Дмитрий Литвинский (Адвокат, Париж) →  Коллизия юрисдикций: Петербургский суд признал приоритет итальянского коллеги. Международное частное право в действии

12 апреля 2012 г. Дзержинский районный суд Санкт-Петербурга отказал в рассмотрении дела об определении места жительства несовершеннолетних детей, взыскании алиментов и лишении родительских прав в связи с нахождением в производстве итальянского суда спора между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям. Одним из положительных моментов этого решения является фактическое обращение к правилу, в соответствии с которым, если между Россией и иностранным государством заключена конвенция, устанавливающая возможность взаимного принудительного исполнения судебных решений по гражданским делам, российский суд должен принимать во внимание ее цели и учитывать перспективы последующего исполнения между двумя странами выносимого им решения или решения суда другой страны-участницы.

Вчера в моем распоряжении оказалась копия определения, о котором я на днях упоминал в предыдущей записи. Это дает возможность оценивать вынесенное решение не через призму журналистской эмоциональности, а исключительно с точки зрения отмеченных в нем самом обстоятельств и его юридического содержания.

Напомню, что своим определением от 12 апреля 2012 г. (дело № 2-482/12, Гринь против МэкИлрэта) Дзержинский районный суд Санкт-Петербурга оставил без рассмотрения исковое заявление Гринь М.А. к своему супругу об определении места жительства четырех несовершеннолетних детей, взыскании алиментов и лишении родительских прав.

МОТИВАЦИЯ:

В основании решения лежали следующие мотивы. Истица, российская гражданка, сочетавшаяся в США браком с американским гражданином, родила в браке четверых детей, являвшихся на момент рассмотрения дела несовершеннолетними. Старший ребенок появился на свет в США, остальные трое в Италии. У всех четверых также имеется российское гражданство. В определении соответствующее обстоятельство никак не отмечается, но можно логично предположить наличие у истицы американского паспорта, также как и у детей паспортов стран рождения.

До рассмотрения дела, и по крайней мере до декабря 2010 г., семья проживала в Италии. Постоянное место жительства истицы на момент подачи иска не конкретизируется, вместо этого суд предпочитает говорить об адресе ее «регистрации» в Санкт-Петербурге. Указывается и факт постоянной регистрации детей по этому же адресу, которая была оформлена в феврале 2012 г., т.е. за полтора месяца до вынесения судом определения.

Также в решении отмечается, что в Италии, по заявлению ответчика, в октябре 2009 г. было возбуждено гражданское дело о расторжении его брака с истицей и о взыскании алиментов. В рамках этого дела, 6 декабря 2010 г., судом Флоренции вынесено решение о порядке осуществления родительских прав, временно, до момента вынесения решения о разводе, закрепившее место жительства детей с отцом в Италии.

Однако истица не отрицает, что вопреки этому временному решению, она перевезла детей в Россию. Исковое заявление в российский суд также было заявлено после этой даты. Одновременно, видимо другой стороной, в российский суд было подано и ходатайство о принудительном исполнении в России итальянского решения о временном режиме осуществления родительских прав. Определением Санкт-Петербургского городского суда от 19 января 2012 г. в его экзекватуре было отказано.

Также необходимо отметить, что между Италией и Россией в 1979 г. заключена двусторонняя конвенция о правовой помощи по гражданским делам, предусматривающая между ними режим признания и исполнения судебных решений. Т.е. исполнение решения итальянского суда в России, в принципе, возможно.

В этих условиях совершенно непонятно, почему суд проигнорировал положения прямо-таки напрашивающейся быть примененной ч. 2 ст. 406 ГПК: «Процессуальные последствия рассмотрения дел иностранным судом». Статья предусматривает, что «суд в Российской Федерации возвращает исковое заявление или оставляет заявление без рассмотрения, если в иностранном суде, решение которого подлежит признанию или исполнению на территории Российской Федерации, ранее было возбуждено дело по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям».

К тому же самому результату суд пришел окольным путем, продемонстрировав чудеса интеллектуальной эквилибристики. Суд последовательно сослался сначала на ст. 409 ГПК, устанавливающую признание и исполнение решений иностранных судов в России, если это предусмотрено заключенным Россией международным договором. Затем напомнил одно из установленных в ст. 25 упоминавшейся выше двусторонней конвенции оснований для отказа в признании и исполнении итальянских судебных решений, а именно «если в производстве суда запрашиваемой Договаривающейся Стороны находится дело по свору между теми же сторонами, о том же предмете и по тому основанию, возбужденное до предъявления иска в суде запрашивающей Договаривающейся стороны». После чего, зачем-то, сослался на установленные внутренними правилами подведомственности и подсудности основания для оставления судом искового заявления без рассмотрения в том случае, если в производстве этого или другого суда имеется возбужденное ранее дело по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям (ст. 222 ГПК).

В конечном итоге, с учетом того, что до принятия искового заявления в России «судом города Флоренция было принято к производству и находится в производстве гражданское дело о расторжении брака, предметом которого являются также вопросы об определении места жительства детей и взыскании алиментов, т.е. спор между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям», российский суд постановил, что «рассмотрение Дзержинским районным судом Санкт-Петербурга настоящего искового заявления Гринь М.А. может создать ситуацию, когда два судебных разбирательства по спору об определении места жительства детей и связанного с этим вопросом о взыскании алиментов, могут иметь своим результатом два противоположных по содержанию и взаимоисключающих судебных решения, принятых судами разных государств. При этом, ни одно из таких решений не может быть принудительно исполнено на территории другой страны, что противоречит смыслу и содержанию конвенции межу СССР и Италией о правовой помощи по гражданским делам 1979 г.».

Что касается заявленного истцом требования о лишении иностранного ответчика родительских прав в связи с обвинениями в злостном уклонении от уплаты алиментов и жестоком обращении с детьми, в отличие от других требований не рассматривавшегося в Италии, то суд исходил из двух соображений. Первое из них — отсутствие серьезной привязки к территории Российской Федерации. Дзержинский районный суд указал, что подсудность исков о лишении родительских прав определяется по общим правилам ГПК, и прежде всего его ст. 28, т.е. в данном случае местом жительства ответчика. Он также напомнил правило ст. 402 ГПК о том, что компетенции российских судов для рассмотрения дел с участием иностранных лиц признается при наличии серьезных привязок к территории РФ — место жительства или нахождение имущества, — ни одной из которых в деле не установлено.

Второе соображение – концентрации доказательств на территории иностранного государства. Поскольку лишение родительских прав – крайняя мера ответственности, возможная только в случаях виновного поведения, то суд российский суд посчитал, что соответствующие требования должны рассматриваться по месту жительства ответчика, т.е. в Италии. Именно суд этой страны, в которой семья проживала последнее время, обладает большими возможностями для адекватной оценки ситуации.

ОЦЕНКА:

1. Определение Дзержинского суда от 12 апреля 2012, не говоря об этом прямо, применило классический принцип международного частного права в области разрешения коллизии юрисдикций: приоритет признается за судом той страны, в котором дело было принято к производству первым.

2. Одним из положительных моментов определения от 12 апреля 2012 является фактическое обращение к правилу, в соответствии с которым в том случае, если между Россией и иностранным государством заключена конвенция, устанавливающая возможность принудительного исполнения между государствами судебных решений по гражданским делам, то российский суд должен принимать во внимание ее цели и учитывать перспективы последующего исполнения судебных решений между странами — участницами. Несмотря на то, что соответствующее правило могло бы быть сформулировано чуть более четко, суд сделал выбор в пользу рациональности, обозначив риск появления противоречивых решений, эффективность которых не будет выходить за пределы одного правопорядка, что сводило бы на нет договоренность между станами о взаимности в области исполнения решений. При этом, к сожалению, российский суд не уточнил, распространяется ли такая забота о недопущении одновременного существования взаимоисключающих решений лишь на российский правопорядок или ее цели носят по-настоящему международный характер.

Как уже говорилось в предыдущем комментарии, определение, в известной степени, вынесено в соответствии с одной из основных задач международного частного права: необходимости координации правовых и судебных систем разных стран и стремления устранить возможные конфликты между ними. В целом оно отражает стремление обеспечить реальную эффективность правосудия и не допустить появления т.н. «хромающих ситуаций».

3. Одновременно, определение Дзержинского районного суда отражает возросший уровень доверия между правовыми системами (по крайней мере, с российской стороны). Фактически им признается, что лучше доверить разрешение спора суду той страны, в распоряжении которого, исходя из обстоятельств дела, имеется больше возможностей для полной и объективной оценки ситуации. При этом оно свидетельствует и о том, что с точки зрения российского правопорядка итальянской правой системе необходимое доверие может быть оказано.

4. Определение также отражает логику отсутствия со стороны российского правопорядка, в ряде обстоятельств, стремления к международной судебной монополии. В отличие от правопорядков некоторых других стран, российский правопорядок не претендует на рассмотрение всех оказавшихся в сфере его интересов дел, по необходимости ограничиваясь лишь теми из них, в отношении которых прямо установлена исключительность его юрисдикции. При этом, участие в деле лиц с российским паспортом не может являться единственным определяющим фактором для обоснования компетенции.

5. Вместе с тем, следует отметить, что в сегодняшних условиях реализация приведенных выше благих пожеланий вряд ли была бы возможной без существования между заинтересованными в разрешении ситуации странами международного договора. Его наличие, по-прежнему остается, по крайней мере, для судов общей юрисдикции, обязательным условием, тем мостиком между правовыми системами, благодаря которому возможно их эффективное взаимодействие.

6. По всей видимости, решающую роль сыграла и определенная искусственность взаимосвязи сложившейся конфликтной ситуации с российским правопорядком. Действительно, в данном случае российская гражданка обращается к российскому правопорядку только после того, как в рамках правопорядка другой страны вынесено не устраивающее ее решение, и скорее всего, исключительно с целью ослабить его негативные последствия.

Есть достаточные основания, чтобы подозревать в действиях истца, недобросовестный forum shopping, когда обращение в российский суд производится исключительно для того, чтобы использовать вынесенное им решение за границей. Когда истец давно уже не живет в стране, когда связь с Россией сводится к записи в паспорте, сам факт регистрации детей лишь накануне обращения в суд, — все это не могло не сыграть свою решающую роль, если не прямо в тексте решения, то, по крайней мере, в сознании принимающего его судьи.

7. К сожалению, суд, вынося свое определение, никак не отразил, каким образом оно учитывает и может отразиться на интересах четырех несовершеннолетних детей, по поводу которых и шел основной спор между родителями. В конечном итоге, ведь именно защита «высших интересов ребенка» и должна являться конечной целью коллизионных правил в делах такого рода.

См. копию на avocatlitvinski.livejournal.com:
avocatlitvinski.livejournal.com/8947.html