Иван Комаров → Давление законными методами при заключении сделок в английском и российском праве: сравнение. Часть 3.
Позиция по российскому праву
Если говорить о гражданско-правовом подходе, то для защиты своих прав ТТ могло бы использовать следующие варианты. Во-первых, ТТ могли бы положиться на общий принцип добросовестности (п. 3 ст. 1 ГК РФ) и его следствие – запрет на недобросовестное осуществление гражданских прав в целях причинения вреда другому лицу и иные формы злоупотребления правом (ст. 10 ГК РФ и Обзор ВАС РФ № 127 п. 9). В данном случае речь бы шла о предполагаемом деликте, совершенном PIAC при использовании своих прав по агентскому договору от 2008 года и приведшему к заключению нового агентского договора. Состав данного гражданского правонарушения, таким образом, предполагает 1) наличие у стороны права 2) осуществление этого права способом, противоречащим его социальному назначению (недобросовестно) 3) сопутствующий умысел на причинение вреда иному лицу или иной умысел на заведомо недобросовестное осуществление права (например, с целью ограничения конкуренции). Добросовестность при этом следует понимать как поведение, учитывающее права и законные интересы других участников гражданского оборота (Суханов Е.А. Гражданское право: учеб. в 4 томах. Том 1. — 2-е изд. — М.: Статут, 2019. — С. 475). Совершение сделки в результате злоупотребления правом одной из сторон обычно ведут к ничтожности этой сделки как противоречащей закону (ст. 168 ГК РФ), поскольку одним из условий заключения любой сделки по общему правилу является отсутствие злоупотребления правом одной из сторон при ее заключении (Обзор ВАС РФ № 127 п. 9).
Применяя вышеуказанные нормы к обстоятельствам данного дела, необходимо установить объективные критерии деликта – наличие у PIAC субъективного права, которое было использовано. В данном контексте, можно с уверенностью говорить о наличии у PIAC прав сокращать количество доступных ТТ билетов и прекращать договор в одностороннем порядке. Также возможно доказать и недобросовестность при использовании этих прав. Во-первых, PIAC своими действиями не учло (фактически, подавило) законные интересы ТТ по преследованию собственного коммерческого интереса, более того, данные права были использованы не в соответствии с их социальным назначением (с целью оказания давления, а не с целью оптимизации ресурсов). Что касается умысла, можно говорить об умысле злоупотребить своим доминирующем положении на рынке, так как подобное поведение нацелено на ущемление прав других участников рынка (п. 11 Постановление Пленума ВС РФ от 24.03.21 «О некоторых вопросах, возникающих в связи с применением антимонопольного законодательства»). Наличие состава вышеуказанного гражданского правонарушения в действиях PIAC позволили бы ТТ потребовать у суда отказать в защите права, полученного PIAC в результате перезаключения договора (п. 2 ст. 10 ГК РФ), и/или принять иные предусмотренные законом меры (например, признать сделку, заключенную в результате деликта, недействительной и др.) (Суханов, с. 476).
Во-вторых, ТТ могли бы оспорить сделку, опираясь на п. 1 ст. 179 ГК РФ, если она была совершена под влиянием угрозы. В данном случае угроза будет являться правомерной, поскольку PIAC действовала в рамках имеющихся у нее прав (то есть PIAC угрожали осуществить право). Правомерная угроза может попадать под фабулу п. 1 ст. 179 ГК (Обзор ВАС РФ № 162 п. 14), если ее результатами являются искажение воли потерпевшей стороны и осуществляемое угрожающей стороной право не связано с последующей сделкой. Если доказан факт совершения сделки под угрозой, то получившаяся сделка является оспоримой, потерпевшей стороне могут быть компенсированы убытки, однако по общему правилу главным средством судебной защиты является двусторонняя реституция.
Применяя разъяснения ВАС формально, оказывается, что действия PIAC нарушили закон – воля ТТ была искажена, поскольку у агента не было альтернатив, а осуществленное право не было напрямую связано с получившимся договором. Таким образом, формально ТТ может потребовать признать недействительным новый агентский договор, возмещения убытков, двусторонней реституции.
Однако вышеуказанный подход ВАС РФ подвергся критике за неизбирательность (такой анализ покрывает слишком широкую область жестких, однако вполне законных переговорных практик), а потому некоторые комментаторы данной статьи предложили дополнительный критерий недобросовестности (Карапетов А.Г., Сделки, представительство, исковая давность: Постатейный комментарий к статьям 153 — 208 Гражданского кодекса Российской Федерации. — отв. ред. А.Г. Карапетов. — М.: М-Логос, 2018. Комментарий к ст. 179 ГК РФ п. 1.5-1.6). Так, Карапетов предлагает разделять угрозы применения формально законных действий между способными принести самостоятельную экономическую выгоду и в целом являющимися экономически оправданными для угрожающей стороны и теми, что не обладают такими характеристиками. В данном контексте, только первая категория соответствует критерию добросовестности, поскольку только в первой категории угрожающая стороны действует рационально, с целью извлечения собственной коммерческой выгоды в данных договорных отношениях и без цели навредить другой стороне или иным образом злоупотребить правом.
Иными словами, только в первой категории действия угрожающей стороны предполагают определенный обмен. Например, одна сторона угрожает другой подать против нее крупный иск и предлагает пойти на мировое соглашение в обмен на компенсацию или получение более выгодных условий в другом договоре между сторонами. Важно отметить, что иск должен иметь определенные перспективы, чтобы иметь определенную ценность при подобном обмене и являться экономически рациональным действием самим по себе (получение денежной компенсации). Во второй категории, напротив, никакого обмена не происходит. Примером недобросовестных угроз мог бы стать вышеуказанный пример, если иск на крупную сумму очевидно необоснован и подается исключительно с целью шантажировать потерпевшую сторону. Еще одним примером недобросовестных экономически иррациональных действий угрожающей стороны может служить угроза сообщить о правонарушении контрагента или его близких родственников или угроза раскрыть информацию, способную спровоцировать серьезные репутационные издержки.
Применяя данный критерий к вышеуказанным обстоятельствам, с позиции российского права, действия PIAC по сокращению квоты билетов и прекращению агентского договора не приносили авиакомпании никакой выгоды. Более того, в данных обстоятельствах не произошло никакого обмена, так как PIAC не уступило ТТ никакой выгоды – все что произошло это отказ авиакомпании от продолжения своих действий, губительных для ТТ, в обмен на отказ от иска. Таким образом, можно говорить о недобросовестности действий PIAC в данном контексте и, следовательно, об оспоримости сделки, заключенной под давлением.
Что касается других возможностей оспаривания сделки с PIAC, можно выделить два варианта. Первый – кабальная сделка (п. 3 ст. 179 ГК РФ). Несмотря на то, что гипотеза этой нормы очень близка к обстоятельствам данного дела, PIAC сама являлась источником стечения тяжелый обстоятельств для ТТ, а потому в данном случае должен применяться п. 1 данной статьи (Карапетов А.Г., Сделки, представительство… — Комментарий к ст. 179 ГК РФ п. 3.4). Второй – несправедливость отдельных условий договора (п. 3 ст. 428 ГК РФ). Эта норма являет собой, по сути, рецепцию идеи «несправедливых условий договора» (англ. unfair contract terms), разработанную в европейских правовых системах в 1970-2000-х годах. Методика определения несправедливости условия в российском праве крайне схожа с Модельными правилами европейского частного права, разработанными в 2008 году (Карапетов А.Г., Договорное и обязательственное право (общая часть): постатейный комментарий к статьям 307 — 453 Гражданского кодекса Российской Федерации. — М.: М-Логос, 2017. Комментарий к ст. 428 ГК РФ п. 1.5(б)-2). Однако, в свою очередь, данный европейский документ был написан при участии английских правоведов (например, научного сотрудника Оксфордского университета, автора одного из самых авторитетных учебников по английскому контрактному праву “Chitty on Contracts” Хью Била (Hugh Beale)). Английское право, в свою очередь, задумалось о правовом регулировании несправедливых условий раньше многих европейских правовых систем и выработало матрицу анализа, аналогичную закрепленной в Модельных правилах, которая была закреплена в Unfair Contract Terms Act 1977 (UCTA). В споре между PIAC и TT условие об отказе от иска было признано не нарушающим UCTA 1977 в первой инстанции, и эта часть решения судьи Высокого суда не оспаривалась. Таким образом, маловероятно, что российский суд, опираясь на практику английского коллеги, принял бы другое решение в отношении данного условия.
В заключение, у ТТ было бы два основания для признания сделки с PIAC недействительной – злоупотребление правом по ст. 10 ГК РФ и заключение сделки под угрозой по п. 1 ст. 179 ГК РФ. Остальные возможности: п. 3 ст. 179 и п. 3 ст. 428 ГК РФ являются более слабыми основаниями и, вероятнее всего, не будут приняты судом в качестве достаточных в данных обстоятельствах.
Этот текст — третья часть статьи, посвященной данной теме. Продолжение — в следующих блогах под тем же названием.
С первой частью этой статьи можно ознакомиться по ссылке.
Со второй частью этой статьи можно ознакомиться по ссылке.
Если говорить о гражданско-правовом подходе, то для защиты своих прав ТТ могло бы использовать следующие варианты. Во-первых, ТТ могли бы положиться на общий принцип добросовестности (п. 3 ст. 1 ГК РФ) и его следствие – запрет на недобросовестное осуществление гражданских прав в целях причинения вреда другому лицу и иные формы злоупотребления правом (ст. 10 ГК РФ и Обзор ВАС РФ № 127 п. 9). В данном случае речь бы шла о предполагаемом деликте, совершенном PIAC при использовании своих прав по агентскому договору от 2008 года и приведшему к заключению нового агентского договора. Состав данного гражданского правонарушения, таким образом, предполагает 1) наличие у стороны права 2) осуществление этого права способом, противоречащим его социальному назначению (недобросовестно) 3) сопутствующий умысел на причинение вреда иному лицу или иной умысел на заведомо недобросовестное осуществление права (например, с целью ограничения конкуренции). Добросовестность при этом следует понимать как поведение, учитывающее права и законные интересы других участников гражданского оборота (Суханов Е.А. Гражданское право: учеб. в 4 томах. Том 1. — 2-е изд. — М.: Статут, 2019. — С. 475). Совершение сделки в результате злоупотребления правом одной из сторон обычно ведут к ничтожности этой сделки как противоречащей закону (ст. 168 ГК РФ), поскольку одним из условий заключения любой сделки по общему правилу является отсутствие злоупотребления правом одной из сторон при ее заключении (Обзор ВАС РФ № 127 п. 9).
Применяя вышеуказанные нормы к обстоятельствам данного дела, необходимо установить объективные критерии деликта – наличие у PIAC субъективного права, которое было использовано. В данном контексте, можно с уверенностью говорить о наличии у PIAC прав сокращать количество доступных ТТ билетов и прекращать договор в одностороннем порядке. Также возможно доказать и недобросовестность при использовании этих прав. Во-первых, PIAC своими действиями не учло (фактически, подавило) законные интересы ТТ по преследованию собственного коммерческого интереса, более того, данные права были использованы не в соответствии с их социальным назначением (с целью оказания давления, а не с целью оптимизации ресурсов). Что касается умысла, можно говорить об умысле злоупотребить своим доминирующем положении на рынке, так как подобное поведение нацелено на ущемление прав других участников рынка (п. 11 Постановление Пленума ВС РФ от 24.03.21 «О некоторых вопросах, возникающих в связи с применением антимонопольного законодательства»). Наличие состава вышеуказанного гражданского правонарушения в действиях PIAC позволили бы ТТ потребовать у суда отказать в защите права, полученного PIAC в результате перезаключения договора (п. 2 ст. 10 ГК РФ), и/или принять иные предусмотренные законом меры (например, признать сделку, заключенную в результате деликта, недействительной и др.) (Суханов, с. 476).
Во-вторых, ТТ могли бы оспорить сделку, опираясь на п. 1 ст. 179 ГК РФ, если она была совершена под влиянием угрозы. В данном случае угроза будет являться правомерной, поскольку PIAC действовала в рамках имеющихся у нее прав (то есть PIAC угрожали осуществить право). Правомерная угроза может попадать под фабулу п. 1 ст. 179 ГК (Обзор ВАС РФ № 162 п. 14), если ее результатами являются искажение воли потерпевшей стороны и осуществляемое угрожающей стороной право не связано с последующей сделкой. Если доказан факт совершения сделки под угрозой, то получившаяся сделка является оспоримой, потерпевшей стороне могут быть компенсированы убытки, однако по общему правилу главным средством судебной защиты является двусторонняя реституция.
Применяя разъяснения ВАС формально, оказывается, что действия PIAC нарушили закон – воля ТТ была искажена, поскольку у агента не было альтернатив, а осуществленное право не было напрямую связано с получившимся договором. Таким образом, формально ТТ может потребовать признать недействительным новый агентский договор, возмещения убытков, двусторонней реституции.
Однако вышеуказанный подход ВАС РФ подвергся критике за неизбирательность (такой анализ покрывает слишком широкую область жестких, однако вполне законных переговорных практик), а потому некоторые комментаторы данной статьи предложили дополнительный критерий недобросовестности (Карапетов А.Г., Сделки, представительство, исковая давность: Постатейный комментарий к статьям 153 — 208 Гражданского кодекса Российской Федерации. — отв. ред. А.Г. Карапетов. — М.: М-Логос, 2018. Комментарий к ст. 179 ГК РФ п. 1.5-1.6). Так, Карапетов предлагает разделять угрозы применения формально законных действий между способными принести самостоятельную экономическую выгоду и в целом являющимися экономически оправданными для угрожающей стороны и теми, что не обладают такими характеристиками. В данном контексте, только первая категория соответствует критерию добросовестности, поскольку только в первой категории угрожающая стороны действует рационально, с целью извлечения собственной коммерческой выгоды в данных договорных отношениях и без цели навредить другой стороне или иным образом злоупотребить правом.
Иными словами, только в первой категории действия угрожающей стороны предполагают определенный обмен. Например, одна сторона угрожает другой подать против нее крупный иск и предлагает пойти на мировое соглашение в обмен на компенсацию или получение более выгодных условий в другом договоре между сторонами. Важно отметить, что иск должен иметь определенные перспективы, чтобы иметь определенную ценность при подобном обмене и являться экономически рациональным действием самим по себе (получение денежной компенсации). Во второй категории, напротив, никакого обмена не происходит. Примером недобросовестных угроз мог бы стать вышеуказанный пример, если иск на крупную сумму очевидно необоснован и подается исключительно с целью шантажировать потерпевшую сторону. Еще одним примером недобросовестных экономически иррациональных действий угрожающей стороны может служить угроза сообщить о правонарушении контрагента или его близких родственников или угроза раскрыть информацию, способную спровоцировать серьезные репутационные издержки.
Применяя данный критерий к вышеуказанным обстоятельствам, с позиции российского права, действия PIAC по сокращению квоты билетов и прекращению агентского договора не приносили авиакомпании никакой выгоды. Более того, в данных обстоятельствах не произошло никакого обмена, так как PIAC не уступило ТТ никакой выгоды – все что произошло это отказ авиакомпании от продолжения своих действий, губительных для ТТ, в обмен на отказ от иска. Таким образом, можно говорить о недобросовестности действий PIAC в данном контексте и, следовательно, об оспоримости сделки, заключенной под давлением.
Что касается других возможностей оспаривания сделки с PIAC, можно выделить два варианта. Первый – кабальная сделка (п. 3 ст. 179 ГК РФ). Несмотря на то, что гипотеза этой нормы очень близка к обстоятельствам данного дела, PIAC сама являлась источником стечения тяжелый обстоятельств для ТТ, а потому в данном случае должен применяться п. 1 данной статьи (Карапетов А.Г., Сделки, представительство… — Комментарий к ст. 179 ГК РФ п. 3.4). Второй – несправедливость отдельных условий договора (п. 3 ст. 428 ГК РФ). Эта норма являет собой, по сути, рецепцию идеи «несправедливых условий договора» (англ. unfair contract terms), разработанную в европейских правовых системах в 1970-2000-х годах. Методика определения несправедливости условия в российском праве крайне схожа с Модельными правилами европейского частного права, разработанными в 2008 году (Карапетов А.Г., Договорное и обязательственное право (общая часть): постатейный комментарий к статьям 307 — 453 Гражданского кодекса Российской Федерации. — М.: М-Логос, 2017. Комментарий к ст. 428 ГК РФ п. 1.5(б)-2). Однако, в свою очередь, данный европейский документ был написан при участии английских правоведов (например, научного сотрудника Оксфордского университета, автора одного из самых авторитетных учебников по английскому контрактному праву “Chitty on Contracts” Хью Била (Hugh Beale)). Английское право, в свою очередь, задумалось о правовом регулировании несправедливых условий раньше многих европейских правовых систем и выработало матрицу анализа, аналогичную закрепленной в Модельных правилах, которая была закреплена в Unfair Contract Terms Act 1977 (UCTA). В споре между PIAC и TT условие об отказе от иска было признано не нарушающим UCTA 1977 в первой инстанции, и эта часть решения судьи Высокого суда не оспаривалась. Таким образом, маловероятно, что российский суд, опираясь на практику английского коллеги, принял бы другое решение в отношении данного условия.
В заключение, у ТТ было бы два основания для признания сделки с PIAC недействительной – злоупотребление правом по ст. 10 ГК РФ и заключение сделки под угрозой по п. 1 ст. 179 ГК РФ. Остальные возможности: п. 3 ст. 179 и п. 3 ст. 428 ГК РФ являются более слабыми основаниями и, вероятнее всего, не будут приняты судом в качестве достаточных в данных обстоятельствах.
Этот текст — третья часть статьи, посвященной данной теме. Продолжение — в следующих блогах под тем же названием.
С первой частью этой статьи можно ознакомиться по ссылке.
Со второй частью этой статьи можно ознакомиться по ссылке.
Нет комментариев