Андрей Кузнецов →  В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань!

Теория управления гласит: если эффективную систему подчинить и ввести в структуру менее эффективной, неизбежна деградация более совершенной системы до уровня новой «материнской» организации. Эта же закономерность сработает в ходе осуществляемой сейчас судебной реформы — арбитражные суды ждет упадок и утрата наработанных качеств.

Объединяются две системы государственного судопроизводства, поэтому важен комплексный и детальный (в разрезе отдельных показателей) аудит достигнутого каждым из судов уровня «правосудия» — адекватность действующих процессуальных норм современным общественным запросам, соблюдение судами при защите и восстановлении нарушенных прав граждан и организаций норм процессуального и материального права. И вообще — качество выполнения судами функции «обратной связи» между обществом и государством.

Чтобы дать представление об этой работе, бегло проанализируем достижения каждой из судебных систем по одному довольно легкоизмеримому параметру — соблюдению установленных процессуальными законами сроков составления полного («мотивированного») судебного акта и направлению его тяжущимся.

Арбитражные суды строго соблюдают установленные ст. 176 АПК РФ сроки — не позже пятого рабочего дня (после объявления резолютивной части) решение появляется в открытом доступе в Интернете в информационной системе «Электронное правосудие» и без задержек отсылается (заказными письмами с уведомлением о вручении) участвующим в деле лицам. В судебном акте обязательно указываются дата оглашения резолютивной части и дата готовности полного текста решения. Кроме этого, точные дата и время размещения судебного акта в Интернете отражаются в электронной карточке дела. Совсем недавно случайно (в ходе поиска судебной практики по определенной категории дел) наткнулся на исключение, которое только подтвердило правило: решение по делу № А40-38774/2013 было опубликовано 31.10.2013 — через три месяца после его принятия (29.07.2013). При этом в судебном акте указана реальная дата его изготовления — 30.10.2013. То есть судья-нарушитель даже не пытался скрыть факт задержки. А все потому, что достигнутый в арбитражном процессе уровень открытости и «прозрачности» просто не позволяет «мухлевать» со сроками.

Совсем другая картина в судах общей юрисдикции. Нарушение продекларированного статьей 199 ГПК РФ срока в пять календарных дней носит массовый характер — получить в мировом или районном суде решение раньше чем через месяц практически нереально. Но при этом в судебном акте непременно будет указана «правильная» дата — ровно пятый календарный день после оглашения резолютивной части. И такое положение вещей продолжается уже на протяжении минимум 15 последних лет без какого-либо прогресса. Нисколько не улучшил ситуацию и ввод в эксплуатацию государственной информационной системы (ГАС) «Правосудие»: складывается впечатление, что и сами судьи относятся к ней, как к надоевшей игрушке.

Отметим, что этим нарушениям весьма способствуют законодательные «закладки», уже много лет содержащиеся в ГПК РФ. В отличие от АПК, ГПК не содержит следующих однозначных норм:

— что «дата изготовления решения в полном объеме считается датой принятия решения» (ч. 2 ст. 176 АПК РФ);

— обязывающих арбитражный суд в срок пять рабочих дней направлять «мотивированное» решение по почте (заказными письмами с уведомлением о вручении) всем участвующим в деле лицам (ст. 177 АПК РФ). В то же время согласно ст. 214 ГПК РФ и сложившейся «практике», участники судебного заседания в суде общей юрисдикции должны самостоятельно получать решения в канцелярии суда (по их готовности). А это становится возможным только после того, как судья сдаст дело в канцелярию.

Эти законодательные «лазейки» вкупе с отсутствием нормативно установленной процедуры размещения в Интернете (ГАС «Правосудие») вынесенного судебного акта позволяют судам общей юрисдикции грубо нарушать права и законные интересы лиц, участвующих в судебных спорах.

Необходимая ремарка: аналогичный результат будет при сравнительном анализе достижений судебных систем практически по всем другим параметрам.

Приблизительно так же необходимо исследовать исполнение «правозащитной» функции арбитражными судами и судами общей юрисдикции по каждому критерию и направлению, а в отношении ВС и ВАС — еще и итоги их законотворческой, управленческой и реформаторской деятельности.

Если бы эта (безусловно, весьма объемная и кропотливая) работа была бы проведена, а ее результат был бы тщательно проанализирован, то дотошные исследователи неминуемо пришли бы к выводу, что суды общей юрисдикции и арбитражные суды — это два разных «параллельных мира», объединение которых не только не целесообразно, но в реальной действительности и невозможно без нанесения существенного ущерба государственным и общественным интересам.

Нецелесообразность объединения двух судебных систем обусловлена следующим:

Первая причина — раздвоенная «параллельная» система правосудия органично соответствует реализуемой политическим руководством страны модели модернизации российского общества:

— С одной стороны, взят твердый курс на либерализацию экономики, максимальную свободу в сфере предпринимательской деятельности как основы для роста ВВП и промышленного производства, привлечения долгосрочных отечественных и иностранных инвестиций в реальный сектор экономики.

— С другой — обеспечивается политическая стабильность и надежная защита государственного суверенитета, поддерживается на приемлемом уровне правопорядок, для чего требуется не только сильная централизованная государственная власть, но и работоспособный механизм контроля (и определенных ограничений) в сфере политической деятельности.

При этом «политическая» компонента такой модели развития конфликтует с существующей системой российского законодательства, основанной на доктрине «правового государства». Именно система судов общей юрисдикции нивелирует (скажем так) эти противоречия.

Вторая причина: суды общей юрисдикции не только значительно превосходят систему арбитражных судов количественно (по объему), но и призваны решать куда более масштабные и важные текущие социально-политические задачи.

— Во-первых, печальная российская действительность такова, что суды общей юрисдикции по факту являются «правоохранительным органом»: уголовное и административное судопроизводство имеет явный так называемый «обвинительный уклон». Объяснение этому банально — по-иному государство не в состоянии (пока «не умеет») обеспечить достаточный (терпимый обществом) уровень защиты граждан от преступных посягательств.

— Во-вторых, суды общей юрисдикции привлекаются (скажем так) к защите существующей власти от посягательств политических конкурентов и внешней экспансии.

И третья причина: практика разрешения гражданско-правовых споров судами общей юрисдикции и арбитражными судами на современном этапе развития российского общества не может быть «единообразной», так как общественный («народный») запрос на справедливость к двум судебным системам несколько отличается.

Поясню на конкретном примере — споры застройщиков и инвесторов о принадлежности (разделе) объекта недвижимости, созданного в порядке долевого строительства, в массовом порядке (практически серийно) рассматриваемые судами.

Вкратце схема долевого строительства такова: застройщик после получения права на застройку земельного участка привлекает в качестве инвесторов (соинвесторов) юридических и физических лиц с обязательством передать им в собственность (после сдачи объекта в эксплуатацию) заранее оговоренные конкретные помещения (квартиры, машино-места, офисы, торговые площади и т.п.).

В силу ряда объективных (для России) причин споры о принадлежности построенных объектов приобрели массовый характер. При этом иски субъектов предпринимательской деятельности рассматривают арбитражные суды, а иски граждан (за исключением индивидуальных предпринимателей) — суды общей юрисдикции.

В системе арбитражных судов в конце концов восторжествовала так называемая обязательственно-правовая концепция, основанная на следующем: инвестор является стороной договора, в силу которого он имеет право требовать от застройщика исполнения обязательства — передачи конкретного помещения, определенного договором. Поэтому у инвестора есть права, которые принадлежат кредитору по обязательству передать индивидуально-определенную вещь: право требовать принудительного исполнения обязательства в натуре либо право требовать возмещения убытков, причиненного неисполнением обязательства. Следовательно, инвестор сможет стать собственником оплаченного им помещения только после того, как застройщик надлежаще исполнит обязательство по передаче ему недвижимости и в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество будет произведена запись о переходе права собственности от застройщика к инвестору. Перед этим застройщик должен зарегистрировать в ЕГРП возникновение своего «первичного» права собственности (ст. 219 ГК РФ). Именно потому, что застройщики годами не могут (реже — не хотят) произвести эту регистрацию, инвесторам ничего не остается иного, как требовать справедливости в суде.

Арбитражные суды, основываясь на обязательственно-правовой концепции, отказывают инвесторам в удовлетворении исков о признании их права собственности на профинансированные ими и уже построенные (надлежаще принятые в эксплуатацию) объекты недвижимости.

Суды общей юрисдикции, наоборот, в массовом порядке (фактически такие дела «на потоке») признают за гражданами право собственности на «инвестиционные» квартиры, машино-места и нежилые помещения. Истцам для удовлетворения иска достаточно представить доказательство сдачи дома в эксплуатацию, наличие договора с застройщиком, факт полной оплаты, неисполнение застройщиком своего обязательства по договору и отсутствие других претендентов на помещение.

При этом ВС и ВАС на совместном Пленуме выработали «единообразную практику» по данному вопросу (п. 59 Постановления Пленумов от 29.04.2010 № 10/22 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав»): именно позиция арбитражных судов соответствует нормам гражданского права, признание права собственности за инвесторами («дольщиками») в подобных делах незаконно.

Однако несмотря на это ВС не бросился отменять судебные акты нижестоящих судов и даже не думает приводить судебную практику к согласованному единообразию.

Если бы суды общей юрисдикции в подобных случаях строго следовали Закону, вполне возможно, что был бы в натуре реализован так любимый юристами-экстремалами лозунг «Пусть рухнет Мир, но восторжествует Закон» — потому что вместо того, чтобы обживать полученные через суд квартиры, несколько десятков тысяч наиболее социально активных и разгневанных граждан добивались бы справедливости другими способами (например, на Болотной площади).

Все дело в том, что значительная масса дел, подведомственных судам общей юрисдикции, требует весьма специфичного подхода в плане «торжества справедливости». Российские граждане весьма небрежно относятся к оформлению своих юридических прав, о чем впоследствии сожалеют. Но Суд должен восстановить справедливость, на то он и Государственный Суд. Для реализации этого «народного заказа» мировой судья и судья районного суда больше смотрят «в глаза» гражданам и принимают решение исходя из своего «верю-не верю» — так называемого «внутреннего убеждения», а уже потом под свою субъективную оценку подбирают «правовую базу».

Например, наши граждане сначала, не читая, подпишут не ведая что, а потом судья ломает голову, как обойти норму ст. 162 ГК РФ о недопустимости свидетельских показаний при обжаловании условий «письменной сделки». Ведь решение в пользу проявившего юридическую грамотность мошенника — несправедливо.

Именно по этой причине привести к «единообразию» судебную практику судов общей юрисдикции даже внутри этой системы весьма проблематично.

В системе арбитражных судов все по-другому. Суть арбитражного судопроизводства можно (конечно, несколько упрощая) описать двумя поговорками: «Что написано пером — не вырубишь топором» и «Москва слезам не верит». Экономический спор должен быть разрешен оперативно, в нем превалирует формальный подход. Именно поэтому судебно-арбитражная практика в силу объективных причин стремится к соблюдение принципа: «Справедливо именно то, что соответствует Закону», а значит и к почти абсолютному «единообразию» (конечно, только внутри своей системы).

Закончу, в общем-то, оптимистическим прогнозом: будет как всегда. То есть к катаклизму эта бюрократическая реформа не приведет. Все равно в реформируемой системе останутся профессионалы (из тех, кому «некуда деться с подводной лодки»), которые по-тихому приспособят созданный реформаторами «велосипед с квадратными колесами» для решения насущных задач. Не в первый раз. И, по-видимому, не в последний.

Печально другое.

«Могучая кучка» близких к власти дилетантов убедили в необходимости высших судов президента России. Ну что ж, бывает. Но дальше последовал подобострастный вой одобрения российского истеблишмента. И не нашлось среди них ни одного «непорочного мальчика», чтобы воскликнуть: «А король то голый!»

К чему в конечном итоге приводят примитивный конформизм вкупе с безоглядным «одобрямсом», наша страна испытала совсем недавно.

Автор — Андрей Кузнецов, юрист, эксперт в области права и управления

Продолжение: Судебная реформа: Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет в тяжелых нежных наших лапах!?