Константин Сасов →  Цена силовой налоговой политики

В преддверии надвигающегося экономического кризиса российские власти приняли два решения, нацеленных на оживление экономики и повышение собираемости налогов: экономическая амнистия предпринимателей и отмена ограничения на возбуждения уголовных дел за налоговые преступления. Они разнонаправленны и противоречивы. Рассмотрим подробно «негативный сигнал». Cейчас материалы о преступлении могут быть направлены следователям только налоговым органом, а в случае принятия законопроекта будут направляться также МВД. С вступлением в силу закона № 407-ФЗ, при обнаружении сотрудниками правоохранительных органов признаков налогового преступления, они должны были направлять собранные материалы в налоговые органы.

В соответствии с поправками в УК РФ, внесенными Федеральным законом №407-ФЗ действовавшим тогда президентом Дмитрием Медведевым, с конца 2011 года единственным поводом для возбуждения уголовного дела по налоговым преступлениям служили только материалы налоговой проверки. Сейчас следователи СК возбуждают дела о налоговых преступлениях исключительно на основании материалов, которые были специально для этого направлены в их адрес налоговыми органами. До принятия этого закона следователи возбуждали уголовные дела по материалам, собранным полицейскими в ходе оперативной работы — то есть проведения налоговой проверки до начала расследования не требовалось. Как правило, она проводилась уже после возбуждения дела.

И в конце 2013 года Владимир Путин внес в Госдуму законопроект, предусматривающий восстановление прежнего порядка возбуждения уголовных дел.

Эксперты силовых ведомств в СМИ защищают порядок возбуждения уголовных дел, действовавший до 2011 года. Кстати, «Налоговая преступность ушла в пике», и аргументы силовиков в обобщенном виде выглядят следующим образом:

1. Неэффективное закрепление доказательственной базы налоговыми органами: результаты налоговых проверок зачастую обжалуются налогоплательщиками в досудебном и судебном порядке; взыскание недоимок становится возможным только после вступления решений суда в силу, налоговые споры носят затяжной характер; весь период спора руководство налогоплательщика находится на свободе и «зачищает» следы налоговых преступлений.

2. Налоговые органы плохо сотрудничают с ОВД: не информируют о предстоящих проверках, саботируют (затягивают или отказывают) назначение проверок по инициативе ОВД, не обмениваются с ОВД необходимой информацией, ограничивают функции привлеченных сотрудников ОВД лишь розыском и приводом свидетелей, результаты налоговых проверок в ОВД не направляются.

3. Плохо работают и следственные органы: затягиваются сроки принятия решения о возбуждении уголовных дел; нередки отказы в возбуждении уголовных дел по надуманным основаниям; взаимодействие с налоговыми органами недостаточно урегулировано нормативными актами; затягивание принятия процессуальных решений до завершения арбитражного налогового спора.

4. «Налоговая» статистика за два года ухудшилась: налоговые органы стали выявлять меньше недоимок (в полтора раза), сократилась сумма недоимок по возбужденным уголовным делам (около 10%), почти в пять раз снизилась сумма доначисленных налогов, фактически уплаченная в бюджет.

На основании этих аргументов заслуженный юрист РФ, профессор, д.ю.н. Иван Соловьев заключает: законопроект президента Путина более справедлив с точки зрения общества.

Ему вторит эксперт от силовиков — старший инспектор СКР Георгий Смирнов. Налоговый контроль налоговыми органами малоэффективен, считает он: до реформы 2011 года примерно 60-70% налоговых мошенничеств ими не были раскрыты; президентским законопроектом недовольны только налоговые уклонисты, добросовестным налогоплательщикам опасаться нечего; опыт США указывает на то, что в преддверии кризиса государство должно усиливать свою правоохранительную функцию; в России же и так самые низкие налоги в Европе (плоская шкала НДФЛ со ставкой 13%); не уплачивать налоги в стране проживания непатриотично.

Приведенные аргументы на поверку представляются малоубедительными. Начнем их анализ с конца.

1. Следует согласиться с последним аргументом о непатриотичности налоговых мошенников. Налоговые уклонисты совершают преступления против своего государства, его публичных финансов, в итоге против своих сограждан, получающих государственные услуги и напрямую финансируемых государством. Это аксиома. Другой вопрос – насколько справедливо устроена налоговая система отдельного государства. Тут сравнение не в пользу современной России. Например, во Франции, где шкала НДФЛ прогрессивная, а 70% населения страны вообще не уплачивает этого налога, поскольку их доходы укладываются в необлагаемый минимум. Что касается гражданина Франции Депардье (чей случай «налоговой эмиграции» упоминается Георгием Смирновым), то его пример наглядно показывает, какая национальная налоговая система более привлекательна непатриотичным богатым гражданам мира.

2. Опыт Соединенных Штатов Америки периода 20-30-х годов показывает, как многонациональный народ сообща преодолел великую экономическую депрессию. Институт ответственного налогоплательщика был создан не только карательными, но и воспитательными (в том числе религиозными) средствами. При этом пример добросовестного отношения к своим обязанностям и к публичным финансам задало само государство: от лидеров до рядовых клерков. В современной России трудно убедить налогоплательщиков в том, что собранные у них налоги будут израсходованы справедливо, в интересах всех граждан. Так, уровень только официальных заработных плат руководителей госкомпаний, соответствующий бюджету среднероссийского города, вызывает недоумение. Трудно говорить о единстве интересов граждан и государственных служащих, когда работники аппарата правительства, а за ними – депутаты Госдумы подняли свои зарплаты до 250 000 руб., тогда как 80% граждан страны зарабатывают не более 60 000 руб., а размер зарплат бюджетников и того ниже. Ответная реакция населения не заставила себя ждать: по последним опросам «Левада-центра», большинство респондентов вообще не увидели практического смысла в существовании представительных органов федеральной государственной власти. Вялотекущее скандальное уголовное дело «Оборонсервиса», освещаемое в СМИ, говорит о том, что современная федеральная российская власть не слишком озабочена проблемой сохранения публичного имущества, наказания виновных в его хищении лиц и возмещения ущерба бюджету. Вряд ли подобные случаи были бы возможны в тех же США в период Великой депрессии.

3. Тезис о низкой эффективности контроля за уплатой налогов со стороны налоговых органов нуждается в уточнении. Нужно понимать, что по правилам НК, только на налогоплательщике лежит бремя исчисления и уплаты налогов. В этом смысле последующий контроль налоговых органов призван выявить ошибки в самостоятельных действиях налогоплательщика, а не в пополнении доходной части бюджета. Выявление меньшего числа налоговых нарушений не всегда означает снижение качества контроля. Это может свидетельствовать об улучшении качества работы налогоплательщиков. Иное подтверждало бы избитый тезис тоталитарного режима: «Ваша свобода – не ваша заслуга, а наша недоработка».

4. Специальный орган исполнительной власти по контролю за налогообложением – это ФНС России и подчиненные ей территориальные и местные налоговые органы. Других по закону нет. Ни СКР, ни прокуратура не предназначены для повторного налогового контроля. И если налоговые органы не замечают примерно 60-70% налоговых правонарушений, то следует корректировать налоговое законодательство либо лучше организовывать их работу. Неудовлетворительное взаимодействие контролирующих и силовых ведомств от проверяемых лиц не зависит. Следовательно, исправлять эти недочеты государству нужно самостоятельно.

5. Аргументы о необходимости повышения довзыскания налогов и о низкой эффективности закрепления доказательственной базы налоговыми органами в данном случае определяющи и взаимосвязаны. Основное отличие налогового правонарушения от налогового преступления – это наличие прямого умысла должностного лица налогоплательщика. Получить документальное доказательство, подтверждающее умысел, действительно, проблематично. Другое дело – допрос «с пристрастием» в условиях лишения свободы с угрозой возбуждения уголовного дела. Пример юриста Магнитского, обвинявшегося в налоговых преступлениях и погибшего в СИЗО, дает четкий сигнал очередным обвиняемым: лучше признать несуществующее преступление, чем лишиться жизни. Экономическая амнистия 2013 года показала, что 90% предпринимателей осуждены вообще без заявления потерпевшей стороны. Сторонники законопроекта добиваются аналогичного: наличие преступника при отсутствии заявления налогового органа от лица потерпевшей стороны (бюджета). Жалоба на то, что после арбитражного судопроизводства размер недоимки многократно снижается сродни саморазоблачению: эксперты признают, что большинство налоговых недоимок не основаны на законе. Получается, что эксперты ратуют за пополнение бюджета деньгами налогоплательщиков, не являющихся по своей природе налоговыми недоимками?

Видимо, арест генерального директора ОАО «Уралкалий» Александра Баумгертнера в Белоруссии воодушевил отечественных силовиков: пример показал, как в короткий срок можно добиться не только уплаты недоимок, но и перераспределения частной собственности в пользу нужных акционеров. Но сторонники президентского законопроекта не учитывают, что такие показательные процессы скорее отпугнут от предпринимательства в России, чем привлекут инвесторов.

К чему ведет такая налоговая политика, россияне знают по своему опыту: бегство капитала за рубеж, снижение инвестиций в реальные сектора экономики – ответ на полицейский режим «раннего налогового права».

За последние 10 лет Россию покинуло порядка 2 млн потенциальных предпринимателей – налогоплательщиков. Среди них – известный бизнесмен Евгений Чичваркин, который отказывается возвращаться из лондонской эмиграции несмотря на прекращение уголовного дела, возбужденного в отношении него по экономическим статьям. Нет желания заниматься бизнесом и у экс-олигарха и экс-заключенного Михаила Ходорковского. Как он заявил в ВС при рассмотрении его жалобы на незаконный арест по обвинению в экономическом преступлении, уголовное преследование предпринимателей сегодня на руку только рейдерам и вымогателям. Последний пример осуждения по экономической статье известного оппозиционера – блоггера Алексея Навального говорит о том, что скрытым мотивом уголовного преследования может быть не экономическая, а политическая и общественная деятельность предпринимателя.

Неужели их истории так ничему и не научили российское общество?

Автор — Константин Сасов, ведущий юрист юридической компании «Пепеляев Групп», к.ю.н.