По всей видимости, идея об иерархическом приоритете кодифицированных актов над некодифицированными, является оригинальным продуктом научной мысли советских исследователей теории и догмы (!?) права.
В двух словах, ее суть можно описать следующей формулой: кодифицированный нормативный правовой акт (N), регулирующий определенную сферу общественных отношений (S) и принадлежащий к виду (n) может образовать в иерархии НПА новый уровень (n+1), но только применительно ко сфере S, обладая в рамках данной сферы иерархическим преимуществом над всеми иными НПА вида n. Пример предметной иерархии найти очень просто — берем ч. 3 ст. 2 ГК РФ и видим: «Гражданское законодательство состоит из настоящего Кодекса и принятых в соответствии с ним иных федеральных законов (далее — законы), регулирующих отношения, указанные в пунктах 1 и 2 статьи 2 настоящего Кодекса. Нормы гражданского права, содержащиеся в других законах, должны соответствовать настоящему Кодексу.»
Предлагаю присмотреться к корням данной концепции и аргументации за и против.

Разумеется, приверженцы универсальных путей правогенеза и воззрений исторической школы могут утверждать, что англо-американское право современности как раз и является «правом юристов», сформировавшимся в результате «научной обработки» обычаев в Англии XII-XIVвв. и на современном этапе весьма и весьма постепенно переходящим в стадию кодифицированного законодательства.

Классический юснатурализм был за трансформативные, революционные по своему масштабу реформы обычного и сословного позитивного права с целью создания нового и единственно «правильного» позитивного права, согласного с разумной природой человека (реформаторская направленность). «Естественное право, как известно, требовало немедленных законодательных реформ с целью преодоления разрыва между моральным идеалом и позитивным правом».

Одним из основных отличий романо-германского права от семьи прецедентного (общего) права считается наличие кодификации – отраслевой, межотраслевой, специальной. Считается, что целый ряд особенностей прецедентного права препятствуют проведению кодификации по образцу континентальных кодексов. Так, исследователь английского процессуального права Е.В. Кудрявцева констатирует: «Англосаксонское общее право (common law), особенно в его исходном британском варианте, не относит к числу основных и подлежащих реализации идею структурного формирования правовых отраслей в виде крупных и внутренне сбалансированных документов, т.е. кодексов, причем кодексов, утверждаемых парламентом, а следовательно, наделенных силой статутов». Настоящая заметка призвана объяснить причины, препятствующие кодификации прецедентного права.

В 2010 году в дорожно-транспортных происшествиях в России погибло более 25000 человек. Пострадавших от ДТП свыше 200000 человек.

Для изменения сложившейся ситуации государство предпринимает различные действия. Из самых заметных — это ужесточение законодательства за нарушения Правил дорожного движения. Как показывает практика – одной такой меры явно не достаточно.

В теоретико-правовой литературе кодекс традиционно определяется как базовый, головной законодательный акт сводного характера, обеспечивающий единообразное регулирование и содержащий в систематизированном виде всю или основную массу норм, регулирующих определенную сферу общественных отношений. Иными словами, кодекс – есть законченная, притязающая на исчерпывающий характер регулирования определенной сферы общественных отношений система принципов и норм.

Причем, идея «законченности» кодекса признается как учеными-юристами романо-германской традиции, так и в семье общего права. «Кодекс замышляется как некий закрытый мир и видится наиболее последовательным воплощением идеи системы в юридической литературе», – отмечает французский исследователь кодификационных процессов на континенте Р. Кабрияк [1]. Известный компаративист И. Сабо в числе черт кодекса называл относительно всеобъемлющий характер, полноту и системность [2]. Лорд Скармен, первый председатель Правовой комиссии в Англии, в публичной лекции «Кодификация и судейское право: проблемы сосуществования» (1966) определил кодекс как «специфический вид писаного права, в котором отдельные законоположения изложены таким образом, что в комплексном виде они образуют авторитетный, исчерпывающий и единственный (исключающий всякий другой) источник права в данной области» [3].