Скобликов Петр → БУДУЩЕЕ "БЕЛГОРОДСКОГО СТРЕЛКА" и его потенциальных жертв
Психиатры недавно поставили предварительный диагноз тридцатилетнему Сергею Помазуну, который 22 апреля 2013 г. (через четыре месяца после очередного освобождения из мест лишения свободы) в центре г. Белгорода в пределах нескольких минут расстрелял шестерых людей (продавцов магазина и случайных прохожих, включая двоих школьниц). Похоже, что жертвы были выбраны по принципу случайного отбора. Вместе с тем получены показания свидетеля, из которых следует, что массовый расстрел произошел не спонтанно, его убийца готовил как минимум несколько дней.
Напомню, в течение суток, пока убийца не был пойман, он держал в страхе жителей Белгородской области и прилегающих регионов. Ведь на руках Помазуна находилось несколько похищенных карабинов (из которых, по крайней мере, один с оптическим прицелом) и полусотня патронов. Операцией по розыску руководил лично министр внутренних дел России, который для этого без промедления выехал в Белгород. К операции привлекли крупные силы полиции из других регионов. В итоге разыскиваемый вскоре был обнаружен и задержан. Среди гражданских лиц никто больше не пострадал, но при задержании получил серьезное ранение полицейский.
Диагноз Помазуну звучит так:
«аффективное расстройство личности с навязчивыми повторяющимися идеями». Психиатры предполагают, что расстройства психики связаны с многолетним давлением со стороны отца. Диагноз этот предварительный, его должна подтвердить экспертиза. Скорее всего, Помазуна отвезут в Москву в НИИ имени Сербского.
В связи со всем этим накануне первомайских праздников в прямой эфир радиостанции «Вести ФМ» был приглашен адвокат Анатолий Вербицкий.
Здесь стоит пояснить, что Вербицкий не участвует в деле Помазуна. Его роль иная – он регулярно привлекается в качестве эксперта уважаемой радиостанцией, высказывает в эфире юридические оценки по поводу различных, попавших в новостной поток, событий. В апреле т.г., к примеру, «Вести ФМ» прибегли к его услугам пять раз…
Далее привожу самые, на мой взгляд, актуальные фрагменты диалога, посвященного судьбе Помазуна.
Ведущий: «Если его признают невменяемым, сколько лет он может находиться в психиатрической лечебнице до суда, который будет определять, отдавать его на поруки, или нет?» (О том, что Помазун может быть отдан на поруки или под опеку, журналисту внушил Вербицкий вначале диалога).
Вербицкий: «Суд, значит, будет принимать во внимание, значит, мнение врачей. Если скажут, что не менее, допустим, трех лет требуется лечение в связи с такой-то тяжелой формой заболевания, то ему определят, допустим, те же три года принудительного лечения в принудительной закрытой психбольнице».
Ведущий: «То есть теоретически Помазун через три года может выйти из психбольницы на волю.»
Вербицкий: «Да.»
…
Ведущий: «Дальше его судьба как-нибудь отслеживается? Вот он перестанет пить таблеточки и опять то же самое с ним произойдет?»
Вербицкий: «Здесь есть надзирающие органы, те, которые следят за условно осужденными, и (пауза) прокуратура.»
Я представляю, как вздрогнули работники ФСИН России после заявления коллеги А. Вербицкого о том, что за лицами, освобожденными от уголовной ответственности в связи с невменяемостью при совершении общественно-опасного деяния, после излечения наблюдают работники уголовно-исполнительных инспекций. Догадываюсь и о печальных улыбках тех, кто знаком с уголовно-исполнительным законодательством. Ведь его задачами являются регулирование порядка и условий исполнения и отбывания наказаний лицами, осужденными за преступления, их исправление, оказание им помощи в социальной адаптации, но отнюдь не надзора за лицами, состоящими на учете в психиатрическом диспансере, которые в состоянии невменяемости совершили общественно опасные деяния, в силу чего преступниками не признавались и наказание им не назначалось.
Я представляю себе также ужас белгородчан и других граждан России, которые вдумались в услышанное и представили, что через уже несколько лет (вместо предполагающегося пожизненного лишения свободы и предлагаемой многими смертной казни) Помазун имеет некоторые шансы вновь выйти на свободу и тогда… новые расстрелы (а, может быть, и взрывы), новые жертвы, новые похороны…
Однако так ли плоха ситуация в юридическом плане? Нет! Она ещё хуже!!!
В случае если суд признает Помазуна невменяемым на момент расстрела своих жертв по причине психического расстройства, никакое наказание Помазуну за массовое убийство не может быть назначено. Могут быть назначены принудительные меры медицинского характера (п. «а» ч. 1 ст. 97 УК РФ).
Причем суд эти меры может, но не обязан назначать – необходимо ещё доказать, что имеющееся в момент расстрела психическое расстройство сохраняется, а также то, что оно связано с возможностью причинения Помазуном в дальнейшем существенного вреда либо с опасностью для себя или других лиц.
Но и это не всё. Принудительные меры медицинского характера не обязательно означают помещение в психиатрический стационар (который может быть и общего типа, и с более плотным контролем). На усмотрение суда законодатель оставил четыре вида названных мер, среди которых есть и «амбулаторное принудительное наблюдение и лечение у психиатра» (ч. 1 ст. 99 УК РФ).
Ну а теперь, пожалуй, главное. Суд не назначает срок принудительного лечения, как это считает адвокат А. Вербицкий и как, могу допустить, интуитивно считает кто-то ещё. Ныне действующий закон исходит из того, что когда произойдет излечение – суду неведомо, поэтому лицо, которому назначена принудительная мера медицинского характера, подлежит освидетельствованию комиссией врачей-психиатров не реже одного раза в шесть месяцев для решения вопроса о наличии оснований для внесения представления в суд о прекращении применения или об изменении такой меры.
Иными словами, даже если суд проявит максимальную строгость и примет решение поместить Помазуна в стационар специализированного типа с интенсивным наблюдением, теоретически уже через полгода он имеет шансы выйти на свободу (если будет успешно лечиться). Да что там полгода – всё может случиться ещё раньше, если инициативу проявит лечащий врач либо сам больной, а равно его представитель (ч. 2 ст. 102 УК РФ). Причем вопрос об этом будет рассматривать совсем не обязательно тот суд, который разрешил уголовное дело (это зависит от места применения принудительной меры медицинского характера).
Полагаю, что существующий порядок, который во главу угла ставит излечение и незамедлительное возвращение больного в большой мир, неявно игнорирует другую не менее (если не более) важную цель принудительных мер медицинского характера – это предупреждение совершения новых общественно опасных деяний (ст. 98 УК РФ).
Медики ведь могут за излечение принять временное улучшение состояния больного, могут полностью ошибиться в оценке его состояния, могут поддаться соблазну, подкупу или уступить давлению, угрозе. Так стоит ли скоропалительно рисковать? Чем более опасное деяние совершено невменяемым, тем большему риску в последующем подвергается общество при нынешнем порядке, когда перед потенциальным убийцей поспешно распахиваются двери в большой мир, и этот особо опасный субъект фактически оказывается предоставленным самому себе.
Поэтому думаю, что такой порядок надо изменить с тем, чтобы суды определяли первоначальный срок лечения. В целом он должен соответствовать тому обычному сроку лишения свободы, которое в качестве наказания закон предусматривает за подобное преступление вменяемого лица. Необходимо продумать и прописать в УК РФ соответствующую формулу.
По истечении установленного судом срока принудительного лечения на основании заключения психиатрической комиссии должен решаться вопрос о прекращении принудительной меры или её продлении. Из этого общего правила могут быть изъятия. Их следует продумать и установить, однако, лишь как четкие и обоснованные исключения.
Важно также предусмотреть, чтобы при поступлении в суд ходатайства о досрочном прекращении принудительных мер об этом уведомлялись пострадавшие и их законные представители. Они должны получить возможность ознакомиться с соответствующими материалами, представить суду своё мнение и принять участие в судебном заседании.
Полагаю, что в этом случае безопасность общества существенно укрепится, а мотивы для симуляции психического заболевания или для подкупа медиков, судей резко ослабнут.
Кстати, ровно за месяц до трагедии в Белгороде, 22 марта 2013 г. в студии телеканала ТВЦ состоялась запись очередного выпуска передачи «Право голоса», как раз посвященной рассматриваемой проблеме. Запись можно посмотреть на официальном сайте телеканала ТВЦ, достаточно перейти на следующий адрес:
www.tvc.ru/bcastArticle.aspx?vid=2135f4d0-1c94-44fd-8804-5bc866df297d
Вместе с тем замечу, что запись существенно отличается от реального обсуждения, происшедшего в студии, поскольку оттуда вырезали много фрагментов (знаю об этом, поскольку находился в студии и принимал участие в обсуждении). Соответственно, усилилось впечатление сумбурности разговора, значительно утеряна острота и глубина обсуждения. Например, я не увидел в записи около пяти эпизодов своих наиболее острых и принципиальных (на мой взгляд) заявлений: об общих причинах неблагополучия в рассматриваемой сфере, об устремлении в эту сферу членов организованных преступных группировок и характере их интересов, о коррупции в медицине вообще и психиатрии, в частности, об ответственности медперсонала, не относящегося к должностным лицам, и проч.
Такой результат, кстати, предопределяется, прежде всего, тем, что продолжительность реального обсуждения почти в два раза превысила длительность эфирного времени. Образуется слишком большой «запас» для редактуры. Ну и, конечно, срабатывают целевые установки, вкусовые предпочтения редакторов, учредителей канала…
Несмотря на это выпуск передачи остается интересным и в нынешнем виде, он дает пищу для непраздных размышлений. Чтобы не быть голословным, предложу иллюстрацию: между 10 и 11 минутами записи М. Зобин (кандидат медицинских наук, психиатр) заявляет, что рецидив среди тех, кто был подвергнут принудительным мерам медицинского характера в связи с совершением общественно опасного деяния, составляет лишь 7% (при общем рецидиве осужденных в 30%)! Однако тот же замечательный телеканал ТВЦ перед трансляцией данной передачи весьма уместно пустил в эфир спецрепортаж на ту же тему, названный «Приговор имени Сербского». Так вот, там, в спецрепортаже, были приведены совершенно иные данные (если я их правильно понял и запомнил) — рецидив среди данной категории лиц 50%!!! Есть смысл проработать этот вопрос глубже, не правда ли?
В общем, тема не закрыта. Напротив, эксцесс Помазуна актуализировал её, как никогда прежде…
Чтобы полнее показать проблему, имеет смысл не ограничиваться подробностями конкретных дел и привести некоторые обобщенные данные, основанные на актуальной судебной статистике. Так, в 2012 г. всего в России было освобождено от уголовной ответственности за различные противоправные деяния (запрещенные УК РФ) в связи с невменяемостью обвиняемых (с назначением им принудительных мер медицинского характера) 5 832 чел. Из них за уничтожение чужого имущества при отягчающих обстоятельства – 130 чел.; за изнасилование – 27 чел.; за насильственные действия сексуального характера – 66 чел.; за посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа, применение насилия в отношении представителя власти или его оскорбление – 149 чел.; за причинение тяжкого вреда здоровью 726 чел., за убийства – 544 чел.
Помимо этого, конечно, было бы полезно выяснить, какова практика, и получить ответы на следующие вопросы:
— каков средний срок нахождения в стационарах тех, кому назначены принудительные меры медицинского характера (с дифференциацией по видам противоправных деяний)?
— какова частота побегов тех, кому назначены принудительные меры медицинского характера, и успешность (неуспешность) их розыска?
— сколь часто лиц, к которым ранее были применены принудительные меры медицинского характера, уличают в новых противоправных деяниях?
Увы, существующая судебная статистика такие данные не отражает. По крайней мере, мне они недоступны…
Интересно было бы узнать мнение коллег; прежде всего тех, кто в теме, кто имел отношение к соответствующим делам. Не преувеличил ли я проблему? Насколько обоснованным и перспективным видится вам мое предложение? Какие иные, более правильные варианты вы могли бы предложить, исходя из существующих реалий? В чем их большая эффективность, по вашему мнению, в чем преимущество?
Напомню, в течение суток, пока убийца не был пойман, он держал в страхе жителей Белгородской области и прилегающих регионов. Ведь на руках Помазуна находилось несколько похищенных карабинов (из которых, по крайней мере, один с оптическим прицелом) и полусотня патронов. Операцией по розыску руководил лично министр внутренних дел России, который для этого без промедления выехал в Белгород. К операции привлекли крупные силы полиции из других регионов. В итоге разыскиваемый вскоре был обнаружен и задержан. Среди гражданских лиц никто больше не пострадал, но при задержании получил серьезное ранение полицейский.
Диагноз Помазуну звучит так:
«аффективное расстройство личности с навязчивыми повторяющимися идеями». Психиатры предполагают, что расстройства психики связаны с многолетним давлением со стороны отца. Диагноз этот предварительный, его должна подтвердить экспертиза. Скорее всего, Помазуна отвезут в Москву в НИИ имени Сербского.
В связи со всем этим накануне первомайских праздников в прямой эфир радиостанции «Вести ФМ» был приглашен адвокат Анатолий Вербицкий.
Здесь стоит пояснить, что Вербицкий не участвует в деле Помазуна. Его роль иная – он регулярно привлекается в качестве эксперта уважаемой радиостанцией, высказывает в эфире юридические оценки по поводу различных, попавших в новостной поток, событий. В апреле т.г., к примеру, «Вести ФМ» прибегли к его услугам пять раз…
Далее привожу самые, на мой взгляд, актуальные фрагменты диалога, посвященного судьбе Помазуна.
Ведущий: «Если его признают невменяемым, сколько лет он может находиться в психиатрической лечебнице до суда, который будет определять, отдавать его на поруки, или нет?» (О том, что Помазун может быть отдан на поруки или под опеку, журналисту внушил Вербицкий вначале диалога).
Вербицкий: «Суд, значит, будет принимать во внимание, значит, мнение врачей. Если скажут, что не менее, допустим, трех лет требуется лечение в связи с такой-то тяжелой формой заболевания, то ему определят, допустим, те же три года принудительного лечения в принудительной закрытой психбольнице».
Ведущий: «То есть теоретически Помазун через три года может выйти из психбольницы на волю.»
Вербицкий: «Да.»
…
Ведущий: «Дальше его судьба как-нибудь отслеживается? Вот он перестанет пить таблеточки и опять то же самое с ним произойдет?»
Вербицкий: «Здесь есть надзирающие органы, те, которые следят за условно осужденными, и (пауза) прокуратура.»
Я представляю, как вздрогнули работники ФСИН России после заявления коллеги А. Вербицкого о том, что за лицами, освобожденными от уголовной ответственности в связи с невменяемостью при совершении общественно-опасного деяния, после излечения наблюдают работники уголовно-исполнительных инспекций. Догадываюсь и о печальных улыбках тех, кто знаком с уголовно-исполнительным законодательством. Ведь его задачами являются регулирование порядка и условий исполнения и отбывания наказаний лицами, осужденными за преступления, их исправление, оказание им помощи в социальной адаптации, но отнюдь не надзора за лицами, состоящими на учете в психиатрическом диспансере, которые в состоянии невменяемости совершили общественно опасные деяния, в силу чего преступниками не признавались и наказание им не назначалось.
Я представляю себе также ужас белгородчан и других граждан России, которые вдумались в услышанное и представили, что через уже несколько лет (вместо предполагающегося пожизненного лишения свободы и предлагаемой многими смертной казни) Помазун имеет некоторые шансы вновь выйти на свободу и тогда… новые расстрелы (а, может быть, и взрывы), новые жертвы, новые похороны…
Однако так ли плоха ситуация в юридическом плане? Нет! Она ещё хуже!!!
В случае если суд признает Помазуна невменяемым на момент расстрела своих жертв по причине психического расстройства, никакое наказание Помазуну за массовое убийство не может быть назначено. Могут быть назначены принудительные меры медицинского характера (п. «а» ч. 1 ст. 97 УК РФ).
Причем суд эти меры может, но не обязан назначать – необходимо ещё доказать, что имеющееся в момент расстрела психическое расстройство сохраняется, а также то, что оно связано с возможностью причинения Помазуном в дальнейшем существенного вреда либо с опасностью для себя или других лиц.
Но и это не всё. Принудительные меры медицинского характера не обязательно означают помещение в психиатрический стационар (который может быть и общего типа, и с более плотным контролем). На усмотрение суда законодатель оставил четыре вида названных мер, среди которых есть и «амбулаторное принудительное наблюдение и лечение у психиатра» (ч. 1 ст. 99 УК РФ).
Ну а теперь, пожалуй, главное. Суд не назначает срок принудительного лечения, как это считает адвокат А. Вербицкий и как, могу допустить, интуитивно считает кто-то ещё. Ныне действующий закон исходит из того, что когда произойдет излечение – суду неведомо, поэтому лицо, которому назначена принудительная мера медицинского характера, подлежит освидетельствованию комиссией врачей-психиатров не реже одного раза в шесть месяцев для решения вопроса о наличии оснований для внесения представления в суд о прекращении применения или об изменении такой меры.
Иными словами, даже если суд проявит максимальную строгость и примет решение поместить Помазуна в стационар специализированного типа с интенсивным наблюдением, теоретически уже через полгода он имеет шансы выйти на свободу (если будет успешно лечиться). Да что там полгода – всё может случиться ещё раньше, если инициативу проявит лечащий врач либо сам больной, а равно его представитель (ч. 2 ст. 102 УК РФ). Причем вопрос об этом будет рассматривать совсем не обязательно тот суд, который разрешил уголовное дело (это зависит от места применения принудительной меры медицинского характера).
Полагаю, что существующий порядок, который во главу угла ставит излечение и незамедлительное возвращение больного в большой мир, неявно игнорирует другую не менее (если не более) важную цель принудительных мер медицинского характера – это предупреждение совершения новых общественно опасных деяний (ст. 98 УК РФ).
Медики ведь могут за излечение принять временное улучшение состояния больного, могут полностью ошибиться в оценке его состояния, могут поддаться соблазну, подкупу или уступить давлению, угрозе. Так стоит ли скоропалительно рисковать? Чем более опасное деяние совершено невменяемым, тем большему риску в последующем подвергается общество при нынешнем порядке, когда перед потенциальным убийцей поспешно распахиваются двери в большой мир, и этот особо опасный субъект фактически оказывается предоставленным самому себе.
Поэтому думаю, что такой порядок надо изменить с тем, чтобы суды определяли первоначальный срок лечения. В целом он должен соответствовать тому обычному сроку лишения свободы, которое в качестве наказания закон предусматривает за подобное преступление вменяемого лица. Необходимо продумать и прописать в УК РФ соответствующую формулу.
По истечении установленного судом срока принудительного лечения на основании заключения психиатрической комиссии должен решаться вопрос о прекращении принудительной меры или её продлении. Из этого общего правила могут быть изъятия. Их следует продумать и установить, однако, лишь как четкие и обоснованные исключения.
Важно также предусмотреть, чтобы при поступлении в суд ходатайства о досрочном прекращении принудительных мер об этом уведомлялись пострадавшие и их законные представители. Они должны получить возможность ознакомиться с соответствующими материалами, представить суду своё мнение и принять участие в судебном заседании.
Полагаю, что в этом случае безопасность общества существенно укрепится, а мотивы для симуляции психического заболевания или для подкупа медиков, судей резко ослабнут.
Кстати, ровно за месяц до трагедии в Белгороде, 22 марта 2013 г. в студии телеканала ТВЦ состоялась запись очередного выпуска передачи «Право голоса», как раз посвященной рассматриваемой проблеме. Запись можно посмотреть на официальном сайте телеканала ТВЦ, достаточно перейти на следующий адрес:
www.tvc.ru/bcastArticle.aspx?vid=2135f4d0-1c94-44fd-8804-5bc866df297d
Вместе с тем замечу, что запись существенно отличается от реального обсуждения, происшедшего в студии, поскольку оттуда вырезали много фрагментов (знаю об этом, поскольку находился в студии и принимал участие в обсуждении). Соответственно, усилилось впечатление сумбурности разговора, значительно утеряна острота и глубина обсуждения. Например, я не увидел в записи около пяти эпизодов своих наиболее острых и принципиальных (на мой взгляд) заявлений: об общих причинах неблагополучия в рассматриваемой сфере, об устремлении в эту сферу членов организованных преступных группировок и характере их интересов, о коррупции в медицине вообще и психиатрии, в частности, об ответственности медперсонала, не относящегося к должностным лицам, и проч.
Такой результат, кстати, предопределяется, прежде всего, тем, что продолжительность реального обсуждения почти в два раза превысила длительность эфирного времени. Образуется слишком большой «запас» для редактуры. Ну и, конечно, срабатывают целевые установки, вкусовые предпочтения редакторов, учредителей канала…
Несмотря на это выпуск передачи остается интересным и в нынешнем виде, он дает пищу для непраздных размышлений. Чтобы не быть голословным, предложу иллюстрацию: между 10 и 11 минутами записи М. Зобин (кандидат медицинских наук, психиатр) заявляет, что рецидив среди тех, кто был подвергнут принудительным мерам медицинского характера в связи с совершением общественно опасного деяния, составляет лишь 7% (при общем рецидиве осужденных в 30%)! Однако тот же замечательный телеканал ТВЦ перед трансляцией данной передачи весьма уместно пустил в эфир спецрепортаж на ту же тему, названный «Приговор имени Сербского». Так вот, там, в спецрепортаже, были приведены совершенно иные данные (если я их правильно понял и запомнил) — рецидив среди данной категории лиц 50%!!! Есть смысл проработать этот вопрос глубже, не правда ли?
В общем, тема не закрыта. Напротив, эксцесс Помазуна актуализировал её, как никогда прежде…
Чтобы полнее показать проблему, имеет смысл не ограничиваться подробностями конкретных дел и привести некоторые обобщенные данные, основанные на актуальной судебной статистике. Так, в 2012 г. всего в России было освобождено от уголовной ответственности за различные противоправные деяния (запрещенные УК РФ) в связи с невменяемостью обвиняемых (с назначением им принудительных мер медицинского характера) 5 832 чел. Из них за уничтожение чужого имущества при отягчающих обстоятельства – 130 чел.; за изнасилование – 27 чел.; за насильственные действия сексуального характера – 66 чел.; за посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа, применение насилия в отношении представителя власти или его оскорбление – 149 чел.; за причинение тяжкого вреда здоровью 726 чел., за убийства – 544 чел.
Помимо этого, конечно, было бы полезно выяснить, какова практика, и получить ответы на следующие вопросы:
— каков средний срок нахождения в стационарах тех, кому назначены принудительные меры медицинского характера (с дифференциацией по видам противоправных деяний)?
— какова частота побегов тех, кому назначены принудительные меры медицинского характера, и успешность (неуспешность) их розыска?
— сколь часто лиц, к которым ранее были применены принудительные меры медицинского характера, уличают в новых противоправных деяниях?
Увы, существующая судебная статистика такие данные не отражает. По крайней мере, мне они недоступны…
Интересно было бы узнать мнение коллег; прежде всего тех, кто в теме, кто имел отношение к соответствующим делам. Не преувеличил ли я проблему? Насколько обоснованным и перспективным видится вам мое предложение? Какие иные, более правильные варианты вы могли бы предложить, исходя из существующих реалий? В чем их большая эффективность, по вашему мнению, в чем преимущество?
Господин Скобликов, вы высказали очень много вполне здравых мыслей. Именно поэтому их внедрение в жизнь и практику будет весьма не скорым. Придется крепко пободаться…