Рустам Чернов → Информация о свободе – миф или реальность в практике государственного управления?
Как правило, категория свободы, точно так же как и категория информации, берется в наличности суждения как некоторая известная данность, общая в своем содержании для всех субъектов суждения и восприятия. Это даже в свое время дало возможность говорить о только формально- юридическом понимании свободы, лишь как меры возможности права, не подкрепленной обязанностью исполнения. Но не кажется ли Вам, что свобода несет в себе уже рабство самого понятия свободы? Во имя свободы, ради свободы, за свободу… порой свобода предстает как хороший действенный мотив воплощения целесообразности воли по отношению к объекту управления. И здесь вопрос об информационном содержания данного понятия раскрывается через меру возможного восприятия конечным адресатом процесса корреспондирования информации.
С одной стороны государство формирует конечный предел понимания свободы с помощью описательно- содержательных конструкций (нормы права, например), корреспондированных якобы неперсонифицированному кругу лиц и воспринимаемыми этим кругом лиц, с другой стороны, государство структурирует каналы распространения и циркуляции данной информации. Последнее является определяющим по отношению к содержанию свободы. Так, например, толкование нормы закона находится в исключительной компетенции государства, восприятие этой нормы, ее императивная реализация все в руках государства- судебная система, прокуратура, аутентичное толкование и прочее и прочее. Что же остается в сфере конечного адресата, простого человека? Это норма права, которая ему совершенно непонятна по своему содержанию из- за юридической техники (бланкетные нормы, нормы принципы, утратившие силу, действующие в частичной редакции, поэтапно- вводимые и прочее), а так же те представления о свободе, которые он черпает из постоянных, пользующихся у него доверием источников, начиная от газеты, телевидения и заканчивая кругом близких друзей, родных. Получается, что государству отданы на откуп функции по:
1. Формообразованию информационного содержания свободы (Законодательные акты, инкорпорирование, кодифицирование, ратифицирование, разработка проектов конституций и прочее);
2. Применению и идентификации свободы применительно к эмпирически заданным формам социальной действительности (юридические факты, например);
3. Определению оснований лишения свободы, процедуры удостоверения этих оснований(Уголовный Кодекс, Уголовно- процессуальный Кодекс).
4. Пропаганде, агитации, свободному структурированию оперативных конгломератов и массивов информации о свободе.
Все это позволяет не только искусно управлять массами, но и фактически определять границы их сознания. Вспомним Конфуция и Китайскую философию, обслуживающую легистов: «Власть — это ветер, народ — трава, когда дует ветер, трава должна сгибаться»…
Мы берем на себя смелость утверждать, что с времени легистов принципиально ничего не изменилось, единственное- формы и методы объяснения стали сложнее и детальнее, но в остальном государство остается все тем же монополистом понятия свободы, ее информационного содержания…
Личность стоит перед выбором, либо участвовать в формируемом понимании свободы, меры возможного, меры должного, либо жить в области недосягаемости государственного, в области только частной жизни, творчества, духовных ценностей. В последнем случае государственный аппарат выигрывает, ибо исключает из сферы возможного влияния еще одного носителя свободного сознания, свободной воли.
Построение гражданского общества — это процесс ликвидации монополии государства в сфере информационного содержания понятия свободы, это процесс превращения государства в гаранта нейтральности информации, обслуживающей те или иные сферы потребления (например, деятельность Госстандарта) и только. В противном случае никакой рост капитала, никакие преобразования экономики не изменят проблему по существу, не сделают нас свободными, от рабства понимания свободы в чужеродных формах внеличной персонификации воли власти…
Начинать, конечно же, необходимо с формирования универсального метода познания, свободного от установок дня сегодняшнего, необходимо формировать универсальную пропедевтику познания социальной действительности, в том числе и свободы (на сегодняшний день попытки «очистки» категории свободы предприняты в рамках людологического метода исследования)…
С одной стороны государство формирует конечный предел понимания свободы с помощью описательно- содержательных конструкций (нормы права, например), корреспондированных якобы неперсонифицированному кругу лиц и воспринимаемыми этим кругом лиц, с другой стороны, государство структурирует каналы распространения и циркуляции данной информации. Последнее является определяющим по отношению к содержанию свободы. Так, например, толкование нормы закона находится в исключительной компетенции государства, восприятие этой нормы, ее императивная реализация все в руках государства- судебная система, прокуратура, аутентичное толкование и прочее и прочее. Что же остается в сфере конечного адресата, простого человека? Это норма права, которая ему совершенно непонятна по своему содержанию из- за юридической техники (бланкетные нормы, нормы принципы, утратившие силу, действующие в частичной редакции, поэтапно- вводимые и прочее), а так же те представления о свободе, которые он черпает из постоянных, пользующихся у него доверием источников, начиная от газеты, телевидения и заканчивая кругом близких друзей, родных. Получается, что государству отданы на откуп функции по:
1. Формообразованию информационного содержания свободы (Законодательные акты, инкорпорирование, кодифицирование, ратифицирование, разработка проектов конституций и прочее);
2. Применению и идентификации свободы применительно к эмпирически заданным формам социальной действительности (юридические факты, например);
3. Определению оснований лишения свободы, процедуры удостоверения этих оснований(Уголовный Кодекс, Уголовно- процессуальный Кодекс).
4. Пропаганде, агитации, свободному структурированию оперативных конгломератов и массивов информации о свободе.
Все это позволяет не только искусно управлять массами, но и фактически определять границы их сознания. Вспомним Конфуция и Китайскую философию, обслуживающую легистов: «Власть — это ветер, народ — трава, когда дует ветер, трава должна сгибаться»…
Мы берем на себя смелость утверждать, что с времени легистов принципиально ничего не изменилось, единственное- формы и методы объяснения стали сложнее и детальнее, но в остальном государство остается все тем же монополистом понятия свободы, ее информационного содержания…
Личность стоит перед выбором, либо участвовать в формируемом понимании свободы, меры возможного, меры должного, либо жить в области недосягаемости государственного, в области только частной жизни, творчества, духовных ценностей. В последнем случае государственный аппарат выигрывает, ибо исключает из сферы возможного влияния еще одного носителя свободного сознания, свободной воли.
Построение гражданского общества — это процесс ликвидации монополии государства в сфере информационного содержания понятия свободы, это процесс превращения государства в гаранта нейтральности информации, обслуживающей те или иные сферы потребления (например, деятельность Госстандарта) и только. В противном случае никакой рост капитала, никакие преобразования экономики не изменят проблему по существу, не сделают нас свободными, от рабства понимания свободы в чужеродных формах внеличной персонификации воли власти…
Начинать, конечно же, необходимо с формирования универсального метода познания, свободного от установок дня сегодняшнего, необходимо формировать универсальную пропедевтику познания социальной действительности, в том числе и свободы (на сегодняшний день попытки «очистки» категории свободы предприняты в рамках людологического метода исследования)…
_______________________
Мне так не кажется. С моей т.з. категорию «свободы» определять (вводить) следует несколько иначе.И тогда… она не будет нести на себе отпечаток рабства:)Приведу цитату из М.Мамардашвили:
«Под свободой обычно эмпирически понимают „свободу выбора“. Считается, что мы свободны тогда, когда можем выбирать; и чем больше выбора, тем больше свободы. Если у человека есть свобода выбора, то свободой называется, во-первых, само наличие выбора, и во-вторых, непредсказуемость того, что именно он выберет. Таков эмпирический смысл термина „свобода“.
А философ говорит нечто совсем другое — более правильное. Он говорит: проблема выбора никакого отношения к проблеме свободы не имеет. Свобода это феномен, который имеет место там, где нет никакого выбора. Свободой является нечто, что в себе самом содержит необходимость — вот как введена категория. Нечто, что является необходимостью самого себя, и есть свобода.»
______________
Что касается роли государства в формализации «свободы» в нормах действующего права, их применения и толкования… здесь спорить с Вами не буду
Если государство является результатом общественного договора, то проблем не будет.
Но у нас сначала строят крышу (институты государства), а потом подгоняют по нее фундамент (гражданское общество). Естественно, ничего путного получится.