Курбатов Алексей → Противоречия между подходами высших судов: слово за Конституционным Судом РФ
Ситуация в правоприменительной практике
В настоящее время в правоприменительной практике сложилась достаточно непростая ситуация с правовой определенностью, которая «разрушается» бессистемными и противоречивыми судебными решениями.
Причинами такой ситуации стали:
— бессистемная «модернизация» в рамках одной ветви судебной власти — арбитражных судов. Достаточно вспомнить объявленный переход на прецедентную (!) систему права в рамках системы арбитражных судов;
— повышение правотворческой активности судов без изменения процедуры принятия решений;
— усиление судейского усмотрения через пренебрежение к законодательным конструкциям и замену их оценочными категориями;
— непродуманные изменения процессуального законодательства. Например, если по Гражданскому процессуальному кодексу РФ основным критерием определения подведомственности споров остается субъектный состав (п.1 ст.22), то по Арбитражному процессуальному кодексу РФ таким критерием является характер спора (см. п.1 ст.27);
— умаление независимости судей и перестройка деятельности судов по принципу деятельности органов исполнительной власти, когда нижестоящие суды обязаны следовать позициям высших судов по конкретным делам;
— принятие решений Высшим Арбитражным Судом РФ без учета других мнений.
Одним из проявлений этой ситуации в правоприменительной практике является выработка высшими судами подходов, противоречащих друг другу. Причем количество таких противоречий продолжает увеличиваться. Самое неприятное, что между Высшим Арбитражным Судом РФ и Верховным Судом РФ складывается определенное противостояние, когда параллельно готовятся обзоры судебной практики и в них по-разному решаются одни и те же вопросы.
Ярчайшим примером этого противостояния из сферы защиты прав потребителей являются Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 13.09.2011 N 146 «Обзор судебной практики по некоторым вопросам, связанным с применением к банкам административной ответственности за нарушение законодательства о защите прав потребителей при заключении кредитных договоров» (далее — ИП ВАС РФ № 146) и Обзор судебной практики Президиума Верховного Суда РФ по гражданским делам, связанным с разрешением споров об исполнении кредитных обязательств от 22.05.2013 (далее – Обзор ВС РФ от 22.05.2013).
Удивительный факт: так называемая «модернизация» судебной системы начиналась под лозунгом повышения правовой определенности. Сейчас в силу серьезных проблем с ней сначала поднимался вопрос о создании Высшего судебного присутствия, которое будет призвано сглаживать противоречия между подходами высших судов, в настоящее время Президентом РФ, по сути, дано поручение начать процесс объединения Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ. Однако непонятно, почему при этом забывают про Конституционный Суд РФ, который призван обеспечить применение конституционных принципов на территории Российской Федерации, в том числе принципа правовой определенности.
Примеры подходов высших судов, противоречащих друг другу, в сфере кредитования
1. По вопросу о возможности уступки права требования по кредитному договору некредитным организациям.
В п.2 Информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 30.10.2007 N 120 «Обзор практики применения арбитражными судами положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации» без привязки к статусу должника-заемщика говорится, что уступка банком прав кредитора по кредитному договору юридическому лицу, не являющемуся кредитной организацией, не противоречит законодательству.
Согласно п.51 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28.06.2012 N 17 «О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей» разъясняется, что это не допускается, если иное не установлено законом или договором, содержащим данное условие, которое было согласовано сторонами при его заключении, т. е. применительно к отношениям с участием потребителей уступка оговаривается дополнительной обязанностью банков (условием).
2. По вопросу о возможности установления договором территориальной подсудности споров между банком и заемщиком – потребителем по месту нахождения банка.
В п.7 ИП ВАС РФ № 146 утверждается, что условие кредитного договора о том, что споры по иску банка к заемщику-гражданину рассматриваются судом по месту нахождения банка, нарушает законодательство о защите прав потребителей.
В п.2 Обзора ВС РФ от 22.05.2013 разъясняется, что соглашение сторон об определении территориальной подсудности, достигнутое на основании статьи 32 Гражданского процессуального кодекса РФ обязательно не только для сторон, но и для суда.
3. В п.1 Обзора ВС РФ от 22.05.2013 разъясняется, что договор кредитования, поручителем по которому выступает физическое лицо, не являющееся предпринимателем без образования юридического лица, не связан с осуществлением им предпринимательской или иной экономической деятельности, поэтому требования, вытекающие из указанного договора, подведомственны суду общей юрисдикции.
В то же время имеется целый ряд постановлений Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ, например, постановление от 13.11.2012 N 9007/12, в которых Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ решает, что арбитражный суд вправе рассматривать спор, возникший из экономических правоотношений и связанный с предпринимательскими отношениями с участием основного должника (юридического лица) и поручителя (физического лица), к которым предъявлено имущественное требование о солидарной ответственности по договорным обязательствам.
Выход из сложившейся ситуации
Представляется, что пока будет меняться Конституция РФ и законы, а также решаться организационные вопросы объединения Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, необходимо использовать право на обращение в Конституционный Суд РФ.
Если одна и та же норма закона применяется различными ветвями судебной власти по-разному, то появляются основания для обжалования этой нормы в Конституционный Суд РФ в смысле, придаваемом ей правоприменительной практикой, в силу нарушения ряда конституционных принципов и требований, в частности принципа правовой определенности, на которые неоднократно ссылался Конституционный Суд РФ в своих решениях.
При этом необходимо учитывать четыре момента:
1) это вопрос конституционного судопроизводства. Как отмечает сам Конституционный Суд РФ, «из статьи 120 (часть 2) Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 76 (части 3, 5 и 6), 118, 125, 126 и 127 следует, что суды общей юрисдикции и арбитражные суды самостоятельно решают, какие нормы подлежат применению в конкретном деле. Вместе с тем в судебной практике должно обеспечиваться конституционное истолкование подлежащих применению нормативных положений. Поэтому в тех случаях, когда неоднозначность и противоречивость в истолковании и применении правовых норм приводит к коллизии реализуемых на их основе конституционных прав, вопрос об устранении такого противоречия приобретает конституционный аспект и, следовательно, относится к компетенции Конституционного Суда Российской Федерации, который, оценивая как буквальный смысл рассматриваемого нормативного акта, так и смысл, придаваемый ему сложившейся правоприменительной практикой, а также, исходя из его места в системе правовых актов (часть вторая статьи 74 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»), обеспечивает в этих случаях выявление конституционного смысла действующего права» (абз.3 п.3 мотивировочной части Постановления от 21.04.2003 N 6-П «По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан О.М. Мариничевой, А.В. Немировской, З.А. Скляновой, Р.М. Скляновой и В.М. Ширяев»).
В данном случае можно говорить о «коллизии в реализации» конституционного права на судебную защиту (ч.1 ст.46 Конституции РФ);
2) конструкция обжалования норм законов в смысле, придаваемом им правоприменительной практикой, уже давно используется при обращении в Конституционный Суд РФ. Одним из первых решений, вынесенных Конституционным Судом РФ по таким делам, было Постановление от 12.10.1998 N 24-П «По делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 11 Закона Российской Федерации от 27 декабря 1991 года «Об основах налоговой системы в Российской Федерации». Согласно правовой позиции, содержащейся в п.4 мотивировочной части этого Постановления, «в соответствии со статьей 74 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» Конституционный Суд Российской Федерации, принимая решение по делу, оценивает как буквальный смысл рассматриваемого акта, так и смысл, придаваемый ему официальным и иным толкованием или сложившейся правоприменительной практикой.
В контексте статьи 74 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» для признания наличия сложившейся правоприменительной практики абсолютного единства правовых позиций правоприменителей не требуется»;
3) права, предусмотренные Конституцией РФ для граждан, распространяются на юридических лиц «в той степени, в какой это право по своей природе может быть к ним применимо». Одним из первых решений Конституционного Суда РФ, где это было отмечено, является Постановление от 17.12.1996 N 20-П «По делу о проверке конституционности пунктов 2 и 3 части первой статьи 11 Закона Российской Федерации от 24 июня 1993 года «О федеральных органах налоговой полиции» (абз.1 п.4 мотивировочной части);
4) согласно ст.97 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» жалоба на нарушение законом конституционных прав и свобод допустима, если закон применен в конкретном деле, рассмотрение которого завершено в суде.
«Конкретным делом в смысле указанных положений Конституции Российской Федерации и Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» является то дело, в котором судом в установленной юрисдикционной процедуре разрешается затрагивающий права и свободы заявителя вопрос на основе норм соответствующего закона, устанавливаются и (или) исследуются фактические обстоятельства. Гражданин при этом обязан приложить к жалобе копию официального документа, подтверждающего применение оспариваемого закона при разрешении его конкретного дела (часть вторая статьи 96 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»)» (абз.3 п.2 мотивировочной части Определения Конституционного Суда РФ от 23.04.2013 N 520-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Кулаги Евгения Сергеевича на нарушение его конституционных прав пунктом 4 статьи 1370 и статьей 1371 Гражданского кодекса Российской Федерации»).
Документами, подтверждающими применение закона в конкретном деле, рассмотрение которого завершено в суде, являются: «копия решения суда, содержащая отметку о его вступлении в законную силу, или копия судебного постановления, вступающего в законную силу со дня его принятия» (абз.3 п.2 мотивировочной части Определения Конституционного Суда РФ от 23.04.2013 N 651-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Тарасова Михаила Вячеславовича на нарушение его конституционных прав абзацем десятым статьи 2 Закона Российской Федерации «О занятости населения в Российской Федерации»).
Примеры правовых позиций Конституционного Суда РФ, которые необходимо использовать
1. По поводу принципа правовой определенности.
«Из принципов правового государства, справедливости и равенства всех перед законом и судом (статьи 1, 18 и 19 Конституции Российской Федерации) вытекает обращенное к законодателю требование определенности, ясности, недвусмысленности правовых норм и их согласованности в системе действующего правового регулирования, поскольку такое равенство может быть обеспечено лишь при условии единообразного понимания правовой нормы. Как отмечал Конституционный Суд Российской Федерации в постановлениях от 15 июля 1999 года N 11-П и от 27 мая 2003 года N 9-П, не согласующиеся друг с другом правовые нормы порождают противоречивую правоприменительную практику, создают возможность произвольного их применения, ослабляют гарантии государственной защиты прав, свобод и законных интересов граждан (статья 45; статья 46, части 1 и 2, Конституции Российской Федерации)» (см. абз.1 п.4 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда РФ от 21.05.2013 N 10-П «По делу о проверке конституционности частей второй и четвертой статьи 443 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина С.А. Первова и запросом мирового судьи судебного участка N 43 города Кургана»).
2. По поводу принципа юридического равенства.
«В силу неоднократно выраженной Конституционным Судом Российской Федерации правовой позиции реализация вытекающего из статей 1 (часть 1), 6 (часть 2), 17 (часть 3) и 19 Конституции Российской Федерации принципа юридического равенства, которым обусловливается необходимость формальной определенности, точности, ясности, недвусмысленности правовых норм и их согласованности в системе действующего правового регулирования, может быть обеспечена лишь при условии единообразного понимания и толкования правовой нормы; законоположения, не отвечающие указанным критериям, порождают противоречивую правоприменительную практику, создают возможность их неоднозначного истолкования и произвольного применения и тем самым ведут к нарушению конституционных гарантий государственной, в том числе судебной, защиты прав, свобод и законных интересов граждан, гарантированных статьями 45 и 46 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации (постановления от 20 апреля 2009 года N 7-П, от 6 декабря 2011 года N 27-П, от 29 июня 2012 года N 16-П и др.)» (см. абз.1 п.4 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда РФ от 30.11.2012 N 29-П «По делу о проверке конституционности положений части пятой статьи 244.6 и части второй статьи 333 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан А.Г. Круглова, А.В. Маргина, В.А. Мартынова и Ю.С. Шардыко»).
«При этом любая дифференциация правового регулирования, приводящая к различиям в правах и обязанностях субъектов права, должна осуществляться законодателем с соблюдением требований Конституции Российской Федерации, в том числе вытекающих из универсального принципа равенства (статья 19, части 1 и 2), в силу которого различия допустимы, если они объективно оправданны, обоснованны и преследуют конституционно значимые цели, а используемые для достижения этих целей правовые средства соразмерны им. Соблюдение данного принципа, гарантирующего защиту от всех форм дискриминации при осуществлении прав и свобод, означает, помимо прочего, запрет вводить такие различия в правах лиц, принадлежащих к одной и той же категории, которые не имеют объективного и разумного оправдания (запрет различного обращения с лицами, находящимися в одинаковых или сходных ситуациях) (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 9 июля 2009 года N 12-П, от 22 октября 2009 года N 15-П, от 27 ноября 2009 года N 18-П, от 3 февраля 2010 года N 3-П, от 20 апреля 2010 года N 9-П, от 28 мая 2010 года N 12-П и др.)» (см. абз.2 п.6 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда РФ от 21.05.2013 N 10-П «По делу о проверке конституционности частей второй и четвертой статьи 443 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина С.А. Первова и запросом мирового судьи судебного участка N 43 города Кургана»).
3. По поводу требований стабильности правового регулирования.
«В силу правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, сформулированной в Постановлении от 24 мая 2001 года N 8-П, изменение законодателем ранее установленных правил, оказывающее неблагоприятное воздействие на правовое положение лиц, которых оно затрагивает, должно осуществляться таким образом, чтобы соблюдался принцип поддержания доверия граждан к закону и действиям государства, предполагающий сохранение разумной стабильности правового регулирования и недопустимость внесения произвольных изменений в действующую систему норм, а также в случае необходимости предоставление гражданам возможности, в частности посредством временного регулирования, в течение разумного переходного периода адаптироваться к вносимым изменениям. Соблюдение данного принципа — при отсутствии должной нормативной определенности правового регулирования — имеет существенное значение и для обеспечения единства правоприменительной практики в рамках установленной статьями 126 и 127 Конституции Российской Федерации компетенции Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации» (см. абз.1 п.4.1 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда РФ от 05.03.2013 N 5-П «По делу о проверке конституционности статьи 16 Федерального закона «Об охране окружающей среды» и постановления Правительства Российской Федерации «Об утверждении Порядка определения платы и ее предельных размеров за загрязнение окружающей природной среды, размещение отходов, другие виды вредного воздействия» в связи с жалобой общества с ограниченной ответственностью «Тополь»).
4. По поводу принципов применения ответственности.
«Как неоднократно отмечал Конституционный Суд Российской Федерации, юридическая ответственность, по смыслу статьи 54 (часть 2) Конституции Российской Федерации, может наступать только за те деяния, которые законом, действующим на момент их совершения, признаются правонарушениями; наличие состава правонарушения является необходимым основанием для всех видов юридической ответственности, а его признаки, прежде всего в публично-правовой сфере, как и содержание конкретных составов правонарушений, должны согласовываться с конституционными принципами демократического правового государства, включая требование справедливости, в его взаимоотношениях с физическими и юридическими лицами как субъектами юридической ответственности; при этом общепризнанным принципом привлечения к юридической ответственности во всех отраслях права является наличие вины как элемента субъективной стороны состава правонарушения, а всякое исключение из него должно быть выражено прямо и недвусмысленно, т.е. закреплено непосредственно в законе (постановления от 25 января 2001 года N 1-П, от 17 июля 2002 года N 13-П, от 18 мая 2012 года N 12-П и др.)» (см. абз.2 п.3 Постановления Конституционного Суда РФ от 14.02.2013 N 4-П «По делу о проверке конституционности Федерального закона «О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях и Федеральный закон «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы и жалобой гражданина Э.В. Савенко»).
В настоящее время в правоприменительной практике сложилась достаточно непростая ситуация с правовой определенностью, которая «разрушается» бессистемными и противоречивыми судебными решениями.
Причинами такой ситуации стали:
— бессистемная «модернизация» в рамках одной ветви судебной власти — арбитражных судов. Достаточно вспомнить объявленный переход на прецедентную (!) систему права в рамках системы арбитражных судов;
— повышение правотворческой активности судов без изменения процедуры принятия решений;
— усиление судейского усмотрения через пренебрежение к законодательным конструкциям и замену их оценочными категориями;
— непродуманные изменения процессуального законодательства. Например, если по Гражданскому процессуальному кодексу РФ основным критерием определения подведомственности споров остается субъектный состав (п.1 ст.22), то по Арбитражному процессуальному кодексу РФ таким критерием является характер спора (см. п.1 ст.27);
— умаление независимости судей и перестройка деятельности судов по принципу деятельности органов исполнительной власти, когда нижестоящие суды обязаны следовать позициям высших судов по конкретным делам;
— принятие решений Высшим Арбитражным Судом РФ без учета других мнений.
Одним из проявлений этой ситуации в правоприменительной практике является выработка высшими судами подходов, противоречащих друг другу. Причем количество таких противоречий продолжает увеличиваться. Самое неприятное, что между Высшим Арбитражным Судом РФ и Верховным Судом РФ складывается определенное противостояние, когда параллельно готовятся обзоры судебной практики и в них по-разному решаются одни и те же вопросы.
Ярчайшим примером этого противостояния из сферы защиты прав потребителей являются Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 13.09.2011 N 146 «Обзор судебной практики по некоторым вопросам, связанным с применением к банкам административной ответственности за нарушение законодательства о защите прав потребителей при заключении кредитных договоров» (далее — ИП ВАС РФ № 146) и Обзор судебной практики Президиума Верховного Суда РФ по гражданским делам, связанным с разрешением споров об исполнении кредитных обязательств от 22.05.2013 (далее – Обзор ВС РФ от 22.05.2013).
Удивительный факт: так называемая «модернизация» судебной системы начиналась под лозунгом повышения правовой определенности. Сейчас в силу серьезных проблем с ней сначала поднимался вопрос о создании Высшего судебного присутствия, которое будет призвано сглаживать противоречия между подходами высших судов, в настоящее время Президентом РФ, по сути, дано поручение начать процесс объединения Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ. Однако непонятно, почему при этом забывают про Конституционный Суд РФ, который призван обеспечить применение конституционных принципов на территории Российской Федерации, в том числе принципа правовой определенности.
Примеры подходов высших судов, противоречащих друг другу, в сфере кредитования
1. По вопросу о возможности уступки права требования по кредитному договору некредитным организациям.
В п.2 Информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 30.10.2007 N 120 «Обзор практики применения арбитражными судами положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации» без привязки к статусу должника-заемщика говорится, что уступка банком прав кредитора по кредитному договору юридическому лицу, не являющемуся кредитной организацией, не противоречит законодательству.
Согласно п.51 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28.06.2012 N 17 «О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей» разъясняется, что это не допускается, если иное не установлено законом или договором, содержащим данное условие, которое было согласовано сторонами при его заключении, т. е. применительно к отношениям с участием потребителей уступка оговаривается дополнительной обязанностью банков (условием).
2. По вопросу о возможности установления договором территориальной подсудности споров между банком и заемщиком – потребителем по месту нахождения банка.
В п.7 ИП ВАС РФ № 146 утверждается, что условие кредитного договора о том, что споры по иску банка к заемщику-гражданину рассматриваются судом по месту нахождения банка, нарушает законодательство о защите прав потребителей.
В п.2 Обзора ВС РФ от 22.05.2013 разъясняется, что соглашение сторон об определении территориальной подсудности, достигнутое на основании статьи 32 Гражданского процессуального кодекса РФ обязательно не только для сторон, но и для суда.
3. В п.1 Обзора ВС РФ от 22.05.2013 разъясняется, что договор кредитования, поручителем по которому выступает физическое лицо, не являющееся предпринимателем без образования юридического лица, не связан с осуществлением им предпринимательской или иной экономической деятельности, поэтому требования, вытекающие из указанного договора, подведомственны суду общей юрисдикции.
В то же время имеется целый ряд постановлений Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ, например, постановление от 13.11.2012 N 9007/12, в которых Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ решает, что арбитражный суд вправе рассматривать спор, возникший из экономических правоотношений и связанный с предпринимательскими отношениями с участием основного должника (юридического лица) и поручителя (физического лица), к которым предъявлено имущественное требование о солидарной ответственности по договорным обязательствам.
Выход из сложившейся ситуации
Представляется, что пока будет меняться Конституция РФ и законы, а также решаться организационные вопросы объединения Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, необходимо использовать право на обращение в Конституционный Суд РФ.
Если одна и та же норма закона применяется различными ветвями судебной власти по-разному, то появляются основания для обжалования этой нормы в Конституционный Суд РФ в смысле, придаваемом ей правоприменительной практикой, в силу нарушения ряда конституционных принципов и требований, в частности принципа правовой определенности, на которые неоднократно ссылался Конституционный Суд РФ в своих решениях.
При этом необходимо учитывать четыре момента:
1) это вопрос конституционного судопроизводства. Как отмечает сам Конституционный Суд РФ, «из статьи 120 (часть 2) Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 76 (части 3, 5 и 6), 118, 125, 126 и 127 следует, что суды общей юрисдикции и арбитражные суды самостоятельно решают, какие нормы подлежат применению в конкретном деле. Вместе с тем в судебной практике должно обеспечиваться конституционное истолкование подлежащих применению нормативных положений. Поэтому в тех случаях, когда неоднозначность и противоречивость в истолковании и применении правовых норм приводит к коллизии реализуемых на их основе конституционных прав, вопрос об устранении такого противоречия приобретает конституционный аспект и, следовательно, относится к компетенции Конституционного Суда Российской Федерации, который, оценивая как буквальный смысл рассматриваемого нормативного акта, так и смысл, придаваемый ему сложившейся правоприменительной практикой, а также, исходя из его места в системе правовых актов (часть вторая статьи 74 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»), обеспечивает в этих случаях выявление конституционного смысла действующего права» (абз.3 п.3 мотивировочной части Постановления от 21.04.2003 N 6-П «По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан О.М. Мариничевой, А.В. Немировской, З.А. Скляновой, Р.М. Скляновой и В.М. Ширяев»).
В данном случае можно говорить о «коллизии в реализации» конституционного права на судебную защиту (ч.1 ст.46 Конституции РФ);
2) конструкция обжалования норм законов в смысле, придаваемом им правоприменительной практикой, уже давно используется при обращении в Конституционный Суд РФ. Одним из первых решений, вынесенных Конституционным Судом РФ по таким делам, было Постановление от 12.10.1998 N 24-П «По делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 11 Закона Российской Федерации от 27 декабря 1991 года «Об основах налоговой системы в Российской Федерации». Согласно правовой позиции, содержащейся в п.4 мотивировочной части этого Постановления, «в соответствии со статьей 74 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» Конституционный Суд Российской Федерации, принимая решение по делу, оценивает как буквальный смысл рассматриваемого акта, так и смысл, придаваемый ему официальным и иным толкованием или сложившейся правоприменительной практикой.
В контексте статьи 74 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» для признания наличия сложившейся правоприменительной практики абсолютного единства правовых позиций правоприменителей не требуется»;
3) права, предусмотренные Конституцией РФ для граждан, распространяются на юридических лиц «в той степени, в какой это право по своей природе может быть к ним применимо». Одним из первых решений Конституционного Суда РФ, где это было отмечено, является Постановление от 17.12.1996 N 20-П «По делу о проверке конституционности пунктов 2 и 3 части первой статьи 11 Закона Российской Федерации от 24 июня 1993 года «О федеральных органах налоговой полиции» (абз.1 п.4 мотивировочной части);
4) согласно ст.97 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» жалоба на нарушение законом конституционных прав и свобод допустима, если закон применен в конкретном деле, рассмотрение которого завершено в суде.
«Конкретным делом в смысле указанных положений Конституции Российской Федерации и Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» является то дело, в котором судом в установленной юрисдикционной процедуре разрешается затрагивающий права и свободы заявителя вопрос на основе норм соответствующего закона, устанавливаются и (или) исследуются фактические обстоятельства. Гражданин при этом обязан приложить к жалобе копию официального документа, подтверждающего применение оспариваемого закона при разрешении его конкретного дела (часть вторая статьи 96 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»)» (абз.3 п.2 мотивировочной части Определения Конституционного Суда РФ от 23.04.2013 N 520-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Кулаги Евгения Сергеевича на нарушение его конституционных прав пунктом 4 статьи 1370 и статьей 1371 Гражданского кодекса Российской Федерации»).
Документами, подтверждающими применение закона в конкретном деле, рассмотрение которого завершено в суде, являются: «копия решения суда, содержащая отметку о его вступлении в законную силу, или копия судебного постановления, вступающего в законную силу со дня его принятия» (абз.3 п.2 мотивировочной части Определения Конституционного Суда РФ от 23.04.2013 N 651-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Тарасова Михаила Вячеславовича на нарушение его конституционных прав абзацем десятым статьи 2 Закона Российской Федерации «О занятости населения в Российской Федерации»).
Примеры правовых позиций Конституционного Суда РФ, которые необходимо использовать
1. По поводу принципа правовой определенности.
«Из принципов правового государства, справедливости и равенства всех перед законом и судом (статьи 1, 18 и 19 Конституции Российской Федерации) вытекает обращенное к законодателю требование определенности, ясности, недвусмысленности правовых норм и их согласованности в системе действующего правового регулирования, поскольку такое равенство может быть обеспечено лишь при условии единообразного понимания правовой нормы. Как отмечал Конституционный Суд Российской Федерации в постановлениях от 15 июля 1999 года N 11-П и от 27 мая 2003 года N 9-П, не согласующиеся друг с другом правовые нормы порождают противоречивую правоприменительную практику, создают возможность произвольного их применения, ослабляют гарантии государственной защиты прав, свобод и законных интересов граждан (статья 45; статья 46, части 1 и 2, Конституции Российской Федерации)» (см. абз.1 п.4 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда РФ от 21.05.2013 N 10-П «По делу о проверке конституционности частей второй и четвертой статьи 443 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина С.А. Первова и запросом мирового судьи судебного участка N 43 города Кургана»).
2. По поводу принципа юридического равенства.
«В силу неоднократно выраженной Конституционным Судом Российской Федерации правовой позиции реализация вытекающего из статей 1 (часть 1), 6 (часть 2), 17 (часть 3) и 19 Конституции Российской Федерации принципа юридического равенства, которым обусловливается необходимость формальной определенности, точности, ясности, недвусмысленности правовых норм и их согласованности в системе действующего правового регулирования, может быть обеспечена лишь при условии единообразного понимания и толкования правовой нормы; законоположения, не отвечающие указанным критериям, порождают противоречивую правоприменительную практику, создают возможность их неоднозначного истолкования и произвольного применения и тем самым ведут к нарушению конституционных гарантий государственной, в том числе судебной, защиты прав, свобод и законных интересов граждан, гарантированных статьями 45 и 46 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации (постановления от 20 апреля 2009 года N 7-П, от 6 декабря 2011 года N 27-П, от 29 июня 2012 года N 16-П и др.)» (см. абз.1 п.4 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда РФ от 30.11.2012 N 29-П «По делу о проверке конституционности положений части пятой статьи 244.6 и части второй статьи 333 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан А.Г. Круглова, А.В. Маргина, В.А. Мартынова и Ю.С. Шардыко»).
«При этом любая дифференциация правового регулирования, приводящая к различиям в правах и обязанностях субъектов права, должна осуществляться законодателем с соблюдением требований Конституции Российской Федерации, в том числе вытекающих из универсального принципа равенства (статья 19, части 1 и 2), в силу которого различия допустимы, если они объективно оправданны, обоснованны и преследуют конституционно значимые цели, а используемые для достижения этих целей правовые средства соразмерны им. Соблюдение данного принципа, гарантирующего защиту от всех форм дискриминации при осуществлении прав и свобод, означает, помимо прочего, запрет вводить такие различия в правах лиц, принадлежащих к одной и той же категории, которые не имеют объективного и разумного оправдания (запрет различного обращения с лицами, находящимися в одинаковых или сходных ситуациях) (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 9 июля 2009 года N 12-П, от 22 октября 2009 года N 15-П, от 27 ноября 2009 года N 18-П, от 3 февраля 2010 года N 3-П, от 20 апреля 2010 года N 9-П, от 28 мая 2010 года N 12-П и др.)» (см. абз.2 п.6 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда РФ от 21.05.2013 N 10-П «По делу о проверке конституционности частей второй и четвертой статьи 443 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина С.А. Первова и запросом мирового судьи судебного участка N 43 города Кургана»).
3. По поводу требований стабильности правового регулирования.
«В силу правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, сформулированной в Постановлении от 24 мая 2001 года N 8-П, изменение законодателем ранее установленных правил, оказывающее неблагоприятное воздействие на правовое положение лиц, которых оно затрагивает, должно осуществляться таким образом, чтобы соблюдался принцип поддержания доверия граждан к закону и действиям государства, предполагающий сохранение разумной стабильности правового регулирования и недопустимость внесения произвольных изменений в действующую систему норм, а также в случае необходимости предоставление гражданам возможности, в частности посредством временного регулирования, в течение разумного переходного периода адаптироваться к вносимым изменениям. Соблюдение данного принципа — при отсутствии должной нормативной определенности правового регулирования — имеет существенное значение и для обеспечения единства правоприменительной практики в рамках установленной статьями 126 и 127 Конституции Российской Федерации компетенции Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации» (см. абз.1 п.4.1 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда РФ от 05.03.2013 N 5-П «По делу о проверке конституционности статьи 16 Федерального закона «Об охране окружающей среды» и постановления Правительства Российской Федерации «Об утверждении Порядка определения платы и ее предельных размеров за загрязнение окружающей природной среды, размещение отходов, другие виды вредного воздействия» в связи с жалобой общества с ограниченной ответственностью «Тополь»).
4. По поводу принципов применения ответственности.
«Как неоднократно отмечал Конституционный Суд Российской Федерации, юридическая ответственность, по смыслу статьи 54 (часть 2) Конституции Российской Федерации, может наступать только за те деяния, которые законом, действующим на момент их совершения, признаются правонарушениями; наличие состава правонарушения является необходимым основанием для всех видов юридической ответственности, а его признаки, прежде всего в публично-правовой сфере, как и содержание конкретных составов правонарушений, должны согласовываться с конституционными принципами демократического правового государства, включая требование справедливости, в его взаимоотношениях с физическими и юридическими лицами как субъектами юридической ответственности; при этом общепризнанным принципом привлечения к юридической ответственности во всех отраслях права является наличие вины как элемента субъективной стороны состава правонарушения, а всякое исключение из него должно быть выражено прямо и недвусмысленно, т.е. закреплено непосредственно в законе (постановления от 25 января 2001 года N 1-П, от 17 июля 2002 года N 13-П, от 18 мая 2012 года N 12-П и др.)» (см. абз.2 п.3 Постановления Конституционного Суда РФ от 14.02.2013 N 4-П «По делу о проверке конституционности Федерального закона «О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях и Федеральный закон «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы и жалобой гражданина Э.В. Савенко»).
2 комментария