Антон Михайлов →  Политическая антропология о происхождении государства: конспект трудов Н. Н. Крадина и Л. Е. Гринина (начало)

Исследования этнографов-антропологов показали, что господствовавшие в эпоху Нового времени представления о первобытности (миф о “золотом веке” свободного дикаря или гоббсовская идея “войны всех против всех”) являются умозрительными абстрактными схемами, не имеющими под собой реальной почвы.

Происхождение государства – это длительный, неоднолинейный и многофакторный процесс. Для первичных государств процесс политогенеза длился тысячелетиями, черты государственности «вызревали» в недрах общества крайне постепенно, эволюционно, поэтому невозможно указать конкретную дату образования первого в истории человечества государства. Необходимо также иметь в виду, что процесс образования первичной государственности и современность хронологически разделяют тысячелетия, что неминуемо сказывается на возможности построения точных и однозначных научных теорий: даже современные археологические сведения крайне неполны и могут подвергаться различным интерпретациям, неразрывно связанными с настоящей эпохой. Исследователи догосударственных обществ современности «переносят» полученные результаты на процесс формирования государства несколько тысячелетий назад, что является сильным допущением и основывается на зыбком предположении об аналогичности протекания данных процессов в далеком прошлом и на современном этапе, чего, разумеется, невозможно определенно доказать или опровергнуть. Поэтому все «теории» происхождения государства – не более чем гипотезы.

Во-вторых, на процесс государствогенеза оказало влияние множество факторов, среди которых переход от присваивающего хозяйства к производящему (т.н. «неолитическая революция»), совершенствование технологий, демографический фактор роста численности населения, военные (завоевательные), климатические, торговые, идеологические и геополитические факторы.

Поэтому необходимо признать, что все концепции происхождения государства, которые пытаются выделить единственную, основополагающую, решающую prima causa (первопричину) (экономическую, военную, демографическую, климатическую, торговую и т.д.) происхождения любого государства являются чрезмерно упрощенными трактовками данного процесса в реальной действительности.

В-третьих, современная политическая антропология признает, что у разных народов процесс государствогенеза происходил по-разному, в силу ведущего значения различных факторов, поэтому все попытки построить, словно вавилонскую башню, универсальную картину происхождения государства, применимую ко всему человечеству в целом, изначально обречены на провал.

Прежде чем обращаться к исследованию вопроса о происхождении государства, необходимо достаточно четко определить, какие признаки являются эссенциальными (сущностными) для любого государственного образования и, соответственно, обратиться к исследованию становления и дальнейшего развития данных признаков на разных этапах социогенеза.

Традиционно, со времен Ф. Энгельса, принято выделять три сущностных признака государственности: территориальное деление населения, формирование особого аппарата управления, обладающего монополией на легальное применение силы и слаженная система налогов. В то же время антропологи показали, что многие уже сформировавшиеся доиндустриальные государства в Африке оставались основанными на родоплеменном делении. Граница между редистрибуцией (перераспределением прибавочного продукта по вертикали) и налогами там очень условна. Наконец, не всегда можно провести грань между зачаточными органами управления в вождестве и ранней формой государства. Поэтому необходимо иметь в виду, что провести четкую границу между стадиальными этапами государствогенеза, особенно когда речь заходит о конкретно-исторических исследованиях, очень сложно.

Существуют разные теории эволюции систем лидерства и властных отношений в доиндустриальном мире. Одна из наиболее популярных моделей создана американским антропологом Элманом Сервисом. Схема эволюции политических форм Э. Сервиса включает пять типов общества: локальная группа, община, вождество, архаическое государство и государство-нация. Первой формой объединения людей являлись локальные группы. Они имели эгалитарную (от фр. “egalit?” — равенство) общественную структуру, аморфное руководство наиболее авторитетных лиц. С переходом к производящему хозяйству (земледелию и животноводству) возникают общины и племена. С образованием племен появились институт межобщинного лидерства. Следующая стадия — вождество (англ. chiefdom). Это сообщество, которое обычно состоит из группы общинных поселений, иерархически подчиненных центральному, наиболее крупному из них, где проживает правитель (вождь). В вождестве возникает социальная стратификация, рядовые общинники отстраняются от процесса принятия решений. Позиции правителей вождеств основываются на контролировании ресурсов и перераспределении прибавочного продукта. С вызреванием государства центральная власть получает монополию на узаконенное применение силы. На этой стадии появляются письменность, города, цивилизация. В некоторых работах исследователи предпочитают разделять уже сформировавшееся “индустриальное” государство (государство-нацию) и государства доиндустриальной эпохи. Часто для последних вводят специальные термины — “архаическое” государство, “раннее” государство и т.д.

Схема еще одного американского исследователя — Мортона Фрида — включает четыре уровня развития: эгалитарное, ранжированное и стратифицированное общества, государство. В эгалитарных социумах существуют отношения реципрокации и половозрастная дифференциация; в ранжированных — появляются редистрибуция и основанная на престиже дифференциация, в стратифицированных — деление на статусы дополняется неравенством доступа к основным экономическим ресурсам. Наконец, на государственной стадии возникают классы, частная собственность и эксплуатация.

В отечественной науке длительное время господствовала марксистская схема пяти формаций, наиболее систематически изложенная Фридрихом Энгельсом в работе “Происхождение семьи, частной собственности и государства” (1884). В ней первобытность была разделена на стадии “дикости” и “варварства”. Было принято делить первобытные общества на раннепервобытные (охотники, собиратели, рыболовы), позднепервобытные (ранние земледельцы и скотоводы и ряд высокоразвитых рыболовов) и предклассовые («История первобытного общества» М., 1983–1988). В период варварства происходит переход к земледелию и скотоводству, создается “военно-демократическая” организация. Развитие экономики приводит к росту прибавочного продукта, появлению имущественного неравенства и классов. Господствующие классы для охраны своей собственности изобретают государство, сначала рабовладельческое, затем феодальное. Официальная советская наука выделяла четыре типа государства: рабовладельческое, феодальное, капиталистическое и социалистическое. Сторонники азиатского способа производства добавляли пятый тип и располагали его между рабовладением и феодализмом.

Начиная с середины 60-х годов, отечественные исследователи стали пересматривать те или иные положения теории Энгельса. Была доказана несостоятельность тезисов о “матриархате”, об обязательном прохождении всех народов через родовой строй; выяснилось, что военная демократия не является универсальной формой перехода к государственности. Еще большим заблуждением оказалась сама “пятичленная” схема формаций, согласно которой все древние общества обязательно были рабовладельческими, а все средневековые — феодальными. Помимо отмеченного, в адрес марксистской версии политогенеза следует сделать еще ряд критических замечаний. Характер труда управленцев и производителей качественно различен и поэтому сложно рассчитать, эквивалентны они или нет. Во-вторых, затраты вождя и подданных в принципе не могут быть эквивалентными. Лидер всегда и во всех обществах получает больше, чем дает. В-третьих, доминирование и неравенство являются свойством, имманентно присущим социальной организации, и поэтому наличие эксплуатации не может свидетельствовать о генезисе государства.

Локальные группы охотников-собирателей. Группы охотников-собирателей численностью в несколько десятков человек вели преимущественно подвижный способ существования в пределах определенной территории, сосредотачиваясь вокруг зоны расположения ресурсов. Их основу оставляли неустойчивые парные семьи. Вся деятельность внутри данных групп осуществлялась обычно в рамках семьи на основе половозрастного разделения труда. Система расселения зависела от характера концентрации ресурсов и внешней опасности. Благодаря эпизодической кооперации, бракам, периодически совместно проводимым праздникам и ритуалам, обмену ресурсами, продуктами и изделиями складывались сети взаимных обязательств между семьями и группами. Никаких формальных органов принуждения и контроля в таком обществе не существовало. Во главе группы из некоторого количества семей мог находиться наиболее опытный или умелый из ее членов, пользующийся авторитетом. Нередко на предводителя возлагались функции проведения ритуалов и колдовства. Иногда бремя лидерства могли брать на себя шаманы. Гораздо реже общества охотников и собирателей могли возглавляться формальным, иногда наследуемым лидером, однако и в этом случае, если наследник не обладал необходимыми для предводительства качествами, главой группы избирался более подходящий кандидат. Таким образом, в рамках локальных групп существовала меритократия. Возрастание численности населения приводило к увеличению конкуренции за ресурсы, что повышало количество внутренних ссор, которые разрешались как самостоятельно, без вмешательства третьих лиц, так и путем вовлечения в решение конфликта более авторитетных членов коллектива. В целом доисторические коллективы стремились гасить возможные конфликты, чтобы воспрепятствовать распаду группы. Существовала значительная вариативность политической сложности локальных групп. Одни из них отличались эгалитарной социальной организацией, равенством всех его членов. Для других было характерно сосредоточение лидерства в руках взрослых мужчин, развитие внутреннего половозрастного неравенства, наличие у взрослых мужчин монополии на информацию.

Неолитическая революция. С неолитической революцией (термин предложен британским археологом Виром Гордоном Чайлдом: «неолит» — дословно «новый камень», процесс происходил в эпоху «нового каменного века» XII-X – VII-III тыс. до н.э.), т.е. переходом к оседлости и производящему хозяйству (земледелию и животноводству) существенно усложняется политическая организация. Согласно Чайлду, появление производящего хозяйства сопровождалось ростом производительности труда и увеличением объемов производимых людьми продуктов. В результате развивались оседлость и возникали новые компактные типы поселений, увеличивались численность и плотность населения и, следовательно, конфликты и столкновения, появлялось ремесло (гончарство, ткачество), усложнялась социальная организация и система управления. Данным процессам сопутствовали изменения в отношениях собственности, в идеологических представлениях архаических землевладельцев.

Чем был вызван переход от присваивающей экономике к экономике производящей, современная наука однозначного ответа не дает. Одни исследователи полагают, что он был вызван экологической катастрофой, которая привела к изменению климата на земле и к исчезновению мегафауны (мамонты, пещерные медведи, носороги и др). Другие связывают этот переход с увеличением народонаселения и сокращением в связи с этим тех продуктов, которые человеку давала природа. Третьи ученые объяснят этот переход случайными факторами. Четвертые связывают этот переход с развитием интеллекта, умственных способностей человека. Независимо от того по каким причинам произошел переход от присваивающей экономики к производящей, он сыграл решающую роль в разложении первобытнообщинного строя.

С этого времени раннепервобытные локальные группы сменили устойчивые, оседлые формы общины, численность которых составляла от многих десятков до нескольких тысяч человек. В ряде благоприятных для ведения производящего хозяйства мест возникают крупные протогородские центры. Внутри общин усилилось неравенство, возникли возрастные статусы, имущественная и социальная дифференциация, появились зачатки власти старейшин. На основе родственных, брачных, экономических, культурных, идеологических и других принципов общины объединялись в неустойчивые надобщинные образования (в т.ч. в племена).

Согласно марксистской концепции происхождения государства, переход к производящей экономике сопровождался крупными общественными разделениями труда, которые пришли на смену естественному разделению труда, господствовавшего в период присваивающей экономики и основанному всецело на половозрастных характеристиках. Традиционно, вслед за Ф. Энгельсом, выделяют три крупных общественных разделения труда: выделение пастушьих племен, отделение ремесла от земледелия, появление купечества. Крупные общественные разделения труда вели к повышению производительности труда и получению избыточного продукта, который можно было накапливать, обменивать на результаты труда других производителей, на другие материальные блага и присваивать. С появлением избыточного продукта появляется имущественное и социальное расслоение людей. Выделяются семьи в руках которых сосредотачиваются материальные блага, богатства. Наряду с ними появляются и другие слои, сословия, касты. Люди из равных превращаются в неравных, наряду с появлением различных социальных групп, сословий, каст появляются классы. Таким образом, постепенно создавались условия для эксплуатации чужого труда, для возникновения частной собственности, а также возможность не участвовать в производстве материальных благ. Формирование частной собственности и класса управленцев, не задействованных в производительном процессе, как раз и являются, по мнению марксистов, ведущими предпосылками образования государства.

Лидерство. Для ранних и развитых земледельческих обществ характерен широкий спектр форм политического лидерства. На одном полюсе – лица, которые обладали только индивидуальным авторитетом и могли лишь эпизодически влиять на поступки соплеменников. Их лидерство обеспечивали различные личные качества: физическая сила, агрессивность, хозяйственные и организационные навыки, способность урегулировать конфликты, умение убедить сородичей, везение, владение тем или иным редким ремеслом, военные заслуги и т.д. На противоположном полюсе – крупные общины оседлых земледельцев, состоящие из отдельных домохозяйств. Их возглавляли наиболее авторитетные представители общинных ячеек (отцы семейств, главы рода, бигмены и пр.). Из данных лиц на уровне всей общины появляются влиятельные лидеры, являвшиеся организаторами общественных работ, руководили распределением территории и добычи, представляли свои группы в межобщинных отношениях, выполняли религиозные ритуалы, возглавляли военные походы и занимались урегулированием внутренних споров. Однако, как и у охотников-собирателей, власть раннеземледельческих предводителей основывалась исключительно на личных качествах, возрасте и авторитете, умении убедить и подчинить всех членов группы.

Бигмен. Принципиальное отличие власти бигменов от власти вождей – это ненаследуемый характер их общественного статуса. Бигменами становились наиболее инициативные люди, которые выделялись своими разнообразными способностями, обладали физической силой и отличались трудолюбием, были хорошими организаторами и умели улаживать конфликты. Они были храбрыми воинами и убедительными ораторами, некоторым из них приписывали даже особые магические способности. Благодаря всему этому, непосредственно участвуя в производственном процессе, бигмены увеличивали богатство своих семей и общинных групп, что, однако, не вело автоматически в повышению социальных позиций. Источник высокого статуса бигмена – это его престиж, связанный с организацией массовых пиршеств и раздач. Это позволяло ему создавать сеть зависимых лиц, что дополнительно способствовало его преуспеванию. Однако влияние бигмена не было стабильным и полностью зависело от его способностей поддерживать клиентные связи с соплеменниками и требовать возвращения долгов, от его умения подчинить амбиции членов группы своим собственным интересам. Модель бигмена демонстрирует, как массовые раздачи повышали престиж и авторитет организатора церемоний, привлекали к нему сторонников и последователей. Однако политическая власть и статус бигмена были персональны (т.е. не могли передаваться по наследству) и нестабильны, поскольку зависели исключительно от личных качеств кандидата. Кроме того, слабость политических позиций бигмена заключалась в том, что он не был единственным претендентом на лидерство и находился в постоянной конкуренции с другими Бигменами. Это мешало закреплению высокого статуса и передаче руководства по наследству. До тех пор пока доступ к основным ресурсам оставался более или менее равным и редистрибутивные отношения не получали преобладания над реципрокацией, лица с высоким личным статусом не имели возможности наследственно закрепить свои социальные позиции.

Племя представляло собой надобщинную политическую структуру. Каждый сегмент племенной организации был экономически независим. Лидерство в племенах являлось личным. Он было основано исключительно на индивидуальных способностях и не предполагало каких-либо формализованных должностей. Однако в племенах существовал определенный механизм урегулирования конфликтов путем посредничества, ограничения агрессивности противостоящих сторон. Более ранние архаические племена представляли собой аморфные, не имеющие четких структурных границ и общего руководства совокупности сегментов, объединенных отношениями реального и фиктивного родства, единой территорией обитания, общим названием, системой ритуалов и церемоний.

«Вторичная» форма племени как политически более интегрированная структура имела зародышевые органы общественной власти: народное собрание, совет старейшин, и военных и/или гражданских вождей. Власть в первобытном племени принято называть потестарной. Такая власть не знала каких либо имущественных, сословных или классовых различий, она не носила политического характера, не была «оторвана» от общества, не стояла над ним, основывалась на силе общественного мнения. Власть в первобытном племени по сути своей была первобытнообщинной демократией, которая строилась на началах самоуправления и не знала особого разряда людей, которые бы осуществляли только власть и управление не участвовали в производственной деятельности.

Вместе с тем настоящее время большинство зарубежных исследователей придерживаются точки зрения Мортона Фрида, согласно которой племена возникали только как следствие внешнего давления развитых государственных обществ на безгосударственные и такая форма социальной организации имеет исключительно вторичный характер. Вместе с тем необходимо отметить, что идеальная модель племени отличается от модели вождества. Племенное общество является менее сложной формой управления и власти, чем вождество. В вождестве народ отстранен от управления, тогда как в племенном обществе народное собрание наряду с советом старейшин и институтом вождей является важным инструментом выработки и принятия решений. В вождестве существует иерархия власти, социальная стратификация, редистрибутивная система, получает развитие культ вождей. Племя характеризуется больше декларируемой, чем реальная иерархия, более эгалитарной социальной структурой, отсутствием редистрибутивной системы, институт вождей начинает только складываться.