Дмитрий Романов →  Путешествие к центру судьи

Нужен ли судье развитый головной мозг? Вопрос не такой идиотский, как кажется,
особенно в свете недавно обнаруженной коллизии последних научных открытий
и российского законодательства. Ключевое слово тут «развитый», причем не в
противопоставление случаю олигофрении, а в смысле «взрослый» и «окончательно
сформированный».

Самые свежие исследования американских психологов и нейробиологов опровергают
мнение, распространенное в научной среде приблизительно с 1960-х. Головной
мозг молодого человека заканчивает становление не к концу пубертатного периода,
как считалось ранее, а лишь к 30 годам, и то в лучшем случае. На протяжении
третьего десятка главный орган нервной системы занимается тем, что избавляется от
невостребованных связей между нейронами и, наоборот, укрепляет те, на которые у
владельца есть запрос.

Последними утверждаются соединения в префронтальной коре головного мозга.
Здешний комплекс на деле отвечает за способности планировать, расставлять приоритеты
и контролировать импульсы. Совокупно это влияет на умение находить баланс между
степенью риска и ценностью вознаграждения при принятии решений в конкретной
ситуации. Именно поэтому, пишут исследователи, молодежь преимущественно гибнет
в результате автокатастроф, убийств и самоубийств – последствий ложных оценок и
фатальных недооценок.

Авторы описанных изысканий, объясняя, что все это означает на практике, говорят о
том, как часто люди до 30-ти радикально меняют свою профессию, интересы или даже
спутников жизни, а все от того, что консистенция мозга еще ближе к теплому пластилину,
чем чугунному монолиту. Но полученные результаты можно применить и к интересующей
нас социальной группе – российским судьям, благо нет оснований подозревать, что их
нервная система функционирует в особом измерении.

Как известно, в России получить должность мирового или районного судьи можно уже в
25 лет. То есть, по последней информации от людей науки, такой слуга Фемиды около
пяти лет будет принимать сотни решений при помощи органа, который попросту еще не
развит (см. первый абзац).

Статистики о том, сколько в России судей той или иной возрастной категории, нет,
но эмпирика подсказывает, что по отношению ко всем членам профессионального
сообщества их немного. Некоторые, с другой стороны, успели прославиться.

Федеральный судья (уже бывший) Ирина Левандовская из Буриятии в прошлом году была
вынуждена сдать мантию после того, как имела неосторожность выложить в социальной
сети фотографии, где она задорно позирует с бутылкой водки. Левандовской тогда было
30 лет. В обсуждаемых научных работах как раз есть наблюдение про молодежные
стресс, нервозность и алкоголизм, которые прекращают терзать обычно не раньше 28-ти,
когда устанавливаются нужные связи между нейронами.

Из молодых мировых судей самой широкой славы удостоилась Юлия Затомская из
Москвы (больше известна под своей прежней фамилией — Боровкова), которая с 2010
года, когда ей было 25 лет, приговорила несколько десятков оппозиционеров (включая
видных – Немцова, Удальцова, Навального) к различным административным наказаниям
от штрафов до многодневных арестов. О дисциплинарных мерах против Затомской
неизвестно, однако она, вероятно, единственный мировой судья, удостоившейся
массовой акции протеста в честь (против) лично себя.

Исследование американских нейробиологов предполагает, между тем, и еще один
любопытный вывод: возраст проявления шизофрении, которая до поры привыкла спать
в глубинах личности хтоническим чудовищем, резко повышается с постпубертатного
(около 18) до считавшегося прежде взрослым (около 25).

Новое видение процессов в префронтальной коре мозга, разумеется, не может само по
себе поменять законодательство, тем более российское, суверенное. Прежде необходима
апробация результатов на белых мышах в черных мантиях, которые смогут не только
рассуждать на тему «бутылка водки: наполовину полна или наполовину пуста», но и
аргументировано ответить на вопрос о том… (см. первый абзац).