Администратор блогов →  Яна Брутман: Услуги правосудия

Будучи студентами первого курса юрфака, мы увлеченно обсуждали соотношение права и морали, их коллизии, что у чего должно находиться в подчинении. Уже не помню, к чему мы тогда приходили в наших жарких дискуссиях, но сама я не сомневалась никогда – закон никогда не должен противоречить некоторым общечеловеческим нормам морали вроде «не убий». А если противоречит, то преступлением должно считаться не нарушение такого закона, а, напротив, его исполнение. Именно сторонниками такой точки зрения было сформулировано правило о духе закона, превалирующим над его буквой.

Вместе с тем, события последней недели (хотя, пожалуй, последних 13 лет) толкают нас к размышлениям о том, почему политика в полной мере подмяла под себя право. Добрая половина законов становится таковыми, пробыв в качестве законопроектов лишь те короткие мгновения, которые требуются депутатам для нажатия кнопок. Натужные, зато непрекращающиеся попытки законодателей ввести цензуру, контролировать половые отношения между совершеннолетними людьми и тому подобные, достойные пера Салтыкова-Щедрина новеллы вызывают нервное хихиканье и ощущение абсурда происходящего. И какими бы эпитетами не одаривали парламент, принимающий такие законы, он остается органом законодательной власти и продолжает принимать то, что мы вынуждены называть законами. Может ли закон вызывать у большинства населения страны желание покрутить пальцем у виска и проверить дееспособность лиц, за него голосовавших и его подписавших, видимо, остается открытым вопросом для законодательной и исполнительной ветвей власти, слившихся в едином порыве мракобесия.

И последний гвоздь был вбит в крышку гроба российского права на предыдущей неделе в Ленинском районном суде Кирова. То есть вбивать его, конечно, начали раньше – например, когда прокурор за один день прочел все 30 (тридцать!) томов дела, и замечаний у него не было. Или когда сотрудники Следственного комитета под бдительным оком своего руководства «расследовали» дело о растрате.

Но, положа руку на сердце, к такой работе правоохранительных органов и прокуратуры мы привыкли давно. Вроде как можно требовать от рядового (или не очень рядового) следователя, если ему начальство дало указание найти состав. У этого самого следователя тоже есть дети, и ему надо их чем-то кормить. А требовать от него самоотречения, борьбы за мир во всем мире, решительного отказа возбуждать дело там, где нет состава преступления, – в общем, требовать, чтобы он выполнял именно ту работу, которая возложена на него законом и здравым смыслом, – нам, всему российскому обществу, как-то несподручно.

Так у нас работает следствие. Оказалось, что судебная система еще хуже. Когда я пишу этот текст, я нахожусь даже в некоторой растерянности. С чего начать? С недопустимости полного сращения судебной власти со стороной обвинения и с исполнительной властью? С потери судьями последней толики уважения к тому государству, от имени которого они выносят судебные акты? С полным отсутствием самоуважения и профессиональной этики у них же?

Думаю, о чудовищной несправедливости и таком же чудовищном попрании закона в деле Навального говорить даже не стоит. Столько умных и эрудированных экспертов написали об этом, что мне вряд ли найдется, что добавить. Но почему же судья может себе позволить настолько неприлично себя вести? Даже не предпринимает попыток по-настоящему разобраться в деле, будто и правда точно знает, что его функцией является никак не отправление правосудия, а точное исполнение полученного указания от исполнительной власти. Да и пример судьи Данилкина, продолжающего свою доблестную службу Отечеству на посту председателя Хамовнического суда (после дела Ходорковского) яркое тому подтверждение.

Именно такое положение дел является одной из главной проблем современной России – право, неразрывно связанное с исполнительной властью, полностью ей подчиненное и ею контролируемое. И все производные такого положения дел налицо: всеобщее понимание политической подоплеки наспех состряпанного уголовного дела никак не помешало судье вынести довольно суровый обвинительный приговор.

Уверенность в том, что свои права можно эффективно защитить в суде независимо от того, кто их нарушил, — это тот столп, на котором держится развитие современного общества. Рыночная экономика не может соседствовать с управляемой судебной системой.

А так, амнистии можем объявлять хоть ежемесячно, ждать и гадать, когда же улучшится инвестиционный климат. Пока слова Анатолия Кони о том, что суд вершит правосудие, а не оказывает услуги, не станут непреложной истиной для всех.

Автор — Яна Брутман, партнер юридического бюро «Знак-Защита».