Екатерина Ткаченко → Обязательства России как будущего члена ВТО в отношении финансовых услуг: ошибки и несуразности
Процесс присоединения России к ВТО вступил в завершающую стадию. 11 ноября 2011 г. Министерство экономического развития РФ (МЭР РФ) сообщило, что 10 ноября 2011 г. в Женеве завершены переговоры по такому присоединению. Рабочая группа, состоящая из 62 членов ВТО (ЕС как один член), предварительно одобрила пакет документов в отношении этого присоединения. Именно о них говорится в Распоряжении Правительства РФ от 13 декабря 2011 г. № 2231-р «О подписании Протокола о присоединении Российской Федерации к Всемирной торговой организации»: доклад Рабочей группы о присоединении Российской Федерации к ВТО (документ WT/ACC/RUS/70 от 17 ноября 2011 г.); двусторонние договоренности по доступу на рынки товаров и услуг, включая договоренности в отношении права пользования системой тарифных преференций. В их состав входит перечень специфических обязательств по услугам и список изъятий из режима наибольшего благоприятствования по статье II Генерального соглашения по торговле услугами (Schedule of Specific Commitments on Services, List of Article II MFN Exemptions (документ WT/ACC/RUS/70/Add.2), а также Перечень уступок и обязательств по товарам (Перечень CLXV – Российская Федерация (Schedule CLXV – the Russian Federation (документ WT/ACC/RUS/70/Add.1).
Предполагается, что Россия должна ратифицировать Протокол о присоединении к ВТО до конца июля 2012 г.
Частью договоренностей России о вступлении в ВТО являются обязательства в отношении банковских услуг, услуг на рынке ценных бумаг и иных финансовых услуг (исключая услуги в сфере страхования, т.к. в их отношении Россия взяла отдельные развернутые обязательства). Далее речь пойдет именно о них.
Полный перевод всех обязательств России как будущего члена ВТО на русский язык имеется в МЭР РФ. Скорее всего, именно он был размещен в конце 2011 г. на русском языке на сайте www.wto.ru.
Я уже неоднократно указывал на то, что МЭР РФ не уделяло достаточное внимание процессу обсуждения обязательств России с российскими профессиональными сообществами и не доносило до них необходимую информацию.
Общим информационным шаблоном, который, как правило, использовался МЭР РФ, являлся, по моим наблюдениям, следующий (конечно же, определенные исключения из него место иметь могли):
1) пропаганда через конференции и семинары общих сведений о ВТО, которые и так легко найти через Интернет (в том числе пропаганда за счет грантов ЕС и США, получателями которых являлось ООО, организованное сотрудниками Департамента торговых переговоров МЭР РФ;
2) «Все хорошо, прекрасная маркиза», беспокоиться Вам не о чем;
3) намеренный отказ от тщательных консультаций с представителями различных сфер оказания услуг: «Мы за Вас уже обо всем подумали»;
4) якобы «от вступления России в ВТО ни вреда, ни пользы» (это неверно ни с макроэкономической точки зрения, ни уж тем более применительно к отдельным сферам услуг);
5) грубости в ответ на вопросы особо любопытных субъектов («Ответить по-хамски» – именно так предписал отреагировать один из сотрудников Департамента торговых переговоров МЭР РФ в своей резолюции на документе – одном из запросов в МЭР РФ по поводу хода переговоров и сути обязательств, принимаемых на себя Россией;
6) двусмысленности и избегание уточнений.
Само собой разумеется, что плоды такой политики в виде текста обязательств в отношении сферы юридических услуг, т.е. в отношении того, как и на каких условиях допускать иностранных юристов и иностранные юридические фирмы в Россию, оказались на низком до неприличия уровне:
1) при их составлении забыли о том, что в России существует такая юридическая профессия, как патентные поверенные;
2) при их составлении забыли о том, что в России существует конституционное судопроизводство;
3) в них не увидели разницу между правовой природой международного публичного права и международного частного права;
4) в них не увидели разницу между персоналом поставщика юридических услуг и самим поставщиком юридических услуг, являющимся физическим лицом;
5) в них было включено примечание к слову «адвокат», смысл которого понять невозможно: то ли это часть обязательств, то ли некое разъяснение российского регулирования в отношении статуса российских адвокатов;
6) согласно им в уголовном судопроизводстве адвокат осуществляет «представительство»;
7) в них используется странное выражение «уголовные суды»;
8) в них сначала упоминается представительство в российских государственных арбитражных судах, а затем зачем-то отдельно указывается на представительство «в гражданском и административном судопроизводстве и судопроизводстве по делам об административных правонарушениях»;
9) в них понятие «государственные арбитражные суды» переведено как «arbitration tribunals».
И все эти ошибки содержатся всего в нескольких строчках!
Уже тогда я предположил, что аналогичные уморительные вещи могут содержаться в обязательствах России и по иным секторам услуг.
Недавно у меня наконец-то дошли руки ознакомиться с русским текстом обязательств России в отношении упомянутых финансовых услуг, который, по всем признакам, и является текстом из самого МЭР РФ.
И вот что удалось обнаружить после его экспресс-анализа и сравнения с официальным английским текстом.
1. «sponsor broker» переведено как «брокер в области спонсорства», хотя корректный перевод: «финансирующий брокер»;
2. «bullion» переведено как «золото в слитках», тогда как речь может идти и о слитках серебра;
3. «not renewal» переведено как «отказ», а нужно было как «невозобновление»;
4. «It is not permitted to conduct operations on the securities market otherwise than through brokers» переведено как «операции на фондовой бирже не могут совершаться иначе, как посредством брокеров». Почему рынок ценных бумаг приравнивается к фондовой бирже?
5. «advice on corporate restructuring and strategy» переведено как «рекомендации по вопросам реорганизации и стратегии корпораций», хотя очевидно, что правильный перевод: «консультации по корпоративной реструктуризации и стратегии»;
6. «portfolio management» переведено как «управление портфелем ценных бумаг», в то время как под «portfolio» в английском финансовом языке может пониматься и иное, например, кредитный портфель;
7. «related software by suppliers of other financial services» переведено как «связанное программное обеспечение поставщиков иных финансовых услуг», хотя очевидно, что правильный перевод: «относящееся к этому программное обеспечение со стороны поставщиков других финансовых услуг»;
8. «investment and portfolio advice» переведено как «рекомендации по прямым и портфельным инвестициям», тогда как верный перевод: «консультации в отношении инвестиций и портфельных вложений»;
9. «specialized depositories of investment funds» переведено в одном случае как «специализированные депозитарии», а в другом – уже как «специализированные депозитарии акционерных инвестиционных фондов»;
10. «operations with derivatives on the securities market» переведено как «операции с производными финансовыми инструментами»;
11. «shall not be made more restrictive» переведено как «не должны являться более ограничительными», что смысл несколько искажает;
12. «must be a foreign bank» переведено как «должен быть только иностранный банк»;
13. «the Russian authorities» переведено как «государственные органы Российской Федерации»;
14. «this measure» в одном случае переведено как «это ограничение» вместо «эта мера»;
15. «share of votes» переводится в одном случае как «доля голосов», а в другом как «доля».
О прочих мелочах, таких, как перевод глагола «shall» то через долженствование, то иначе, или же как перевод слова во множественном числе словом в единственном и наоборот, можно даже и не вспоминать.
А вот некоторые примеры грамматических несуразностей (подчеркнуто мною):
1. «участников рынка ценных бумаг, получивших лицензий, выданных на указанную деятельность»;
2. «(1) Нет только в отношении: (xv) Предоставления и передачи финансовой информации, и обработка финансовых данных и связанное программное обеспечение поставщиков иных финансовых услуг»;
3. «Торговля за свой счет и за счет клиентов на бирже, на внебиржевом рынке или иным образом следующими объектами: (А) инструментами денежного рынка (включая, чеками, векселями, депозитными сертификатами)»;
4. «в соответствии с соответствующими условиями».
Кстати, даже расположение частей текста в русскоязычной версии не соответствует английской: все части имеются, но идут в иной последовательности.
Как видно, перед «holders of inscribed securities» пропущено слово «registers».
2. В чем был смысл вводить следующее ограничение: «It is not permitted to conduct operations on the securities market otherwise than through brokers» («операции на рынке ценных бумаг не могут совершаться иначе, как посредством брокеров»)? Очевидно, что это ошибка, т.к. в русском тексте обязательств вместо рынка ценных бумаг говорится о фондовой бирже.
Несуразность заключается в том, что в тексте обязательств России говорится о квоте участия иностранного капитала в банковской системе России (50 %), но нет ни слова о квоте общего иностранного участия в отдельных сферах деятельности на рынке ценных бумаг!
По точно такому же основанию является некорректным с юридической точки зрения и указание в самом начале таблицы на «ограничения иностранного участия, вытекающие из применения квоты иностранного участия в финансовом секторе»: квота иностранного участия в финансовом секторе в обязательствах России не предусмотрена, ведь в них говорится только о квоте участия иностранного капитала в банковской системе России.
Вероятно, эта несуразность является «наследием» предшествующих проектов обязательств России.
2. В обязательствах России также указывается: «Доля голосов одного лица, участвующего в капитале фондовой биржи, не должна превышать 20 %. Данная мера является недискриминационной и применяется как к резидентам, так и нерезидентам».
Однако эта формулировка не в полной мере соответствует тому, о чем говорит российское регулирование. Пункт 2 ст. 11 Федерального закона от 22 апреля 1996 г. № 39-ФЗ «О рынке ценных бумаг» предусматривает: «Юридическое лицо может осуществлять деятельность фондовой биржи, если оно является некоммерческим партнерством или акционерным обществом".
А в п. 3 этой статьи говорится: "Одному акционеру фондовой биржи и его аффилированным лицам не может принадлежать 20 процентов и более акций каждой категории (типа), а одному члену фондовой биржи некоммерческого партнерства не может принадлежать 20 процентов и более голосов на общем собрании членов такой биржи.
Указанные в абзаце первом настоящего пункта ограничения не применяются к акционерам (членам) фондовой биржи, которые являются фондовыми биржами или валютными биржами, имеющими разрешение Банка России на организацию проведения операций по покупке и продаже иностранной валюты, а также к фондовым биржам, совмещающим свою деятельность с деятельностью валютной биржи.
Членами фондовой биржи, являющейся некоммерческим партнерством, могут быть только профессиональные участники рынка ценных бумаг. При этом порядок вступления в члены такой фондовой биржи, выхода и исключения из членов фондовой биржи определяется такой фондовой биржей самостоятельно на основании ее внутренних документов».
Как видно, существуют фондовые биржи без уставного капитала, а ограничение по поводу 20 % знает исключения.
3. Равным образом не в полной мере соответствует российскому регулированию и следующее указание в обязательствах России: «Операции с производными финансовыми инструментами не могут совершаться иначе, как посредством брокеров. Данная мера является недискриминационной и применяется как к резидентам, так и к нерезидентам».
Согласно п. 7 ст. 51.4 закона о рынке ценных бумаг квалифицированные инвесторы не обязаны заключать договоры, являющиеся производными финансовыми инструментами, именно через брокеров. Кроме того, п. 6 этой же статьи допускает случаи, когда операции с производными финансовыми инструментами могут осуществляться не на торгах фондовой биржи, т.е. без помощи брокеров.
4. Расходится с действующими российскими правилами и следующее положение: «Условием осуществления юридическими лицами деятельности по ведению реестра владельцев именных ценных бумаг является ведение реестров владельцев именных ценных бумаг не менее 50 эмитентов с числом участников более 500 не позднее 6 месяцев после получения лицензии. Данная мера является недискриминационной и применяется как к резидентам, так и к нерезидентам».
Требование о 6-месячном сроке содержалось в Приказе ФСФР РФ от 6 марта 2007 г. № 07-21/ПЗ-Н «Об утверждении Порядка лицензирования видов профессиональной деятельности на рынке ценных бумаг», который утратил силу в связи с изданием Приказа ФСФР от 20 июля 2010 г. № 10-49/ПЗ-Н.
Кроме того, цифры «50» и «500» также не вполне являются корректными, если вспомнить о Положении о лицензировании деятельности по ведению реестра владельцев именных ценных бумаг (утв. постановлением Федеральной комиссии по рынку ценных бумаг от 19 июля 1998 г. № 24). В нем говорится: «2.3. Наличие у заявителя, осуществляющего ведение реестров, в течение всего периода его деятельности, начиная с момента подачи первой заявки на продление лицензии, не менее 25 реестров эмитентов с числом владельцев именных ценных бумаг по каждому эмитенту более 500, а у заявителей, местом нахождения которых являются Москва, Московская область, Санкт-Петербург, Ленинградская, Нижегородская, Самарская и Свердловская области, — не менее 50 реестров эмитентов с числом владельцев именных ценных бумаг по каждому эмитенту более 500. <…>
2.4. Наличие у заявителя, не осуществляющего ведение реестров на момент подачи заявки на получение лицензии, не менее 15 договоров на ведение реестров, заключенных с эмитентами, с числом владельцев именных ценных бумаг более 500 у каждого, возникновение прав и обязанностей по которым поставлено в зависимость от получения заявителем лицензии».
Наконец, количество требований, которые российское право выдвигает к реестродержателям, является очень большим и не ограничивается тем единственным, которое содержится в обязательствах России.
5. Кроме того, в российском регулировании требование касается числа владельцев именных ценных бумаг по каждому эмитенту более 500, тогда как в обязательствах России говорится иначе: об «эмитентах с числом участников более 500».
6. Впрочем, неточное отражение в обязательствах России нюансов, указанных выше в п.п. 3, 4 и 5, не означает невозможности их применения в отношении лиц из других членов ВТО: в силу принципа национального режима указанные ограничения будут на этих лиц распространяться (о чем могут свидетельствовать слова «Данная мера является недискриминационной и применяется как к резидентам, так и к нерезидентам»).
В связи с этим возникает вопрос: а в чем был смысл указания на все эти ограничения в обязательствах России, учитывая, что они и так должны распространяться на лиц из других членов ВТО, а указание/неуказание на такие ограничения ничего в данном отношении не меняет?
Не исключено, что смысл мог быть только одним: «раздуть» обязательства России за счет таких указаний и создать ложное впечатление, что для иностранных лиц введено много ограничений, защищающих российские финансовые рынки.
А вот еще один пример, показывающий, что с русским текстом обязательств России в отношении сферы финансовых услуг что-то не так. Как уже говорилось, частью пакета документов по присоединению России к ВТО является Доклад Рабочей группы (документ WT/ACC/RUS/70 от 17 ноября 2011 г.).
В его п. 1396 сказано: «Several Members of the Working Party noted that, the Schedule of Specific Commitments in Services of the Russian Federation did not include any commitment for branching in non-insurance financial services, and inquired when the Russian Federation planned to allow this common form of establishment».
А вот каков перевод этого пассажа на русский язык в тексте, размещенном на близком к МЭР РФ сайте www.wto.ru (телефоны на этом сайте являются телефонами кафедры торговой политики ВШЭ, которую возглавляет главный переговорщик от России Максим Медведков): «Отдельные члены отметили, что в перечень специфических обязательств в сфере услуг Российской Федерации не включены какие-либо обязательства для дочерних предприятий в области незастрахованных финансовых услуг, и поинтересовался, когда Российская Федерация планировала ввести это общее правило».
Итак, «branching» – это, оказывается «дочерние предприятия», «non-insurance financial services» – «незастрахованные финансовые услуги», а «planned to allow this common form of establishment»» – «планировала ввести это общее правило».
В МЭР РФ и на кафедре торговой политики ВШЭ не умеют переводить с английского языка? Или не понимают, о чем идет речь? Или понимают, но непосвященным не готовы сообщить?
Мой субъективный вывод может быть только один: профессиональный уровень работы МЭР РФ в ходе переговоров по вступлению России в ВТО оставлял и оставляет желать лучшего. В очередной раз надо, видимо, чиновников понять и простить. А заплатит за все эти ошибки и несуразности после вступления России в ВТО, наверное, бизнес.
Александр Муранов, управляющий партнер юридической фирмы «Муранов, Черняков и партнеры»
Предполагается, что Россия должна ратифицировать Протокол о присоединении к ВТО до конца июля 2012 г.
Частью договоренностей России о вступлении в ВТО являются обязательства в отношении банковских услуг, услуг на рынке ценных бумаг и иных финансовых услуг (исключая услуги в сфере страхования, т.к. в их отношении Россия взяла отдельные развернутые обязательства). Далее речь пойдет именно о них.
Полный перевод всех обязательств России как будущего члена ВТО на русский язык имеется в МЭР РФ. Скорее всего, именно он был размещен в конце 2011 г. на русском языке на сайте www.wto.ru.
Я уже неоднократно указывал на то, что МЭР РФ не уделяло достаточное внимание процессу обсуждения обязательств России с российскими профессиональными сообществами и не доносило до них необходимую информацию.
Общим информационным шаблоном, который, как правило, использовался МЭР РФ, являлся, по моим наблюдениям, следующий (конечно же, определенные исключения из него место иметь могли):
1) пропаганда через конференции и семинары общих сведений о ВТО, которые и так легко найти через Интернет (в том числе пропаганда за счет грантов ЕС и США, получателями которых являлось ООО, организованное сотрудниками Департамента торговых переговоров МЭР РФ;
2) «Все хорошо, прекрасная маркиза», беспокоиться Вам не о чем;
3) намеренный отказ от тщательных консультаций с представителями различных сфер оказания услуг: «Мы за Вас уже обо всем подумали»;
4) якобы «от вступления России в ВТО ни вреда, ни пользы» (это неверно ни с макроэкономической точки зрения, ни уж тем более применительно к отдельным сферам услуг);
5) грубости в ответ на вопросы особо любопытных субъектов («Ответить по-хамски» – именно так предписал отреагировать один из сотрудников Департамента торговых переговоров МЭР РФ в своей резолюции на документе – одном из запросов в МЭР РФ по поводу хода переговоров и сути обязательств, принимаемых на себя Россией;
6) двусмысленности и избегание уточнений.
Само собой разумеется, что плоды такой политики в виде текста обязательств в отношении сферы юридических услуг, т.е. в отношении того, как и на каких условиях допускать иностранных юристов и иностранные юридические фирмы в Россию, оказались на низком до неприличия уровне:
1) при их составлении забыли о том, что в России существует такая юридическая профессия, как патентные поверенные;
2) при их составлении забыли о том, что в России существует конституционное судопроизводство;
3) в них не увидели разницу между правовой природой международного публичного права и международного частного права;
4) в них не увидели разницу между персоналом поставщика юридических услуг и самим поставщиком юридических услуг, являющимся физическим лицом;
5) в них было включено примечание к слову «адвокат», смысл которого понять невозможно: то ли это часть обязательств, то ли некое разъяснение российского регулирования в отношении статуса российских адвокатов;
6) согласно им в уголовном судопроизводстве адвокат осуществляет «представительство»;
7) в них используется странное выражение «уголовные суды»;
8) в них сначала упоминается представительство в российских государственных арбитражных судах, а затем зачем-то отдельно указывается на представительство «в гражданском и административном судопроизводстве и судопроизводстве по делам об административных правонарушениях»;
9) в них понятие «государственные арбитражные суды» переведено как «arbitration tribunals».
И все эти ошибки содержатся всего в нескольких строчках!
Уже тогда я предположил, что аналогичные уморительные вещи могут содержаться в обязательствах России и по иным секторам услуг.
Недавно у меня наконец-то дошли руки ознакомиться с русским текстом обязательств России в отношении упомянутых финансовых услуг, который, по всем признакам, и является текстом из самого МЭР РФ.
И вот что удалось обнаружить после его экспресс-анализа и сравнения с официальным английским текстом.
Некоторые несоответствия между английским и русским текстами. Грамматические несуразности в русском тексте
Перечислю самые грубые неточности, заслуживающие только сожаления:1. «sponsor broker» переведено как «брокер в области спонсорства», хотя корректный перевод: «финансирующий брокер»;
2. «bullion» переведено как «золото в слитках», тогда как речь может идти и о слитках серебра;
3. «not renewal» переведено как «отказ», а нужно было как «невозобновление»;
4. «It is not permitted to conduct operations on the securities market otherwise than through brokers» переведено как «операции на фондовой бирже не могут совершаться иначе, как посредством брокеров». Почему рынок ценных бумаг приравнивается к фондовой бирже?
5. «advice on corporate restructuring and strategy» переведено как «рекомендации по вопросам реорганизации и стратегии корпораций», хотя очевидно, что правильный перевод: «консультации по корпоративной реструктуризации и стратегии»;
6. «portfolio management» переведено как «управление портфелем ценных бумаг», в то время как под «portfolio» в английском финансовом языке может пониматься и иное, например, кредитный портфель;
7. «related software by suppliers of other financial services» переведено как «связанное программное обеспечение поставщиков иных финансовых услуг», хотя очевидно, что правильный перевод: «относящееся к этому программное обеспечение со стороны поставщиков других финансовых услуг»;
8. «investment and portfolio advice» переведено как «рекомендации по прямым и портфельным инвестициям», тогда как верный перевод: «консультации в отношении инвестиций и портфельных вложений»;
9. «specialized depositories of investment funds» переведено в одном случае как «специализированные депозитарии», а в другом – уже как «специализированные депозитарии акционерных инвестиционных фондов»;
10. «operations with derivatives on the securities market» переведено как «операции с производными финансовыми инструментами»;
11. «shall not be made more restrictive» переведено как «не должны являться более ограничительными», что смысл несколько искажает;
12. «must be a foreign bank» переведено как «должен быть только иностранный банк»;
13. «the Russian authorities» переведено как «государственные органы Российской Федерации»;
14. «this measure» в одном случае переведено как «это ограничение» вместо «эта мера»;
15. «share of votes» переводится в одном случае как «доля голосов», а в другом как «доля».
О прочих мелочах, таких, как перевод глагола «shall» то через долженствование, то иначе, или же как перевод слова во множественном числе словом в единственном и наоборот, можно даже и не вспоминать.
А вот некоторые примеры грамматических несуразностей (подчеркнуто мною):
1. «участников рынка ценных бумаг, получивших лицензий, выданных на указанную деятельность»;
2. «(1) Нет только в отношении: (xv) Предоставления и передачи финансовой информации, и обработка финансовых данных и связанное программное обеспечение поставщиков иных финансовых услуг»;
3. «Торговля за свой счет и за счет клиентов на бирже, на внебиржевом рынке или иным образом следующими объектами: (А) инструментами денежного рынка (включая, чеками, векселями, депозитными сертификатами)»;
4. «в соответствии с соответствующими условиями».
Кстати, даже расположение частей текста в русскоязычной версии не соответствует английской: все части имеются, но идут в иной последовательности.
Неточности юридического свойства в английском тексте
1. В предложении: «The juridical persons engaged in keeping holders of inscribed securities are entitled to carry out such activities provided that not later than 6 months after receipt of the licence the number of issuers with over 500 shareholders whose share registers are kept by such person shall be no less than 50».Как видно, перед «holders of inscribed securities» пропущено слово «registers».
2. В чем был смысл вводить следующее ограничение: «It is not permitted to conduct operations on the securities market otherwise than through brokers» («операции на рынке ценных бумаг не могут совершаться иначе, как посредством брокеров»)? Очевидно, что это ошибка, т.к. в русском тексте обязательств вместо рынка ценных бумаг говорится о фондовой бирже.
Ошибки и неточности юридического свойства в русском тексте
1. В обязательствах России в отношении сферы финансовых услуг говорится: «Для целей контроля за квотой общего иностранного участия в отдельных сферах деятельности на рынке ценных бумаг <…>».Несуразность заключается в том, что в тексте обязательств России говорится о квоте участия иностранного капитала в банковской системе России (50 %), но нет ни слова о квоте общего иностранного участия в отдельных сферах деятельности на рынке ценных бумаг!
По точно такому же основанию является некорректным с юридической точки зрения и указание в самом начале таблицы на «ограничения иностранного участия, вытекающие из применения квоты иностранного участия в финансовом секторе»: квота иностранного участия в финансовом секторе в обязательствах России не предусмотрена, ведь в них говорится только о квоте участия иностранного капитала в банковской системе России.
Вероятно, эта несуразность является «наследием» предшествующих проектов обязательств России.
2. В обязательствах России также указывается: «Доля голосов одного лица, участвующего в капитале фондовой биржи, не должна превышать 20 %. Данная мера является недискриминационной и применяется как к резидентам, так и нерезидентам».
Однако эта формулировка не в полной мере соответствует тому, о чем говорит российское регулирование. Пункт 2 ст. 11 Федерального закона от 22 апреля 1996 г. № 39-ФЗ «О рынке ценных бумаг» предусматривает: «Юридическое лицо может осуществлять деятельность фондовой биржи, если оно является некоммерческим партнерством или акционерным обществом".
А в п. 3 этой статьи говорится: "Одному акционеру фондовой биржи и его аффилированным лицам не может принадлежать 20 процентов и более акций каждой категории (типа), а одному члену фондовой биржи некоммерческого партнерства не может принадлежать 20 процентов и более голосов на общем собрании членов такой биржи.
Указанные в абзаце первом настоящего пункта ограничения не применяются к акционерам (членам) фондовой биржи, которые являются фондовыми биржами или валютными биржами, имеющими разрешение Банка России на организацию проведения операций по покупке и продаже иностранной валюты, а также к фондовым биржам, совмещающим свою деятельность с деятельностью валютной биржи.
Членами фондовой биржи, являющейся некоммерческим партнерством, могут быть только профессиональные участники рынка ценных бумаг. При этом порядок вступления в члены такой фондовой биржи, выхода и исключения из членов фондовой биржи определяется такой фондовой биржей самостоятельно на основании ее внутренних документов».
Как видно, существуют фондовые биржи без уставного капитала, а ограничение по поводу 20 % знает исключения.
3. Равным образом не в полной мере соответствует российскому регулированию и следующее указание в обязательствах России: «Операции с производными финансовыми инструментами не могут совершаться иначе, как посредством брокеров. Данная мера является недискриминационной и применяется как к резидентам, так и к нерезидентам».
Согласно п. 7 ст. 51.4 закона о рынке ценных бумаг квалифицированные инвесторы не обязаны заключать договоры, являющиеся производными финансовыми инструментами, именно через брокеров. Кроме того, п. 6 этой же статьи допускает случаи, когда операции с производными финансовыми инструментами могут осуществляться не на торгах фондовой биржи, т.е. без помощи брокеров.
4. Расходится с действующими российскими правилами и следующее положение: «Условием осуществления юридическими лицами деятельности по ведению реестра владельцев именных ценных бумаг является ведение реестров владельцев именных ценных бумаг не менее 50 эмитентов с числом участников более 500 не позднее 6 месяцев после получения лицензии. Данная мера является недискриминационной и применяется как к резидентам, так и к нерезидентам».
Требование о 6-месячном сроке содержалось в Приказе ФСФР РФ от 6 марта 2007 г. № 07-21/ПЗ-Н «Об утверждении Порядка лицензирования видов профессиональной деятельности на рынке ценных бумаг», который утратил силу в связи с изданием Приказа ФСФР от 20 июля 2010 г. № 10-49/ПЗ-Н.
Кроме того, цифры «50» и «500» также не вполне являются корректными, если вспомнить о Положении о лицензировании деятельности по ведению реестра владельцев именных ценных бумаг (утв. постановлением Федеральной комиссии по рынку ценных бумаг от 19 июля 1998 г. № 24). В нем говорится: «2.3. Наличие у заявителя, осуществляющего ведение реестров, в течение всего периода его деятельности, начиная с момента подачи первой заявки на продление лицензии, не менее 25 реестров эмитентов с числом владельцев именных ценных бумаг по каждому эмитенту более 500, а у заявителей, местом нахождения которых являются Москва, Московская область, Санкт-Петербург, Ленинградская, Нижегородская, Самарская и Свердловская области, — не менее 50 реестров эмитентов с числом владельцев именных ценных бумаг по каждому эмитенту более 500. <…>
2.4. Наличие у заявителя, не осуществляющего ведение реестров на момент подачи заявки на получение лицензии, не менее 15 договоров на ведение реестров, заключенных с эмитентами, с числом владельцев именных ценных бумаг более 500 у каждого, возникновение прав и обязанностей по которым поставлено в зависимость от получения заявителем лицензии».
Наконец, количество требований, которые российское право выдвигает к реестродержателям, является очень большим и не ограничивается тем единственным, которое содержится в обязательствах России.
5. Кроме того, в российском регулировании требование касается числа владельцев именных ценных бумаг по каждому эмитенту более 500, тогда как в обязательствах России говорится иначе: об «эмитентах с числом участников более 500».
6. Впрочем, неточное отражение в обязательствах России нюансов, указанных выше в п.п. 3, 4 и 5, не означает невозможности их применения в отношении лиц из других членов ВТО: в силу принципа национального режима указанные ограничения будут на этих лиц распространяться (о чем могут свидетельствовать слова «Данная мера является недискриминационной и применяется как к резидентам, так и к нерезидентам»).
В связи с этим возникает вопрос: а в чем был смысл указания на все эти ограничения в обязательствах России, учитывая, что они и так должны распространяться на лиц из других членов ВТО, а указание/неуказание на такие ограничения ничего в данном отношении не меняет?
Не исключено, что смысл мог быть только одним: «раздуть» обязательства России за счет таких указаний и создать ложное впечатление, что для иностранных лиц введено много ограничений, защищающих российские финансовые рынки.
А вот еще один пример, показывающий, что с русским текстом обязательств России в отношении сферы финансовых услуг что-то не так. Как уже говорилось, частью пакета документов по присоединению России к ВТО является Доклад Рабочей группы (документ WT/ACC/RUS/70 от 17 ноября 2011 г.).
В его п. 1396 сказано: «Several Members of the Working Party noted that, the Schedule of Specific Commitments in Services of the Russian Federation did not include any commitment for branching in non-insurance financial services, and inquired when the Russian Federation planned to allow this common form of establishment».
А вот каков перевод этого пассажа на русский язык в тексте, размещенном на близком к МЭР РФ сайте www.wto.ru (телефоны на этом сайте являются телефонами кафедры торговой политики ВШЭ, которую возглавляет главный переговорщик от России Максим Медведков): «Отдельные члены отметили, что в перечень специфических обязательств в сфере услуг Российской Федерации не включены какие-либо обязательства для дочерних предприятий в области незастрахованных финансовых услуг, и поинтересовался, когда Российская Федерация планировала ввести это общее правило».
Итак, «branching» – это, оказывается «дочерние предприятия», «non-insurance financial services» – «незастрахованные финансовые услуги», а «planned to allow this common form of establishment»» – «планировала ввести это общее правило».
В МЭР РФ и на кафедре торговой политики ВШЭ не умеют переводить с английского языка? Или не понимают, о чем идет речь? Или понимают, но непосвященным не готовы сообщить?
Мой субъективный вывод может быть только один: профессиональный уровень работы МЭР РФ в ходе переговоров по вступлению России в ВТО оставлял и оставляет желать лучшего. В очередной раз надо, видимо, чиновников понять и простить. А заплатит за все эти ошибки и несуразности после вступления России в ВТО, наверное, бизнес.
Александр Муранов, управляющий партнер юридической фирмы «Муранов, Черняков и партнеры»
А то что «отвечали по хамски» это многое объясняет видимо было принято решение вступать быстро и несмотря ни на что. Некогда было там что-то согласовывать и выслушивать. Известный стиль.