Александр Брестер → Уголовный процесс как познавательная деятельность.
Материал передан для публикации в сборнике по итогом конференции в ТГУ, январь 2011. Текст носит характер статьи, аргументация приведена тезисно.
Уголовный процесс по своей природе есть деятельность. Само слово «процесс», перешедшее к нам из немецкого языка, и произошедшее от латинского «processus» – продвижение вперед 1 — уже приближает к этому выводу. Перечисление энциклопедических, учебных, научных изданий, в которых уголовный процесс определяется как деятельность органов государства заняло бы не один десяток страниц, в силу чего мы этого делать не будем.
Но деятельность может быть разной по своей сути – творческой, трудовой, игровой, познавательной и т.п. Какова та основная характеристика уголовно-процессуальной деятельности, которая поможет нам найти ключ к ее пониманию? Нам видится, что таковой может выступать познавательный характер уголовно-процессуальной деятельности, проявляющийся в полной мере в доказывании.
«Доказывание — центральный стержневой процесс всей уголовно-процессуальной деятельности…»2 писала П.С. Элькинд и по нашему мнению была права. С тех пор, доказывание все чаще именуют стержнем уголовного процесса, и на этом строится понимание роли доказывания в уголовном процессе и понимание процесса в целом. Стержень это основная часть, содержательный центр чего-либо.3 В этом плане уголовно-процессуальное доказывание, которое, по справедливому замечанию М.Н. Меликяна, является сутью, основой уголовно-процессуальной деятельности 4, действительно может именоваться стержнем уголовного процесса. При этом мы исходим из того, что уголовно-процессуальное доказывание — это познавательная деятельность, осуществляемая в определенной сфере человеческих отношений.5 Позиция, в силу которой доказывание и познание это разные вещи, где либо доказывание шире познания6, либо наоборот7 — нам чужда. Мы согласны с достаточно аргументированным мнением А.С.Барабаша, что «уголовно-процессуальное доказывание — такой же познавательный процесс, как любой другой, только имеющий свои специфические объекты и цели, познаваемые в особой процессуальной форме».8 Таким образом, с учетом того, что стержень уголовно-процессуальной деятельности — доказывание, которое является познавательным процессом, уголовный процесс по своей природе есть познавательная деятельность, которая в полной мере происходит на двух его основных стадиях – предварительное расследование и судебное разбирательство. При этом мы останавливаемся только на этом, центральном аспекте, не забывая, что помимо познавательной характеристики у уголовно-процессуальной деятельности есть и иные.
Все вышесказанное важно, так как в этой ситуации должен работать деятельностный подход в понимании и построении уголовного процесса, все философские законы, выработанные на сегодня по отношению к познавательной деятельности также должны работать. Познание в уголовном процессе, мы абсолютно в этом убеждены, «подчинено общим гносеологическим закономерно¬стям».9 Мы согласны, что «методологической основой уголовно-процессуального доказывания являются гносеологические закономерности, характерные для любой познавательной …деятельности».10 К сожалению, несмотря на достаточно привычную для уголовно-процессуальной науки констатацию этого факта, свое развития это положение получает редко. В основном, поиски общего между познанием и доказыванием ограничиваются подобного рода утверждениями, а авторы в своих рассуждениях пытаются увидеть специфику доказывания по отношению к познанию.11
С удивлением для себя мы обнаружили, что не всеми учеными постулат о необходимости использования в доказывании всех последних достижений гносеологии принимается как неоспоримый. Более того, этот тезис критикуется, и от него предлагают и вовсе отказаться как от устаревшего.
Так, А.В.Агутин в своей диссертации пишет о существовании «гносеологической парадигмы доказывания»12 в современном отечественном уголовном процессе. Автор указывает, что, «современный законодатель в качестве методологической базы избрал гносеологию, которая посредством своего инструментария не способна в целом эффективно детерминировать доказывание по уголовным делам»13. При этом делается акцент на связь этой самой гносеологической парадигмы с социалистическими механизмами управления обществом. Указывается, что гносеология рассчитана на «советскую (социалистическую) духовность и общ¬ность», что она неэффективна и более того, привела к росту преступности в стране в период с 1988 до 2004 года, так как эффективных средств для раскрытия преступлений гносеология не дает.14
Но о гносеологии ли пишет автор? Что он понимает под гносеологией? Под гносеологией автор понимает теорию, анализирующую основания научно-познавательной деятельности, а вместе с ней (наукой) и всех остальных областей человеческой жизни, а также форму организации научного знания.15 Действительно, гносеология — философская дисциплина, занимающаяся исследованиями, критикой и теориями познания. Основной круг гносеологической проблематики очерчивается посредством таких проблем как интерпретация субъекта и объекта познания, структура познавательного процесса, проблема истины и ее критерия, проблема форм и методов познания и др. 16 И эти проблемы могут решаться по-разному, разными философами. Но это все происходит в рамках гносеологии, как теории познания. Ее не может не быть, ее нельзя отрицать в принципе – это раздел философии, причем основной раздел. Внутри него можно найти множество концепций познания, но сама гносеология как часть философии существует, пока существует необходимость познания окружающего мира, границы которого постоянно расширяются. Лев Шестов, описывая труды Э.Гуссерля, пишет: «…обратим еще раз внимание на то, какое колоссальное значение имеет и должна иметь в философии теория познания. Теория познания вовсе не безобидная, отвлеченная рефлексия о методах нашего мышления. Она предопределяет собой источник живой воды познания. Она увлажняет собой те ???????? ?????? (корни вещей – А.Б.), из которых вырастает наша жизнь…»17. Это красивое образное выражение подчеркивает объективность и важность существования гносеологии как раздела философии, в котором изучаются одни из основных ее проблем. В этой связи суждение А.В.Агутина некорректно, в том плане, что гносеология в уголовном процессе это проявление социалистических механизмов и т.п. Это часть философии, на которую мы должны опираться.
Теорий познаний в рамках гносеологии может быть множество. И на каждой из них может базироваться своя теория доказывания и здесь А.В.Агутин прав.18 Но как быть уголовному процессу? Какую теорию выбрать? Ответ прост — такую, которая дает адекватное представление об объектах познания, оперирование законами которой дает возможность получить знание, приложимое к действительности. Речь идет о диалектике.
И нам кажется, именно против диалектики, а не гносеологии протестует А.В.Агутин, протестовать против которой, пока основой мышления является разум, бессмысленно. А точнее, автор не согласен с тем, что диалектический материализм остался, по его мнению, основой процесса и сегодня. То, что автор указывает на неполноценность именно диалектического материализма, а не гносеологии, свидетельствуют его суждения, в которых он поясняет свое несогласие.19
При этом автор не указывает, чем же диалектика, являющаяся на сегодняшний день обоснованным и универсальным методом познания, не годится в основы уголовно-процессуального доказывания. Более того, в качестве альтернативы ей автор предлагает научный метод в уголовно-процессуальном доказывании, который используется в других или смежных науках.20 Но ведь все научные методы на сегодня есть не что иное, как порождение диалектики. Даже сам автор ссылается на этот метод исследования как на основной в своей работе.21 Так почему же тогда нельзя распространять законы и принципы диалектики на процесс доказывания?
В этой связи призыв автора отказаться от гносеологии, которую он, как мы выяснили, отождествляет с диалектическим материализмом, выглядят нелогичными и необоснованными. Автор не обосновал правомерность такого отказа и не предложил взамен новой теории доказывания, основанной не на диалектике. Единственное, с чем мы можем согласиться, так это с тем, что термин «диалектический материализм» который сам Маркс никогда не употреблял22, употреблять ныне не совсем корректно. Корректней вести речь о диалектике на материалистической основе (относительно Маркса и его последователей) или просто о диалектике (относительно Гегеля). Заметим также, что указание на некорректность термина «диалектический материализм» вовсе не означает отказ использовать в работе разработки в области диалектики советских ученых. Просто при обращении к ним необходимо будет отличать идеологическое от научного.
Мы не зря уделили критике части положений работы А.В.Агутина так много места. Нам очень важно найти основу для познавательной стороны процесса и очень важно разобраться с аргументами, которые эту основу могут расшатать. На данный момент, аргументов против того, что в основе уголовно-процессуального доказывания лежат последние достижения гносеологии, в частности диалектический метод познания и формальная логика мы не нашли. Это означает, что нам открыт путь к пониманию процесса через философские положения теории познания.
Источники (если кто-то подскажет как оформить текст со сноской, буду признателен)
1. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка в 4 т. Т.3 / пер.с немецкого и доп. О.Н.Трубачева. – 2-е изд.стереотипное. М.: Прогресс, 1987, С.386.
2. Элькинд П.С. Цели и средства их достижения в советском уго¬ловно-процессуальном праве / П.С.Элькинд, Л.: Изд-во ЛГУ, 1976. С. 33.
3. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М.: Азбуковник, 1997 г., С.766-767.
4. Меликян М.Н. О специфике доказывания в ходе предварительной проверки информации о преступлениях // Государство и право. 1998. № 10. С. 76.
5. Барабаш А.С. Публичное начало российского уголовного процесса: дисс. … д-ра юрид. наук: 12.00.09. – Красноярск, 2006. — С.170.
6. См., например, Клейман Л.В. Установление относимости доказательств при расследовании преступлений: Автореф. дис… канд. юрид. наук. Омск, 2001. С. 10; Орлов Ю.К. Основы теории доказательств в уголовном процессе: Науч.-практ. пособие. М.: Проспект, 2000. С. 10. и др.
7. См., например, Левченко О.В. Уголовно-процессуальное доказывание (сущность, средства доказывания, предмет и пределы): Автореф. дисс. … д-ра юрид. наук. Ижевск, 2001. С. 8-9; Кузнецов Н.П. Доказывание и его особенности на стадиях уголовного процесса России: Автореф. дис. …д-ра юрид. наук. Воронеж, 1998. С. 9.; Корнакова, С.В. Логические основы уголовно-процессуального доказывания: Автореф. дис… канд. юрид. наук. Иркутск, 2008. С.10-11.
8. Барабаш А.С., указ.соч. С.254.
9. Теория доказательств в советском уголовном процессе / Р.С. Белкин, А.И. Винберг, А.Я. Дорохов и др.; Ред. кол.: Н.В. Жогин (отв. ред.) и др. 2-е изд., испр. и доп. М.: Юрид. лит., 1973. С. 287.
10. Балакшин, В.С. Доказательства в теории и практике уголовно-процессуального доказывания: Важнейшие проблемы в свете УПК Российской Федерации: автореферат дис.… д-ра юрид. наук, Екатеринбург, 2005, С.11.
11. Подобное замечание высказывает и А.С. Барабаш. См. указ.соч., С.246.
12. Агутин, А.В. Мировоззренческие идеи в уголовно-процессуальном доказывании: Дис.… д-ра юрид. наук: Н. Новгород, 2005 С.49.
13. Там же, С.55.
14. Там же, С.55.
15. Агутин, А.В. Указ.соч.С.52.
16. Новейший философский словарь / сост. А.А.Грицанов. Минск: Скакун, 1998г. С.174.
17. Шестов, Л.И. Momento mori (По поводу теории познания Эдмунда Гуссерля) // Гуссерль Э. Философия как строгая наука. Новочеркасск: Сагуна, 1994. С.11.
18. Агутин, А.В. Указ.соч.С.54.
19. Агутин, А.В. Указ.соч.С.49, 55.
20. Там же. С.69.
21. Там же. С.10.
22. Грэхэм Р. Лорен Естествознание, философия и науки о человеческом поведении в Советском Союзе: перевод с английского. — М.: Издательство политической литературы, 1991 г., С.29.
Брестер А.А., ассистент кафедры уголовного процесса
Юридический институт СФУ
Уголовный процесс по своей природе есть деятельность. Само слово «процесс», перешедшее к нам из немецкого языка, и произошедшее от латинского «processus» – продвижение вперед 1 — уже приближает к этому выводу. Перечисление энциклопедических, учебных, научных изданий, в которых уголовный процесс определяется как деятельность органов государства заняло бы не один десяток страниц, в силу чего мы этого делать не будем.
Но деятельность может быть разной по своей сути – творческой, трудовой, игровой, познавательной и т.п. Какова та основная характеристика уголовно-процессуальной деятельности, которая поможет нам найти ключ к ее пониманию? Нам видится, что таковой может выступать познавательный характер уголовно-процессуальной деятельности, проявляющийся в полной мере в доказывании.
«Доказывание — центральный стержневой процесс всей уголовно-процессуальной деятельности…»2 писала П.С. Элькинд и по нашему мнению была права. С тех пор, доказывание все чаще именуют стержнем уголовного процесса, и на этом строится понимание роли доказывания в уголовном процессе и понимание процесса в целом. Стержень это основная часть, содержательный центр чего-либо.3 В этом плане уголовно-процессуальное доказывание, которое, по справедливому замечанию М.Н. Меликяна, является сутью, основой уголовно-процессуальной деятельности 4, действительно может именоваться стержнем уголовного процесса. При этом мы исходим из того, что уголовно-процессуальное доказывание — это познавательная деятельность, осуществляемая в определенной сфере человеческих отношений.5 Позиция, в силу которой доказывание и познание это разные вещи, где либо доказывание шире познания6, либо наоборот7 — нам чужда. Мы согласны с достаточно аргументированным мнением А.С.Барабаша, что «уголовно-процессуальное доказывание — такой же познавательный процесс, как любой другой, только имеющий свои специфические объекты и цели, познаваемые в особой процессуальной форме».8 Таким образом, с учетом того, что стержень уголовно-процессуальной деятельности — доказывание, которое является познавательным процессом, уголовный процесс по своей природе есть познавательная деятельность, которая в полной мере происходит на двух его основных стадиях – предварительное расследование и судебное разбирательство. При этом мы останавливаемся только на этом, центральном аспекте, не забывая, что помимо познавательной характеристики у уголовно-процессуальной деятельности есть и иные.
Все вышесказанное важно, так как в этой ситуации должен работать деятельностный подход в понимании и построении уголовного процесса, все философские законы, выработанные на сегодня по отношению к познавательной деятельности также должны работать. Познание в уголовном процессе, мы абсолютно в этом убеждены, «подчинено общим гносеологическим закономерно¬стям».9 Мы согласны, что «методологической основой уголовно-процессуального доказывания являются гносеологические закономерности, характерные для любой познавательной …деятельности».10 К сожалению, несмотря на достаточно привычную для уголовно-процессуальной науки констатацию этого факта, свое развития это положение получает редко. В основном, поиски общего между познанием и доказыванием ограничиваются подобного рода утверждениями, а авторы в своих рассуждениях пытаются увидеть специфику доказывания по отношению к познанию.11
С удивлением для себя мы обнаружили, что не всеми учеными постулат о необходимости использования в доказывании всех последних достижений гносеологии принимается как неоспоримый. Более того, этот тезис критикуется, и от него предлагают и вовсе отказаться как от устаревшего.
Так, А.В.Агутин в своей диссертации пишет о существовании «гносеологической парадигмы доказывания»12 в современном отечественном уголовном процессе. Автор указывает, что, «современный законодатель в качестве методологической базы избрал гносеологию, которая посредством своего инструментария не способна в целом эффективно детерминировать доказывание по уголовным делам»13. При этом делается акцент на связь этой самой гносеологической парадигмы с социалистическими механизмами управления обществом. Указывается, что гносеология рассчитана на «советскую (социалистическую) духовность и общ¬ность», что она неэффективна и более того, привела к росту преступности в стране в период с 1988 до 2004 года, так как эффективных средств для раскрытия преступлений гносеология не дает.14
Но о гносеологии ли пишет автор? Что он понимает под гносеологией? Под гносеологией автор понимает теорию, анализирующую основания научно-познавательной деятельности, а вместе с ней (наукой) и всех остальных областей человеческой жизни, а также форму организации научного знания.15 Действительно, гносеология — философская дисциплина, занимающаяся исследованиями, критикой и теориями познания. Основной круг гносеологической проблематики очерчивается посредством таких проблем как интерпретация субъекта и объекта познания, структура познавательного процесса, проблема истины и ее критерия, проблема форм и методов познания и др. 16 И эти проблемы могут решаться по-разному, разными философами. Но это все происходит в рамках гносеологии, как теории познания. Ее не может не быть, ее нельзя отрицать в принципе – это раздел философии, причем основной раздел. Внутри него можно найти множество концепций познания, но сама гносеология как часть философии существует, пока существует необходимость познания окружающего мира, границы которого постоянно расширяются. Лев Шестов, описывая труды Э.Гуссерля, пишет: «…обратим еще раз внимание на то, какое колоссальное значение имеет и должна иметь в философии теория познания. Теория познания вовсе не безобидная, отвлеченная рефлексия о методах нашего мышления. Она предопределяет собой источник живой воды познания. Она увлажняет собой те ???????? ?????? (корни вещей – А.Б.), из которых вырастает наша жизнь…»17. Это красивое образное выражение подчеркивает объективность и важность существования гносеологии как раздела философии, в котором изучаются одни из основных ее проблем. В этой связи суждение А.В.Агутина некорректно, в том плане, что гносеология в уголовном процессе это проявление социалистических механизмов и т.п. Это часть философии, на которую мы должны опираться.
Теорий познаний в рамках гносеологии может быть множество. И на каждой из них может базироваться своя теория доказывания и здесь А.В.Агутин прав.18 Но как быть уголовному процессу? Какую теорию выбрать? Ответ прост — такую, которая дает адекватное представление об объектах познания, оперирование законами которой дает возможность получить знание, приложимое к действительности. Речь идет о диалектике.
И нам кажется, именно против диалектики, а не гносеологии протестует А.В.Агутин, протестовать против которой, пока основой мышления является разум, бессмысленно. А точнее, автор не согласен с тем, что диалектический материализм остался, по его мнению, основой процесса и сегодня. То, что автор указывает на неполноценность именно диалектического материализма, а не гносеологии, свидетельствуют его суждения, в которых он поясняет свое несогласие.19
При этом автор не указывает, чем же диалектика, являющаяся на сегодняшний день обоснованным и универсальным методом познания, не годится в основы уголовно-процессуального доказывания. Более того, в качестве альтернативы ей автор предлагает научный метод в уголовно-процессуальном доказывании, который используется в других или смежных науках.20 Но ведь все научные методы на сегодня есть не что иное, как порождение диалектики. Даже сам автор ссылается на этот метод исследования как на основной в своей работе.21 Так почему же тогда нельзя распространять законы и принципы диалектики на процесс доказывания?
В этой связи призыв автора отказаться от гносеологии, которую он, как мы выяснили, отождествляет с диалектическим материализмом, выглядят нелогичными и необоснованными. Автор не обосновал правомерность такого отказа и не предложил взамен новой теории доказывания, основанной не на диалектике. Единственное, с чем мы можем согласиться, так это с тем, что термин «диалектический материализм» который сам Маркс никогда не употреблял22, употреблять ныне не совсем корректно. Корректней вести речь о диалектике на материалистической основе (относительно Маркса и его последователей) или просто о диалектике (относительно Гегеля). Заметим также, что указание на некорректность термина «диалектический материализм» вовсе не означает отказ использовать в работе разработки в области диалектики советских ученых. Просто при обращении к ним необходимо будет отличать идеологическое от научного.
Мы не зря уделили критике части положений работы А.В.Агутина так много места. Нам очень важно найти основу для познавательной стороны процесса и очень важно разобраться с аргументами, которые эту основу могут расшатать. На данный момент, аргументов против того, что в основе уголовно-процессуального доказывания лежат последние достижения гносеологии, в частности диалектический метод познания и формальная логика мы не нашли. Это означает, что нам открыт путь к пониманию процесса через философские положения теории познания.
Источники (если кто-то подскажет как оформить текст со сноской, буду признателен)
1. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка в 4 т. Т.3 / пер.с немецкого и доп. О.Н.Трубачева. – 2-е изд.стереотипное. М.: Прогресс, 1987, С.386.
2. Элькинд П.С. Цели и средства их достижения в советском уго¬ловно-процессуальном праве / П.С.Элькинд, Л.: Изд-во ЛГУ, 1976. С. 33.
3. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М.: Азбуковник, 1997 г., С.766-767.
4. Меликян М.Н. О специфике доказывания в ходе предварительной проверки информации о преступлениях // Государство и право. 1998. № 10. С. 76.
5. Барабаш А.С. Публичное начало российского уголовного процесса: дисс. … д-ра юрид. наук: 12.00.09. – Красноярск, 2006. — С.170.
6. См., например, Клейман Л.В. Установление относимости доказательств при расследовании преступлений: Автореф. дис… канд. юрид. наук. Омск, 2001. С. 10; Орлов Ю.К. Основы теории доказательств в уголовном процессе: Науч.-практ. пособие. М.: Проспект, 2000. С. 10. и др.
7. См., например, Левченко О.В. Уголовно-процессуальное доказывание (сущность, средства доказывания, предмет и пределы): Автореф. дисс. … д-ра юрид. наук. Ижевск, 2001. С. 8-9; Кузнецов Н.П. Доказывание и его особенности на стадиях уголовного процесса России: Автореф. дис. …д-ра юрид. наук. Воронеж, 1998. С. 9.; Корнакова, С.В. Логические основы уголовно-процессуального доказывания: Автореф. дис… канд. юрид. наук. Иркутск, 2008. С.10-11.
8. Барабаш А.С., указ.соч. С.254.
9. Теория доказательств в советском уголовном процессе / Р.С. Белкин, А.И. Винберг, А.Я. Дорохов и др.; Ред. кол.: Н.В. Жогин (отв. ред.) и др. 2-е изд., испр. и доп. М.: Юрид. лит., 1973. С. 287.
10. Балакшин, В.С. Доказательства в теории и практике уголовно-процессуального доказывания: Важнейшие проблемы в свете УПК Российской Федерации: автореферат дис.… д-ра юрид. наук, Екатеринбург, 2005, С.11.
11. Подобное замечание высказывает и А.С. Барабаш. См. указ.соч., С.246.
12. Агутин, А.В. Мировоззренческие идеи в уголовно-процессуальном доказывании: Дис.… д-ра юрид. наук: Н. Новгород, 2005 С.49.
13. Там же, С.55.
14. Там же, С.55.
15. Агутин, А.В. Указ.соч.С.52.
16. Новейший философский словарь / сост. А.А.Грицанов. Минск: Скакун, 1998г. С.174.
17. Шестов, Л.И. Momento mori (По поводу теории познания Эдмунда Гуссерля) // Гуссерль Э. Философия как строгая наука. Новочеркасск: Сагуна, 1994. С.11.
18. Агутин, А.В. Указ.соч.С.54.
19. Агутин, А.В. Указ.соч.С.49, 55.
20. Там же. С.69.
21. Там же. С.10.
22. Грэхэм Р. Лорен Естествознание, философия и науки о человеческом поведении в Советском Союзе: перевод с английского. — М.: Издательство политической литературы, 1991 г., С.29.
Брестер А.А., ассистент кафедры уголовного процесса
Юридический институт СФУ
1 комментарий