоповешение. В акте судмедэксперта в крови не обнаружено алкоголя и наркотиков. В акте медицинского освидетельствования и опроса видимых телесных повреждений не обнаружено. То-есть, при помещении в ИВС мой сын был здоров. Но при исследовании трупа, судмедэксперт обнаруживает переломы рёбер, очаговые кровоизлияния, кровоподтёки по всему телу, повреждена около- почечная ткань тупым предметом. Откуда же появились перечисленные повреждения? Ведь он провёл в ИВС всего 18 часов. В акте №91 судмедэкспертизы, подписанным зав. отделением СМЭ С.В. Старовойтом, почему-то не исследованы повреждённые ушные раковины и следы сдавливания всех пяти пальцев левой руки от удавки, он видимо, пытался освободиться от неё и всячески боролся за свою жизнь(фотографии обеих рук имеются). Психически он был устойчив и мысли о суициде у него не возникало. На фотографии шеи виден след от ремня, и на пальцах левой руки.
30.04.2013 г. Строгов А.М.