Александр Брестер → Сомнительная "преюдиция"
Описываю ситуацию кратко и четко.
1.В суде подсудимый заявляет, что его били в ходе следствия и этому есть подтверждение. Тем не менее, в возбуждении уголовного дела было отказано.
2.Суд истребует материалы проверки по факту избиения, дополнительно допрашивает подсудимого, сотрудников милиции, иных очевидцев, смотрит документы, справки.
3.Суд делает вывод, что подсудимый хочет уйти от уголовной ответственности, обманывает и информация об избиении не подтвердилась.
4.Суд фиксирует этот вывод в приговоре с общим обоснованием, типа «в судебном заседании указанная информация не нашла своего подтверждения». Иногда указывается основание такого вывода.
5.После этого добиться отмены постановления о возбуждении уголовного дела невозможно. Следователи, прокуроры — ссылаются на решение суда и говорят — приговором установлено. все. Даже наличие новой информации никак не влияет на это решение, так как они очень сильно доверяют мнению суда.
6.Суд отказывается принимать жалобу на постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по факту избиения милиционерами на том же основании — это было предметом разбирательства по уголовному делу.
7.ЕСПЧ считает, что в этом случае единственный надлежащий способ защиты — обжалование приговора.
Вот такая ситуация. Какая-то странная преюдиция… Суд, разрешая уголовное дело сам делает вывод о наличии или отсутствии основания для возбуждения другого уголовного дела. Причем его вывод об отсутствии основания для возбуждения дела как бы незыблем теперь…
Буду рад услышать мнения коллег. У меня есть мысли, чтобы разбить этот бред и обосновать неправомерность такой «преюдиции», но пока есть и много сомнений.
Представил себе, что суд ошибся и записал имя свидетеля с ошибкой. Все, теперь у свидетеля такое имя, как записал суд… Преюдиция, чё…
1.В суде подсудимый заявляет, что его били в ходе следствия и этому есть подтверждение. Тем не менее, в возбуждении уголовного дела было отказано.
2.Суд истребует материалы проверки по факту избиения, дополнительно допрашивает подсудимого, сотрудников милиции, иных очевидцев, смотрит документы, справки.
3.Суд делает вывод, что подсудимый хочет уйти от уголовной ответственности, обманывает и информация об избиении не подтвердилась.
4.Суд фиксирует этот вывод в приговоре с общим обоснованием, типа «в судебном заседании указанная информация не нашла своего подтверждения». Иногда указывается основание такого вывода.
5.После этого добиться отмены постановления о возбуждении уголовного дела невозможно. Следователи, прокуроры — ссылаются на решение суда и говорят — приговором установлено. все. Даже наличие новой информации никак не влияет на это решение, так как они очень сильно доверяют мнению суда.
6.Суд отказывается принимать жалобу на постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по факту избиения милиционерами на том же основании — это было предметом разбирательства по уголовному делу.
7.ЕСПЧ считает, что в этом случае единственный надлежащий способ защиты — обжалование приговора.
Вот такая ситуация. Какая-то странная преюдиция… Суд, разрешая уголовное дело сам делает вывод о наличии или отсутствии основания для возбуждения другого уголовного дела. Причем его вывод об отсутствии основания для возбуждения дела как бы незыблем теперь…
Буду рад услышать мнения коллег. У меня есть мысли, чтобы разбить этот бред и обосновать неправомерность такой «преюдиции», но пока есть и много сомнений.
Представил себе, что суд ошибся и записал имя свидетеля с ошибкой. Все, теперь у свидетеля такое имя, как записал суд… Преюдиция, чё…
В логике правоприменителя получается, что это тождественно следующему «Установлено (доказано), что на следствии к обвиняемому насилия в определённое время определённый субъект не применял»? ведь именно этот смысл приобретает преюдициальное значение, если я не ошибаюсь? Но суд ведь в приговоре, пишет другое.
А что по-твоему пишет суд?
ну то есть я предполагаю, что здесь нет тождества (в смысле — это не одно и то же). Но что это именно такое, мне надо подумать.
==========================
Ст.90 УПК РФ указывает и на преюдициальность фактов, установленных приговором суда, для следователя, дознавателя и т.п. Так что преюдиция в УСП — это не только обязательность для суда.
Проблема ст. 90 УПК РФ помимо всего прочего в том, что в ней фактически не прописаны объективные пределы преюдиции. А раз не прописаны, то de facto по усмотрению правоприменителя преюдицирующими могут оказаться любые обстоятельства. Здесь как раз тот случай, когда несовершенство юр.техники уг.-проц. закона накладывается на несовершенство мотивировки судебных решений (ибо для функционирования преюдиции крайне важно умение судей писать решения).
Если же говорить вообще о преюдиции, то я считаю, что она должна быть условной (а не безусловной, как сейчас после редакции ст.90 УПК РФ от 29.12.2009), т.е. приниматься до тех пор, пока преюдициальный факт не будет опровергнут. Судя по Вашему посту, ЕСПЧ использует такой же подход.
— С уважением, М.Н.
Я говорил о преюдиции в «чистом» виде в смысле связки «суд-суд». Обязательность решений суда для прокурора, следователя и т.п. в том виде, что заложено в УПК все же выходит за рамки этого понятия в его первоначальном смысле. Ну, да ладно.
По поводу объективных пределов, ключевое слово «установлено»:
ст.90
«Обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором либо иным вступившим в законную силу решением суда… обязательны».
Если установленность рассматривать как итог всестороннего исследования, то появляется критерий отделения того, что действительно обязательно от того, что не установлено в полной мере. Но если на основе одного невсестороннего сделан следующий вывод, вот как тут быть…
Про условную преюдицию поясните подробнее, что Вы имели ввиду плюс механизм работы с ней кратко, чтобы правильно понять.
====================================================
Привожу цитату из своих тезисов, подготовленных на одну из конференций:
«И межотраслевая, и внутриотраслевая преюдиция должны быть, но быть – условными, т.е. подвергаться «слому» в результате опровержения преюдициальных фактов. При этом необходимо помнить, что факт устанавливается и опровергается в соответствии с его природой: цивилистический факт – исключительно в цивилистическом процессе (т.е. сторонам уголовного дела, решившим установить или, наоборот, разрушить преюдицию гражданско-правового решения, необходимо войти в гражданский или арбитражный процесс, создав параллельность процессов, и уже по прошествии цивилистического судопроизводства вносить в уголовное преюдициальные факты или же, напротив, утверждать об их отсутствии), уголовный факт – в УСП».
Если установленность рассматривать как итог всестороннего исследования, то появляется критерий отделения того, что действительно обязательно от того, что не установлено в полной мере. Но если на основе одного невсестороннего сделан следующий вывод, вот как тут быть…
=========================================
Судебное решение формально истинно в силу презумпции истинности судебного решения. И формально же применяется преюдиция. Ваша же «всесторонность»/«невсестронность» — понятие оценочное. Вы считаете, что обстоятельства исследованы не всесторонне, суд считает, что всесторонне. И раз судебное решение вступило в силу — оно преюдицирует в тех пределах, которые прописаны в УПК РФ (другое дело, что в ст.90 УПК РФ пределы не прописаны вовсе). Поэтому есть два пути — (1) опровергать преюдицирующее решение либо (2) (если внутриотраслевая преюдиция условная) выходить во второй процесс, добиваться там «передоказывания» и «переустановления» фактов, указанных в преюдициальном решении (и теми самым «ломать» преюдицию). А затем уже при существовании двух противоречащих актов добиваться разрешения их «процессуального конфликта» (беря как пример Ваш случай, это выглядит так: Вы добиваетесь ВУД по избиению, входите в процесс №2, получаете по нему обвинительное решение, а затем опровергаете приговор по процессу №1 по новым и вновь открывшимся.)
==========
С уважением, М.Н.
"… необходимо помнить, что факт устанавливается и опровергается в соответствии с его природой: цивилистический факт – исключительно в цивилистическом процессе (т.е. сторонам уголовного дела, решившим установить или, наоборот, разрушить преюдицию гражданско-правового решения, необходимо войти в гражданский или арбитражный процесс, создав параллельность процессов..."
Поскольку это был тезис, прошу привести аргументы, чтобы можно было не согласиться аргументировано или наоборот, согласиться.
2) Когда я говорил о всесторонности, то скорее имел ввиду вот что. Фраза суда о том, что «проверено, не установлено» или «проверено, установлено», если под ней нет аргументации не может иметь преюдициального значения. Это момент на подумать, у меня есть под него пара разворотов, но не сейчас пока.
Из предложенных Вами путей второй невозможен в современных условиях, так как с имеющимся решением а) до суда не допускают б) в досудебном порядке просто ссылаются на решения и все.
В этом-то и загвоздка. Пока оставляют только один пункт — обжалование приговора в части. Но это тоже мертвый путь, увы.
==========================
Аргументы все на поверхности: у гражданского и уголовного суда разная компетенция — если первый имеет дело с гражданско-правовыми отношениями, то второй — с уголовно-правовыми. Проще говоря, уголовный суд не может устанавливать гражданско-правовую «дефектность» сделки (её действительность/недействительность) точно так же, как гражданский суд не может устанавливать виновность/невиновность лица в совершении преступления. В противном случае у нас получается так, что порой нормальные гражданско-правовые отношения, вытекающие из никем не оспоренных сделок, признаются преступными (см. Определение КС РФ по жалобе Суринова). Как пример описанного мной «выхода в параллельный процесс» см. развитие дела С.Сторчака и действия стороны защиты, касающиеся обращения в арбитражный суд в ходе уголовного процесса.
Из предложенных Вами путей второй невозможен в современных условиях,
======================
Конечно. Поэтому я и указал в своём предыдущем посте в скобочках, что второй путь возможен только при условной преюдиции, от которой мы 29.12.2009 г. отказались.
==========
С уважением, М.Н.
Вы, кажется, факты и их установление смешиваете с правовыми квалификациями и правовыми выводами.
=============================
Нет, не смешиваю. Мной специально было указано — “проще говоря», т.е. применено сознательное упрощение для лучшей демонстрации.
==================================
Ещё раз повторю, что с учётом имеющейся формулировки ст.90 УПК РФ (в которой пределы действия преюдиции не описаны надлежащим образом), всё, что установлено вступившим в законную силу решением суда (вне зависимости от качества его аргументации или вообще её отсутствия), в силу презумпции истинности судебного решения формально становится преюдицирующим. Вы не можете сказать: «Да, решение в силу презумпции истинно. Но вот здесь нет аргументации и потому в этой части решение — ложно». Точно также, как женщина не может быть наполовину беременной, судебное решение не может быть хотя и истинно, но чуть-чуть и ложно. Оно либо полностью (в силу презумпции истинности как явления изначально сугубо формального) истинно, либо полностью ложно. Иначе говоря, презумпция истинности работает на всё решение в целом и не может быть избирательной. Хотите «ломать» преюдициальность — «ломайте» презумпцию истинности, «передоказывайте» факты.
Таково моё мнение. Если у Вас другое — с интересом выслушаю его аргументацию.
==============
С уважением, М.Н.
Речь только про обстоятельства (факты).
Коллеги, суд интересуют просто факты (т.н. «жизненные факты») или юридические факты? ;0)
==============================
Хорошо, если факты не имеют юридического значения (а, следовательно, ни на какое изменение юридического порядка не влияющие), то ради чего их устанавливать в суде?
Если не сложно, приведите пример, когда юридически значимый факт доказывается путём оперирования «просто» фактом, а не оперирования доказательством.
1. Человек зашёл в комнату в 8.00.
2. Вышел из комнаты в 9.00
3. Других выходов, окон иных отверстий в комнате нет.
Отсюда на основе этих фактов посредством логики я делаю вывод, что человек с 8.00 до 9.00 находился в комнате. Таким образом я на основе фактов, не имеющих юридического значения, доказываю факт, подлежащий доказыванию (и в связи с этим юридическое значение имеющий). Как-то так, если совсем просто.
В связи с этим хотелось бы узнать: Вы считаете, что преюдицирующими могут быть только юридические факты или и «промежуточные» («просто факты»)тоже?
Наверное как-то так.
«В связи с этим хотелось бы узнать: Вы считаете, что преюдицирующими могут быть только юридические факты или и «промежуточные» («просто факты»)тоже?»
Я не готов обоснованно утверждать, так как не специалист в уголовном процессе и отдельно этим вопросом не занимался. Могу лишь порассуждать вслух. Я полагаю, что в доказывании при исследовании нет принципиальной разницы между фактами юридическими значимыми, юридически не значимыми, но значимыми для дела, и вообще не значимыми (такие ведь тоже могут устанавливаться, и они потом признаются неотносимыми). И в этом смысле если факт оказался установленным в результате всестороннего, полного и объективного исследования следов, вывод при этом безупречен, он нашёл своё отражение в приговоре и приговор вступил в силу, то независимо от того, юридически значимый это факт или нет, он считается и должен считаться установленным. А потому, если установлено, что с 8.00 до 9.00 Иванов постоянно находился в комнате 2.18, расположенной по адресу г. Красноярск, ул. Маерчака, д. 6, что само по себе может не иметь юридического значения, то и надо в других уголовных и гражданских процессах исходить из этого факта как установленного, то есть распространять сюда преюдицию. Иное в моём понимании как минимум странно. И, ещё раз отмечу, доказывание должно быть всесторонним полным и объективным, где и суд вправе прибегать к активности в целях установления подлежащих доказыванию обстоятельств. И если брать чисто состязательный процесс, то всё мною написанное не работает, на мой взгляд. Должны быть какие-то другие правила.
P.S. И тут сразу всплывает проблема. В особом порядке человек признал вину, в результате в приговоре находит своё отражение факт, что человек был в определённое время в определённом месте. Однако уже в период исполнения приговора обнаруживается (в ходе расследования другого дела), что этот человек на самом деле в это время был совсем в другом месте и в соучастии совершил другое более тяжкое преступление. Вот как тут с преюдицией быть? Менять правила преюдиции или отменять особый порядок???
В этом смысле установленности нет и в помине и моно проводит расследование по новому делу. Если по нему будет судебное решение, старый приговор в особом порядке отменяется через вновь открывшиеся обстоятельства и т.д. Думается, так.
В этом плане юридическим факт совершения преступления становится тогда, когда суд в совещательной комнате придет к выводу, что оно было. И вот это «что оно было», а именно, что было именно то и было именно так — имеет преюдициальное значение однозначно.
Но по ходу есть так называемые дополнительные доказательственные производства. К таким относят доказательственные процессы при избрании меры пресечения и при проверке доброкачественнности (то есть возможности воспринимать, запоминать и воспроизводить) источника/носителя доказательств.
Я говорил о втором случае, когда доброкачественность источника ставится под сомнение. Суд ее проверяет и приходит к выводу — все нормально, мол. И получается, если суд проел хоть какое-то мало мальское исследование в рамах дополнительного доказательственного процесса, то все установленные факты (они же — логические доказательства) становятся преюдиционными и могут оспариваться только через приговор.
А если суд не провел этого исследования в полной мере, а есть данные, которые свидетельствуют, что все-таки били человека… — надзор или вновь открывшиеся обстоятельства…
Отсюда у меня возникает три вопроса: 1. Устанавливает (установил) ли тут что-то суд? 2. Если да, то что? 3. Как к этому относиться?
По первому вопросу у меня есть такое суждение. Ты указываешь, что суд делает вывод «информация об избиении не подтвердилась». Что это значит? Можно ли утверждать, что здесь суд установил отсутствие факта избиения? Или же здесь суд пришёл к выводу, что информация об избиении не подтвердилась, при этом, оставив подвешенным вопрос о том, было ли избиение или нет, можно его считать установленным или нет. Я то полагаю, что здесь имеет место второе. И вот почему. Суд не решал здесь вопрос факта в контексте ст. 73 УПК РФ. Он решал вопрос о том, можно ли верить показаниям подсудимого, утверждающего, что его били на следствии. А это делалось в ещё более широкой рамке оценки показаний подсудимого, данных им на предварительном следствии. На мой взгляд, здесь решалась другая задача. И уж тем более она решалась не так, как она должна решаться на следствии при расследовании фактов незаконного насилия со стороны правоохранительных органов. И так решаться, наверное, и не должна, так как суд — не следователь. Ну и конечно тут не может быть никакой презумпции отсутствия насилия в связи с тем, что есть сомнения относительно того, было ли насилие. Второй и третий вопрос отпадают сами по себе.
В итоге я полагаю, что нет тут никакой установленности. А потому по сути своей ссылаться на преюдициальность нельзя, ибо нет того, преюдициальность чего должна распространяться. Так как никакой факт не устанавливался. Поэтому имеется только вывод суда, полученный в результате деятельности, отличной от той, которая имеет место при решении вопроса об основаниях возбуждения уголовного дела. Потому отказы в возбуждении уголовного дела на этом основании, а именно, что информация не нашла своего подтверждения в суде, есть произвол. В том числе уже потому, что такой вывод суда для органов следствия не есть безусловное основание считать установленным отсутствие достаточных признаков объективной стороны преступления. А потому не есть основание для отказа в возбуждении уголовного дела.
Пока как-то так. Есть у меня правда сомнение в том, точно ли не должен суд устанавливать этот факт. Но то, что в реальности он не устанавливался, скорее всего факт. Так как скорей всего суд не доказыванием занимался, а поиском оснований не верить подсудимому.
Если суд слышит, что источник показаний может говорить неправду в силу избиения в предварительном расследовании, то это вопрос о допустимости доказательств. Его суд обязан разрешить. Также как если бы было заявлено, что документ поддельный — суд должен разобраться. В полной мере.
В ходе этого процесса суд устанавливает факты. В нашей ситуации у него цель выяснить есть ли основания полагать, что было избиение или нет. Заметь — не установить, было или нет, а поработать с основанием полагать.
Дальше, два варианта. Первый — суд находит признаки объективной стороны избиения с целью заставить дать показания. Его действия — частное определение со своими выводами. толкование сомнений в пользу обвиняемого, исключение доказательства. И тогда все нормально. Проводится доследственная проверка и даже если будет постановление об отказе — оно для суда не обязательно. У него появились сомнения.
Второй вариант, суд приходит к выводу, что основания полагать, что было избиения нет вообще. Ни справок, ни свидетелей, ни чего-то еще. Или справки, свидетели, но о другом. И здесь суд говорит, через ряд установленных фактов, что слова подсудимого не подтверждаются. Нет никаких данных полагать, что избиение было. То есть суд устанавливает факт того, что избиения не было. Иными словами, доказывая отрицательную посылку суд устанавливает отсутствие положительной. Суд говорит — мы проверили слова подсудимого, оснований им верить нет. Если бы у суда было хоть малейшее сомнение — доказательство недопустимо, а если суд не пришел к такому выводу, значит сомнений нет.
Далее, эта проверка становится частью доказательственной системы и если мы просим возбудить уголовное дело теперь по факту пыток, мы ставим под сомнение всю доказательственную систему суда, то есть обоснованность приговора.
Проблема в том, что проверка таких фактов в суде максимально формальная, многое не учитывается и не исследуется. А у нас на руках со временем накапливается нехилый материал, только вот пользы от него никакой, так как все пути почти закрыты, отмена приговора по вновь открывшимся и т.п. процедура долгая и неповоротливая.
Вот такая петрушка получается… То есть суд-таки устанавливает и устанавливает то, что потом имеет преюдициальное значение для всех субъектов процесса.
В ходе судебного следствия обвинение проваливается, доказательств, достаточных для установления обстоятельств 73 УПК РФ недостаточно. Суд оправдывает подусдимого в связи с недоказанностью. Он невиновен и имеет право на реабилитацию. Однако почему так? так ли это в познании? Можно ли, выйдя за рамки уголовного и уголовно-процессуального права, утверждать, что человек преступления не совершал? Отнюдь. Ведь то, что я описал, — это то, как думает юрист. И это думание обусловлено конструкциями юридических норм. А вывод о невиновности появляется под влиянием соответствующей презумпции, которая есть в праве, но нет в жизни. Так и здесь. Суд пришёл к выводу, что информация не подтвердилась. Ну и что? А ничего. И презупций здесь нет. А потому обоснованно утверждать, что оснований для возбуждения уголовного дела нет, нельзя.
Кстати, у нас есть приговоры, где суд признал доказательство недопустимым в силу наличия признаков пыток, но дело возбуждать отказались — да, в приговоре есть, но это сомнение суда. А кто как и когда пытал непонятно, оснований найти не можем.
И наоборот, дело Шерстобитова (http://alex-brester.livejournal.com/5543.html) — ЕСПЧ указал, есть основания, приговор оправдательный с указанием на оказанное давление — нет возбуждения уголовного дела…
это становится частью системы доказывания и не может не иметь преюдициального значения, получается.
===============================
Именно так, Александр. Об этом я и говорил, когда утверждал, что решение «либо полностью (в силу презумпции истинности как явления изначально сугубо формального) истинно, либо полностью ложно. Иначе говоря, презумпция истинности работает на всё решение в целом и не может быть избирательной. Хотите «ломать» преюдициальность — «ломайте» презумпцию истинности, «передоказывайте» факты».
Вброшу сюда ещё один тезис, касаемо природы фактов и процедуры их установления, который можно пообсуждать.
Преступление с т.з. теории юр.фактов — это фактический состав. Сейчас не будем спорить, что такое фактический состав — это совокупность просто фактов (В.А.Белов) или совокупность юр.фактов (С.С.Алексеев, например). Суть в другом. Фактический состав как система обладает, прошу прошения за тавтологию, свойством системности: т.е. любой элемент этой системы, будучи изъят из неё, прекращает существование системы (при этом может образовываться новая система, может вообще ничего не образовываться — сейчас это не главное). А значит, любой факт (или юр.факт, если поддерживать т.з. С.С.Алексеева) существует не автономно и для доказывания. Проще говоря, субъектов доказывания автономный факт просто не интересует, он интересен им именно в контектсте доказывания того или иного события — допустим, преступления или недействительности сделки. А раз так, то в силу контекстности факт приобретает ту или иную «окраску» — в случае, если доказывается, например, недействительность сделки — «окраска» цивилистическая, в случае доказывания преступления — уголовная. В качестве примера: обман при ст.159 УК РФ — это не то же самое, что обман при ст.179 ГК РФ с юр.точки зрения (хотя поведенчески это может быть одно и то же действие). Таким образом, если в приговоре по УД установлено в действиях лица наличие обмана (допустим, в рамках состава ст.159 УК РФ), то этот обман преюдицируется в гражданском процессе (допустим, по признанию сделки недействительной по ст.179 ГК РФ) и его отсутствие может быть доказано только через опровержение приговора по УД.
С интересом выслушаю другое мнение (критику) по данному тезису и его аргументацию.
===============
С уважением, М.Н.
=========================
Да, именно то, что факт в разных системах играет разную роль (и, следовательно, в зависимости от его нахождения в, условно назовём, «цивилистической» системе или «уголовной» системе, он и может устанавливаться исключительно или в гражданско-процессуальной процедуре, или в уголовно-процессуальной процедуре) я и имел ввиду.
Данный тезис сформулирован в ответ на вот этот Ваш пост:
«1) Максим, не могу согласиться вот с чем:
»… необходимо помнить, что факт устанавливается и опровергается в соответствии с его природой: цивилистический факт – исключительно в цивилистическом процессе (т.е. сторонам уголовного дела, решившим установить или, наоборот, разрушить преюдицию гражданско-правового решения, необходимо войти в гражданский или арбитражный процесс, создав параллельность процессов..."
Поскольку это был тезис, прошу привести аргументы, чтобы можно было не согласиться аргументировано или наоборот, согласиться". (А.Брестер)
Мне сейчас хотелось бы прояснить Вашу позицию: Вы всё-таки, с учётом ранее мною сказанного (в т.ч. про разное значение фактов в разных системах), поддерживаете утверждение о зависимости процедуры установления факта от его природы или нет? И если нет, то каковы Ваши контраргументы?
===============
С уважением, М.Н.
Факт играет разную роль, но механизмы его установления одинаковые, что в гражданском, что в уголовном процессе. Тут не природа фактов играет первоочередную роль, а процедура. По процедуре, если факт установлен в одном процессе, то там же его надо и опровергать, но это не как связано с тем, что наполнение фактов в связи с различными механизмами тоже различно.
==============================
Александр, ну как же не связано, если для того, чтобы установить недействительность сделки (гражданско-правовой факт по своей природе) вы идёте именно в гражданский процесс, а не в уголовный, а для того, чтобы установить преступление (уголовный факт по своей природе) Вы идёте в уголовный процесс?
механизмы его установления одинаковые, что в гражданском, что в уголовном процессе.
=========================
Вот здесь уже совсем не соглашусь. Механизмы установления различаются (на мой взгляд): начиная с того, что материалы для доказывания в уг.процессе могут быть получены исключительно в строго формализованном порядке (ввод ОРД-информации в УСП сейчас не берём, это отдельная дискуссионная проблема), а в гр.процессе их получение внепроцессуально; и заканчивая тем, что стандарты доказанности в УСП и гр. судопроизводстве (ГСП) разные: в первом стандарт «beyond a reasonable doubt» («вне разумных сомнений»), во втором — «конкуренция вероятностей – по большинству (50% +1) доказательств» (замечу, что в связи с разными стандартами доказанности нельзя говорить о том, что по гр.делам решение «менее истинно», чем по УД. В силу презумпции истинности истинны оба. Просто процедуры установления этой истины различны). В конце концов, процедурно УСП и ГСП различны (хотя, конечно, и «произрастают», как представляется, «из одного ствола», и имеют много общего.).
===========================
С уважением, М.Н.
Преюдиция в уголовном процессе Российской Федерации: диссертация… кандидата юридических наук: 12.00.09 / Гореликова Анна Григорьевна; [Место защиты: Акад. упр. МВД РФ], Москва, 2010
Правда судя по автореферату, ничего нового и особенного.
Во-вторых, ссылка в кассационной жалобе на приговор, на незаконность (по Вашему мнению) внесудебного решения правоохранительных органов, исследование которого, не затрагивает существа (предмета) доказывания, является некорректной и по этому основанию не будет фактически рассмотрена кассационной инстанцией.
Вижу один выход. Конечно же кассация на приговор. Одновременно необходимо добиваться отмены постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, пусть даже по формальным основаниям. На опыте скажу, как только отказной отменять, до рассмотрения дела кассацией, приговор «полетит» 100%, хотя практика везде разная.
1.Попытка обжалования внесудебного решения принимается по таким делам, как правило, после приговора. Кроме того, речь шла не об обжаловании, а о заявлении о пытках и его проверке в ходе заседания связанного с допустимостью доказательств. Вывод суда тут считается преюдиционным — последнее и проблематизируем.
2.Нигде не писалось об этом. Очевидно, что в кассации на приговор никто не обжалует ничего иного.
3.В том-то и проблема, что добиться отмены отказного невозможно, так как есть решение суда, вступившее в законную силу. Когда все на стадии кассации — проще, конечно.
В том-то и дело, что обжалование внесудебного решения после приговора огромная ошибка и данное обстоятельство нет смысла обсуждать, посокльку, это «косяк» адвоката. Хотя отмена внесудебного решения после вступления приговора в силу, когда все «успокоилось», на мой взгляд открывает перспективу надзорного производства.
Не понимаю, почему Вы так категоричны отночительно убеждения о невозможности отмены внесудебного решения. Практика в данном вопросе весьма разнообразна…