Яна Брутман → "Контрафакт не победить без помощи правообладателей"
Оборот контрафактной продукции во многих странах превращается в бизнес, не менее прибыльный, чем, скажем, бизнес по обороту наркотических средств, однако зачастую остается намного более «безопасным» для своих учредителей. Не нужно обладать богатым воображением, чтобы представить, какими последствиями для потребителей и общества в целом может обернуться продажа поддельных лекарств, некачественных продуктов питания, техники, использование которой небезопасно для жизни и здоровья.
Эксперты «Высшей школы экономики» оценивают годовой оборот поддельной продукции в России в сумму не менее 900 миллиардов рублей. Даже если признать, что некоторые виды поддельной продукции не опасны для здоровья и, казалось бы, ущемляют только интересы правообладателя, нельзя не принять во внимание тот колоссальный ущерб, который ежегодно наносится экономике страны хотя бы в виде неуплаченных налогов.
Несмотря на такое широкое распространение контрафактной продукции на рынке, за 2012 год в России в суд было направлено всего 40 дел по обвинению в незаконном использовании товарного знака (статья 180 Уголовного кодекса РФ). В чем же причина такого положения дела? Попробуем разобраться.
В правоприменительной деятельности в отношении контрафакта сложился замкнутый круг. Правоохранительные органы не спешат заниматься делами, по которым нет устоявшейся судебной практики. Без рассмотрения возбужденных уголовных дел судебная практика просто не может сформироваться.
Можно ли эту ситуацию переломить? На мой взгляд, активная позиция правообладателей, чьи товарные знаки незаконно используются для маркировки контрафакта, — ключевой элемент, который позволит претворить в жизнь базовый принцип уголовного права – неотвратимость наказания. До тех пор пока злоумышленники чувствуют себя вольготно, понимая, что ничего страшнее административного штрафа (не более 30 тысяч рублей с физического лица и не более 40 тысяч рублей с юридического лица) им не грозит, производство и продажу контрафакта остановить невозможно. Однако, определенные подвижки есть.
В конце марта Кунцевским районным судом города Москвы был оглашен приговор, по которому двум подсудимым было назначено наказание в виде лишения свободы сроком на два года каждому за преступление, предусмотренное статьей 180 Уголовного кодекса РФ (незаконное использование товарного знака). Безусловно, данный приговор является прецедентным для современной российской судебной практики. Несмотря на то, что подсудимые признали свою вину (собранные по делу доказательства их деяний и вины фактически не оставляли им выбора), раскаялись в совершенном преступлении, а также частично возместили причиненный правообладателю ущерб, суд назначил им суровое наказание, справедливо, на мой взгляд, полагая, что избрание иной меры наказания не будет способствовать исправлению осужденных лиц.
Добиться такого поворотного судебного акта удалось именно благодаря активному содействию со стороны правообладателя (к сожалению, не могу назвать его, поскольку нахожусь под действием соглашения о неразглашении). Правоохранительные органы практически не имеют возможности, работая автономно от правообладателя, определить, является ли продукция контрафактной, размер ущерба и другие значимые для дела обстоятельства. Чувствуя поддержку со стороны правообладателей, их заинтересованность в раскрытии преступлении, прямо нарушающих их права и законные интересы, правоохранительные органы охотнее возбуждают уголовные дела и имеют возможность полноценно их расследовать.
Хочется надеяться, что данное дело, став прецедентом, не останется исключительным случаем, а послужит примером как для правообладателей, так и для правоохранительных органов. Кропотливая работа на стадии досудебного расследования, тщательная подготовка доказательственной базы, ответственное поведение правообладателя и его представителей – все это делает возможным если и не окончательно победить распространение контрафакта, то по крайней мере свести его к минимальному количеству.
Яна Брутман, партнер юридического бюро «Знак-Защита».
Эксперты «Высшей школы экономики» оценивают годовой оборот поддельной продукции в России в сумму не менее 900 миллиардов рублей. Даже если признать, что некоторые виды поддельной продукции не опасны для здоровья и, казалось бы, ущемляют только интересы правообладателя, нельзя не принять во внимание тот колоссальный ущерб, который ежегодно наносится экономике страны хотя бы в виде неуплаченных налогов.
Несмотря на такое широкое распространение контрафактной продукции на рынке, за 2012 год в России в суд было направлено всего 40 дел по обвинению в незаконном использовании товарного знака (статья 180 Уголовного кодекса РФ). В чем же причина такого положения дела? Попробуем разобраться.
В правоприменительной деятельности в отношении контрафакта сложился замкнутый круг. Правоохранительные органы не спешат заниматься делами, по которым нет устоявшейся судебной практики. Без рассмотрения возбужденных уголовных дел судебная практика просто не может сформироваться.
Можно ли эту ситуацию переломить? На мой взгляд, активная позиция правообладателей, чьи товарные знаки незаконно используются для маркировки контрафакта, — ключевой элемент, который позволит претворить в жизнь базовый принцип уголовного права – неотвратимость наказания. До тех пор пока злоумышленники чувствуют себя вольготно, понимая, что ничего страшнее административного штрафа (не более 30 тысяч рублей с физического лица и не более 40 тысяч рублей с юридического лица) им не грозит, производство и продажу контрафакта остановить невозможно. Однако, определенные подвижки есть.
В конце марта Кунцевским районным судом города Москвы был оглашен приговор, по которому двум подсудимым было назначено наказание в виде лишения свободы сроком на два года каждому за преступление, предусмотренное статьей 180 Уголовного кодекса РФ (незаконное использование товарного знака). Безусловно, данный приговор является прецедентным для современной российской судебной практики. Несмотря на то, что подсудимые признали свою вину (собранные по делу доказательства их деяний и вины фактически не оставляли им выбора), раскаялись в совершенном преступлении, а также частично возместили причиненный правообладателю ущерб, суд назначил им суровое наказание, справедливо, на мой взгляд, полагая, что избрание иной меры наказания не будет способствовать исправлению осужденных лиц.
Добиться такого поворотного судебного акта удалось именно благодаря активному содействию со стороны правообладателя (к сожалению, не могу назвать его, поскольку нахожусь под действием соглашения о неразглашении). Правоохранительные органы практически не имеют возможности, работая автономно от правообладателя, определить, является ли продукция контрафактной, размер ущерба и другие значимые для дела обстоятельства. Чувствуя поддержку со стороны правообладателей, их заинтересованность в раскрытии преступлении, прямо нарушающих их права и законные интересы, правоохранительные органы охотнее возбуждают уголовные дела и имеют возможность полноценно их расследовать.
Хочется надеяться, что данное дело, став прецедентом, не останется исключительным случаем, а послужит примером как для правообладателей, так и для правоохранительных органов. Кропотливая работа на стадии досудебного расследования, тщательная подготовка доказательственной базы, ответственное поведение правообладателя и его представителей – все это делает возможным если и не окончательно победить распространение контрафакта, то по крайней мере свести его к минимальному количеству.
Яна Брутман, партнер юридического бюро «Знак-Защита».
Второе обстоятельство это палочная система. Оперуполномоченные (они занимаются выявлением и документированием контрафакта в рамках ОРД ) не заинтересованы в доведении дел до суда, т.к. такой пункт не засчитывается им в работу. Они заинтересованы только в том чтобы следователь возбудил уголовное дело по их мероприятиям, ну а такого рода преступления требуют временных затрат и не считаются значимыми, т.к. всегда требуется выявление тяжких и особо тяжких преступлений. Поэтому оперативникам не выгодно ими заниматься (это если учесть отсутствие фактора «крышевания» контрафактников, который также оказывает влияние на количество дел по контрафакту и может быть даже основное). Дела же «доводят» до суда следователи. Вот если бы вы написали статью, как Вам удалось переломить сопротивление силовиков возбудить уголовное дело и доказать причиненный ущерб, это было бы интересно, а так…
Что касается наказания, хвастаться нечем. В нашей стране, к сожалению, явный перебор с наказанием в виде лишения свободы и особенно с уголовным преследованием, общественная опасность контрафакта не так велика, чтобы за это лишать свободы. Приговор, можно предположить — заказной или «для демонстрации»; особенное если учесть что лица ранее не судимы. Нет ничего плохого в административном наказании и оно может быть также очень действенным и даже более неотвратимым нежели уголовное (например потому, что процесс проще и короче), если штрафы адекватны, кроме того администравное наказание также предусматривает изоляцию от общества на короткие сроки. У нас пол-страны уголовники, это тоже необходимо учитывать.
Вы пишите, что работа с правообладателями является обязательной, но правообладатель не может толком оценить ущерб. Я абсолютно уверена, что, заняв более активную позицию, правообладатели могли бы добиться больших результатов. Ошибочно сидеть и ждать, пока оперативники сами обнаружат места реализации контрафакта, потом в рамках уголовного дела будет найдет крупный склад или цех по производству контрафакта, а потом правоохранительные органы свяжутся с правообладателем и попросят его оценить ущерб. Кстати как раз метод расчета ущерба по преступлениям, нарушающим права на интеллектуальную собственность, уже давно сформулировал Верховный Суд, поэтому в этом я проблемы не вижу.
Ваши рассуждения про то, что пол-страны — уголовники очень убедительны. Но Вы рассуждаете в рамках действующего законодательства? Если да, то ст. 14.10 КоАП предусматривает совсем мизерный штраф и никакой изоляции. Таким наказанием не испугать тех, кто зарабатывает на производстве / продаже контрафакта. Причем, заметьте, если, например, протокол об административном правонарушении составлен без надлежащего уведомления нарушителя, суд Вам откажет в привлечении. А как извещать лицо, которое по месту регистрации не проживает, официально нигде не работает?
Пытаясь соблюсти все гуманистические нормы по защите всех прав нарушителей, не умаляем ли мы права и законные интересы добросовестных производителей и продавцов?
Яна, сделайте замечание редактору Право.ру: нет «торговой марки», есть «товарный знак».
Безусловно, судебная практика по ч.3 ст. 180 УК РФ существует. Работая в области защиты интеллектуальной собственности, я с определенной регулярностью представляю интересы правообладателей в подобных делах. Говоря о прецедентном характере именно этого дела, я имела ввиду, что осужденным был назначен реальный срок лишения свободы. Согласитесь, такое происходит крайне редко, если суд рассматривает только преступление, выразившееся в незаконном использование товарного знака.
Так, в прошлом году Измайловский районный суд осудил двух граждан по ч.3 ст. 180 УК РФ, однако им был назначен только штраф. 2 года назад Питерский суд также осудил трех граждан к реальному сроку, но там как раз присутствовал еще состав ст. 174 УК РФ.
Дел по взысканию с нарушителей компенсации за нарушение исключительных прав на ТЗ в арбитражных судах и судах общей юрисдикции очень и очень много. Правообладатели от своего имени (через представителей) предъявляют иски к нарушителям и взыскивают с них компенсации, нередко, в значительном размере. Порой суммы компенсаций достигают нескольких сотен тысяч рублей, а порой и миллион рублей. (дела А28-7334/2011, А43-27268/2009). Это куда более весомо, чем административный штраф. И гораздо более эффективно.
Если есть сомнения — kad.arbitr.ru, поиск по истцам «Роберт Бош» и «Смешарики», «НП Эдельвейс», «Зебра Продакшн», «Студия анимационного кино „Мельница“ и т.п.
И это я только тех правообладателей привёл в пример, с кем приходилось работать лично и только по товарным знакам.
После этого говорить, что нарушителям „ничего страшнее административного штрафа (не более 30 тысяч рублей с физического лица и не более 40 тысяч рублей с юридического лица) не грозит“ на фоне удовлетворённых исковых требований в размере свыше одного миллиона рублей за нарушение исключительных смежных прав на фонограммы на 1 CD (дело А11-9301/2011) просто язык не повернётся.
соответственно, правоохранительные ограны и правообладатели могут дать лишь оценку о наличии признаков контрафактности.
P.S. я не совсем понял, почему в статье говорится только о товарных знаках и ст. 180, несмотря на то, что контрафактной продукцией признаётся, в т.ч., неправомерно изготовленная продукция, в которой воплощены результаты интеллектуальной деятельности (а не только средства индивидуализации) — носители с фонограммами, аудиовизуальными произведениями и т.п.
Прошу извинить за довольно резкую оценку — стараюсь оценивать объективно.
Что касается вашего постскриптума, я действительно писала только о товарных знаках. Не ставя перед собой задачу рассказать обо всем, я сконцентрировалась на узкой области и попыталась ее раскрыть.
Наверняка, не только у меня такие вопросы возникли.
А уголовные наказания в отношении, по Вашему выражению, «мелких исполнителей» и не применяются. И оставьте за правообладателями самим решать, что им интересно «прежде всего».
Просто мне показалось, что по-Вашему, взыскать больше 5 млн компенсацию
мне показалось, что по-Вашему, взыскать более 5 млн компенсацию нельзя.
Вы действительно так считаете?
При этом цена, взимаемая за подобное правомерное использование ТЗ определяется на основании лицензионного договора простой неисключительной лицензии (п. 43.4 Постановления 5/29).
Следовательно, если стоимость аналогичного (нарушению) использования ТЗ составит сумму более 5 млн руб (что не редкость), то правообладатель, чьё право нарушено, вправе заявить двукратную цену такого ЛД (более 10 млн руб).
И это, в силу п. 4 ст. 1515 ГК РФ считается компенсацией (1),
и размер такой компенсации составит более 5 млн руб (2).
Собственно, потому я удивился, т.к. из написанного Вами выше сделал вывод, что по Вашему мнению более 5 млн руб компенсации быть не может.