Поздняков Михаил → Борьба за судей
Оживление внутриполитической жизни привело в движение государственный организм. Началась ревизия всех механизмов с точки зрения их пригодности и достаточности для повышения стабильности и сдерживания энергии протеста. Если не углубляться в вопросы личных оценок «хорошо – плохо», «нравится – не нравится», а рассматривать происходящие процессы с объективной позиции «работает – не работает», то можно увидеть реальную ценность каждого государственного института.
Безусловно, для власти сложившаяся ситуация – это вызов и определенный кризис управления, который требует перегруппировки сил и средств. Степень внимания государства, проявленная к тому или иному органу или структуре, позволяет их ранжировать. Ранг каждого ведомства говорит о его значении и шансах на развитие, ведь в условиях высокой централизации именно внимание государства определяет шансы на адекватное финансирование и быструю ревизию законодательного каркаса.
С декабря 2011 г., когда стало очевидно нарастание нестабильности, со стороны центральной власти были произведены действия, которые позволяют подвести итоги. Из принятых мер видно, что лидируют силовые ведомства, что, в общем-то, предсказуемо. Невнятная реформа с переименованием милиции в полицию завершилась вполне бодрым повышением зарплат личного состава, с одновременным сбрасыванием с баланса непрофильных активов (преподавателей вузов в основной массе миновало повышение окладов). Внутри МВД идёт перераспределение бюджета текущего года в пользу подразделений органов внутренних дел Москвы и Московской области.
Нельзя говорить, что в этой «борьбе за стабильность» суды на почетном месте. Традиционно в иерархии государственных приоритетов суды занимали далеко не первое место и отставали от прокуратуры и органов следствия. После стабилизации положения судов в начале 2000-х, когда произошло расширение штатов и резкое повышение окладов, они надолго выпали из поля внимания центральной власти. Постепенно происходило выхолащивание смысла из множества правильных новаций. Мировая юстиция быстро теряла уникальность и вместо качественного иного звена превратилась в нижний этаж районных судов. Полностью провалилась попытка с разведением административных и процессуальных функций. Институт администраторов судов не прижился и теперь администратор суда представляет собою что-то среднее между «пятым колесом» и помощником председателя. Захлебнулась попытка с введением помощников судей, о наделении их процессуальными функциями речь уже не идёт, всё свелось к расширению штата «секретарей с высшим образованием». Рекрутинг и переподготовка, как и весь кадровый вопрос в судах, так и остались на уровне начального этапа. Однако все эти провалы не повлекли со стороны государства как инициатора этих реформ попыток коррекции. Это произошло потому, что суды не находились в списке тех органов, на которые власть реально опирается. Безразличие к судебной системе стало стилем политики в отношении судов. Можно утверждать, что суды были предоставлены сами себе. Спекуляции по теме судебной реформы, звучавшие в последние четыре года, не произвели качественных изменений в государственной политике в отношении судов.
Усложнение политической ситуации поставило вопрос о пересмотре подхода. Нарастание сомнений в легитимности власти естественным образом привело к пониманию нецелесообразности ставки только на силовые методы. Судебная процедура содержит в себе большой потенциал. Она предполагает перенос дискуссии с улиц в стены судебных заседаний, но главное – формально это полностью совпадает с ожиданиями оппозиции.
Здесь надо отметить, что положительная динамика судебного строительства, имевшая место в арбитражной системе, оказалась малопродуктивна для решения вопросов, вставших перед властью. Все дела, которые потенциально могут иметь отношение к политическому процессу, подведомственны судам общей юрисдикции (это уголовные дела, часть дел об административных правонарушениях, не связанных с экономическими спорами, оспаривание результатов выборов и др. категории). Таким образом, учитывая отличия в ориентации арбитражных судов, неизбежным было то, что в первую очередь внимание центральной власти будет обращено на суды общей юрисдикции.
По всей видимости, решение о более плотном использовании судов во внутренней политике принято. Об этом свидетельствуют не только десятки «нарушителей общественного порядка», которые методично прокачиваются через суды после каждого крупного митинга, но и разгоны палаточных лагерей на основании судебных решений, а также попытка усилить наказания при проведении массовых мероприятий. Для того чтобы такой законопроект заработал, а не стал индикатором слабости власти, суды должны работать предсказуемо и не давать сбоев. Таким образом, следует разворот в отношении к судам. Из декорации абстрактных принципов, разделения властей и отстойника для разнообразного негатива они отчасти переходят в разряд реального механизма внутренней политики.
Однако обращение к судам как к методу управления наталкивается на ряд сложных проблем, которые накопились за годы судебной реформы. Главная проблема – это фактически произошедший распад судебной системы на автономные модули. Попытка включить судебную систему на постоянной основе в обслуживание задач внутренней политики натолкнулась на деградацию методов управления судебной деятельностью. Из юридической дискуссии оказалось выдавлено даже само понятие судебного администрирования. Попытки его реанимации в сегменте арбитража не оставили ощутимого следа в системе общей юрисдикции. Полностью провалены вопросы достижения единообразия судебной практики и кадровая политика. Принять меры по этим направлениям можно, но это требует значительных затрат, в первую очередь временных. И даже если это будет производиться максимально быстро и эффективно, пройдёт длительный срок, прежде чем система обретёт требуемую стабильность. При том что результат нужен уже сегодня. У власти нет времени на раскачку и перегруппировку сил.
В этих условиях единственным выходом оставалось сделать ставку на вертикаль и институт председателей. Причем не стоит переоценивать их эффективность. Система общей юрисдикции давно сползла на уровень феодальной вольницы, где «вассал моего вассала не мой вассал». Как между регионами, так и внутри регионов существуют большие различия, которые проистекают от особенностей персональных режимов управления в каждом сегменте. От вертикали остались только личные отношения. Каждый руководитель решает задачи управления в индивидуальном порядке и взаимодействие между уровнями возможно только с опорой на личности. При смещении людей уходят и их методы работы, а новый руководитель получает клубок проблем без возможности опираться на стандартные решения. Смена фигур в краткосрочной перспективе порождает падение управляемости и предсказуемости в работе судов. Это та цена, на которую власть не готова была пойти. Здесь и лежит ответ на вопрос о причинах появления законопроекта № 70707-6 о снятии ограничений по возрасту для замещения должности Председателя Верховного Суда РФ. Это попытка законсервировать ситуацию, и избежать утраты той слабой управляемости судебной системы, которая сложилась к настоящему времени. А также это сигнал всем иным звеньям судебной системы о том, что не следует ожидать масштабных кадровых изменений. Безусловно, данный законопроект является персональным, но не столько в том смысле что он сделан под конкретную персону (хотя и это имеет место). Персональность проявляется в том, что он направлен на сохранение режима персональных отношений, который стал основной, а где-то возможно и единственной связующей нитью между этажами судебной системы. Все дела, которые могут иметь политический оттенок, стартуют на нижних этажах – это мировая юстиция и районные суды. И именно их работа определит эффективность политики сдерживания оппозиции с помощью судебной процедуры. Ожидаемый поток дел исключает опору на метод единичных сигналов. Не сработает и доставшийся в наследство от советской эпохи институт надзора, позволяющий перевернуть любое дело в нужную сторону. Оправдания в первой инстанции и последующая отмена этих решений в вышестоящих судах в обстановке нарастания гражданского конфликта будут работать только на снижение легитимности власти. Соответственно, преследовалась задача, чтобы стиль работы судов по делам, имеющим политический оттенок, не был отличен от общего потока рутины. В условиях падения авторитета и статуса работы в судебной системе (особенно в мировой юстиции) есть высокая вероятность того, что работа нижних звеньев пойдёт по непредсказуемому сценарию. Единственным методом для выправления ситуации, в том числе для осуществления оперативного контроля и координации судебной практики, является опора на сохранившийся режим персонального правления с выдачей карт-бланша на принятие необходимых решений.
Остается ответить на вопрос о том, почему были отклонены предложения Пленума ВАС РФ от 12.05.2012 г. об отмене предельного возраста для Председателя Высшего Арбитражного Суда РФ, которые формально полностью аналогичны законопроекту в отношении Председателя Верховного Суда РФ, предложенному Президентом. Ситуации действительно зеркальные. Однако надо учитывать сложный период для власти. Идёт речь не просто о судебном строительстве, а о поиске рычагов управления. В этой деятельности не последнее место занимают символичные жесты. Для решаемых задач значение общей юрисдикции выше арбитража. Повторюсь, вопрос не сводится просто к оставлению Лебедева В.М. на своём посту еще на несколько лет – речь идет об изменении политики в отношении судов. Поскольку за годы реформ работоспособных институтов в системе общей юрисдикции не осталось, первым шагом стала опора на метод персональных отношений, который стал основным связующим элементом. Законопроект – это сигнал для всей системы общей юрисдикции. Не стоит отрицать, что в нём просматривается попытка повысить статус Верховного Суда РФ. Соперничество между судебными ведомствами, местами переходящее даже в явную неприязнь, существует давно. Но в сложившихся условиях центральная власть осознанно сделала шаг в сторону общей юрисдикции. Вхождение в этот диалог арбитражной системы выглядело неудачно. Публичные заявления о выправлении статус-кво, прозвучавшие со стороны А. Иванова, ставили под вопрос успешность замысла по опоре на судебную репрессию. Одобрение поправок ВАС создавало бы вероятность обнуления выбранного направления по более широкому вовлечению судов во внутриполитические процессы.
Конечно, не стоит переоценивать реверансы в сторону общей юрисдикции. Известно, что современная политика исходит от целесообразности и корректируется в зависимости от ситуации. Может произойти как нарастание внимания к вопросам судебного строительства, так и его снижение. В этих условиях оппозиции стоит задуматься о том, что с её стороны не предложено никакого сценария, который был бы привлекателен для работников судов. Возможно, в сложившихся условиях это сложная задача, но продолжение наклеивания ярлыков и отсутствие попыток работы в судебной тематике только подталкивает суды к следованию в фарватере «генеральной линии партии».
Безусловно, для власти сложившаяся ситуация – это вызов и определенный кризис управления, который требует перегруппировки сил и средств. Степень внимания государства, проявленная к тому или иному органу или структуре, позволяет их ранжировать. Ранг каждого ведомства говорит о его значении и шансах на развитие, ведь в условиях высокой централизации именно внимание государства определяет шансы на адекватное финансирование и быструю ревизию законодательного каркаса.
С декабря 2011 г., когда стало очевидно нарастание нестабильности, со стороны центральной власти были произведены действия, которые позволяют подвести итоги. Из принятых мер видно, что лидируют силовые ведомства, что, в общем-то, предсказуемо. Невнятная реформа с переименованием милиции в полицию завершилась вполне бодрым повышением зарплат личного состава, с одновременным сбрасыванием с баланса непрофильных активов (преподавателей вузов в основной массе миновало повышение окладов). Внутри МВД идёт перераспределение бюджета текущего года в пользу подразделений органов внутренних дел Москвы и Московской области.
Нельзя говорить, что в этой «борьбе за стабильность» суды на почетном месте. Традиционно в иерархии государственных приоритетов суды занимали далеко не первое место и отставали от прокуратуры и органов следствия. После стабилизации положения судов в начале 2000-х, когда произошло расширение штатов и резкое повышение окладов, они надолго выпали из поля внимания центральной власти. Постепенно происходило выхолащивание смысла из множества правильных новаций. Мировая юстиция быстро теряла уникальность и вместо качественного иного звена превратилась в нижний этаж районных судов. Полностью провалилась попытка с разведением административных и процессуальных функций. Институт администраторов судов не прижился и теперь администратор суда представляет собою что-то среднее между «пятым колесом» и помощником председателя. Захлебнулась попытка с введением помощников судей, о наделении их процессуальными функциями речь уже не идёт, всё свелось к расширению штата «секретарей с высшим образованием». Рекрутинг и переподготовка, как и весь кадровый вопрос в судах, так и остались на уровне начального этапа. Однако все эти провалы не повлекли со стороны государства как инициатора этих реформ попыток коррекции. Это произошло потому, что суды не находились в списке тех органов, на которые власть реально опирается. Безразличие к судебной системе стало стилем политики в отношении судов. Можно утверждать, что суды были предоставлены сами себе. Спекуляции по теме судебной реформы, звучавшие в последние четыре года, не произвели качественных изменений в государственной политике в отношении судов.
Усложнение политической ситуации поставило вопрос о пересмотре подхода. Нарастание сомнений в легитимности власти естественным образом привело к пониманию нецелесообразности ставки только на силовые методы. Судебная процедура содержит в себе большой потенциал. Она предполагает перенос дискуссии с улиц в стены судебных заседаний, но главное – формально это полностью совпадает с ожиданиями оппозиции.
Здесь надо отметить, что положительная динамика судебного строительства, имевшая место в арбитражной системе, оказалась малопродуктивна для решения вопросов, вставших перед властью. Все дела, которые потенциально могут иметь отношение к политическому процессу, подведомственны судам общей юрисдикции (это уголовные дела, часть дел об административных правонарушениях, не связанных с экономическими спорами, оспаривание результатов выборов и др. категории). Таким образом, учитывая отличия в ориентации арбитражных судов, неизбежным было то, что в первую очередь внимание центральной власти будет обращено на суды общей юрисдикции.
По всей видимости, решение о более плотном использовании судов во внутренней политике принято. Об этом свидетельствуют не только десятки «нарушителей общественного порядка», которые методично прокачиваются через суды после каждого крупного митинга, но и разгоны палаточных лагерей на основании судебных решений, а также попытка усилить наказания при проведении массовых мероприятий. Для того чтобы такой законопроект заработал, а не стал индикатором слабости власти, суды должны работать предсказуемо и не давать сбоев. Таким образом, следует разворот в отношении к судам. Из декорации абстрактных принципов, разделения властей и отстойника для разнообразного негатива они отчасти переходят в разряд реального механизма внутренней политики.
Однако обращение к судам как к методу управления наталкивается на ряд сложных проблем, которые накопились за годы судебной реформы. Главная проблема – это фактически произошедший распад судебной системы на автономные модули. Попытка включить судебную систему на постоянной основе в обслуживание задач внутренней политики натолкнулась на деградацию методов управления судебной деятельностью. Из юридической дискуссии оказалось выдавлено даже само понятие судебного администрирования. Попытки его реанимации в сегменте арбитража не оставили ощутимого следа в системе общей юрисдикции. Полностью провалены вопросы достижения единообразия судебной практики и кадровая политика. Принять меры по этим направлениям можно, но это требует значительных затрат, в первую очередь временных. И даже если это будет производиться максимально быстро и эффективно, пройдёт длительный срок, прежде чем система обретёт требуемую стабильность. При том что результат нужен уже сегодня. У власти нет времени на раскачку и перегруппировку сил.
В этих условиях единственным выходом оставалось сделать ставку на вертикаль и институт председателей. Причем не стоит переоценивать их эффективность. Система общей юрисдикции давно сползла на уровень феодальной вольницы, где «вассал моего вассала не мой вассал». Как между регионами, так и внутри регионов существуют большие различия, которые проистекают от особенностей персональных режимов управления в каждом сегменте. От вертикали остались только личные отношения. Каждый руководитель решает задачи управления в индивидуальном порядке и взаимодействие между уровнями возможно только с опорой на личности. При смещении людей уходят и их методы работы, а новый руководитель получает клубок проблем без возможности опираться на стандартные решения. Смена фигур в краткосрочной перспективе порождает падение управляемости и предсказуемости в работе судов. Это та цена, на которую власть не готова была пойти. Здесь и лежит ответ на вопрос о причинах появления законопроекта № 70707-6 о снятии ограничений по возрасту для замещения должности Председателя Верховного Суда РФ. Это попытка законсервировать ситуацию, и избежать утраты той слабой управляемости судебной системы, которая сложилась к настоящему времени. А также это сигнал всем иным звеньям судебной системы о том, что не следует ожидать масштабных кадровых изменений. Безусловно, данный законопроект является персональным, но не столько в том смысле что он сделан под конкретную персону (хотя и это имеет место). Персональность проявляется в том, что он направлен на сохранение режима персональных отношений, который стал основной, а где-то возможно и единственной связующей нитью между этажами судебной системы. Все дела, которые могут иметь политический оттенок, стартуют на нижних этажах – это мировая юстиция и районные суды. И именно их работа определит эффективность политики сдерживания оппозиции с помощью судебной процедуры. Ожидаемый поток дел исключает опору на метод единичных сигналов. Не сработает и доставшийся в наследство от советской эпохи институт надзора, позволяющий перевернуть любое дело в нужную сторону. Оправдания в первой инстанции и последующая отмена этих решений в вышестоящих судах в обстановке нарастания гражданского конфликта будут работать только на снижение легитимности власти. Соответственно, преследовалась задача, чтобы стиль работы судов по делам, имеющим политический оттенок, не был отличен от общего потока рутины. В условиях падения авторитета и статуса работы в судебной системе (особенно в мировой юстиции) есть высокая вероятность того, что работа нижних звеньев пойдёт по непредсказуемому сценарию. Единственным методом для выправления ситуации, в том числе для осуществления оперативного контроля и координации судебной практики, является опора на сохранившийся режим персонального правления с выдачей карт-бланша на принятие необходимых решений.
Остается ответить на вопрос о том, почему были отклонены предложения Пленума ВАС РФ от 12.05.2012 г. об отмене предельного возраста для Председателя Высшего Арбитражного Суда РФ, которые формально полностью аналогичны законопроекту в отношении Председателя Верховного Суда РФ, предложенному Президентом. Ситуации действительно зеркальные. Однако надо учитывать сложный период для власти. Идёт речь не просто о судебном строительстве, а о поиске рычагов управления. В этой деятельности не последнее место занимают символичные жесты. Для решаемых задач значение общей юрисдикции выше арбитража. Повторюсь, вопрос не сводится просто к оставлению Лебедева В.М. на своём посту еще на несколько лет – речь идет об изменении политики в отношении судов. Поскольку за годы реформ работоспособных институтов в системе общей юрисдикции не осталось, первым шагом стала опора на метод персональных отношений, который стал основным связующим элементом. Законопроект – это сигнал для всей системы общей юрисдикции. Не стоит отрицать, что в нём просматривается попытка повысить статус Верховного Суда РФ. Соперничество между судебными ведомствами, местами переходящее даже в явную неприязнь, существует давно. Но в сложившихся условиях центральная власть осознанно сделала шаг в сторону общей юрисдикции. Вхождение в этот диалог арбитражной системы выглядело неудачно. Публичные заявления о выправлении статус-кво, прозвучавшие со стороны А. Иванова, ставили под вопрос успешность замысла по опоре на судебную репрессию. Одобрение поправок ВАС создавало бы вероятность обнуления выбранного направления по более широкому вовлечению судов во внутриполитические процессы.
Конечно, не стоит переоценивать реверансы в сторону общей юрисдикции. Известно, что современная политика исходит от целесообразности и корректируется в зависимости от ситуации. Может произойти как нарастание внимания к вопросам судебного строительства, так и его снижение. В этих условиях оппозиции стоит задуматься о том, что с её стороны не предложено никакого сценария, который был бы привлекателен для работников судов. Возможно, в сложившихся условиях это сложная задача, но продолжение наклеивания ярлыков и отсутствие попыток работы в судебной тематике только подталкивает суды к следованию в фарватере «генеральной линии партии».
К тому же, если в статье предполагается какой-либо анализ ситуации основанный на личных соображениях, то, как мне кажется, такая статья должна быть свободна от политического подтекста. Почему необходимо было исходить из позиции «репрессивная, не легитимная, да еще и слабая власть»?! В своей статьей вы неоднократно ссылаетесь на то, что власть то слаба и шатается, то авторитарно и деспотично пытается подавить политические свободы всякими хитрыми способами. И все это вы выводите только из одного, судя по вашей статье, что председателю ВС отменяют ограничение по возрасту.
Но это безусловно Ваше право писать так, как вы хотите. Просто, мои соображения по содержанию настоящей статьи в корне различаются с вашими, как в общем, так и в частностях.
Суды общей юрисдикции, конечно, у нас далеки от цивилизованного уровня, но раздувать из того, что председателю ВС отменяют ограничение по возрасту, гигантскую политическую интригу — бессмысленно. Да еще и не имея на то хоть каких бы то ни было оснований, кроме вышеуказанного.
Ваша статья заманила меня своим анонсом, но после прочтения, с вашей логикой я не согласен в корне. А обоснованность вашей позиции, на мой взгляд, оставляет желать лучшего. Прошу прощения, если чем-то задел Вас.
Вам следует различать авторскую позицию и констатацию общественного мнения как объективный факт. В одном месте я констатировал, что в обществе идёт нарастание сомнений в легитимности власти и это является фактом. Ровно то же самое об остальных ваших выводах, которые были сделаны Вами но приписаны мне.
Если уж вести речь о моей позции, которую, как мне кажется, Вы не уловили, то она сводится к тому, что сейчас сложилась ситуация при которой власть решила повернуться лицом к судам общей юрисдикции.
«репрессивная, не легитимная, да еще и слабая власть»
Почему вывод сделан из одного факта? из комплекса последовательных шагов которые сплетены в единую логику.
1. Административные взыскания. И ранее суды использовались как метод противодействия митинговой опозиции. но сейчас этот метод будет детализирована
2. При разгонах палаточных лагерей использовалась судебная процедура более тонко чем прямолинейный разгон. Требования «возмущенных граждан» и исполнение судебного решения.
3. введено изменение о повышении размера штрафа. Видимо вы этот аспект пропустили или не придали ему значению, а между тем это важнейший шаг. На ушах многие стоят по этому поводу.
4. да снятие ограничения по возрасту. Я считаю это символический жест — сигнал. В том случае если бы это было рутинное приведение к единому статусу, то претензия со стороны ВАС была бы вполне уместна.
5. демонстративный отказ Иванову. Это отдельный факт — событие который встроен логику предшествующих событий.
Это только то, что упомянуто в статье. Но есть и иные факты.
6. Появились не совсем четкие данные но вроде как административная юстиция будет под сою. Это отдельная тема, но близка к поднятой проблеме.
7. Руководителем по судебным вопросам назначен Сурков. Это вам не фунт изюма. Это назначение много значит. С 1994 года после не было структуры которая внятно брала на себя функцию координации судебной реформы.
8. Очень важно как комментируют официальные лица снятие возрастного ценза с главы ВС РФ:
представитель Президента РФ в ГД Гарри Минх
Полномочный представитель правительства РФ в высших судебных инстанциях Михаил Барщевский и другие см. в разделе Эквивалент уважения Это название раздела и само его содержание полностью сочетается с тем, что я высказал. Стоит обратить внимание, что в официальном издании похоронена тема о зеркальных поправках для ВАС. Это можно даже нумеровать очередным 9 пунктом.
Ну и напоследок — не вижу ничего плохого в том, что государство желает взаимодействовать с судами общей юрисдикции. Использованное вами слово «манипуляция» здесь неуместно. Речь идет о вплетении судов во внятный идеологический контекст. Это как раз то чего долго не хватало. «Досконально контролировать» это опять же ваши домыслы. В рамках системы измеряемой десятками тысяч людей в принципе невозможно так ставить вопрос. Речь идет о соединении оставшихся информационных каналов внутри судебной системы с теми кусками политической конструкции, которая сложилась к настоящему. Доскональный контроль возможен когда идёт один два нужных дела. Когда интерес в массовости дел, то это уже поток и речь идет о создании универсальной механики. Это полностью совпадает с потребностью судебной системы. Ничего плохого или отрицательного в происходящем для нее нет. Как раз наоборот появляется шанс на развитие.
5. демонстративный отказ Иванову. Это отдельный факт — событие который встроен логику предшествующих событий.
В общем и целом, это все не имеет никакого отношения к фактам. Это всего лишь Ваша оценка тех или иных обстоятельств, как только что я описал выше. И возвращаясь к теме моих, собственно говоря претензий, при проведения анализа таких событий, на мой взгляд, выводы необходимо делать без учета политических предпочтений. Но это, конечно же, ваше право. Я всего лишь высказал свое мнение, коль уж здесь позволено комментировать тот или иной материал.
Вами высказаны разнообразные суждения, которые не имеют связи с предыдущими претензиями. С некоторыми можно согласится, с некоторыми нет, но не очень понимаю как это связано с обсуждением высказанных мною позиций.
Вполне допустимо, что через какое-то время произойдет назначение нового Председателя ВС. Но это будет сделано по ситуации. Прямо же сейчас этот шаг нецелесообразен. Самим фактом снятия возрастного ценза была остановлено возможное внутреннее брожение в сою. Никто уже ничего не ждет. Все настроены на работу. Это важное обстоятельство. Если смена и произойдёт, то это будет без общей суеты и ажиотажа.
Согласен с тем, что у нас отсутствует какая-либо эффективная ответственность за проведение массовых мероприятий и можно сказать, что просто наводится порядок в этом сегменте. Но как вообще это возможно? Очевидно усилением вероятности наказания (репрессии) и обращением к судебной процедуре. Собственно об этом я и говорил. Не понимаю о чем спор с вашей стороны. Возможно вас смутило то что я не продемонстрировал каких-то своих симпатий по этому вопросу. Но это и не планировалось. В этом контексте не очень понятно на чем основан вывод, что мои выводы сделаны на основе политических предпочтений.
Задаю опять же вопрос – в каком месте статьи я выразил свои политические предпочтения?
В особенности отмечу вот это:
Давно не заходил в Интернет, и вот сразу две статьи Михаила.
В предыдущей статье мне понравился охват «мельчания» судов и подмены классических понятий советскими эквивалентами-пустышками. Вспомнилась статья про надзор, которую я заставляю читать практикантов. Хотя студенты сейчас ничего не понимают в юриспруденции.
Хотелось бы прибавить к мыслям Михаила, что возросшее внимание политического истеблишмента к судам общей юрисдикции продлится ровно столько, сколько будет длиться подъём политической активности ряда граждан в городе-герое Москве. Тамара Георгиевна как-то точно отметила (по памяти), что независимость суда тесно связана со здоровой политической конкуренцией, которая предполагает работающие демократические формы борьбы за политическую власть. А нынешнее «внимание» к суду является таким же «суррогатом» независимости, как продажа мест в Думе (исполнение договора купли-продажи будущей вещи) — демократическими выборами.
Вообще всё в жизни связано. И видно, что независимый суд и разделение властей — это принципы построения какого-то другого механизма, нежели нынешнее российское государство.
Ой, нафлудил…