Антон Михайлов →  Культурное значение догматической юриспруденции

Определить культурное значение догматической юриспруденции – значит раскрыть каналы и формы ее влияния на юридическое мышление, специфику организации профессионального сознания, своеобразия «картины мира», языка юристов, отличающих его от обывателя, определить влияние догмы права на формирование единиц юридического мышления – юридических конструкций, норм и принципов.

Нормы юридической культуры? по справедливому мнению Н.Н. Тарасова, выступают необходимым условием существования юридической деятельности и, будучи усвоенными, не нуждаются в дополнительных механизмах обеспечения. Культура императивна. Нормы юридической культуры императивно организуют и направляют профессиональную деятельность: культура – это, как мы поступаем вне социального давления. Без норм культуры профессиональная деятельность не может быть целесообразна.

К культуре можно отнести ценностно-целевые структуры, нормы деятельности и мышление. Именно эти «элементы» обусловливают и внешние формы выражения профессиональной юридической культуры.

Именно благодаря разработкам догматической традиции право состоялось как фундаментальный социальный институт, положенный в основу устройства современной западной цивилизации. Юристы-догматики сформировали и успешно применили технико-юридический инструментарий, который позволил создать «тот существующий сейчас небывало широкий, специализированный и точный правовой порядок, без которого немыслима высокоразвитая технологическая цивилизация» (Э. Аннерс).

Догматическая юриспруденция сформировала фундамент романо-германской правовой традиции: систему характерных юридических понятий и конструкций, структуру положительного права, иерархию формальных источников права, основу доктринального и профессионального правосознания романо-германских юристов, без которых невозможно утверждать о самостоятельности юриспруденции как исследовательской и практической деятельности.

Юридическая догма выступает не просто герменевтически и логически осмысленным содержанием действующего права, но обусловливает нормы профессиональной культуры и деятельности юриста, является содержанием, через освоение которого оттачивалось юридическое мышление на континенте, и поэтому ее нельзя считать исключительно достоянием доктринального правосознания университетских профессоров, но следует признать культурным и мыслительным основанием всей континентальной правовой семьи, задающим рамки юридических практик.

Рудольф Иеринг писал о римском праве: «Вначале не более как юридическая грамматика в руках ученых, оно вскоре подымается на степень уложения для того, чтобы, в конце концов, после того, как внешний авторитет у него был оспорен и большею частью отнят, поменять его на несравнимо высший авторитет канона нашего юридического мышления» (Иеринг Р. Дух римского права. СПб., 1875. С. 2.)

Если авторитет формальных источников права основывается на их юридической силе, специфике механизма правового регулирования, то авторитет «канона юридического мышления» нисколько не уступает, а даже превосходит по глубине воздействия и императивности. Здесь уместно вспомнить высказывание Р. Давида, который утверждал, что хотя законодатель может изменить любой правовой институт, но он не в силах изменить юридический язык и стиль юридического мышления. Именно они формируют наименее подверженный краткосрочным изменениям уровень специально-юридического знания. Юрист может с легкостью отторгнуть юридическую силу тех или иных норм, подвергнуть их «искажающему толкованию», нейтрализующему их подлинное значение, но юрист не в состоянии отторгнуть нормы профессиональной культуры, если они уже овладели им, поскольку они изначально нормируют его мышление и деятельность.

Догматическая юриспруденция на своем материале формирует у юриста особый тип мышления, специфику которого описал в «Юридической технике» Иеринг. Ученый утверждал, что «юридическое мышление как таковое всегда останется для не-юриста чем-то чуждым, непонятным… мышление юридическое и мышление не-юристов находятся между собой в крайнем противоречии».

Юридическое образование и многолетние упражнения формируют у юриста своеобразную способность восприятия, искусность отвлеченного мышления, особое умение обращаться с юридическими понятиями, переводить их из области отвлеченного в область конкретного, и наоборот, а также безошибочность юридического диагноза – раскрытия правового понятия в данном правовом казусе.

Принципиальные различия в восприятии и оценке определенных действий юристом и не-юристом проистекают из того, что профессиональный юрист воспринимает правовые явления через призму юридических конструкций, понятий, принципов, которые и выступают интеллектуальным результатом деятельности многих поколений юристов догматической юриспруденции.

Лишь качественное своеобразие юридического мышления делает право элементом культуры и позволяет утверждать, что юриспруденция является самостоятельной сферой общества. Именно догматическая юриспруденция формирует традицию профессионального юридического мышления, задает своеобразие его «единиц» и формирует то, что принято называть собственной логикой права. Поэтому юридическая догма, понимаемая как «фундаментальные правовые установления и конструкции, средства и методы правового регулирования, формы и правила юридической деятельности» в методолого-рефлексивном исследовании может быть рассмотрена как «овеществленная правовая культура», материал, позволяющий реконструировать способы мышления юристов.

Культурное значение догмы права можно обнаружить при оценке С.С. Алексеевым культурно-исторического значения пандектистики. Она, по оценке автора, является «первой в истории универсальной системой юридических знаний, а положения юридической догматики (нашедшие воплощение в германском гражданском уложении, в российских законопроектах по гражданскому праву, в современном гражданском законодательстве) — одним из наиболее высоких достижений юридической мысли, которое вполне обоснованно находит признание как феномен наднационального порядка».

Как указывает Н.Н. Тарасов, при таком взгляде догма права получает представленность в юридической мысли, а основанием отношения к ней как юридической догме становятся не только императивы позитивного права, но и авторитет правовой культуры.

В силу этого, юридическую догму оправданно рассматривать как социокультурный феномен и понимать как фундаментальные правовые установления и конструкции, средства и методы правового регулирования, формы и правила юридической деятельности и т.п., формирующиеся в процессе исторического развития права и воплощающиеся в конкретных правовых системах (Тарасов Н.Н.).

Эвристически ценным представляется и другой вывод ученого, предлагающего рассматривать юридическую догму как основание, позволяющее реконструировать генезис профессионального юридического мышления. «Именно юридическая догма, представленная как «овеществленная» правовая культура, как собственное содержание права, может рассматриваться и как реализованная догматическая юриспруденция, объективированное юридическое мышление. При таком подходе положения юридической догмы, с одной стороны, как бы «оестествляются» т.е. начинают требовать к себе отношения как к определяемым его природой естественным свойствам права, а с другой — являются материалом для научной реконструкции способов юридического мышления. В этом смысле не исключено, что обнаружение собственных, не зависящих от конкретного общества закономерностей права, его собственных оснований становления и развития может состояться именно на пути теоретического исследования правовой догмы, догматической юриспруденции».

На наш взгляд, догматическая юриспруденция во-первых, сформировала инженерный тип юридического мышления с его формализацией социальных отношений, установкой на целесообразное регулирование, восприятие истины как формальной правоты (догма римского права); во-вторых, определила дедуктивную организацию мышления континентальных юристов (догма континентального права); в-третьих, обусловила восприятие позитивного права как комплексов конструкций, основания которых сформированы правовой доктриной (догма континентального права).

Более того, сам процесс догматизации в правоведении позволяет за счет формы «консервировать» и транслировать определенные социальные ценности, выражать их в форме конструкций, т.е. по сути формировать механизм обеспечения социальной реализации таких ценностей.

В институциональном плане догматическая юриспруденция на континенте реализуется и воспроизводится через систему образовательных институтов. Средневековые университеты в части юридических факультетов во многом обязаны своим воспроизводством именно догматической юриспруденции, поскольку без ее интеллектуального авторитета и практик не было бы и социально-политического авторитета юридического сообщества (постглоссаторы). Поэтому есть основания утверждать, что догма римского права, систематизированная византийскими юристами, во многом способствовала формированию континентальной правовой культуры, которая не могла быть возможна без средневековых университетов.

Помимо этого, не стоит забывать о том, что история догматической юриспруденции на европейском континенте насчитывает более девять столетий. Догматическая юриспруденция выступила необходимой основой для формирования истории права, философии права, метода сравнительного правоведения, теории права.

Хотя основной исследовательский акцент советское правоведение делало именно на догматических разработках позитивного права (выработка и обоснование конструкций, вопросы структуризации советского права, вопросы соотношения понятий и конструкций, способы толкования права и др.), вместе с тем господствовало восприятие догматической юриспруденции как исключительно технико-юридической сферы, которая в культурном отношении бессодержательна, т.е. сама в себе не несет никаких ценностей, норм деятельности и не формирует специфический тип мышления. В советском правоведении такое отношение к догматической юриспруденции было закономерно в силу того, что считалось, что за профессиональную юридическую культуру в плане формирования ценностно-целевых структур профессионального правосознания, норм исследовательской деятельности ответственны, прежде всего, методы философские и общенаучные, а специально-юридическое – в силу восприятия права исключительно как формы выражения экономических отношений, формы, надстроечной по своей природе, — являются техническими по своему характеру. Идеологически требовалось обосновать принципиально новый тип права, основанный на марксистско-ленинской философии, поэтому исследование преемственности профессиональной юридической культуры в плане преемственности конструкций, структуризации права, норм профессиональной деятельности не могло входить в значимые задачи советских юристов. Помимо этого, утверждение собственной профессиональной юридической культуры шло вразрез с восприятием сообщества юристов как обслуживающего первоначала политической власти, как исключительно технического персонала, который на уровне философии и теории обосновывает правильность политического курса партии, а на уровне юридической техники – вырабатывает комплекс конструкций, позволяющий эффективно осуществлять юридические практики.

Однако и с постепенным исчезновением таких убеждений из правовой идеологии юридико-техническое восприятие догматической юриспруденции, при котором ее значение сводится лишь к практическому, практически не ушло из российского правоведения.