Антон Михайлов → Метод науки, методология: первоначальные размышления
Слово метод происходит от двух греческих слов odos и meta, объединение которых можно перевести как «путь к чему-либо».
Поскольку наука является целесообразным процессом производства, систематизации и представления нового знания, то метод науки в самом общем виде можно определить как путь следования к новым знаниям, который способен расширить и/или углубить имеющееся предметное знание. Метод указывает на то, как исследуется объект и формируется предмет науки.
Метод науки не представляет собой лишь инструмент познавательной деятельности, он является достаточно сложным многоуровневым образованием. В него включаются философские основания и гносеологические идеалы, принципы и нормы исследовательской деятельности, инструменты и способы (приемы) познания, организации и представления знания.
Аналитически в нем можно выделить три составных компонента: философский, нормативный и инструментальный.
Философский компонент представлен онтологическими и гносеологическими допущениями, которые берутся в качестве принципов (оснований) исследования.
Нормативный компонент метода выражается в правилах деятельности, которые в значительной мере определяются господствующей философской «картиной мира», природой тех объектов, круг которых возможно исследовать при помощи данного метода, и утвердившейся в профессиональном сообществе научной парадигмой.
Научная парадигма – это обусловленная соответствующей философской картиной мира, доминирующими методологическими установками исходная концептуальная схема постановки проблем в сфере государства и права, разработки и организации научно-исследовательских средств их решения.
Исследовательские средства, приемы и способы их использования в рамках определенной картины мира и научной парадигмы образуют инструментальный компонент метода научного познания.
Метод науки должен отвечать нескольким требованиям.
Во-первых, метод науки рефлексивен, т.е. должен применяться осознанно. Исследователь должен ясно понимать философские основания метода и тот круг целей и задач, которые возможно разрешить при помощи него.
Во-вторых, метод науки нормативен, т.е. всегда содержит определенные нормы исследовательской деятельности, которые не должны нарушаться ученым.
В-третьих, метод науки должен применяться последовательно на тех стадиях исследования, на которых он может привести ученого к новому знанию или служить его организации.
1. Исторически научный метод рождается не в пространстве ремесла, а в пространстве рационалистической исследовательской деятельности, которая противопоставляется искусству, ремеслу как продукту личного опыта. Стремление Р. Декарта осмыслить метод науки как самостоятельный предмет было, в частности, вызвано желанием нивелировать в научном исследовании фактор индивидуального и случайного. Рационалистическая исследовательская деятельность основывается на выработке надличностных мыслеформ – например, понятий. Для рационалистического дискурса мышление и деятельность вообще способны изменить действительность только тогда, когда они осуществляются на основе познания законов устройства всеобщего и при помощи средств мышления, соответствующих этим законам. Пространство «личного», «индивидуального», представленное, к примеру, эмоциональной сферой, находится за пределами рационалистического дискурса. Ремесленническая деятельность корпоративна, не носит всеобщего характера, формирует образцы деятельности на основе «личного опыта» и не способна выводить их на уровень надличностных средств – ученик, даже самый прилежный, никогда не в состоянии полностью скопировать стиль работы мастера, и первым индикатором того, что он стал мастером, является наличие его индивидуального стиля. Рационалистический дискурс выносит деятельность такого типа за рамки науки, за рамки научного метода (Р. Декарт). Научный метод позволяет при освоении своего смысла и навыков реализации производить новое знание, которое будет произведено каждым, кто освоил и правильно применил такой метод.
2. Метод нельзя определять как совокупность. Совокупность – это любая куча, свалка, нагромождение, которое объединяет лишь внешняя, случайная связь. Метод обладает существенным смысловым единством, простирающимся далеко за пределы некоей инструментальной совокупности. Относительно развитые методы демонстрируют единство онтологических допущений, гносеологических установок, норм исследовательской деятельности, тезауруса.
3. Методология как относительно самостоятельная сфера исследовательской деятельности отдифференцируется и от философии, и от науки именно тогда, когда формируются «метанаучные области познания», как бы надстраивающиеся над предметами отдельных наук. Многие столетия, вплоть до конца XIX в., метод существовал лишь в границах предмета науки, и о методологии как отдельном направлении исследований говорить не приходилось. Более того, можно утверждать, что критерием развития методологических исследований, свидетельствующим о их самостоятельности, должна выступать степень «эмансипации» тех или иных методов, методологических подходов и иных «элементов» предмета методологии от предметов отдельных наук. Методология, в отличие от науки, «прозрачна». Уровень развития методологии нельзя оценивать лишь на основе открытий в предмете той или иной науки; методология способна конструировать «схемы», которые будут востребованы наукой лишь в будущем.
4. Метод как «чистый» самостоятельный объект исследования, на который сознательно направлена мысль исследователя, существует лишь в «пространстве» методологии; в «пространстве» науки метод присутствует лишь в некотором синкретическом предметно-методологическом единстве, которое для науки лишь до известных пределов требуется разотождествлять. Методология не существует без своего центрального объекта – метода, а поскольку любая исследовательская деятельность, прежде всего, объектна, то необходимым условием существования методологии выступает наличие метода. В рационализме Нового времени, когда впервые метод исследования стал осмысляться как отдельный предмет, метод как раз и понимался как путь, ведущий к новому знанию. Именно метод позволяет осуществлять производство нового знания, которое не зависит от случайных и индивидуальных факторов и условий применительно к отдельному исследователю. Именно метод конструирует этот самый «путь» следования, образно говоря, «ставит» исследователя на определенную «дорогу» и указывает направление движения исследовательской деятельности, следование по которому приводит ученого к новому знанию. Причем вплоть до неклассической научной рациональности XX столетия именно такое понимание метода было единственным.
5. И метод, и методология должны рассматриваться не натуралистически, а методологически, т.е. рефлексивно, с пониманием того, что угол зрения осмысленно устанавливается, а не констатируется как некий «факт» объективной действительности. Поэтому как метод, так и методология можно рассматривать и со структурной, и с процедурной перспективы. И чем больше таких осмысленных «перспектив» будет – тем лучше для методологического исследования. Как метод, так и методологию нельзя натуралистически ограничивать лишь некоторым структурным или функциональным, или еще каким-либо иным рассмотрением. То, что мы определяем как содержание, мы способны определить лишь благодаря определенной точке зрения на объект: вульгарный натурализм начинается там, где исследователь нерефлективно отождествляет предмет и объект исследования, полагая, что существует позиция «абсолютно объективного наблюдателя», которая позволяет ему «констатировать факты». Если мы претендуем на размышление по поводу вопросов методологии, то «рамка» их рассмотрения должна сознательно, рефлексивно задаваться, мы ею должны осмысленно владеть, она не должна пониматься в духе вульгарного натурализма, и поэтому должно быть понимание того, что заданной рамкой не охватывается рассматриваемый объект.
6. Исторически первоначальный смысл метода науки являлся именно процедурным, а не структурным: значение метода для науки заключалось не в его содержании, а в его способности правильно организовать научно-познавательную деятельность, разумеется, в рамках предмета отдельной науки. В истории науки метод исследования формировался как осмысление процедуры осуществления познавательной деятельности, а сам метод стал объектом структурного анализа лишь много позже – не ранее XX столетия.
7. Метод может быть рассмотрен не только как инструмент познавательной деятельности. Познавательная деятельность, если мы говорим о науке, осуществляется в рамках определенного предмета. Взятый как инструмент познавательной деятельности метод понимается в контексте предмета той или иной науки, целевых установок определенного исследования. Взятый в пространстве надлежащего применения в предмете науки метод как раз и представляет собой инструмент познавательной деятельности. Научный инструментарий, включая и метод, всегда целесообразен, а «надлежащее применение» метода в научном исследовании всегда целесообразно.
Однако, помимо этого важного ракурса рассмотрения, метод исследования может рассматриваться как:
(1) объект методологической рефлексии;
(2) элемент предмета методологии;
(3) относительно самостоятельная система принципов (оснований), норм, средств и способов деятельности;
(4) как этап в развитии определенной научной парадигмы, научно-исследовательской программы, и мн. др.
9. Для сознания ученого, специалиста в определенном предмете или нескольких смежных предметах, и, тем более, для сознания методолога метод отнюдь не должен находиться на «философском уровне познания». Метод может рассматриваться с позиции философии, с позиции науки и с исключительно методологической перспективы, и ни одной из них он не принадлежит. Может быть предпринят исторический, или генетический «анализ» метода, можно попытаться рассмотреть метод с культурологической позиции.
10. Метод не существует «сам по себе», как некоторая объективная данность, некоторое содержание, заключенное «в себе самом», вне сознания и деятельности исследователя. Именно особый тип мыследеятельности формирует метод как относительно целостный феномен, объект методологического исследования и в дальнейшем элемент предмета методологии. Без рефлексивного отношения к познавательной деятельности не будет существовать и метод как элемент предмета методологии. Только рефлексия научного (предметного) исследования с установкой эмансипации от содержания предмета науки порождает пространство методологии. В этом смысле метод как относительно самостоятельный объект познания появляется лишь тогда, когда осмысляется не сам предмет науки и процесс познания как способ порождения нового знания, расширения пределов предмета науки, а когда познающая мысль устремляется на сам процесс познавательной деятельности безотносительно его предмета.
То, что субъект нерефлексивно констатирует как «факт», то не существует как элемент метода, то находится за рамками мысли, а, значит, не имеет отношения ни к предмету, ни к методу исследования – располагается за пределами и науки, и методологии – в «пространстве» мифологии, религии, иных форм идеологии. Если исследователь осмысленно принимает определенную исследовательскую установку, сознательно устанавливает принцип исследования, то он обращает свою мысль к проведенному предметному исследованию, со «второго» когнитивного «этажа» осмысляет этот процесс и устанавливает его границы, основания, нормы деятельности – формирует уже «пространство» методологии. Методология и метод в его наиболее «чистом» виде как объект методологического исследования возникают лишь тогда, когда предметная деятельность сознательно прекращена: методология препарирует научные «трупы», ее собственное пространство находится за рамками предмета какой-либо науки.
11. Существует серьезная трудность способности выйти за пределы устоявшихся «схем» мышления в науке; это проще провозгласить, нежели осуществить. Более того, чтобы выйти за какую-то границу, нужно сначала эту границу установить, и понимать, что она здесь проходит. В науке нельзя начинать с варварского «все дозволено». Понятно, что когда некто находится за рамками предмета науки, то ему «все дозволено», ибо ничего он не знает в предмете и, следовательно, ничего не воспринимает, находится в «свободном полете». Стремление освободиться от уже освоенных схем мыследеятельности с полным пониманием их ограничений – это нередко большая трудность для исследователя. И чем глубже ученый находится в предмете науки, тем сложнее становится ему выйти за рамки тех знаково-знаниевых единиц, посредством которых он мыслит. Методологической проблематикой является не только освоение схем мыследеятельности, но и освоение путей, способов и приемов освобождения от них.
12. Методы, продемонстрировавшие свою эвристичность в предмете науки и формализованные до определенного уровня, обычно получают наименования. Если метод есть лишь некоторое количество, то logos находится внутри составляющих элементов – и нужно говорить о приемологии, средствологии и т.д., нужно исследовать не методы, а те элементы, из которых эти «некоторые количества» состоят – если связи между элементами конструируются ученым индивидуально. Метод науки не конструируется ученым так, как формируется образ идеального жениха у гоголевской Агафьи Тихоновны: «Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазарыча, да, пожалуй, прибавить к этому еще дородности Ивана Павловича…». По принципу Агафьи Тихоновны пишется 98-99% современных диссертаций в сфере правоведения, но метод науки по этому принципу не устроен. Ни метод, ни теория не могут быть эклектичны, такой эклектике нужно находить другое название. Я называю ее совокупностью.
Метод не есть некоторое количество элементов, способных находиться в автономном «плавании», он обладает в силу целостности эмерджентными свойствами, позволяющими достигать тех целей, которые были поставлены в исследовании. Метод в целесообразном действии в науке – больше, чем совокупность некоторого количества элементов, поскольку эти «элементы» осмысляются в своем логосе и реализуются для решения определенной задачи или проблемы – причем не любой, а входящей в тот круг исследовательских задач, которые в принципе данный метод способен разрешить. Никакая количественная совокупность, даже самая изысканная, переливающаяся всеми цветами радуги и авангардная, не способна привести ученого к новому знанию. Для достижения нового знания требуется понимание метода как целого, связей его структуры, принципов, на которых он основывается, норм деятельности, которые он в силу своей природы требует. Метод может направлять работу мысли ученого лишь как осмысленная целостность, и logos научного метода далеко не в первую очередь в его элементном составе, а, прежде всего, в способности вести луч сознания в пространство незнания.
13. Однако помимо предметного смысла у метода есть еще и более высокий смысл. Имя теории и имя метода уже несколько веков включены в пространство интеллектуальной культуры, у них есть различные смысловые «лица», через историческую реконструкцию которых можно выйти на лица ученых, но ни теория, ни метод не называются инструментом в пространстве культуры. Инструмент всегда целесообразен, он привязан к цели в рамках предмета науки, или предмета определенного исследования, или в рамках предназначения той или иной научной парадигмы, а культура находится за рамками целей. Можно смотреть прагматичным взглядом на метод и видеть в нем лишь инструмент, но нужно сознавать, что многое ускользает от такого взгляда. Методология рождается не тогда, когда рождается ученый, способный осмыслить, своеобразно собрать воедино и «применить» «некоторое количество элементов». Методология как самостоятельная исследовательская сфера рождается тогда, когда прекращается всякое исследование метода как инструмента; для методологии метод обладает самоценностью (а не инструментальной ценностью), он обладает внутренним логосом и существует в пространстве методологии «сам по себе», вернее, методолог стремится в это идеальное пространство, стремится «очистить» метод от различных элементов предмета, распредметить его. Инструмент же всегда требует чего-то, по отношению к чему он выступает как инструмент: он не обладает внутренним логосом. Для ученого предмет науки – это его «кожа», организация его сознания, и чем глубже он погрузился в предмет, тем болезненнее ему будет срывать эту «кожу», а для методолога элементы предмета – это лишь одежда, которую всегда можно снять и примерить другую. В итоге, это разные типы организации сознания.
Когда большинство научного сообщества использует метод как инструмент, тогда и говорят о периоде так называемой «нормальной науки»: от ученых тогда ускользают ограничения этого инструмента, отсутствует рефлексия его принципов, круга исследовательских задач ограничений норм деятельности («гипотез»), поскольку проблем еще не возникло, все едут по хорошо проторенной колее. Однако раньше или позже, наступает момент, когда при осознании какого-то нового феномена или попадании в совсем другие условия, инструмент дает сбой. И именно здесь потребуется методологическая работа, связанная с осмыслением характера постановки научных проблем, круга исследовательских задач, которые способен решить тот или иной метод как инструмент.
Поскольку наука является целесообразным процессом производства, систематизации и представления нового знания, то метод науки в самом общем виде можно определить как путь следования к новым знаниям, который способен расширить и/или углубить имеющееся предметное знание. Метод указывает на то, как исследуется объект и формируется предмет науки.
Метод науки не представляет собой лишь инструмент познавательной деятельности, он является достаточно сложным многоуровневым образованием. В него включаются философские основания и гносеологические идеалы, принципы и нормы исследовательской деятельности, инструменты и способы (приемы) познания, организации и представления знания.
Аналитически в нем можно выделить три составных компонента: философский, нормативный и инструментальный.
Философский компонент представлен онтологическими и гносеологическими допущениями, которые берутся в качестве принципов (оснований) исследования.
Нормативный компонент метода выражается в правилах деятельности, которые в значительной мере определяются господствующей философской «картиной мира», природой тех объектов, круг которых возможно исследовать при помощи данного метода, и утвердившейся в профессиональном сообществе научной парадигмой.
Научная парадигма – это обусловленная соответствующей философской картиной мира, доминирующими методологическими установками исходная концептуальная схема постановки проблем в сфере государства и права, разработки и организации научно-исследовательских средств их решения.
Исследовательские средства, приемы и способы их использования в рамках определенной картины мира и научной парадигмы образуют инструментальный компонент метода научного познания.
Метод науки должен отвечать нескольким требованиям.
Во-первых, метод науки рефлексивен, т.е. должен применяться осознанно. Исследователь должен ясно понимать философские основания метода и тот круг целей и задач, которые возможно разрешить при помощи него.
Во-вторых, метод науки нормативен, т.е. всегда содержит определенные нормы исследовательской деятельности, которые не должны нарушаться ученым.
В-третьих, метод науки должен применяться последовательно на тех стадиях исследования, на которых он может привести ученого к новому знанию или служить его организации.
1. Исторически научный метод рождается не в пространстве ремесла, а в пространстве рационалистической исследовательской деятельности, которая противопоставляется искусству, ремеслу как продукту личного опыта. Стремление Р. Декарта осмыслить метод науки как самостоятельный предмет было, в частности, вызвано желанием нивелировать в научном исследовании фактор индивидуального и случайного. Рационалистическая исследовательская деятельность основывается на выработке надличностных мыслеформ – например, понятий. Для рационалистического дискурса мышление и деятельность вообще способны изменить действительность только тогда, когда они осуществляются на основе познания законов устройства всеобщего и при помощи средств мышления, соответствующих этим законам. Пространство «личного», «индивидуального», представленное, к примеру, эмоциональной сферой, находится за пределами рационалистического дискурса. Ремесленническая деятельность корпоративна, не носит всеобщего характера, формирует образцы деятельности на основе «личного опыта» и не способна выводить их на уровень надличностных средств – ученик, даже самый прилежный, никогда не в состоянии полностью скопировать стиль работы мастера, и первым индикатором того, что он стал мастером, является наличие его индивидуального стиля. Рационалистический дискурс выносит деятельность такого типа за рамки науки, за рамки научного метода (Р. Декарт). Научный метод позволяет при освоении своего смысла и навыков реализации производить новое знание, которое будет произведено каждым, кто освоил и правильно применил такой метод.
2. Метод нельзя определять как совокупность. Совокупность – это любая куча, свалка, нагромождение, которое объединяет лишь внешняя, случайная связь. Метод обладает существенным смысловым единством, простирающимся далеко за пределы некоей инструментальной совокупности. Относительно развитые методы демонстрируют единство онтологических допущений, гносеологических установок, норм исследовательской деятельности, тезауруса.
3. Методология как относительно самостоятельная сфера исследовательской деятельности отдифференцируется и от философии, и от науки именно тогда, когда формируются «метанаучные области познания», как бы надстраивающиеся над предметами отдельных наук. Многие столетия, вплоть до конца XIX в., метод существовал лишь в границах предмета науки, и о методологии как отдельном направлении исследований говорить не приходилось. Более того, можно утверждать, что критерием развития методологических исследований, свидетельствующим о их самостоятельности, должна выступать степень «эмансипации» тех или иных методов, методологических подходов и иных «элементов» предмета методологии от предметов отдельных наук. Методология, в отличие от науки, «прозрачна». Уровень развития методологии нельзя оценивать лишь на основе открытий в предмете той или иной науки; методология способна конструировать «схемы», которые будут востребованы наукой лишь в будущем.
4. Метод как «чистый» самостоятельный объект исследования, на который сознательно направлена мысль исследователя, существует лишь в «пространстве» методологии; в «пространстве» науки метод присутствует лишь в некотором синкретическом предметно-методологическом единстве, которое для науки лишь до известных пределов требуется разотождествлять. Методология не существует без своего центрального объекта – метода, а поскольку любая исследовательская деятельность, прежде всего, объектна, то необходимым условием существования методологии выступает наличие метода. В рационализме Нового времени, когда впервые метод исследования стал осмысляться как отдельный предмет, метод как раз и понимался как путь, ведущий к новому знанию. Именно метод позволяет осуществлять производство нового знания, которое не зависит от случайных и индивидуальных факторов и условий применительно к отдельному исследователю. Именно метод конструирует этот самый «путь» следования, образно говоря, «ставит» исследователя на определенную «дорогу» и указывает направление движения исследовательской деятельности, следование по которому приводит ученого к новому знанию. Причем вплоть до неклассической научной рациональности XX столетия именно такое понимание метода было единственным.
5. И метод, и методология должны рассматриваться не натуралистически, а методологически, т.е. рефлексивно, с пониманием того, что угол зрения осмысленно устанавливается, а не констатируется как некий «факт» объективной действительности. Поэтому как метод, так и методология можно рассматривать и со структурной, и с процедурной перспективы. И чем больше таких осмысленных «перспектив» будет – тем лучше для методологического исследования. Как метод, так и методологию нельзя натуралистически ограничивать лишь некоторым структурным или функциональным, или еще каким-либо иным рассмотрением. То, что мы определяем как содержание, мы способны определить лишь благодаря определенной точке зрения на объект: вульгарный натурализм начинается там, где исследователь нерефлективно отождествляет предмет и объект исследования, полагая, что существует позиция «абсолютно объективного наблюдателя», которая позволяет ему «констатировать факты». Если мы претендуем на размышление по поводу вопросов методологии, то «рамка» их рассмотрения должна сознательно, рефлексивно задаваться, мы ею должны осмысленно владеть, она не должна пониматься в духе вульгарного натурализма, и поэтому должно быть понимание того, что заданной рамкой не охватывается рассматриваемый объект.
6. Исторически первоначальный смысл метода науки являлся именно процедурным, а не структурным: значение метода для науки заключалось не в его содержании, а в его способности правильно организовать научно-познавательную деятельность, разумеется, в рамках предмета отдельной науки. В истории науки метод исследования формировался как осмысление процедуры осуществления познавательной деятельности, а сам метод стал объектом структурного анализа лишь много позже – не ранее XX столетия.
7. Метод может быть рассмотрен не только как инструмент познавательной деятельности. Познавательная деятельность, если мы говорим о науке, осуществляется в рамках определенного предмета. Взятый как инструмент познавательной деятельности метод понимается в контексте предмета той или иной науки, целевых установок определенного исследования. Взятый в пространстве надлежащего применения в предмете науки метод как раз и представляет собой инструмент познавательной деятельности. Научный инструментарий, включая и метод, всегда целесообразен, а «надлежащее применение» метода в научном исследовании всегда целесообразно.
Однако, помимо этого важного ракурса рассмотрения, метод исследования может рассматриваться как:
(1) объект методологической рефлексии;
(2) элемент предмета методологии;
(3) относительно самостоятельная система принципов (оснований), норм, средств и способов деятельности;
(4) как этап в развитии определенной научной парадигмы, научно-исследовательской программы, и мн. др.
9. Для сознания ученого, специалиста в определенном предмете или нескольких смежных предметах, и, тем более, для сознания методолога метод отнюдь не должен находиться на «философском уровне познания». Метод может рассматриваться с позиции философии, с позиции науки и с исключительно методологической перспективы, и ни одной из них он не принадлежит. Может быть предпринят исторический, или генетический «анализ» метода, можно попытаться рассмотреть метод с культурологической позиции.
10. Метод не существует «сам по себе», как некоторая объективная данность, некоторое содержание, заключенное «в себе самом», вне сознания и деятельности исследователя. Именно особый тип мыследеятельности формирует метод как относительно целостный феномен, объект методологического исследования и в дальнейшем элемент предмета методологии. Без рефлексивного отношения к познавательной деятельности не будет существовать и метод как элемент предмета методологии. Только рефлексия научного (предметного) исследования с установкой эмансипации от содержания предмета науки порождает пространство методологии. В этом смысле метод как относительно самостоятельный объект познания появляется лишь тогда, когда осмысляется не сам предмет науки и процесс познания как способ порождения нового знания, расширения пределов предмета науки, а когда познающая мысль устремляется на сам процесс познавательной деятельности безотносительно его предмета.
То, что субъект нерефлексивно констатирует как «факт», то не существует как элемент метода, то находится за рамками мысли, а, значит, не имеет отношения ни к предмету, ни к методу исследования – располагается за пределами и науки, и методологии – в «пространстве» мифологии, религии, иных форм идеологии. Если исследователь осмысленно принимает определенную исследовательскую установку, сознательно устанавливает принцип исследования, то он обращает свою мысль к проведенному предметному исследованию, со «второго» когнитивного «этажа» осмысляет этот процесс и устанавливает его границы, основания, нормы деятельности – формирует уже «пространство» методологии. Методология и метод в его наиболее «чистом» виде как объект методологического исследования возникают лишь тогда, когда предметная деятельность сознательно прекращена: методология препарирует научные «трупы», ее собственное пространство находится за рамками предмета какой-либо науки.
11. Существует серьезная трудность способности выйти за пределы устоявшихся «схем» мышления в науке; это проще провозгласить, нежели осуществить. Более того, чтобы выйти за какую-то границу, нужно сначала эту границу установить, и понимать, что она здесь проходит. В науке нельзя начинать с варварского «все дозволено». Понятно, что когда некто находится за рамками предмета науки, то ему «все дозволено», ибо ничего он не знает в предмете и, следовательно, ничего не воспринимает, находится в «свободном полете». Стремление освободиться от уже освоенных схем мыследеятельности с полным пониманием их ограничений – это нередко большая трудность для исследователя. И чем глубже ученый находится в предмете науки, тем сложнее становится ему выйти за рамки тех знаково-знаниевых единиц, посредством которых он мыслит. Методологической проблематикой является не только освоение схем мыследеятельности, но и освоение путей, способов и приемов освобождения от них.
12. Методы, продемонстрировавшие свою эвристичность в предмете науки и формализованные до определенного уровня, обычно получают наименования. Если метод есть лишь некоторое количество, то logos находится внутри составляющих элементов – и нужно говорить о приемологии, средствологии и т.д., нужно исследовать не методы, а те элементы, из которых эти «некоторые количества» состоят – если связи между элементами конструируются ученым индивидуально. Метод науки не конструируется ученым так, как формируется образ идеального жениха у гоголевской Агафьи Тихоновны: «Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазарыча, да, пожалуй, прибавить к этому еще дородности Ивана Павловича…». По принципу Агафьи Тихоновны пишется 98-99% современных диссертаций в сфере правоведения, но метод науки по этому принципу не устроен. Ни метод, ни теория не могут быть эклектичны, такой эклектике нужно находить другое название. Я называю ее совокупностью.
Метод не есть некоторое количество элементов, способных находиться в автономном «плавании», он обладает в силу целостности эмерджентными свойствами, позволяющими достигать тех целей, которые были поставлены в исследовании. Метод в целесообразном действии в науке – больше, чем совокупность некоторого количества элементов, поскольку эти «элементы» осмысляются в своем логосе и реализуются для решения определенной задачи или проблемы – причем не любой, а входящей в тот круг исследовательских задач, которые в принципе данный метод способен разрешить. Никакая количественная совокупность, даже самая изысканная, переливающаяся всеми цветами радуги и авангардная, не способна привести ученого к новому знанию. Для достижения нового знания требуется понимание метода как целого, связей его структуры, принципов, на которых он основывается, норм деятельности, которые он в силу своей природы требует. Метод может направлять работу мысли ученого лишь как осмысленная целостность, и logos научного метода далеко не в первую очередь в его элементном составе, а, прежде всего, в способности вести луч сознания в пространство незнания.
13. Однако помимо предметного смысла у метода есть еще и более высокий смысл. Имя теории и имя метода уже несколько веков включены в пространство интеллектуальной культуры, у них есть различные смысловые «лица», через историческую реконструкцию которых можно выйти на лица ученых, но ни теория, ни метод не называются инструментом в пространстве культуры. Инструмент всегда целесообразен, он привязан к цели в рамках предмета науки, или предмета определенного исследования, или в рамках предназначения той или иной научной парадигмы, а культура находится за рамками целей. Можно смотреть прагматичным взглядом на метод и видеть в нем лишь инструмент, но нужно сознавать, что многое ускользает от такого взгляда. Методология рождается не тогда, когда рождается ученый, способный осмыслить, своеобразно собрать воедино и «применить» «некоторое количество элементов». Методология как самостоятельная исследовательская сфера рождается тогда, когда прекращается всякое исследование метода как инструмента; для методологии метод обладает самоценностью (а не инструментальной ценностью), он обладает внутренним логосом и существует в пространстве методологии «сам по себе», вернее, методолог стремится в это идеальное пространство, стремится «очистить» метод от различных элементов предмета, распредметить его. Инструмент же всегда требует чего-то, по отношению к чему он выступает как инструмент: он не обладает внутренним логосом. Для ученого предмет науки – это его «кожа», организация его сознания, и чем глубже он погрузился в предмет, тем болезненнее ему будет срывать эту «кожу», а для методолога элементы предмета – это лишь одежда, которую всегда можно снять и примерить другую. В итоге, это разные типы организации сознания.
Когда большинство научного сообщества использует метод как инструмент, тогда и говорят о периоде так называемой «нормальной науки»: от ученых тогда ускользают ограничения этого инструмента, отсутствует рефлексия его принципов, круга исследовательских задач ограничений норм деятельности («гипотез»), поскольку проблем еще не возникло, все едут по хорошо проторенной колее. Однако раньше или позже, наступает момент, когда при осознании какого-то нового феномена или попадании в совсем другие условия, инструмент дает сбой. И именно здесь потребуется методологическая работа, связанная с осмыслением характера постановки научных проблем, круга исследовательских задач, которые способен решить тот или иной метод как инструмент.
1 комментарий