Арiстархъ Солнечный →  К годовщине августовского путча: Как разваливали СССР

1. Накануне «августовского путча».

В начале июля 1991 г. в Москве состоялось заседание Верховного Совета СССР, на котором премьер-министр B.С.Павлов потребовал предоставление правительству чрезвычайных полномочий и получил поддержку руководителей всех силовых ведомств — В.А.Крючкова, Д.Т.Язова и Б.К.Пуго. «Демократическая пресса» тут же подняла невообразимый вой по поводу надвигающейся диктатуры, а московский мэр Г.Х.Попов даже успел сбегать в американское посольство, где по его словам предотвратил «государственный переворот», затеянный за спиной М.С.Горбачева союзным премьером и силовиками.

Однако по утверждению ряда авторов (А.Островский) это заседание Верховного Совета СССР было инициировано и организовано самим М.Горбачевым как демонстрация возможного возвращения «холодной войны», и была приурочена к встрече Б.Н.Ельцина с Дж.Бушем, который отправился в Вашингтон сразу после победы на первых президентских выборах в РСФСР. Однако, испугавшись реакции «демократической прессы», он по традиции дал «задний ход», и на следующий день, явившись в союзный парламент, дезавуировал «просьбу» премьера.

В конце июля 1991 г. состоялся очередной Пленум ЦК, который был созван буквально через несколько дней после ельцинского указа о ликвидации всех производственных партийных комитетов на всей территории РСФСР. Можно было бы ожидать, что члены ЦК хоть каким-то образом отреагирует на указ российского президента, и дадут соответствующие директивы на сей счет. Однако на удивление многих, Пленум ЦК ограничился только рассмотрением проекта новой программы партии. По мнению ряда авторов (Р.Пихоя, А.Островский) это было связано с тем, что накануне открытия Пленума ЦК состоялась встреча горбачевского клеврета А.И.Вольского с Первым секретарем МГК КПСС Ю.А.Прокофьевым, который поставил его в известность, что если «консервативная оппозиция» вновь попробует поднять вопрос о доверии генсеку, то его сторонники обратятся за поддержкой к партии, что неизбежно поведет к ее расколу. В связи с этим внутрипартийная оппозиция генсеку решила отложить решающее сражение на осень, когда предполагалось созвать внеочередной партийный съезд.

Хотя известно, что еще в середине апреля 1991 г. в Смоленске прошло совещание первых и вторых секретарей целого ряда обкомов и горкомов Компартии РСФСР, по итогам которого было принято «письмо» с требованием отставки М.Горбачева и созыва внеочередного Пленума ЦК или партийного съезда, которое подписали более тридцати первых секретарей российских обкомов партии. Сам генсек подозревал, что за всей этой возней стояли те члены высшего партийного руководства – член Политбюро, секретарь ЦК О.Шенин, член Политбюро, Первый секретарь МГК Ю.Прокофьев, секретарь ЦК, Первый секретарь ЛГК Б.Гидаспов и секретарь ЦК А.Гиренко, которые хотели склонить его к ведению чрезвычайного положения в стране.

Тем временем подошел к концу и так называемый «новоогаревский процесс», шедший по формуле «9+1», в результате которого союзный центр в лице президента М.Горбачева и девять союзных республик в лице их руководителей – Б.Ельцина (Россия), Л.Кравчука (Украина), Н.Дементея (Белоруссия), Н.Назарбаева (Казахстан), А.Акаева (Киргизия), И.Каримова (Узбекистан), К.Макхамова (Таджикистан), С.Ниязова (Туркмения) и А.Муталибова (Азербайджан), в ходе двухмесячных дискуссий одобрили в целом проект договора, и пришли к выводу о целесообразности его подписания в сентябре-октябре на очередном Съезде народных депутатов СССР.

Однако в самом конце июля 1991 т. в Ново-Огареве прошли закрытые встречи М.Горбачева с Б.Ельциным и Н.Назарбаевым, где за совместной трапезой союзный президент предложил президентам России и Казахстана начать подписание проекта Союзного договора уже 20 августа. Республиканские лидеры согласились с этой идеей, ибо понимали, что проект договора в последней его редакции не пройдет в Верховном Совете СССР и уж тем более на Съезде народных депутатов СССР. А поскольку в августе все парламентарии были на каникулах, то время для подписания «нужного» проекта представлялось наиболее удачным. В обмен на согласие республиканских лидеров М.Горбачев принял их условие об одноканальной системе налогов и согласился и на перестановки в высшем эшелоне союзной власти, в частности немедленной отставки вице-президента Г.И.Янаева, премьер-министра В.С.Павлова, председателя КГБ СССР В.А.Крючкова, министра обороны Д.Т.Язова и министра внутренних дел Б.К.Пуго, и назначения на пост главы союзного правительства Н.А.Назарбаева.

Итоговый проект Союзного договора, отразил в себе как масштабы претензий союзных республик, так и уровень фактической дезинтеграции СССР. Согласно этому документу, республики-участники новой «федерации» признавались суверенными государствами, «полноправными членами международного сообщества Союз Советских Суверенных Республик», который определялся как «суверенное федеративное демократическое государство», однако из контекста самого документа следовало то, что суверенитет республик, входящих в новый СССР, все же первичен, чем союзный суверенитет. За Союзом предусматривалось сохранение объектов собственности, необходимых для осуществления возложенных на него полномочий, однако он лишался собственных налоговых поступлений, поскольку устанавливалась одноканальная система сбора налогов, при которой союзный бюджет определялся республиками на основе представленных Союзом статей и расходов. Однако в этом документе не фиксировались сроки принятия новой союзной Конституции, что не связывало государства-участники определенными обязательствами. Таким образом, вполне реальной становилась перспектива, когда для государств, подписавших новый Союзный договор, с той же даты считались бы утратившими силу Договор «Об образовании Союза ССР» (1922) и Конституция СССР (1977), что, по сути, означало бы «мягкий» выход из СССР, который освобождал новые государства от выяснения отношений с бывшими «сестрами» по Союзу ССР, предусмотренного законом «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР», который был принят в апреле 1990 г.

Юридическая оценка итогового проекта Союзного договора, сделанная группой из 15 ведущих правоведов в августе 1991 г., была фактическим приговором этому документу. В частности, они поставили под сомнение правовую значимость самого документа, признав его внутренне противоречивым и нелогичным, и констатировали, что, формально признав федерацию, договор на деле создает даже не конфедерацию, а просто клуб государств. Он прямым путем ведет к уничтожению СССР, поскольку в нем заложены все основы для создания республиканских валют, армий, таможен и т.д.

Широкая общественность могла обсуждать только один, самый первый новоогаревский проект, который был одобрен в середине июня 1991 г., а дальнейшая доработка проекта по личному указанию М.Горбачева велась в обстановке строжайшей секретности, что вызывало различные слухи, будоражило членов правительства, депутатов и общественные организации. Итоговый документ был опубликован лишь 16 августа 1991 г., всего за три дня до даты предполагаемого подписания, что практически исключало его обстоятельное обсуждение и внесение поправок. При этом сама публикация Союзного договора в центральной печати вызвала неописуемый гнев М.Горбачева, который по телефону устроил безобразную выволочку А.Лукьянову и В.Крючкову, разумно полагая, что именно они устроили эту провокационную утечку «секретного документа».

Верховный Совет СССР имел возможность рассмотреть лишь первый подготовленный «десяткой» проект Союзного договора, поэтому в середине июля 1991 г. он принял постановление, которое предусматривало формирование полномочной делегации Союза ССР для доработки и согласования «текста Договора в соответствии с замечаниями и предложениями, высказанными комитетами, комиссиями, членами Верховного Совета СССР, а также народными депутатами СССР», что фактически означало выражение недоверия Президенту СССР, который в ходе этой работы полностью проигнорировал позицию союзных законодателей. Поэтому союзные парламентарии сформулировали целый ряд принципиальных замечаний, учет которых был обязательным при подготовке итогового варианта Союзного договора. Однако они так и не были учтены при доработке окончательного текста, и только этим обстоятельством можно объяснить тот факт, что М.Горбачев ни разу не собрал союзную делегацию для его обсуждения. Именно это и заставило главу союзного парламента А.Лукьянова подготовить в тот же день «Заявление Председателя Верховного Совета СССР», в котором он акцентировал внимание на том, что Союзный договор необходим, но его следует заключать после доработки Верховным Советом СССР и с обязательным отражением результатов мартовского референдума, на котором подавляющее большинство граждан страны высказались за сохранение обновленного, но единого федеративного государства.

Определенный демарш в этом направлении предприняло и союзное правительство. На следующий день после публикации Союзного договора по инициативе В.Павлова был созван Президиум Кабинета Министров СССР, на котором все его члены, в том числе заместители премьер-министра В.Щербаков, В.Догужиев, В.Величко, Ю.Маслюков, Н.Лаверов, Л.Рябев и министр финансов СССР В.Орлов, выдвинули целый ряд принципиальных поправок в этот документ, который явно не устроил М.Горбачева и лидеров союзных республик.

2. Августовский «путч».

В начале августа 1991 г. состоялось заседание Кабинета Министров СССР, на котором многие члены правительства выразили серьезную тревогу по поводу развивавшегося в стране кризиса и заявили о необходимости «срочно принять любые меры». В этой ситуации М.Горбачев, подводя итоги заседания, заверил членов кабинета, что «мы не позволим развалить Советский Союз, и будем принимать все меры вплоть до введения чрезвычайного положения». «Успокоив» таким привычным для него словесным блудом правительство, президент на следующий день отправился отдыхать в Крым.

Практически сразу после отъезда М.Горбачева председатель КГБ СССР В.Крючков, министр обороны СССР Д.Язов, заместитель председателя Совета Обороны СССР О.Бакланов, руководитель президентского аппарата и зав. Общим отделом ЦК В.Болдин и член Политбюро, секретарь ЦК О.Шенин собрались на совещание и договорились создать совместную группу экспертов-чекистов, для анализа возможных последствий введения чрезвычайного положения, которую курировал начальник Второго Управления (контрразведка) КГБ СССР генерал-полковник В.Грушко.

Это поручение было выполнено через два дня, и в результате работы экспертов появился документ, который включал в себя «доклад на двух листочках и приложение о составе сил и средств на случай волнений для усиления основных объектов города Москвы». Через несколько дней В.Крючков отозвал из отпуска начальника 12-го отдела КГБ СССР генерал-майора Е.Калгана, которое осуществляло контроль за всеми телефонными разговорами, слуховой контроль помещений и контроль факсимильной связи, и дал ему поручение взять под контроль телефоны правительственной связи А.Лукьянова, Г.Янаева, Б.Ельцина, Р.Хасбулатова, И.Силаева и Г.Бурбулиса.

Затем, вечером 17 августа 1991 г. на одном из объектов КГБ СССР, который носил название АБЦ, состоялась встреча В.Крючкова, В.Павлова, О.Бакланова, О.Шенина, Д.Язова, В.Болдина, В.Варенникова, В.Ачалова и В.Грушко. В ходе состоявшегося разговора было принято решение: а) направить к М.Горбачеву делегацию руководителей страны, б) поставить перед ним вопрос о необходимости введения чрезвычайного положения, в) если он откажется взять ответственность за введение ЧП на себя, и предложить ему временно передать полномочия Г.Янаеву и г) дальнейшие действия обсудить после возвращения делегации из Крыма.

Утром 18 августа маршал Д.Язов созвал в Министерстве обороны СССР совещание своих заместителей и отдал приказ командующему Московским Военным округом генерал-полковнику Н.В.Калинину «быть готовым по команде ввести в Москву 2-ю мотострелковую (Таманскую) и 4-ю танковую (Кантемировскую) дивизии, а командующему ВДВ генерал-полковнику П.С.Грачеву привести в повышенную боевую готовность 106-ю (Тульскую) воздушно-десантную дивизию».

Затем, после полудня делегация в составе заместителя председателя Совета Обороны СССР О.Бакланова, члена Политбюро ЦК, секретаря ЦК О.Шенина, руководителя президентского аппарата В.Болдина, замминистра обороны СССР, главкома Сухопутных войск генерала армии В.Варенникова, начальника 9-го Управления (охрана) КГБ СССР генерал-лейтенанта Ю.Плеханова и начальника специального эксплуатационно-технического управления при ХОЗУ КГБ СССР генерал-майора В.Генералова вылетела к М.Горбачеву в Крым.

По прибытии в президентскую резиденцию, расположенную в Форосе, визитеры были приняты М.Горбачевым, где между ними состоялся довольно острый разговор. Все обстоятельства этой беседы до сих пор не прояснены, поскольку все ее участники по-разному интерпретируют состоявшийся разговор. Сам М.Горбачев утверждает, что он был блокирован «заговорщиками», поскольку категорически отказался выполнить их требование о введение ЧП и передачи своих полномочий Г.Янаеву. Однако его визави утверждают, что президент, верный своей всегдашней манере поведения, фактически дал добро на эту операцию, но предпочел сделать ее чужими руками, чтобы сохранить свое реноме реформатора и либерала.

Тем временем В.Крючков, B.Павлов и Д.Язов вызвали на совещание в Кремль Г.Янаева, Б.Пуго, А.Лукьянова, А.Бессмертных и Ю.Прокофьева и стали дожидаться возвращения «крымской делегации». Когда она вернулась и сообщила о результатах своей поездки к М.Горбачеву, среди собравшихся возникли разногласия. Но в конечном итоге, В.Крючков предложил заранее согласованный между участниками «заговора» список членов Государственного Комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП) в составе десяти человек. Однако А.Лукьянов и А.Бессмертных под благовидными предлогами взяли самоотвод, и в составе ГКЧП осталось восемь человек – шесть высших руководителей страны – Г.И.Янаев, В.С.Павлов, О.Д.Бакланов, В.А.Крючков, Б.К.Пуго и Д.Т.Язов, и два руководителя общесоюзных общественных организаций – президент Ассоциации государственных предприятий СССР А.И.Тизяков и председатель Крестьянского союза СССР В.И.Стародубцев. После того, как весь персональный состав ГКЧП был определен, участники совещания в не очень трезвом состоянии приступили к обсуждению его основных документов.

Ранним утром 19 августа 1991 г. были обнародованы четыре первых документа ГКЧП:

1) Указ вице-президента СССР, в котором сообщалось, что ввиду резкого ухудшения состояния здоровья М.Горбачева и его временной недееспособности, в соответствии со статьей 127 Конституцией СССР Г.И.Янаев вступает в должность временного главы государства.

2) «Заявление советского руководства», подписанное Г.Янаевым, В.Павловым и О.Баклановым о том, что в отдельных местностях СССР, в том числе в Москве и Ленинграде, на срок шесть месяцев вводится режим чрезвычайного положения.

3) «Обращение к советскому народу», в котором впервые на столь высоком уровне констатировалось, что «начатая по инициативе М.С.Горбачева политика реформ зашла в тупик», и анализировались причины, вызвавшие «безверие, апатию и отчаянье», потерю доверия к власти и неуправляемость страны. В числе главных причин называлось «возникновение экстремистских сил, взявших курс на ликвидацию Советского Союза и захват власти любой ценой». Документ едва ли не впервые в советской истории не содержал призывов защищать социализм, в нем даже не встречались прилагательные «коммунистический» и «социалистический». Апелляция к патриотическим чувствам была призвана подчеркнуть критичность момента, консолидировать всех патриотов страны, независимо от их политических убеждений.

4) «Постановление ГКЧП № 1», где перечислялся весь комплекс первоочередных для исполнения мер: незамедлительное расформирование структур власти и управления, военизированных формирований, противоречащих Конституции СССР и советским законам, подтверждение недействительности законов и решений, противоречащих Конституции СССР и союзным законам, приоритет общесоюзного законодательства; приостановка деятельности политических партий, общественных организаций и массовых движений, препятствующих нормализации обстановки. Далее следовал перечень необходимых действий по охране общественного порядка и безопасности государства, общества и граждан; мер, не допускающих проведения митингов, уличных шествий и демонстраций, а также забастовок; по установлению контроля над средствами массовой информации, наведению порядка и дисциплины во всех сферах жизни общества; своевременной уборке урожая и удовлетворению первостепенных социальных нужд. В заключение авторы обращались ко всем здоровым политическим силам с призывом объединиться, чтобы «положить конец нынешнему смутному времени».

Тем временем в столицу двинулись войска, и к 10 часам утра части и подразделения Кантемировской и Таманской гвардейских дивизий, и трех парашютно-десантных полков Тульской, Рязанской и Костромской дивизий, общей численностью более 7 000 военнослужащих при содействии 430 автомашин, 360 танков и 290 БМП и БТР взяли под контроль «ключевые объекты жизнеобеспечения города» и блокировали всю центральную часть города. Тогда же по приказу Д.Язова, В.Крючкова и Б.Пуго в состояние повышенной боевой готовности были приведены все вооружённые силы страны, органы и войска КГБ и МВД СССР. Соответствующую шифрограмму от имени Секретариата ЦК КПСС направил на места и член Политбюро ЦК О.Шенин.

В целом население страны довольно спокойно встретило информацию о создании ГКЧП, поскольку всем уже надоело тот бардак, который творился в стране, и только кучка отмороженных «демократов» решила оказать сопротивление законной власти ГКЧП, представленной высшими должностными лицами страны.

Уже утром 19 августа на государственной даче Б.Ельцина в Архангельском собрались Г.Бурбулис, М.Полторанин, И.Силаев, Р.Хасбулатов, С.Шахрай и В.Ярошенко, к которым позднее присоединились К.Кобец, Ю.Лужков и А.Собчак. Обсудив возникшую ситуацию, российские сепаратисты и «демократы» стали «действовать очень быстро и решительно, чтобы перехватить инициативу у «мятежников», поэтому создали «штаб по нейтрализации преступной деятельности ГКЧП», который возглавил генерал-полковник К.И.Кобец. Затем «договорились о тактике» и «решили выступить с обращением к народу», в котором ГКЧП объявлялся вне закона и содержался призыв не подчиняться всем его указам и распоряжениям вплоть до организации всеобщей забастовки в стране.

Когда «Обращение» было готово, Р.Хасбулатов, И.Силаев и Ю.Лужков спокойно выехали в Москву и добрались до своих рабочих мест. Затем в столицу выехал и сам Б.Ельцин, который под охраной целого десантного батальона так же спокойно добрался до своего рабочего кабинета в здании Верховного Совета РСФСР. К тому времени здесь уже вовсю шло «строительство» опереточных баррикад, которым руководил народный депутат А.Сурков.

К этому времени к «Белому дому» подошла первая колонна танков, и Б.Ельцин в плотном кольце своей охраны и соратников спустился на улицу и влез на танк, с которого произнес пламенную речь и зачитал свой первый указ, сочиненный придворным юристом С.Шахраем. В этом первом ельцинском указе создание ГКЧП квалифицировалось как государственный переворот, и все его постановления объявлялись не имеющими силу на территории РСФСР. Затем российский президент подписал второй, при этом совершенно незаконный указ, согласно которому «до созыва внеочередного Съезда народных депутатов СССР» подчинил себе все органы союзной исполнительной власти на территории РСФСР, в том числе МО, КГБ и МВД СССР. А днем у Б.Ельцина состоялось совещание, на котором было решено создать штаб по обороне «Белого дома», и назначить главой этого штаба «министра обороны РСФСР» генерал-полковника К.Кобеца.

Противостояние между сторонниками ГКЧП и российских властей происходило лишь в центре столицы. Руководители других союзных республик, а также российских краев и областей чаще проявляли сдержанность, ограничиваясь принятием документов, в которых выражалась твердая готовность следовать Конституции СССР, российским законам и осуждалось введение чрезвычайного положения. Одновременно руководство ГКЧП обзвонило всех президентов союзных республик, кроме прибалтийских руководителей, и все они присягнули на верность ГКЧП, в том числе Л.Кравчук (Украина), Н.Дементей (Белоруссия), М.Снегур (Молдавия), Л.Тер-Петросян (Армения), А.Муталибов (Азербайджан), 3.Гамсахурдия (Грузия), Н. Назарбаев (Казахстан), И.Каримов (Узбекистан), А.Акаев (Киргизия), К.Макхамов (Таджикистан) и С.Ниязов (Туркмения).

Затем в кремлевском кабинете и.о. президента началось заседание ГКЧП, на котором Г.Янаев подписал указ об объявлении в Москве чрезвычайного положения, однако никаких действий по его реализации предпринято не было, в том числе и против «Белого дома», где окопались сторонники российских властей.

Можно было ожидать, что в этой ситуации А.Лукьянов немедленно соберет Президиум Верховного Совета СССР для созыва внеочередной сессии Верховного Совета СССР, однако он предпочел занять выжидательную позицию и назначил открытие сессии только на 26 августа. В этой истории очень странным является то обстоятельство, члены ГКЧП, которые были кровно заинтересованы в том, чтобы узаконить объявленное ЧП, не оказали необходимого давления на А.Лукьянова, от действий которого во многом зависел успешный исход начатого «переворота».

Подобную гнилую позицию занял и второй человек в партийной иерархии — В.Ивашко, не допустивший экстренного созыва Пленума ЦК, и только секретарь ЦК О.Шенин от своего имени направил на места шифрограмму с предписанием всем партийным организациям страны не только поддержать ГКЧП, но и создать подобные комитеты на уровне республик, краев и областей.

Вечером состоялась пресс-конференция членов ГКЧП, которая произвела на всех удручающее впечатление, особенно поведение и.о. президента страны Г.Янаева, который явно находился в «не рабочем» состоянии. В таком же «не рабочем» состоянии находился и премьер-министр В.Павлов, который просто ушел в запой. В этой ситуации ряд членов ГКЧП, в частности О.Бакланов, решил выйти из игры, но после того как министр обороны Д.Язов решил взять под свою «охрану» «Белый дом» и ряд других учреждений Москвы, которые стали центром консолидации либеральной оппозиции, он изменил свое решение.

Вечером 19 августа маршал Д.Язов и его заместитель генерал-полковник В.Ачалов отдали приказ главкому ВДВ генерал-лейтенанту П.Грачеву взять штурмом «Белый дом», захватить все российское руководство во главе с Б.Ельциным и вывезти их за пределы Москвы. Однако П.Грачев, нарушив воинскую присягу, не исполнил свой долг, поскольку уже тогда находился в сговоре с Б.Ельциным и его ближайшим окружением, в частности Ю.Скоковым и А.Коржаковым, но об этом еще ни кто не знал.

К этому времени в Москве стало известно заявление Дж.Буша, сделанное им по поводу создания ГКПЧ, в котором американский президент не только осудил «заговорщиков», но и потребовал их восстановить статус-кво. Поэтому, когда утром 20 августа члены ГКЧП собрались на свое новое заседание, они уже имели дело с совершенно иной ситуацией. Не в их пользу развивались события и за пределами столицы. На этом заседании был «утвержден персональный состав штаба ГКЧП» во главе с О.Баклановым и принято «решение об установлении в столице комендантского часа», который был введен с 23 часов.

Однако к этому времени защитники «Белого дома» практически закончили строительство «укреплений», где рядом с легкими противопехотными баррикадами, быстро появились бетонные противотанковые баррикады, сооруженные на средства первых российских буржуа. Тогда же штаб обороны «Белого дома» приступил к формированию ополчения из числа отставных военных и студенческой молодежи. В то время как внутри «Белого дома» и за его стенами шла незаметная для многих работа по подготовке к возможной его обороне, возле самого «Белого дома» собралась огромная масса народа, которая по оценкам историков (Р.Пихоя, А.Островский) составляла от 50 000 до 200 000 человек.

Расценивая ситуацию вокруг «Белого дома» как прямую угрозу реализации своих замыслов В.Крючков, Д.Язов и Б.Пуго приняли решение о проведении боевой операции по захвату здания Верховного Совета РСФСР, непосредственная подготовка которой была поручена генерал-полковникам Г.Агееву и В.Ачалову, которые в течение 20 августа разработали операцию под кодовым названием «Гром».

Затем вечером 20 августа состоялось совещание по реализации этой операции в кабинете первого заместителя председателя КГБ СССР генерал-полковника Г.Е.Агеева, в котором принимали участие министр обороны СССР маршал Д.Язов, его заместители генерал армии В.Варенников и генерал-полковник В.Ачалов, главком ВДВ генерал-лейтенант П.Грачев, главком внутренних войск генерал-полковник Б.Громов, зам. командующего МВО генерал-лейтенант А.Головнев и командир группы спецназа «Альфа» генерал-майор В.Карпухин. Когда все разошлись, В.Ачалов поручил генералам А.Головневу, В.Карпухину и А.Лебедю провести «рекогносцировку подступов к зданию Верховного Совета», а когда они вернулись в Генштаб, был разработан план блокирования здания Верховного Совета РСФСР.

Вечером 20 августа состоялось очередное заседание ГКЧП, на котором присутствовали Г.Янаев, О.Бакланов, О.Шенин, В.Болдин, Д.Язов, В.Крючков, Б.Пуго, В.Грушко, В.Стародубцев и А.Тизяков. Итогом этого заседания было решение о проведении боевой операции по захвату здания Верховного Совета РСФСР. Однако два командующих, от которых зависела судьба этого решения, — генералы П.Грачев и Б.Громов, которые через Ю.Скокова были связаны с ельцинской командой и «сливали» им всю информацию, уже заранее договорились не участвовать в этой операции.

Тем временем сам Б.Ельцин и другие «борцы за демократию» Г.Попов и Ю.Лужков спустились в бункер «Белого дома» и пропьянствовали там всю ночь. А в это время в центре Москвы, «демократы» устроили самую настоящую провокацию, в результате которой в ходе нападения на БМП погибли три пьяных хулигана, которых затем объявили невинными жертвами «кровавой хунты» и возвели в ранг «мучеников демократии». Эти события стали поворотным пунктом в истории «путча», поскольку все члены ГКЧП испугались первой крови и дали задний ход.

Утром 21 августа состоялось заседание коллегии Министерства обороны СССР, на котором большинство ее членов, в том числе главкомы ВМФ, РВСН и ВВС адмирал флота В.Н.Чернавин, генерал-армия Ю.П.Максимов и генерал-полковник авиации Е.И.Шапошников высказалось «за необходимость вывода войск из Москвы», после чего маршал Д.Язов отдал соответствующий приказ. Узнав о принятом решение, все члены ГКЧП выехали в Министерство обороны СССР, где состоялась бурное выяснение отношений. В.Крючков, О.Бакланов, Ю.Плеханов, А.Тизяков и О.Шенин настаивали на продолжении борьбы, но не получив поддержки большинства, они сдались и приняли решение лететь к М.Горбачеву.

Между тем, когда члены ГКЧП находились еще в Министерстве обороны СССР, в «осажденном» «Белом доме» открылась внеочередная сессия Верховного Совета РСФСР, при этом самое удивительное состояло в том, что она транслировалась в прямом эфире по радио и телевидению. После того, как Верховный Совет РСФСР осудил «путчистов», Б.Ельцин направил в адрес ГКЧП категорическое требование «прекратить свою противоправную антиконституционную деятельность» и отменить все принятые им решения.

Утром 21 августа с заявлением, осуждавшим ГКЧП, выступили Политбюро ЦК КПРФ, Секретариат ЦК КПСС и Кабинет Министров СССР, а А.Лукьянов вызвал к себе руководителей палат Верховного Совета СССР И.Д.Лаптева и Р.Н.Нишанова и, назвав все произошедшее авантюрой, заявил им, что он летит в Форос на встречу с М.Горбачевым. Практически сразу после этих предательских заявлений вице-президент Г.Янаев подписал постановление о роспуске ГКЧП и сложил с себя президентские полномочия. С этого момента для завершения «путча» осталось сделать только одно — вернуть в Москву М.Горбачева.

Интересно, что когда В.Крючков предложил Б.Ельцину вместе лететь в Форос, он был готов принять это предложение, однако его соратники решительно выступили против их совместного полета. Вопрос был вынесен на заседание Верховного Совета РСФСР, который решил направить к М.Горбачеву делегацию во главе с российским вице-президентом А.Руцким и главой российского правительства И.Силаевым.

Не получив согласия на совместный полет, члены ГКЧП отправили в Форос собственную делегацию, в которую вошли О.Бакланов, В.Крючков, А.Лукьянов, Д.Язов, В.Ивашко и Ю.Плеханов. Когда они уже прилетели в Крым, туда вылетел другой самолет, на котором находилась российская делегация во главе с А.Руцким и И.Силаевым, и вовремя примкнувшими к ним членами Президентского Совета СССР В.Бакатиным и Е.Примаковым.

После того, как обе делегации оказались в Форосе, теперь многое зависело от позиции М.Горбачева, которая не была ясна ни для одной из конфликтующих сторон. Поэтому решающим в противостоянии между ГКЧП и российским руководством на завершающем этапе политического кризиса стал вопрос о том, кто первым встретится с М.Горбачевым и «перетянет» его на свою сторону. М.Горбачев сначала принял российскую делегацию, и лишь затем с разрешения А.Руцкого и И.Силаева переговорил в присутствии В.Бакатина и Е.Примакова с А.Лукьяновым и В.Ивашко, но ни кого из прибывших членов ГКЧП он так и не принял. Сразу после этого обе делегации выехали на военный аэродром Бельбек, откуда оба самолеты взяли курс на Москву.

По прибытию в столицу в аэропорте Внуково-2, по распоряжению Генерального прокурора РСФСР В.Г.Степанкова были задержаны и арестованы три члена ГКЧП В.Крючков, Д.Язов и А.Тизяков, что было явным нарушением закона, поскольку все они были народными депутатами СССР и обладали статусом неприкосновенности, но в тот период ни кто думал о соблюдении закона и действовал исключительно по принципу «политической целесообразности».

В исторической литературе существует три основных версии и оценки августовских событий. Представители либеральной историографии (В.Согрин, Р.Пихоя) традиционно именуют произошедшие события «августовским путчем», который был организован консервативной частью ближайшего горбачевского круга, прежде всего В.Крючковым и А.Лукьяновым, с целью сохранения тоталитарного коммунистического режима в стране и по причине сугубо личных, чисто «шкурных» интересов сохранения своих прежних позиций во властных структурах СССР. Часть историков патриотического толка (И.Фроянов) полагают, что так называемый «августовский путч» был организован самим М.Горбачевым, который в самый последний момент, испугавшись за свое реноме «либерала» и «демократа», с присущим ему цинизмом предал ту часть своего окружения, которая стояла на патриотических позициях и желала всеми силами сохранить единый Советский Союз. Наконец, другая часть авторов патриотического лагеря (А.Островский) утверждают, что так называемый «путч» стал результатом сговора чекистов с высшим российским руководством, целью которого было устранение «слабого» М.Горбачева с политического олимпа страны и передача власти новому российскому руководству. По мнению этих авторов, сама идея сохранения единства страны путем передачи власти от «трепача-демократа» М.Горбачева в руки «жесткого» прагматика и циника» Б.Ельцина, созрела в головах В.Крючкова, В.Грушко, Л.Шебаршина, Н.Леонова и других руководителей КГБ СССР задолго до августовских событий и накануне этих событий В.Крючков и Б.Ельцин договорились между собой о плане дальнейших действий. Однако затем Б.Ельцин цинично надул В.Крючкова и К., и вышел победителем в этой «схватке под ковром».

Сейчас, конечно, трудно точно установить, кто именно стоял за организацией «августовского путча», но все же думаю, что М.Горбачев был, безусловно, причастен к нему, и вот почему. В прошлом году мой приятель, кандидат исторических наук Денис Валерьевич Кобба, у которого только что в издательстве «Алгоритм» вышла книга «Берия: за что его не любят» (2013), написанная на основе его диссертации «Государственная деятельность Л.П.Берия в 1939-1953 годах», сказал, что директор издательства хочет новой «клубнички» из высших сфер. Зная, что я общаюсь со многими политиками тех времен, он предложил мне взять у них интервью и опубликовать их отдельной книгой. Среди потенциальных интервьюеров оказался и последний министр обороны СССР маршал авиации Евгений Иванович Шапошников. Я позвонил ему, и мы договорились о встрече. Сейчас не место и время говорить обо всем, но один эпизод имеет прямое отношение к «августовскому путчу», поэтому привожу его дословно, по электронной записи: «Где-то в конце ноября мне как всегда ранним утром Горбачев позвонил в машину, он всегда это делал каждый божий день. Я его, естественно проинформировал о том, как дела, что все в порядке, что ни каких ЧП нет. И вдруг он мне говорит, знаешь, что Евгений приезжай-ка быстро ко мне, есть важное дело. Я естественно отменил все мероприятия и поехал в Кремль. Когда я зашел к Горбачеву в кабинет, он меня сразу пригласил в свою комнату отдыха, чего раньше ни когда не делал. Здесь уже был накрыт стол, он пригласил меня выпить вместе с ним, что я естественно и сделал. Где-то, через полчаса, когда мы выпили рюмки по три «Белого аиста», который как я знаю, он пил всегда, он схватился за голову и говорит: «Женя, что делать, не сплю уже какую ночь подряд, все валится, страну спасать надо, а как не знаю, мучаюсь, да еще Раиса тяжело больна. Я тысячу раз думал, ничего не подходит, все не то, одно хуеве другого. И я понял, что единственные, кто могут спасти страну – это, вы, военные. Знаешь, что Женя, давай, берите власть в свои руки, наведете порядок, а в январе посмотрим, как дальше быть». Когда я это услышал из уст Горбачева, я просто обалдел, ну думаю, дружок со мною у тебя этот фокус не выйдет, и выпалил ему как на духу: «Конечно, Михаил Сергеевич, спасибо за доверие, но вслед за Язовым я наручники одевать не хочу». Все, занавес!

3. Передел государственной власти в стране.

Когда «демократы» еще ликовали по поводу провала «кровавого путча» в Москве, на страницах «Тюменских известий» была опубликована статья народного депутата СССР С.Васильева «Государственный переворот 1991 года успешно завершен», в который автор, не выражая радости по поводу провала «путча», совершенно справедливо констатировал, что в стране «завершился государственный переворот, разрушительные последствия которого будут осознаны миллионами наших сограждан значительно позже».

С тех пор прошло уже много лет, но смысл августовских событий как государственного переворота до сих пор не осознан большинством. Очевидно, что если в августе 1991 г. действительно имел место неудачный «путч», то после того, как М.Горбачев вернулся в Москву, все должно было ограничиться арестом заговорщиков и восстановлением статус-кво, который существовал до начала этих событий, между тем этого не произошло.

22 августа 1991 г. М.Горбачев действительно вернулся в Москву, но не вернулся к власти. Чтобы понять это, необходимо познакомиться с некоторыми указами Б.Ельцина и распоряжениями его правительства тех дней.

Первый шаг на этом пути был сделан уже в период августовских событий, когда Б.Ельцин издал указы переходе в его подчинение всех структур КГБ СССР, МВД СССР и МО СССР взял на себя полномочия Верховного главнокомандующего страны. Затем был сделан еще один шаг в этом направлении, когда появился ельцинский указ «Об обеспечении экономической основы суверенитета РСФСР», который гласил, что «Совету Министров РСФСР до января 1992 г. обеспечить передачу и принятие в ведение органов государственного управления РСФСР всех предприятий и организаций союзного подчинения, находящихся на территории Российской Федерацию. Решения союзных органов, касающиеся порядка ввоза (вывоза) товаров, а также установления размеров таможенных пошлин, принятые без согласия с полномочными органами РСФСР, на территории РСФСР не действуют». Вскоре последовали новые ельцинские указы, в которых говорилось о передаче «Всесоюзной телерадиокомпании, Информационного агентства «Новости» и всех расположенных на территории РСФСР издательств, полиграфических и их иных предприятий, находящиеся в собственности КПСС, в ведение Министерства печати и массовой информации РСФСР».

В те же дни произошло еще одно важное событие, на которое не пожелали обращать внимания даже самые «демократические» издания страны: арест руководителей союзного государства, в частности вице-президента СССР Г.Янаева, председателя Верховного Совета СССР А.Лукьянова, премьер-министра СССР В.Павлова, министра обороны СССР Д.Язова, председателя КГБ СССР В.Крючкова и других союзных руководителей, причастных к ГКЧП, произошел не по распоряжению Генеральной прокуратуры СССР, а на основании распоряжений Генеральной прокуратуры РСФСР.

22 августа М.С. Горбачев прибыл в Кремль и сразу пригласил в Ореховую комнату, где традиционно собирались только члены Политбюро, ближайших соратников – А.Яковлева, В.Бакатина, Е.Примакова, Г.Шахназарова, В.Медведева, Л.Абалкина, В.Кудрявцева и А.Черняева. Вместе с ними были приглашены начальник Генштаба генерал армии М.А.Моисеев, председатель Комитета конституционного надзора СССР С.С.Алексеев, Генеральный прокурор СССР Н.С.Трубин, министр иностранных дел СССР А.А.Бессмертных и председатель Верховного Суда СССР Е.А.Смоленцев.

Именно здесь были отменены все указы и распоряжения ГКЧП и сделаны новые назначения на ключевые посты, после чего М.Горбачев подписал целую серию указов об отставках и назначениях. От занимаемых должностей были освобождены премьер-министр СССР B.Павлов, председатель КГБ СССР В.Крючков, министр обороны СССР Д.Язов, начальник службы охраны КГБ СССР Ю.Плеханов и руководитель аппарата президента СССР В.Болдин.

Следует отметить, что единолично ни назначить премьера, ни уволить его президент не имел права. Не имел он таких прав и в отношении других членов Кабинета Министров СССР, поскольку закон прямо гласил, что «в соответствии с Конституцией СССР Кабинет Министров СССР формируется Президентом СССР с учетом мнения Совета Федерации СССР и по соглашению с Верховным Советом СССР. В таком же порядке вносятся изменения в состав Кабинета Министров».

Поэтому М.Горбачев, прежде всего, был обязан созвать Совет Федерации СССР и, получив его согласие, вынести данный вопрос на заседание Верховного Совета СССР и только после принятия отставки премьера и остальных министров союзным парламентом мог издать указ об их освобождении от занимаемых должностей, поэтому сделанное союзным президентом на этот счет распоряжение являлось противозаконным. Однако на это ни кто не обратил внимания, поскольку в стране по-прежнему торжествовала «горбачевская демократия».

Новым главой президентского аппарата был назначен Г.И.Ревенко, министром обороны СССР стал генерал армии М.А.Моисеев, председателем КГБ СССР был назначен глава ПГУ генерал-лейтенанта Л.В.Шебаршин, а министром иностранных дел СССР Б.Н.Панкин. Однако на этой встрече не был назначен новый глава Кабинета Министров СССР и его обязанности де-факто продолжил исполнять В.Х.Догужиев, и не был подписан указ о назначении генерал-полковника В.П.Трушина новым министром внутренних дел СССР, поскольку не был подписан указ об отставке Б.Пуго.

Это, на первый взгляд странное обстоятельство, было вызвано тем, что вечером того же дня Б.Пуго застрелился, сказав своему сыну, что «все это большая игра, и мы в ней проиграли, а М.Горбачев нас всех предал, жалко — так здорово купил и так дешево продал». Вокруг смерти Б.Пуго до сих пор идут споры, хотя сразу, еще до завершения следствия, получила распространение версия, согласно которой он покончил жизнь самоубийством. Однако в этой истории много неясного, поскольку возникают, по крайней мере, два вопроса, если Б.Пуго сначала убил жену, а затем покончил с собой, то, как он смог произвести в себя два выстрела и почему его жена была обнаружена в сознании.

Гибель Б.Пуго и его жены положила начало целой серии странных смертей. Сначала в своем кремлевском кабинете был обнаружен повешенным маршал С.Ф.Ахромеев, затем, выбросившись из окна, погиб Управляющий делами ЦК КПСС Н.Е. Кручина, за ним таким же способом покончили жизнь самоубийством его многолетний предшественник на этом ключевом посту Г.С.Павлов и замзав Международным отделом ЦК КПСС Д.А.Лисоволик.

Тем временем Б.Ельцин был занят вопросом о кадровых переменах, причем не в российском руководстве, а в составе советского правительства. Сразу после подавления «путча» Б.Ельцин пригласил к себе П.Грачева, «поблагодарил за помощь и предложил ему занять пост министра обороны СССР», но он отказался по причине того, что «к такой должности не готов», и тогда было решено, что «министром обороны СССР будет Е.И.Шапошников, а П.Грачев — его первым заместителем». А пока президент России еще только начинал решать кадровые вопросы союзного значения, ему сообщили, что М.Горбачев уже произвел первые кадровые назначения и его это возмутило.

Утром 23 августа Б.Ельцин пришел к М.Горбачеву, и все назначения были отменены: новым министром обороны СССР стал маршал авиации Е.И.Шапошников, его первым заместителем и начальником Генерального штаба был назначен генерал армии В.Н.Лобов, председателем КГБ СССР назначили В.В.Бакатина, а новым министром внутренних дел СССР стал В.П.Баранников.

Тогда же М.Горбачев не только сдал всех только что назначенных им министров, но и пошел еще дальше и сдал всю партию. По распоряжению мэра Москвы Г.Попова, согласованного с М.Горбачевым и Г.Бурбулисом, было закрыто и опечатано здание ЦК КПСС, а Б.Ельцин, находясь в президиуме сессии Верховного Совета РСФСР прямо перед телекамерами, подписал указ о приостановлении деятельности всех органов и организаций Компартии РСФСР.

После этого, 24 августа М.С. Горбачев подписал заявление, в котором он не только сложил с себя обязанности Генерального секретаря ЦК, но и призвал ЦК КПСС к самороспуску. Вслед за этим «авангард предателей, попрятавшись по щелям, послушно замолчал, не издавая звука протеста: Политбюро ЦК, ЦК КПСС, республиканские компартии, обкомы, крайкомы, райкомы разбежались, как крысы с тонущего корабля». В тот же день, распустив Кабинет Министров СССР, М.Горбачев своим указом создал новый исполнительный орган — Комитет по оперативному управлению народным хозяйством СССР, возглавить который поручил российскому премьеру И.Силаеву. Тогда же были назначены три заместителя «премьера», которыми стали А.Вольский, Г.Явлинский и Ю.Лужков, и три союзных министра – министр экономики и прогнозирования СССР Е.Ф.Сабуров, министр финансов СССР И.Н.Лазарев и министр торговли СССР А.Ф.Хлыстов, которые занимали соответствующие посты в российском правительстве.

Все эти шаги президента страны носили откровенно антиконституционный характер, поскольку: 1) создание новых органов исполнительной власти по Конституции СССР было исключительной прерогативой парламента; и 2) Кабинет Министров СССР был распущен, но не упразднен, поэтому передавать его полномочия и функции другому, не предусмотренному Конституцией СССР государственному органу президент тоже не имел права.

Вслед за этим Совет Министров РСФСР принял постановление, которое гласило, что «впредь до сформирования нового состава Кабинета Министров СССР руководство всеми министерствами и ведомствами СССР, подведомственными им объединениями, предприятиями и организациями, расположенными на территории РСФСР, принимает Совет Министров РСФСР», что было нарушением действующей Конституции СССР.

24 августа последовали еще четыре очень важных, но абсолютно незаконных решения: 1) передать архивы центрального аппарата КГБ СССР и его управлений в республиках, краях, областях в ведение архивных органов РСФСР; 2) передать в ведение КГБ РСФСР все виды секретной правительственной связи, в том числе документального шифрования, действующие на территории СССР; 3) принять на баланс Государственного Комитета РСФСР по управлению государственным имуществом нежилые помещения, здания и сооружения, занимаемые Кабинетом Министров СССР, министерствами, ведомствами и организациями СССР»; 4) объявить государственной собственностью все принадлежащее КПСС и КП РСФСР недвижимое и движимое имущество, включая денежные средства в рублях и иностранной валюте».

Одновременно под непосредственным руководством М.Горбачева, Б.Ельцина и В.Бакатина развернулось «реформирование» КГБ, которое шло по двум основным направлениям. Первое направление – полная дезинтеграция и раздробление КГБ СССР на ряд самостоятельных ведомств и лишение его монополии на все виды деятельности, связанные с обеспечением безопасности. Предполагалось «разорвать комитет на части», которые, находясь в прямом подчинении главе государства, конкурировали и уравновешивали друг друга.

Второе направление – полная децентрализация или вертикальная дезинтеграция и предоставление полной самостоятельности республиканским органам безопасности в сочетании с главным образом координирующей работой межреспубликанских структур.

Уже в конце августа 1991 г. из состава КГБ СССР были выведены все войска специального назначения, 9-е Управление преобразовано в Управление охраны при аппарате Президента СССР, 8-е Управление, отвечавшее за правительственную связь, шифровку и радиоэлектронную разведку преобразовано в Комитет правительственной связи при Президенте СССР. Затем, в начале сентября вместо Коллегии КГБ СССР был создан Координационный совет в составе председателей республиканских КГБ, председателей которых стали назначать руководители самих республик и т.д.

После этих структурных изменений дошла очередь и до самых крупных подразделений КГБ — разведки, контрразведки и пограничных войск. В конце октября 1991 г. КГБ СССР был окончательно добит и разделен на три независимых структуры – Межреспубликанскую службу безопасности СССР, которую возглавил В.Бакатин, Центральную службу разведки СССР, главой которой был назначен академик Е.Примаков и Комитет по охране государственной границы СССР, который возглавил генерал-полковник И.Я.Калиниченко.

Таким образом, уже в начале сентября 1991 г. М.Горбачев лишился почти всех рычагов исполнительной власти, потерял контроль над экономикой, радио и телевидением, правительственной связью. Все это вместе взятое свидетельствует, что под прикрытием так называемого «августовского путча» начался настоящий государственный переворот, возглавляемый Б.Н. Ельциным.

4. Беловежский сговор и гибель СССР.

7 декабря 1991 г. Б.Ельцин с целой свитой своих холуев отправился с государственным визитом в Минск, официальной целью которого заявлялось заключение Договора «О дружбе и сотрудничестве между РСФСР и БССР». После подписания договора в тот же день российская делегация должна была вернуться в Москву, однако в столице она так и не появилась, поскольку после официальный церемонии состоялся неофициальный банкет, на котором Б.Ельцин и его спутники хорошо «расслабились».

Между тем, многих настораживало, что об этой довольно ординарной поездке не были поставлены в известность ни вице-президент А.Руцкой, ни председатель Верховного Совета РСФСР Р.Хасбулатов, ни секретарь Верховного Совета РСФСР С.Филатов. Настораживало и то, что вместе с Б.Ельциным улетели государственный секретарь Г.Бурбулис, вице-премьер Е.Гайдар, министр иностранных дел А.Козырев и советник президента по правовым вопросам С.Шахрай. Еще более странным было то, что из Киева в Минск с такой же свитой холуев отправился только что избранный президент Украины Л.Кравчук.

После прилета украинского президента в столицу Белоруссии, Б.Ельцин, Л.Кравчук и их радушных хозяин, председатель Верховного Совета БССР С.С.Шушкевич решили провести совместную встречу не в Минске, у всех на виду, а под Брестом в Беловежской пуще, в поселке Вискули.

Прибыв в Вискули, вся троица тут же села обедать и так надралась, что ни о каких переговорах не могло быть и речи. Но зато на пьяную голову они сформулировали концепцию трехстороннего соглашения и поручили «аналитикам» из своих свит «поработать» над этими идеями и утром представить готовый документ. Поздним вечером, хорошо поддатые Г.Бурбулис, Е.Гайдар, А.Козырев и С.Шахрай вместе с белорусскими вице-премьером М.В.Мясниковичем и министром иностранных дел П.К.Кравченко пошли париться в баньку и попутно «работать» над «эпохальным» договором о сотрудничестве трех славянских республик.

Утром 8 декабря текст «Банного Соглашения», состоящий из Преамбулы и 14 статей был представлен на суд уже опохмелившихся глав государств, которые, обсуждая эту предательскую писанину, сдабривали каждую согласованную статью громогласными выкриками восторга и рюмочкой «хорошего коньяка». В результате этого, к 14 часам дня, когда договор был полностью согласован и подписан, лидеры братских республик едва стояли на ногах.

Главная идея этого документа была сформулирована следующими словами: «Мы, Республика Беларусь, Российская Федерация и Украина как государства-учредители Союза ССР, подписавшие Союзный Договор 1922 года, далее именуемые Высокими Договаривающимися Сторонами, констатируем, что Союз Советских Социалистических Республик, как субъект международного права и геополитическая реальность, прекращает свое существование».

Как уже отмечено в литературе, Союзный договор 1922 г. просуществовал немногим более года и превратился в чисто исторический документ, так как в январе 1924 г. его заменил новый Союзный договор, ставший неотъемлемой частью первой Конституции СССР 1924 года. Но и этот договор ушел в историческое прошлое после того, как была принята Конституция СССР 1936 года, в которой Союзный договор даже не упоминался. Не упоминался этот договор и в последней Конституции СССР 1977 года. Причем, что примечательно, ни одна советская республика, «вступившая» в Союз ССР после 1922 г., — Казахстан, Киргизия, Узбекистан, Туркмения, Таджикистан, Литва, Латвия, Эстония и Молдавия ни когда не подписывали Союзный договор, уже давно ставший историческим манускриптом!

Но даже если бы к 8 декабря 1991 г. подписанный в 1922 г. Союзный договор продолжал действовать, три названные союзные республики не имели права расторгнуть его и объявить Советский Союз прекратившим свое существование, поскольку а) он не предусматривал такой возможности и давал подписавшим его республикам лишь право самим выйти из состава СССР; б) кроме этих трех республик он был подписан ЗСФСР, и хотя на тот момент она был распущена, продолжали существовать составлявшие ее республики – Грузия, Армения и Азербайджан, ставшие ее правопреемниками; в) в состав СССР входило 15 союзных республик, поэтому три из них никак не могли решить судьбу остальных 12 республик и лишить их права пребывания в Союзе ССР, г) судьбу СССР мог решить только его высший законодательный орган, которым по Конституции СССР являлся Съезд народных депутатов СССР, а согласно решениям Y Съезда народных депутатов СССР — Верховный Совет СССР.

Самое большее, что могли сделать руководители трех славянских республик — это принять решение о выходе «своих» республик из состава СССР, но сам порядок такого выхода должен был строго соответствовать закону, принятому в апреле 1990 г. Таким образом, «Банное Соглашение» носило чисто антиконституционный характер и представляло собой настоящий государственный переворот.

Подписав документ, Б.Ельцин в присутствии Л.Кравчука и С.Шушкевича позвонил министру обороны СССР маршалу Е.Шапошникову, сказал о подписанном соглашении и сообщил ему, что главы трех республик договорились о создании Объединенных Вооруженных сил Содружества и его назначении их главнокомандующим. Затем последовал звонок американскому президенту Дж.Бушу и лишь потом состоялся «тяжелый разговор» с М.Горбачевым. Сразу после своего преступного деяния, опасаясь своего возможного ареста, подельники срочно покинули Вискули.

10–12 декабря 1991 г. в полном противоречии с Конституцией СССР и союзным законодательством Верховные Советы РСФСР, БССР и УССР не только незаконно денонсировали Союзный договор 1922 г., которого в природе давно не существовало, но и ратифицировали «Банное соглашение», которое по недоразумению все по-прежнему называют «Беловежским соглашением».

21 декабря 1991 г. в Алма-Ате состоялась встреча глав 11 советских республик – Б.Ельцина (РСФСР), Л.Кравчука (УССР), С.Шушкевича (БССР), Н.Назарбаева (Казахская ССР), А.Акаева (Киргизская ССР), И.Каримова (Узбекская ССР), К.Макхамова (Таджикская ССР), С.Ниязова (Туркменская ССР), А.Муталибова (Азербайджанская ССР) и Л.Тер-Петросяна (Армянская ССР), на которой были приняты два незаконных решения — о ликвидации Союза Советских Социалистических Республик (СССР) и образовании Союза Независимы Государств (СНГ).

Как совершенно справедливо пишут ряд авторов (И.Фроянов, А.Островский) узнав о «Банном соглашении», М.Горбачев как Президент СССР обязан был немедленно поставить об этом в известность Верховный Совет СССР, Совет Безопасности СССР, Генеральную Ассамблею и Совет Безопасности ООН, однако ничего подобного союзный президент не сделал. Кроме того, это соглашение и все, что последовало за ним, имело противозаконный, антиконституционный характер, поэтому М.Горбачев как Президент, как гарант Конституции и законности был обязан сразу же после того, как ему стало известно о беловежском сговоре, не только опротестовать подписанный главами трех республик документ, и потребовать от Генеральной Прокуратуры СССР, чтобы она возбудила против них уголовное дело. Он был обязан опротестовать ратификацию «банного соглашения» республиканскими парламентами, выступить с инициативой созыва чрезвычайной сессии Верховного Совета СССР и вынести на ее обсуждение этот вопрос. А поскольку М.Горбачев не сделал этого, то нарушил не только данную им присягу, в которой прямо говорилось о соблюдении и защите Конституции СССР, но и саму Конституцию СССР. Поэтому его поведение следует квалифицировать или как соучастие, или как преступное бездействие, повлекшее за собою расчленение государства со всеми вытекающими из этого последствиями.