Антон Михайлов → К вопросу о генезисе идеи конституции (фрагмент)
Любой юрист профессионально связан с нормативным материалом, среди которого высшей юридической силой обладает Основной закон государства или Конституция. Соответственно, представляется вполне логичным вывод, что в процессе юридического образования должно быть уделено подобающее внимание вопросу о происхождении, развитии и сущности такого социально-юридического феномена как Конституция.
В то же время отсутствие должной взаимосвязи между кафедрами юридических дисциплин, как правило, приводит к тому, что в историко-правовых курсах вопросы происхождения и развития конституции затрагиваются, как правило, очень поверхностно и фрагментарно, в связи с теми или иными историко-правовыми фактами, в курсе «теория государства и права» преподаватели дают лишь общую характеристику современной российской Конституции, в курсе «история политических и правовых учений» вопросы конституции могут быть лишь бегло затронуты в связи с такими правоведами как Т. Гоббс, Д. Локк, Ш.-Л. Монтескье – в границах их собственных теорий, как правило, без освещения историко-культурного контекста и генезиса их взглядов, в курсе конституционного права России большая часть лекционного времени, отведенного анализу Конституции, посвящается процедуре внесения поправок в разные главы Конституции России, в курсе зарубежного конституционного права в лучшем случае студент услышит о первых буржуазных конституциях 1787 и 1791 гг. и развитии конституционализма, трех волнах конституций, а далее лектор плавно перейдет к общей характеристике бесчисленного числа конституций зарубежных государств, в курсе административного права конституции уделяется еще меньше внимания – ведь количество ведомственных актов государственной администрации превосходит в сотни раз количество действующих федеральных законов, в других отраслевых юридических дисциплинах (в лучшем случае) отдельные статьи Конституции затрагиваются лишь в темах, посвященных источникам отрасли в целом и ее правовых институтов общей или особенной части.
В итоге получается, что после четырех-пяти лет обучения среднестатистический студент знает кое-какие нормы действующей Конституции России, знает ее структуру, имеет представление о процедуре ее изменения и об органах, ее защищающих, но совершенно ничего не знает о происхождении идеи конституции, развитии учения о ней, основных идеях, заложенных в различные конституции. Конечно, эти вопросы не востребованы современной российской юридической практикой так, как, например, институт налогов и сборов и избирательное законодательство – многие считают, что хорошим юристом-ремесленником можно быть и без знания о них. На наш взгляд, такие узко-прагматические воззрения на конституцию приводят к тому, что в головах студентов «повисают» бессистемные знания конкретного позитивно-правового материала, лишенные смысла, ценностно-идеологического и исторического фундамента, а сам студент-юрист оказывается на месте человека, не видящего за деревьями леса, – потому что в свою очередь каждому лектору «свои» деревья «ближе» леса. В то же время я смею утверждать, что знание вопросов, связанных с идеями конституции, ее генезисом необходимы любому юристу, потому что они составляют ту фундаментальную, первичную основу, на которой и строится современная западная социо-правовая действительность,
На наш взгляд, вопрос о происхождении идеи конституции, основных исторических вехах развития учения о конституции, находится в границах предмета общей теории права и государства, – коль скоро практически в каждом современном учебнике по данной учебной дисциплине присутствует глава или параграф, посвященные системе (видам) нормативно-правовых актов. В то же время автор данной статьи не нашел ни одного общетеоретического учебника, в котором бы хоть вкратце освещалась проблема исторических и ценностно-идеологических истоков конституции. Поэтому непосредственной целью данной статьи и является восполнение этого пробела.
Уже сам порядок изложения вопроса о происхождении понятия конституции, при котором буквально из вакуума и небытия появляются Конституция США 1787г. и Конституции Польши и Франции 1791г., внушает определенное подозрение. Как же так?! Если существует причинно-следственная связь исторических явлений и процессов, на которой и основана вся парадигма современной науки, то почему эти первые Конституции появляются по-сказочному просто – как три молодца из чудесного ларца? Или мы не хотим рассказывать долгие сказки и видеть дальше Нового времени, которое становится воображенной «точкой отсчета» бытия современного западного и российского права, созданной смесью «здорового» юридического прагматизма и неотрефлексированного невежества? Но если принять эту позицию и быть логически последовательным, то необходимо начинать изложение курсов философии и истории политических и правовых учений прямо с Иммануила Канта, а отечественной истории государства и права – с реформ Павла I. А зачем, собственно, «ходить» за три моря, в далекие древние Грецию и Рим – ведь мы живем «здесь и сейчас»!.. Такое видение истории конституционализма изначально антинаучно и чем-то напоминает человека, живущего сиюминутными проблемами, удовольствиями и втайне мечтающего о всемирном потопе после его смерти.
Нет ничего удивительного в том, что идеи конституции берут свое начало в древней Греции, которую по праву называют колыбелью современной западной цивилизации. В самом общем смысле конституцию обычно определяют как совокупность фундаментальных общественных отношений, составляющих основу государственного устройства, без которой государство как единое целое не может существовать (материальное значение конституции или фактическая конституция) или как совокупность правовых норм, определяющих порядок образования, компетенцию высших органов государства, их взаимоотношения друг с другом и с населением, а также принципиальное положение индивида по отношению к государственной власти (конституция в формальном значении или юридическая конституция). На уровне конституции учреждаются не только основы системы права того или иного государства, но и фундаментальные основы взаимоотношений между индивидом, обществом и государством.
Идея конституции имеет долгую историю своего развития, насчитывающую более двух тысячелетий. Уже Аристотель различает фундамент государственного устройства и изданные на его основе обычные законы. По Аристотелю государственное устройство включает в себя разделение властей, определение верховной власти и целей функционирования каждой из властей государства. Обычные же законы в аристотелевском понимании – суть веления, в соответствии с которыми органы государства должны осуществлять власть и противодействовать правонарушениям. Государственное устройство – есть сущность государства, в то время как обычные законы – лишь форма, отражающая сущность. Древние римляне также различали отдельные законодательные веления от основ государственного устройства. Создание конституций выражается в древнем Риме техническим термином «rem publicam constituere». В переходные периоды римской истории правом изменения конституции обладали чрезвычайные магистраты.
Таким образом, понятие конституции в материальном смысле как совокупности фундаментальных общественных отношений, определяющих основы государственного устройства, известно уже античности, но в то же время эпохе античности чуждо понимание конституции в формальном смысле как единого писаного юридического акта, устанавливающего основы государственного строя. Писаная конституция всегда предполагает существование властного лица, создающего или «дарующего» такие государственные основы и лиц-получателей, т.е. существование двух субъектов, а античные государства не нуждались в таких письменных актах высшей юридической силы, потому как были более цельны и органичны в своей истории и функционировании.
Понятие Конституции в формальном смысле, lex fundamentalis, впервые появляется лишь в XVI веке у монархомахов. Этот основополагающий закон имеет высшую перед всеми иными законами силу, и даже сам король связан этим законом и не может по своему усмотрению изменять его. Таким образом, lex fundamentalis становится ограничителем королевской власти.
С другой стороны, в Англии идея «фундаментальных законов» имела совсем иное значение – как отражение священной монархической власти. Именно в таком смысле впервые в истории английского государства и права говорит о «фундаментальном законе» Яков I (1566-1625, король Англии с 1603). В период правления Карла I (1625-1649) понятие основного закона уже играет значительную роль в борьбе парламентских партий: в частности, граф Страффорд был предан суду и осужден по обвинению в стремлении ниспровергнуть основные законы королевства. Как видно, официальное понимание основного закона в предреволюционной Англии было направлено на обоснование священной природы государственной монархической власти. Это так называемое «монархически-священное» начало Конституции, из которого, по нашему мнению, и происходит учение о ее высшей юридической силе, связывающей даже законодательную власть в государстве, – потому как если конституция священна и берет свое начало в Боге, то вполне естественным выглядит подчиненный характер любого государственного органа по отношению к такому трансцендентно-правовому началу. Именно поэтому неверно, на наш взгляд, сводить идею конституции исключительно к народно-демократическим воззрениям на природу государства, общества и права: истоки конституции в формальном смысле слова берут начало в договоре между Богом, монархом и народом, где последний является не демократическим мерилом всего, а лишь одной из сторон, – причем не самой высшей.
Государственное право имперской Германии знает понятие основного закона со времени Вестфальского мира (1648г.). В то же время понятие основного закона нигде точно не определяется, что дало основание Т. Гоббсу устверждать в «Левиафане» (1651г.), что он не нашел ни у одного автора объяснения термина «основной закон». Сам Гоббс определяет основной закон как такой закон, отмена которого разрушила бы государство и вызвала бы полную анархию. Таким образом, можно видеть, что Т. Гоббс первой среди всех функций конституции видел учреждающую и стабилизирующую жизнь государства…
В то же время отсутствие должной взаимосвязи между кафедрами юридических дисциплин, как правило, приводит к тому, что в историко-правовых курсах вопросы происхождения и развития конституции затрагиваются, как правило, очень поверхностно и фрагментарно, в связи с теми или иными историко-правовыми фактами, в курсе «теория государства и права» преподаватели дают лишь общую характеристику современной российской Конституции, в курсе «история политических и правовых учений» вопросы конституции могут быть лишь бегло затронуты в связи с такими правоведами как Т. Гоббс, Д. Локк, Ш.-Л. Монтескье – в границах их собственных теорий, как правило, без освещения историко-культурного контекста и генезиса их взглядов, в курсе конституционного права России большая часть лекционного времени, отведенного анализу Конституции, посвящается процедуре внесения поправок в разные главы Конституции России, в курсе зарубежного конституционного права в лучшем случае студент услышит о первых буржуазных конституциях 1787 и 1791 гг. и развитии конституционализма, трех волнах конституций, а далее лектор плавно перейдет к общей характеристике бесчисленного числа конституций зарубежных государств, в курсе административного права конституции уделяется еще меньше внимания – ведь количество ведомственных актов государственной администрации превосходит в сотни раз количество действующих федеральных законов, в других отраслевых юридических дисциплинах (в лучшем случае) отдельные статьи Конституции затрагиваются лишь в темах, посвященных источникам отрасли в целом и ее правовых институтов общей или особенной части.
В итоге получается, что после четырех-пяти лет обучения среднестатистический студент знает кое-какие нормы действующей Конституции России, знает ее структуру, имеет представление о процедуре ее изменения и об органах, ее защищающих, но совершенно ничего не знает о происхождении идеи конституции, развитии учения о ней, основных идеях, заложенных в различные конституции. Конечно, эти вопросы не востребованы современной российской юридической практикой так, как, например, институт налогов и сборов и избирательное законодательство – многие считают, что хорошим юристом-ремесленником можно быть и без знания о них. На наш взгляд, такие узко-прагматические воззрения на конституцию приводят к тому, что в головах студентов «повисают» бессистемные знания конкретного позитивно-правового материала, лишенные смысла, ценностно-идеологического и исторического фундамента, а сам студент-юрист оказывается на месте человека, не видящего за деревьями леса, – потому что в свою очередь каждому лектору «свои» деревья «ближе» леса. В то же время я смею утверждать, что знание вопросов, связанных с идеями конституции, ее генезисом необходимы любому юристу, потому что они составляют ту фундаментальную, первичную основу, на которой и строится современная западная социо-правовая действительность,
На наш взгляд, вопрос о происхождении идеи конституции, основных исторических вехах развития учения о конституции, находится в границах предмета общей теории права и государства, – коль скоро практически в каждом современном учебнике по данной учебной дисциплине присутствует глава или параграф, посвященные системе (видам) нормативно-правовых актов. В то же время автор данной статьи не нашел ни одного общетеоретического учебника, в котором бы хоть вкратце освещалась проблема исторических и ценностно-идеологических истоков конституции. Поэтому непосредственной целью данной статьи и является восполнение этого пробела.
Уже сам порядок изложения вопроса о происхождении понятия конституции, при котором буквально из вакуума и небытия появляются Конституция США 1787г. и Конституции Польши и Франции 1791г., внушает определенное подозрение. Как же так?! Если существует причинно-следственная связь исторических явлений и процессов, на которой и основана вся парадигма современной науки, то почему эти первые Конституции появляются по-сказочному просто – как три молодца из чудесного ларца? Или мы не хотим рассказывать долгие сказки и видеть дальше Нового времени, которое становится воображенной «точкой отсчета» бытия современного западного и российского права, созданной смесью «здорового» юридического прагматизма и неотрефлексированного невежества? Но если принять эту позицию и быть логически последовательным, то необходимо начинать изложение курсов философии и истории политических и правовых учений прямо с Иммануила Канта, а отечественной истории государства и права – с реформ Павла I. А зачем, собственно, «ходить» за три моря, в далекие древние Грецию и Рим – ведь мы живем «здесь и сейчас»!.. Такое видение истории конституционализма изначально антинаучно и чем-то напоминает человека, живущего сиюминутными проблемами, удовольствиями и втайне мечтающего о всемирном потопе после его смерти.
Нет ничего удивительного в том, что идеи конституции берут свое начало в древней Греции, которую по праву называют колыбелью современной западной цивилизации. В самом общем смысле конституцию обычно определяют как совокупность фундаментальных общественных отношений, составляющих основу государственного устройства, без которой государство как единое целое не может существовать (материальное значение конституции или фактическая конституция) или как совокупность правовых норм, определяющих порядок образования, компетенцию высших органов государства, их взаимоотношения друг с другом и с населением, а также принципиальное положение индивида по отношению к государственной власти (конституция в формальном значении или юридическая конституция). На уровне конституции учреждаются не только основы системы права того или иного государства, но и фундаментальные основы взаимоотношений между индивидом, обществом и государством.
Идея конституции имеет долгую историю своего развития, насчитывающую более двух тысячелетий. Уже Аристотель различает фундамент государственного устройства и изданные на его основе обычные законы. По Аристотелю государственное устройство включает в себя разделение властей, определение верховной власти и целей функционирования каждой из властей государства. Обычные же законы в аристотелевском понимании – суть веления, в соответствии с которыми органы государства должны осуществлять власть и противодействовать правонарушениям. Государственное устройство – есть сущность государства, в то время как обычные законы – лишь форма, отражающая сущность. Древние римляне также различали отдельные законодательные веления от основ государственного устройства. Создание конституций выражается в древнем Риме техническим термином «rem publicam constituere». В переходные периоды римской истории правом изменения конституции обладали чрезвычайные магистраты.
Таким образом, понятие конституции в материальном смысле как совокупности фундаментальных общественных отношений, определяющих основы государственного устройства, известно уже античности, но в то же время эпохе античности чуждо понимание конституции в формальном смысле как единого писаного юридического акта, устанавливающего основы государственного строя. Писаная конституция всегда предполагает существование властного лица, создающего или «дарующего» такие государственные основы и лиц-получателей, т.е. существование двух субъектов, а античные государства не нуждались в таких письменных актах высшей юридической силы, потому как были более цельны и органичны в своей истории и функционировании.
Понятие Конституции в формальном смысле, lex fundamentalis, впервые появляется лишь в XVI веке у монархомахов. Этот основополагающий закон имеет высшую перед всеми иными законами силу, и даже сам король связан этим законом и не может по своему усмотрению изменять его. Таким образом, lex fundamentalis становится ограничителем королевской власти.
С другой стороны, в Англии идея «фундаментальных законов» имела совсем иное значение – как отражение священной монархической власти. Именно в таком смысле впервые в истории английского государства и права говорит о «фундаментальном законе» Яков I (1566-1625, король Англии с 1603). В период правления Карла I (1625-1649) понятие основного закона уже играет значительную роль в борьбе парламентских партий: в частности, граф Страффорд был предан суду и осужден по обвинению в стремлении ниспровергнуть основные законы королевства. Как видно, официальное понимание основного закона в предреволюционной Англии было направлено на обоснование священной природы государственной монархической власти. Это так называемое «монархически-священное» начало Конституции, из которого, по нашему мнению, и происходит учение о ее высшей юридической силе, связывающей даже законодательную власть в государстве, – потому как если конституция священна и берет свое начало в Боге, то вполне естественным выглядит подчиненный характер любого государственного органа по отношению к такому трансцендентно-правовому началу. Именно поэтому неверно, на наш взгляд, сводить идею конституции исключительно к народно-демократическим воззрениям на природу государства, общества и права: истоки конституции в формальном смысле слова берут начало в договоре между Богом, монархом и народом, где последний является не демократическим мерилом всего, а лишь одной из сторон, – причем не самой высшей.
Государственное право имперской Германии знает понятие основного закона со времени Вестфальского мира (1648г.). В то же время понятие основного закона нигде точно не определяется, что дало основание Т. Гоббсу устверждать в «Левиафане» (1651г.), что он не нашел ни у одного автора объяснения термина «основной закон». Сам Гоббс определяет основной закон как такой закон, отмена которого разрушила бы государство и вызвала бы полную анархию. Таким образом, можно видеть, что Т. Гоббс первой среди всех функций конституции видел учреждающую и стабилизирующую жизнь государства…
Нет комментариев