Иван Слепцов →  Нечего на судебного репортера пенять, коль в процессе жуть

Слушания по делам Pussy Riot и Расула Мирзаева начинались при небывалой открытости Хамовнического и Замоскворецкого судов – на их сайтах была обещана прямая трансляция происходящего. По официальной информации, это делалось, чтобы удовлетворить высокий общественный интерес к этим делам.

Прокуратура и потерпевшие возражали. Набор аргументов был таков: трансляция способна негативно повлиять на явку свидетелей и усилить раскол в обществе, оглашение персональных данных может угрожать их безопасности, как и безопасности экспертов, потерпевших и подсудимых, кроме того, ставится под вопрос состязательность сторон, так как свидетели до начала допроса смогут узнать, что говорили до них.

Были или не были известны эти аргументы руководителям судов или судейским чиновникам, которые принимали решение о трансляции, – отдельная тема, как и вытекающий из нее вопрос об их квалификации. Но сегодня разговор не об этом. Просто возьмем как данность, что по той или иной причине два московских суда как по команде изменили свою позицию в отношении общедоступности информации о показаниях свидетелей. Трансляция прекратилась.

Но тем, кто принимал решения, этого показалось мало. 31 июля раздался вроде как авторитетный голос со стороны – полномочный представитель Правительства РФ в высших судах, бывший адвокат Михаил Барщевский заявил о том, что «дословная передача показаний свидетелей в виде стенограммы вредит правосудию", так как еще не допрошенные свидетели из СМИ узнают, о чем на процессе заявили другие, и на основании чужих высказываний могут подкорректировать свои показания. При этом он добавил, что в России в законодательстве нет запрета на трансляцию и публикацию показаний свидетелей, если процесс открытый. Однако Барщевский привел в пример практику США, где в судах, по его словам, вообще запрещена съемка и трансляция процессов, разрешены только пересказ и рисунок.

Пример Великобритании ему, конечно же, вспоминать было не с руки, так как масса людей имела возможность в режиме он-лайн зачитываться цитатми из показаний Романа Абрамовича, Бориса Березовского и еще пары десятков небезызвестных людей, а «Право.Ru» всего лишь с двухдневной задержкой публиковало полные стенограммы заседаний.

Но и про США Барщевский лукавит. Запрета на цитирование там нет, в чем легко убедиться на примере того же процесса торговца оружием Виктора Бута, съемку тоже начинают довольно широко практиковать. «Нам нужно, чтобы суды были более открытыми. Позволяя широкой публике следить за тем, что происходит в залах судов, съемка поможет контролировать работу госорганов", — вот что по этому поводу думает глава Верховного суда Иллинойса Томас Килбрайд.

Но Барщевский дал аргументы тем, кто спровоцировал скандал на следующий день после его заявления. Перед началом очередного заседания по делу Мирзаева пресс-секретарь Замоскворецкого суда заявила журналистам что «распоряжением суда» введен запрет на цитирование показаний свидетелей: писать можно в общих чертах и в косвенной речи. При этом непослушным грозили лишением возможности выполнять свои профессиональные обязанности в процессе, то есть попросту перестать пускать в зал суда. Справедливости ради стоит отметить, что потом о запретах говорить перестали – в ход пошло слово «просьба», но ее обоснованность подтверждали именно словами правительственного полпреда.

Между тем раньше таких просьб не было, хотя показания свидетелей всегда обильно цитировались в судебных репортажах. Самый последний пример из нашей редакционной практики – это дело бывшего вице-мэра Москвы Александра Рябинина.

То есть тема отказа от трансляции, просьб-запретов на цитирование напрямую связана с конкретными процессами – Pussy Riot и Мирзаева. Так в чем же их особенность? Да, они раскололи общество (совсем, кстати, не по религиозному и национальному признаку, как пытаются иногда представить). Главное в другом – эти процессы показали совершенно беспомощный уровень следствия, которое то ли по привычке, то ли по приказу лепит кое-как дела. К настоящему моменту уже понятно, что в деле Мирзаева следственные органы совершенно не изучили роль медиков в смерти студента колледжа МВД Ивана Агафонова, а в случае с Pussy Riot показания потерпевших и свидетелей, которые вроде бы должны доказывать «хулиганство на почве религиозной ненависти», являются всего лишь мнением группы лиц, никто из которых, судя по всему, не знает про то, как и зачем юродивый «шалует» в храме и как к этому всегда относилось русское православие.

Вот какую болезнь надо лечить судьям, нещадно возвращая подобные дела прокурору, а не журналистов просить выхолащивать свои материалы.