Антон Михайлов →  К вопросу о различиях между правом и моралью

Перед тем как приступить к обсуждению основных различий между позитивным правом и моралью следует отметить, что все они существуют внутри общего «морально-правового поля», в котором присутствует коммуникация между индивидами, в силу свободы имеющими определенную меру морально оправданного и/или правомерного поведения, за пределами которой их ждут морально-нравственные и/или юридические меры ответственности.

На первое и одно из основных отличий морали от права указал еще Л.И. Петражицкий. И мораль, и право накладывают на индивида определенные обязанности – однако если правовой обязанности обязанного индивида всегда соответствует право управомоченного индивида требовать ее исполнения от обязанного (т.е. правовая обязанность носит двусторонний характер), то моральная обязанность носит односторонний характер – другой субъект не имеет права принудительно требовать исполнения такой моральной обязанности от другого субъекта. Иными словами, у кредитора по договору займа есть право требовать принудительного исполнения должником своей правовой обязанности уплаты долга, в то время как моральная обязанность оказать помощь нищему не предоставляет ему права принудительно требовать от прохожих исполнения такой обязанности.

Были мыслители, которые оспаривали такую позицию (В.С. Соловьев, Б.Н. Чичерин), говоря о том, что и в таком случае у того же нищего существует моральное право, но, несомненно, такое право «не может обладать притязательным характером, т.е. не может представлять собой требований совершения (или несовершения) определенных действий в интересах управомоченного, а поэтому и не является правом в его эйдетическом значении».

Более того, существуют такие категории морали, в отношении которых попросту невозможно себе представить даже какой-либо возможности принудительного исполнения моральной обязанности. Это, например, категории любви, сострадания, уважения, верности; принудительное исполнение обязанности любить настолько же абсурдно, насколько бессмысленна попытка регулировать правом естественные природные процессы. Исполнение таких моральных обязанностей целиком и полностью лежит на совести человека, попытка принудить его к их исполнению приведет лишь к извращению сути самой моральной обязанности, выхолащиванию ее эмоционально-внутреннего, личностно-интимного содержания.

Таким образом, право как социальный регулятор имеет дело с корреспондирующими правами и обязанностями, в то время как мораль – только с обязанностями. Ввиду того, что исполнение обязанности требует больших энергетических затрат и более глубокой мотивации, чем использование права, то, соответственно, мораль требует гораздо большего от человека, нежели право – так как не предоставляет ему никаких субъективных прав (т.е. далеко не всякое правомерное поведение морально оправданно), и потому в человеке включаются глубинные психические механизмы интериоризации моральной обязанности, трансформирующие обязанность из сугубо внешней и, вполне возможно, принудительной по своему характеру во внутреннюю, осознаваемую как свою собственную, идущую в соответствии с личностными убеждениями.

Именно поэтому взаимовлияние права и подлинной морали является позитивным для права в целом, потому как позволяет трансформировать вовнутрь человека правовые обязанности, обосновать их не столько внешними принудительными мерами и утилитарными мотивами подчинения, сколько внутренними убеждениями лица, сообразными его внутреннему миру, его сознанию – т.е. между нормами права, содержащими правовыми обязанности, и индивидуальным правосознанием в таком случае не возникает пропасти, именуемой «правовой нигилизм». В противном же случае ценностная легитимация права без моральной интериоризации правовых обязанностей «будет стремиться к нулю, а сама система, утратив гомеостазис, неизбежно распадется».

В отношении характера моральной и правовой обязанности Я.М. Магазинером высказывалась точка зрения, согласно которой в правовых обязанностях всегда присутствуют определенные управомоченные лица, которые могут требовать исполнения такой правовой обязанности, в то время как моральная обязанность – есть обязанность перед неопределенным множеством лиц.

Тем не менее данное различие нуждается в уточнении, так как большинству студентов юридических ВУЗов известно понятие публичной оферты (которое известно и английскому договорному праву) – т.е. такого предложения, которое отличается всеми необходимыми признаками оферты, носит обязательный юридический характер и адресовано неопределенному кругу лиц; причем у оферента возникает правовая обязанность перед таким неопределенным множеством лиц до заключения договора с каким-либо определенным акцептантом. Данная обязанность заключается в том, чтобы заключить договор с любым из потенциальных акцептантов, который откликнется на его публичную оферту раньше других, причем такой акцептант имеет право требовать от оферента в принудительном порядке заключения договора на тех условиях, которые были обозначены в публичной оферте.

Речь здесь, скорее, должна вестись о том, что позитивно-правовые и обычно-правовые обязанности носят в общем и целом более определенный, типизированный характер – в них присутствуют вполне конкретные юридические факты, которые дают «рождение» юридическим обязанностям, наличествуют конкретные сроки и формы исполнения обязанностей, определены границы действия таких обязанностей, обозначен вполне определенный набор внешних действий, которые должен произвести обязанный субъект для того, чтобы исполнить такую правовую обязанность, указаны конкретные виды и размеры санкций, которые могут последовать за неисполнение обязанности и т.п. Например, правовые обязанности действуют в отношении субъектов лишь определенного возраста (границы дееспособности и деликтоспособности), в то время как мораль не имеет такого четко определенного возрастного очертания – там они более размыты. Опять же в отношении моральной обязанности любви к ближнему, уважения к старшим, сострадания к слабым и обездоленным подобная типизация представляется более чем абсурдной – исполнение таких обязанностей, их детализация в конкретной моральной ситуации зависят целиком и полностью от совести, веры, убеждений, мотивов и многих других феноменов внутреннего мира каждого отдельного человека.

Характеризуя далее основные отличия моральных обязанностей от правовых следует отметить, что если для правовых обязанностей важна внешняя нормосообразность действий лица диспозиции правовой нормы, то нормы морали и обязанности ими налагаемые не ограничиваются в своем регулировании лишь внешними действиями лица. Например, если «новый русский» «жертвует» церкви с целью не платить налоги или набрать дополнительные очки в предвыборной политической борьбе, то такое действие само по себе не делает этого человека моральным, а его деятельность – благотворительностью. Для морали, вне всяких сомнений, важно в первую очередь соответствие действий моральным мотивам, и в этом смысле мораль прежде всего интересует не «что», а «почему», в то время как позитивное же право прежде всего интересует «что», и в некоторых специально оговоренных в законе случаях «почему» (мотивы, цели). Обнаружение преступного умысла, например, воспринимается современным российским и английским уголовным правом индиферентно, в то время как мораль (и протестантская, и православная) не остается равнодушна к таким феноменам. Тот факт, что человек украл в магазине с целью прокормить свою семью может совсем не повлиять на окончательный вид и размер наказания, назначенный приговором суда (хотя и может считаться смягчающим обстоятельством), в то время как для морали этот факт будет иметь первостепенное значение.

Право «смотрит» на человека с внешней стороны, со стороны другого лица (частное право) или государства (публичное право), а мораль «видит» человека изнутри, и только потом охватывает своим регулированием его внешние проявления. Именно поэтому мораль как социальный регулятор более интегральна по своему характеру, охватывает человека целиком.

В современной юриспруденции распространено мнение, что право представляет собой некоторый минимум морали, в то время как мораль направлена на устремление человека вверх, на его морально-нравственный прогресс. Иными словами, если право задает некоторые рамки и его в первую очередь интересует то, чтобы эти рамки соблюдались, то для морали важно внутреннее самосовершенствование человека, которое воспринимается в глазах права как желаемое, но не обязательное.

Так, например, Л. Фуллер определял право как мораль обязанности, а саму мораль называл моралью совершенства, говорил о том, что право стоит у подножия холма, а мораль смотрит на человека с высочайшей точки этого холма. Наиболее удачно, как нам кажется, выразил соотношение права и морали в данном случае А.В. Поляков, который пишет: «… юридические дозволения (как и запреты) рассчитаны на человеческую усредненность и посредственность, на царство das Man, по терминологии Хайдеггера. Право живет в обыденном человеческом мире, то есть там, где не живет высокая мораль. Подлинная мораль (мораль трансцендирующая, питаемая религиозной верой) предполагает возможность духовного подвига, право такую возможность отрицает, как отрицает все, выходящее за рамки жизненно устоявшегося и типичного. В этом выражается ограниченность права и безграничность моральных устремлений. Право одухотворяется моралью, но мораль одухотворяться правом не может. Правом человек живет, а моралью пе-ре-жи-ва-ет, то есть осуществляет сугубо человеческую функцию».

Данное высказывание, естественно, само по себе хранит массу вопросов. Все ли морали, питаемые религиозной верой, есть подлинные морали? Если да, то тогда можно ли считать утренний полет летчиков-камикадзе одиннадцатого сентября 2001 г. духовным подвигом, например? Если нет, то возможно ли выявить точные критерии, на основании которых подлинные морали будут отделены от мнимых? На самом ли деле право в его тотальности отрицает все нетипичное или же это делает лишь позитивное право в государстве с авторитарным политическим режимом? Насколько полезно и целесообразно «мерить» право моральной мерой духовного совершенства и стоит ли накладывать неприятный отпечаток «усредненного» на желаемое правомерное поведение субъекта?

Тем не менее данное высказывание выражает основную мысль, а именно – мораль «изучает» человека гораздо обстоятельнее права (формального определителя свободы человека) – мораль интересуют не только его внешние действия, но и мысли, чувства, убеждения и т.п.

Как неформальный определитель свободы мораль стоит ближе к пространству духовного мира человека, нежели право; мораль носит оценочный характер по отношению ко всем действиям человека и потому является безграничной и дает возможность человеку развиваться, в то время как право интересует в первую очередь сохранение заданного рамками правового регулирования status quo.

Как социальные регуляторы и мораль, и право содержательно зависят от коммуникативного аспекта – интерсубъективной деятельности свободных, волевых (вменяемых) и потому ответственных субъектов. Нормируя социальную реальность и духовное бытие человека право и мораль не только накладывают на индивидуальных и коллективных субъектов обязанности, но и в общем и целом задают ценностные координаты для личностного, группового и общественного развития. Мораль и право различаются прежде всего по характеру налагаемых на субъектов обязанностей: если правовой обязанности всегда соответствует субъективное право управомоченного индивида или их группы, то мораль лишь накладывает обязанности, но не предоставляет прав требовать от обязанного лица в принудительном порядке исполнения такой моральной обязанности. Во-вторых, правовые обязанности гораздо более формализированы, типизированы, нежели моральные, которые носят в большинстве своем общий характер, а их конкретизация зависит от совести и воли самого обязанного индивида. В-третьих, правовая обязанность всегда очерчена кругом внешних действий индивида, право не судит «голый умысел» или негативные эмоциональные состояния, в том случае, если они остаются в границах внутреннего измерения индивида, в то время как мораль пронизывает своим регулированием, не только тело, но и душу человека и потому гораздо более строга к человеку, но и тем самым более приближена к человеческому измерению – измерению самосознания и внутреннего самосовершенствования.

Именно поэтому моральные обязанности и ценности имеют гораздо глубокие корни в человеке, нежели правовые предписания, и право, соответственно, должно стремится соответствовать общественной морали для того чтобы быть эффективным и действенным, действительным не только на бумаге, в сухой терминологии юридической силы, но и в жизни.