Антон Михайлов → "Правда" в русской культуре и "естественное право" западной традиции
«Не составляет ли правда, в таком случае, лишь русское наименование естественного права? Если «рассматривать всякую норму позитивного права с точки зрения возможных улучшений и оценивать право с точки зрения правды», не встанут ли тогда правда и право в известное соотношение, и правовое государство в переводе на русский не станет ли чем-то вроде «царства правды»?», – задается вопросов К.В. Арановский. (Арановский К.В. Конституционная традиция в российской среде. СПб., 2003. С. 437.)
Необходимо отметить, что русское слово правда является крайне полисемичным. Так, И.И. Срезневский в словаре древнерусского языка указывает следующие значения этого слова: 1) истина; 2) справедливость; 3) добродетель, добрые дела, праведность; 4) правость, правота; 5) доброе имя (затерять правду, затерять доброе имя); 6) честность; 7) обет, обещание; 8) присяга; 9) поведение, заповедь; 10) постановление, правило; 11) свод правил, законы; 12) договор, условие договора; 13) права; 14) признание прав; 15) оправдание, справедливое отношение; 16) суд: послать на правду, «отдать под суд»; 17) право суда; 18) судебные издержки; 19) пошлина на призыв свидетеля; 20) свидетель (и судьи спросили правды Тимофея); 21) подтверждение, доказательство (правда дати — представить доказательство). (Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка. М., 1958.)
«Как естественное право в конституционной традиции, так и правда в российской среде, составляют ценность, то есть явление одного рода. Как и правда, естественное (должное, вечное, справедливое, разумное) право, а также естественные (неотъемлемые и неотчуждаемые) права стоят выше закона, обычая и других правовых форм. Выводимые из естественного права убеждения, надо сказать, как и правдоискательство могут вступать в столкновение с законом, устоявшимся правопониманием и развенчать их как несправедливые, вдохновить перемены».
Правда стирает всякие грани между юридическим и морально-нравственным началом, ставя последнее безусловно выше первого (что, собственно, и являлось характерной чертой «возрожденного» естественного права в дореволюционной России), то естественное право, хотя и носит нравственно-правовой характер, но тяготеет к праву.
Русская правда руководит нравственностью, а естественное право заимствует у нравственности юридически значимые принципы (справедливость, разумность, соразмерность и др.). По содержанию правда достаточно аморфна, не поддается строгой формализации, систематизации, в то время как естественное право стремится к формулированию поименованных принципов и прав более-менее определенного содержания. Если нравственно-религиозная правда переживается эмоционально, интуитивно, на основе веры, за счет чего происходит глубокая личностная интериоризация синкретических ценностей истины, справедливости и милосердия, то естественное право в классических теориях базируется на рациональной основе. Если естественное право соразмерно всему человеческому, поскольку проистекает из природы человека, его потребностей, то правда изначально выше «плоскости» естества человека, она не ставит его самоцелью, а сама является абсолютной ценностью, претендующей на контроль над деятельностью человека в духовной сфере, через что и становится достижим нравственно-духовный прогресс человечества в целом.
Следует также отметить, что естественное право выступает смысловой доминантой системы социального регулирования в правоцентристских культурах, в которых правовая сфера четко отграничена от религиозной, морально-нравственной, политической, корпоративной, традиционно-бытовой и др. и воспринимается как важнейшая для воспроизводства общества (легально-процедурный тип легитимации, берущий свои истоки еще в античной Греции), в то время как правда, справедливость являются центральными, базовыми категориями этикоцентристских культур, в которых право не является ведущим, основополагающим социальным регулятором, потому как его социальная легитимация существенно зависит от религиозно-нравственных, традиционных ценностей, норм и отношений. Несомненно то, что российская культура на протяжении всей истории своего становления и развития являлась и в настоящем является этикоцентристской культурой.
У правды шире область влияния. Она направляет или расстраивает условности, как в праве, так и в нравственности, не противопоставляя и даже стирая границы между нравственным и правовым. Естественное право, напротив, как бы широко его ни понимали, все же смещено к юридической стороне жизни. Естественно-правовые требования, безусловно, сообщаются с нравственными — «несправедливый закон: морально несостоятельные нормы». В отличие от правды, однако, естественное право не поставлено руководить нравственностью, а само берет из нравственности обобщения, прямо отнесенные к праву. Нравственность закона считают обеспеченной, когда он кажется сообразным естественному праву.
В ссылке на естественное право все равно нужно указать принцип или правило, получившее признание, то есть на условленные правоположения. Тем самым естественное право ограждает правовое общение от вмешательства неясных, интуитивно построенных мотивов нравственности. Понимание правды в российской среде пока не сведено до набора этических, правовых положений; естественные права в конституционной традиции, напротив, составляют каталог «бесспорных», «неотъемлемых», «данных Богом» или «принадлежащих от рождения» свобод и правомочий. Он завершен настолько, что почти единообразно изложен в конституционном законодательстве разных стран и в источниках международного права.
Естественные права вполне доступны рациональному оформлению. Возможность упорядочить правду, напротив, заведомо ограниченна, поскольку метафизику правды человек проживает не столько рассудком, сколько верой, интуицией.(Действительным, в целом, остается утверждение Л.И. Петражицкого, который называл Россию «царством интуитивного права по преимуществу». Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. Т. 2. СПб., 1907. С. 618.)
Если бы правду вывести из ценности человека, ее можно было бы выразить в идеях гуманизма. Но понимание правды лишено и этих границ, а гуманизм с правдой не совпадает именно в том, что построен вслед, хотя и многогранным, но «всего лишь» потребностям человека. В правде помещено сверхчеловеческое содержание. Ее переживают в ответ на стремление к смыслу, который выходил бы за рамки личности и был бы достоин веры. Такое стремление, надо сказать, тоже составляет своего рода этическую потребность. В ее достижении, однако, человек перестает быть самоцелью. Правда сама претендует руководить человеком, и не выводится из его нужд, сохраняя значительную от них независимость. Это дает правде значение абсолютной, не сводимой к другим, ценности» Арановский К.В. Указ. соч. С. 438—440…
Необходимо отметить, что русское слово правда является крайне полисемичным. Так, И.И. Срезневский в словаре древнерусского языка указывает следующие значения этого слова: 1) истина; 2) справедливость; 3) добродетель, добрые дела, праведность; 4) правость, правота; 5) доброе имя (затерять правду, затерять доброе имя); 6) честность; 7) обет, обещание; 8) присяга; 9) поведение, заповедь; 10) постановление, правило; 11) свод правил, законы; 12) договор, условие договора; 13) права; 14) признание прав; 15) оправдание, справедливое отношение; 16) суд: послать на правду, «отдать под суд»; 17) право суда; 18) судебные издержки; 19) пошлина на призыв свидетеля; 20) свидетель (и судьи спросили правды Тимофея); 21) подтверждение, доказательство (правда дати — представить доказательство). (Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка. М., 1958.)
«Как естественное право в конституционной традиции, так и правда в российской среде, составляют ценность, то есть явление одного рода. Как и правда, естественное (должное, вечное, справедливое, разумное) право, а также естественные (неотъемлемые и неотчуждаемые) права стоят выше закона, обычая и других правовых форм. Выводимые из естественного права убеждения, надо сказать, как и правдоискательство могут вступать в столкновение с законом, устоявшимся правопониманием и развенчать их как несправедливые, вдохновить перемены».
Правда стирает всякие грани между юридическим и морально-нравственным началом, ставя последнее безусловно выше первого (что, собственно, и являлось характерной чертой «возрожденного» естественного права в дореволюционной России), то естественное право, хотя и носит нравственно-правовой характер, но тяготеет к праву.
Русская правда руководит нравственностью, а естественное право заимствует у нравственности юридически значимые принципы (справедливость, разумность, соразмерность и др.). По содержанию правда достаточно аморфна, не поддается строгой формализации, систематизации, в то время как естественное право стремится к формулированию поименованных принципов и прав более-менее определенного содержания. Если нравственно-религиозная правда переживается эмоционально, интуитивно, на основе веры, за счет чего происходит глубокая личностная интериоризация синкретических ценностей истины, справедливости и милосердия, то естественное право в классических теориях базируется на рациональной основе. Если естественное право соразмерно всему человеческому, поскольку проистекает из природы человека, его потребностей, то правда изначально выше «плоскости» естества человека, она не ставит его самоцелью, а сама является абсолютной ценностью, претендующей на контроль над деятельностью человека в духовной сфере, через что и становится достижим нравственно-духовный прогресс человечества в целом.
Следует также отметить, что естественное право выступает смысловой доминантой системы социального регулирования в правоцентристских культурах, в которых правовая сфера четко отграничена от религиозной, морально-нравственной, политической, корпоративной, традиционно-бытовой и др. и воспринимается как важнейшая для воспроизводства общества (легально-процедурный тип легитимации, берущий свои истоки еще в античной Греции), в то время как правда, справедливость являются центральными, базовыми категориями этикоцентристских культур, в которых право не является ведущим, основополагающим социальным регулятором, потому как его социальная легитимация существенно зависит от религиозно-нравственных, традиционных ценностей, норм и отношений. Несомненно то, что российская культура на протяжении всей истории своего становления и развития являлась и в настоящем является этикоцентристской культурой.
У правды шире область влияния. Она направляет или расстраивает условности, как в праве, так и в нравственности, не противопоставляя и даже стирая границы между нравственным и правовым. Естественное право, напротив, как бы широко его ни понимали, все же смещено к юридической стороне жизни. Естественно-правовые требования, безусловно, сообщаются с нравственными — «несправедливый закон: морально несостоятельные нормы». В отличие от правды, однако, естественное право не поставлено руководить нравственностью, а само берет из нравственности обобщения, прямо отнесенные к праву. Нравственность закона считают обеспеченной, когда он кажется сообразным естественному праву.
В ссылке на естественное право все равно нужно указать принцип или правило, получившее признание, то есть на условленные правоположения. Тем самым естественное право ограждает правовое общение от вмешательства неясных, интуитивно построенных мотивов нравственности. Понимание правды в российской среде пока не сведено до набора этических, правовых положений; естественные права в конституционной традиции, напротив, составляют каталог «бесспорных», «неотъемлемых», «данных Богом» или «принадлежащих от рождения» свобод и правомочий. Он завершен настолько, что почти единообразно изложен в конституционном законодательстве разных стран и в источниках международного права.
Естественные права вполне доступны рациональному оформлению. Возможность упорядочить правду, напротив, заведомо ограниченна, поскольку метафизику правды человек проживает не столько рассудком, сколько верой, интуицией.(Действительным, в целом, остается утверждение Л.И. Петражицкого, который называл Россию «царством интуитивного права по преимуществу». Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. Т. 2. СПб., 1907. С. 618.)
Если бы правду вывести из ценности человека, ее можно было бы выразить в идеях гуманизма. Но понимание правды лишено и этих границ, а гуманизм с правдой не совпадает именно в том, что построен вслед, хотя и многогранным, но «всего лишь» потребностям человека. В правде помещено сверхчеловеческое содержание. Ее переживают в ответ на стремление к смыслу, который выходил бы за рамки личности и был бы достоин веры. Такое стремление, надо сказать, тоже составляет своего рода этическую потребность. В ее достижении, однако, человек перестает быть самоцелью. Правда сама претендует руководить человеком, и не выводится из его нужд, сохраняя значительную от них независимость. Это дает правде значение абсолютной, не сводимой к другим, ценности» Арановский К.В. Указ. соч. С. 438—440…
1 комментарий