Поздняков Михаил → Адвокатура и цена стабильности
В связи с активизацией работы над проектом Кодекса административного судопроизводства вновь зазвучала тема введения жестких критериев для лиц, выступающих представителями в судах. Тема не новая, даже можно сказать «с бородой». Но стоит обратить внимание, что с каждым новым витком обсуждения из дискуссии вытесняется адвокатура. Хотя, казалось бы, это основной и даже единственный претендент на роль объединения судебных представителей. Ведь адвокатура это исторически сформировавшаяся форма самоорганизации юристов.
В идеале именно адвокатура должна порождать критерии для оценки профессиональной деятельности всех юристов. В частности, именно таковы действующие стандарты англо-саксонской традиции. Но отечественная адвокатура из советского периода вышла в достаточно потрепанном виде и сосредоточилась только на представительстве интересов в суде. С 1991 года и эти рубежи стали стремительно утрачиваться. Бубнение о «Великой судебной реформе 1864 года» и многочисленные переиздания речей дореволюционных юристов не расправили плечи адвокатуры.
Отсутствие необходимости иметь статус адвоката при работе по гражданским, арбитражным делам и части уголовных дел создало корпус юристов, которые достаточно многочисленны и вполне хорошо чувствуют себя вне стен адвокатуры.
Формально у адвокатов есть своя структура, органы самоуправления, яркие представители, пиар, борьба за интересы и т.д. Но уже давно ясно, что она ближе к экзотическому казачеству, которое, безусловно, существует, но непонятно, что это за институт, и каково его реальное назначение. Все более убедительно звучат мнения тех, кто говорит о том, что разработка критериев для юристов, осуществляющих представительство в судах, не упирается только в адвокатуру. Даже министр юстиции Александр Коновалов, который, что называется, по должности обязан отстаивать адвокатуру, признал у юристов без статуса адвоката право претендовать на роль профессионального представителя
Для того, чтобы приблизится к решению ребуса под названием «адвокатура в современной России», необходимо принять по внимание то, что судебная реформа происходила на фоне масштабной поляризации по уровню благосостояния и нарастания конфликтности в обществе. Одновременно корректировалось назначение судебной процедуры. Судебная система постоянно расширяла свою компетенцию и в итоге включила в себя практически все болевые точки. Давно уже ушли на второй план вопросы об эффективности работы судов, об исполнимости судебных решений. На первом плане осталось лишь то, что через суды проходит основная часть социальных конфликтов. Причем это не означает, что таким образом эти конфликты получают свое разрешение, возможно, большая часть конфликтов не имеет простого решения. Простота и доступность обращения в суд по любому поводу привели к нарастанию снежного кома, общий объем судебных дел давно идет на миллионы. Сейчас суды выступают одним из мощнейших по своей эффективности инструментов по аккумуляции общественного недовольства. Подготовка к суду, разбирательство, обжалование, исполнение (в случае выигрыша) – все это занимает не один месяц, а может растянуться на годы. Тот, кто имел опыт обращения в суд знает, что этот марафон пробежать дано не всем, но даже самые стойкие могут узнать, что в этом забеге финиш, как и линия горизонта, постоянно отодвигается вперед.
Вне зависимости от результата судебного разбирательства, сама его длительность и приводит к тому, что проходит острая фаза конфликта, и на выходе получается уже не гражданин с активной жизненной позицией, готовый тратить свои время, силы и ресурсы для того чтобы доказывать свою правоту, а «выжатый лимон» — человек отдавший свою энергию. Имеющим большую мотивацию и готовность идти до конца предоставляется призовой круг в виде беличьего колеса надзорно-кассационного обжалования, а также иные формы взывания к справедливости.
Конечно, это не совсем та роль, которая предполагалась судам по Концепции судебной реформы 1991 года, но она сложилась сама собой и органично вписалась в общую политическую модель. И в общем-то, пользуется общественным консенсусом. Если посмотреть на судебную механику именно с этой позиции, то всем якобы несуразностям, недоработкам и провалам находится внятное объяснение в цельной, не имеющей больших изъянов механике поглощения ожиданий, надежд и жизненной энергии. Так, низкая исполнимость судебных решений не является проблемой, напротив позволяет без оглядки наращивать объем компетенции судов.
Сразу встает на свое место дилемма с обилием вузов, выпускающих юристов. Судебная процедура предполагает профессионального представителя, но в силу обнищания основной части заявителей невозможно обеспечить стабильный доход юристам, поэтому необходим постоянный приток новых кадров. Примерно по такому же принципу устроена кадровая политика в аппаратах судов.
Наличие профессионального объединения юристов, устанавливающих критерии к претендующим на выполнение роли профессиональных представителей, неизбежно сократит количество граждан обратившихся в суды, а значит поставит вопрос о направлении энергии недовольства в иные сферы. Это риск нарастания нестабильности.
Потребность в наличии большого количества желающих попробовать свои силы в качестве представителя в суде всегда будет перевешивать не имеющую политического измерения задачу в виде борьбы за чистоту рядов.
Доступность и массовость судопроизводства для граждан являются вектором эволюции судебной системы. Это ключ к пониманию судебной механики. Разнобой судебной практики в общей юрисдикции, практически официальный запрет судьям на публичные выступления и многое другое вполне хорошо вписывается в эту задачу. Сразу становится понятным и особое отношение власти к системе общей юрисдикции, ведь именно в этом сегменте происходит основное переваривание житейских проблем. Причем надо понимать, что в этом нет никакого цинизма, это вопрос рационального выбора, как и любое иное политическое решение.
Уже не имеет значения причина, по которой адвокатура не удержала своё право удостоверять профессиональное качество лиц, занимающихся представительством интересов в судах. Возможно, место адвокатуры диссонирует с идеями 19 века, но никаких иных разработанных и — главное — апробированных предложений нет.
Вопрос об адвокатской монополии сродни диковинной безделице, не имеющей практического смысла вроде зуба мамонта или цветистой раковины, которые есть на полке в каждой семье. Смысла не имеют, но окончательно их выбросить из своей жизни жалко.
Можно прогнозировать, что никаких кардинальных изменений в работе адвокатуры не произойдет. Все останется примерно в состоянии, не препятствующем массовому обращению в суды. Да, возможны ограничения для лиц, работающих представителями в высших судебных инстанциях, но это вряд ли повлияет на общую ситуацию.
Автор — Михаил Поздняков, научный сотрудник Института проблем правоприменения
В идеале именно адвокатура должна порождать критерии для оценки профессиональной деятельности всех юристов. В частности, именно таковы действующие стандарты англо-саксонской традиции. Но отечественная адвокатура из советского периода вышла в достаточно потрепанном виде и сосредоточилась только на представительстве интересов в суде. С 1991 года и эти рубежи стали стремительно утрачиваться. Бубнение о «Великой судебной реформе 1864 года» и многочисленные переиздания речей дореволюционных юристов не расправили плечи адвокатуры.
Отсутствие необходимости иметь статус адвоката при работе по гражданским, арбитражным делам и части уголовных дел создало корпус юристов, которые достаточно многочисленны и вполне хорошо чувствуют себя вне стен адвокатуры.
Формально у адвокатов есть своя структура, органы самоуправления, яркие представители, пиар, борьба за интересы и т.д. Но уже давно ясно, что она ближе к экзотическому казачеству, которое, безусловно, существует, но непонятно, что это за институт, и каково его реальное назначение. Все более убедительно звучат мнения тех, кто говорит о том, что разработка критериев для юристов, осуществляющих представительство в судах, не упирается только в адвокатуру. Даже министр юстиции Александр Коновалов, который, что называется, по должности обязан отстаивать адвокатуру, признал у юристов без статуса адвоката право претендовать на роль профессионального представителя
Для того, чтобы приблизится к решению ребуса под названием «адвокатура в современной России», необходимо принять по внимание то, что судебная реформа происходила на фоне масштабной поляризации по уровню благосостояния и нарастания конфликтности в обществе. Одновременно корректировалось назначение судебной процедуры. Судебная система постоянно расширяла свою компетенцию и в итоге включила в себя практически все болевые точки. Давно уже ушли на второй план вопросы об эффективности работы судов, об исполнимости судебных решений. На первом плане осталось лишь то, что через суды проходит основная часть социальных конфликтов. Причем это не означает, что таким образом эти конфликты получают свое разрешение, возможно, большая часть конфликтов не имеет простого решения. Простота и доступность обращения в суд по любому поводу привели к нарастанию снежного кома, общий объем судебных дел давно идет на миллионы. Сейчас суды выступают одним из мощнейших по своей эффективности инструментов по аккумуляции общественного недовольства. Подготовка к суду, разбирательство, обжалование, исполнение (в случае выигрыша) – все это занимает не один месяц, а может растянуться на годы. Тот, кто имел опыт обращения в суд знает, что этот марафон пробежать дано не всем, но даже самые стойкие могут узнать, что в этом забеге финиш, как и линия горизонта, постоянно отодвигается вперед.
Вне зависимости от результата судебного разбирательства, сама его длительность и приводит к тому, что проходит острая фаза конфликта, и на выходе получается уже не гражданин с активной жизненной позицией, готовый тратить свои время, силы и ресурсы для того чтобы доказывать свою правоту, а «выжатый лимон» — человек отдавший свою энергию. Имеющим большую мотивацию и готовность идти до конца предоставляется призовой круг в виде беличьего колеса надзорно-кассационного обжалования, а также иные формы взывания к справедливости.
Конечно, это не совсем та роль, которая предполагалась судам по Концепции судебной реформы 1991 года, но она сложилась сама собой и органично вписалась в общую политическую модель. И в общем-то, пользуется общественным консенсусом. Если посмотреть на судебную механику именно с этой позиции, то всем якобы несуразностям, недоработкам и провалам находится внятное объяснение в цельной, не имеющей больших изъянов механике поглощения ожиданий, надежд и жизненной энергии. Так, низкая исполнимость судебных решений не является проблемой, напротив позволяет без оглядки наращивать объем компетенции судов.
Сразу встает на свое место дилемма с обилием вузов, выпускающих юристов. Судебная процедура предполагает профессионального представителя, но в силу обнищания основной части заявителей невозможно обеспечить стабильный доход юристам, поэтому необходим постоянный приток новых кадров. Примерно по такому же принципу устроена кадровая политика в аппаратах судов.
Наличие профессионального объединения юристов, устанавливающих критерии к претендующим на выполнение роли профессиональных представителей, неизбежно сократит количество граждан обратившихся в суды, а значит поставит вопрос о направлении энергии недовольства в иные сферы. Это риск нарастания нестабильности.
Потребность в наличии большого количества желающих попробовать свои силы в качестве представителя в суде всегда будет перевешивать не имеющую политического измерения задачу в виде борьбы за чистоту рядов.
Доступность и массовость судопроизводства для граждан являются вектором эволюции судебной системы. Это ключ к пониманию судебной механики. Разнобой судебной практики в общей юрисдикции, практически официальный запрет судьям на публичные выступления и многое другое вполне хорошо вписывается в эту задачу. Сразу становится понятным и особое отношение власти к системе общей юрисдикции, ведь именно в этом сегменте происходит основное переваривание житейских проблем. Причем надо понимать, что в этом нет никакого цинизма, это вопрос рационального выбора, как и любое иное политическое решение.
Уже не имеет значения причина, по которой адвокатура не удержала своё право удостоверять профессиональное качество лиц, занимающихся представительством интересов в судах. Возможно, место адвокатуры диссонирует с идеями 19 века, но никаких иных разработанных и — главное — апробированных предложений нет.
Вопрос об адвокатской монополии сродни диковинной безделице, не имеющей практического смысла вроде зуба мамонта или цветистой раковины, которые есть на полке в каждой семье. Смысла не имеют, но окончательно их выбросить из своей жизни жалко.
Можно прогнозировать, что никаких кардинальных изменений в работе адвокатуры не произойдет. Все останется примерно в состоянии, не препятствующем массовому обращению в суды. Да, возможны ограничения для лиц, работающих представителями в высших судебных инстанциях, но это вряд ли повлияет на общую ситуацию.
Автор — Михаил Поздняков, научный сотрудник Института проблем правоприменения
Однако считаю необходимым обязательное уточнение. Все, что вы написали, относится исключительно к гражданскому (арбитражному) и административному судопроизводству.
А вот актуальность адвокатуры (как доктрины) в уголовном процессе нисколько не снизилась. Именно под уголовный процесс «заточена» адвокатура. Для того, чтобы обеспечить защите от уголовного преследования равные возможности с гособвинением нужны особый статус адвоката. Но это отдельная тема.
А вот в гражданском (и тем более — в арбитражном) процессе представителю никакой особый статус не нужен. И вообще это практически «чистый» бизнес (предпринимательская деятельность). Но это тоже отдельная тема.
Ну а в крайнем случае (при «беспределе») статус адвоката все-равно никаких реальных гарантий не даст.
Спасибо автору.